Baby, Lovin' You Mo'

Обычно школа напоминала Минхо кишащий муравейник. Но сейчас, во время второго урока, все словно вымерли и коридоры оказались совершенно пустыми. Но он все равно пробирался к своему классному кабинету едва ли не на цыпочках, озираясь по сторонам. Его не прельщала мысль наткнуться на кого-то из учителей или уж тем более на строгого завуча по воспитательной работе. Это был тот еще язвительный самодовольный и скользкий тип, который наслаждался тем, что ставил своих учеников в неловкое положение перед другими, насмешками обличая все их пороки и секреты. Он считал, что таким образом воспитывает в них честность, верность и скромность. А еще только он пока что знал об истинной природе омеги, так как видел его документы при переводе. Все остальные же в школе считали его бетой. Минхо устраивало такое положение вещей, поэтому он сильно опасался нарваться на разоблачающие шутеечки от альфы. Но куда в нашей жизни без закона подлости. — Вы припозднились, молодой человек, — послышался за спиной ироничный голос завуча, когда Минхо был почти у своей цели. Мальчик зажмурился, тяжело вздыхая и натягивая вежливую улыбку, чтобы обернуться. — Простите, Пак Джинен-сонбеним. Я проспал. Почувствовав на омежке запах, альфа подмигнул ему со своей фирменной улыбочкой, которая словно говорила «я вижу тебя насквозь», и протянул задумчиво: — Ммм, и, видимо, не один. — Я надел футболку дяди в попыхах, — оправдался мальчик, невольно отводя взгляд. — И даже не заметили, что она не чистая? — Пак уже откровенно посмеивался. — Мы очень спешили, — продолжил настаивать Минхо. — Что ж, не смею вас более задерживать, — завуч с хитрецой посмотрел на ученика и открыл дверь в класс, прерывая занятие. — Извините, мистер Грей, у вас тут проспавший, — обратился он к учителю биологии, кинув взгляд на исписанную мелом доску, где большими буквами была выделена тема, и продолжил, гаденько улыбаясь — о, сегодняшний урок будет очень ему полезен. В классе послышались смешки учеников. Минхо побледнел, чувствуя неладное, и тоже обратил внимание на доску: «Диффузия запахов альфы и омеги при телесном контакте». Сердце ушло в пятки, и на ватных ногах Минхо добрался до последней парты, где тихо посмеивался миловидный омежка, сверкая своими брекетами. Он стал для переведенного ученика единственным другом. — И ты смеешься, — буркнул Мин, выкладывая вещи. — Сам же говорил, что его шутки слишком жестокие и вовсе не смешные. — Но ведь смешно же в этот раз: бесполезный для беты урок. Извини, если тебя это задело. Минхо вдруг с облегчением понял, что все не так истолковали смысл шутки завуча и расслабленно откинулся на стуле. — От тебя странно пахнет, — добавил задумчиво друг, шевеля крыльями аккуратного прямого носа и изучая запах. — Как будто альфой. Минхо снова напрягся, не желая врать другу, который точно не поверит в историю с футболкой, которую Минхо уже не один раз надевал. — Беты не восприимчивы к диффузии запахов с альфами и омегами, — продолжал тем временем лекцию учитель, — разве что при очень тесном телесном контакте, и то запах легко перебить с помощью душа и пары часов проветривания. И тут глаза соседа по парте округлились, хотя тот тоже был корейцем. Он с неверием посмотрел на Минхо, напридумывав уже кучу всего непотребного. — Это не то! Я все объясню! — в ужасе зашептал Минхо, махая в отрицании ладонями. Не хватало ему еще отхватить себе репутацию легкодоступного парня. Омега запаниковал. У него не было на примете ни одного дельного объяснения. Он видел выход лишь в том, чтобы признаться в своей сущности и рассказать все как есть. Но полностью раскрыться человеку, которого знаешь всего месяц, пусть тот и очень хороший, казалось ему рискованной затеей. Минхо знал, что Чонин не такой, как другие омежки его возраста, он очень невинный и вообще не от мира сего. Однако, как казалось омеге, его друг мог легко проболтаться по наитию или случайно выдать своим поведением, ведь он сам как открытая книга. Мальчик был немного изгоем в классе: все считали его глупеньким или себе на уме. Еще и дразнили, что тот в свои семнадцать ни разу не ходил на свидания и так и состарится нецелованным в своих брекетах и стремных очках в толстой оправе. Мальчик лишь посмеивался над собой вместе с другими, никогда не возражая. Учеба тоже давалась ему с трудом, так как он не мог как следует сосредоточиться, хоть и выглядит типичным зубрилой. Этот сгусток простоты и добра лишь любил своих одноклассников, которые презирали его в своем мнимом превосходстве. Чонин всегда обедал в полном одиночестве за столиком в школьном кафетерии. Чтобы не оставаться одному, Минхо как-то присоединился к нему, даже не собираясь заводить дружбу. Однако все началось с нелепого вопроса: — Почему люди, рожденные в одном веке, не могут считаться ровесниками? И общаться друг с другом на равных. Так ведь было бы намного проще, — внезапно заговорил Чонин, глядя как старшеклассники бесцеремонно расталкивают ребят помладше, пробираясь к буфету, где столпилась большая очередь желающих успеть отхватить самое вкусное. — Ну, этому есть другое определение — современники, — пожал плечами Минхо. — Бесполезное определение. Как же те, кто, например, рождены в 1999 и 2000 годах? Разве они не современники? Особенно те, кто учатся в одном классе. Забавно же, что они из разных столетий, но все их называют ровесниками? Минхо тогда сначала подзавис в удивлении, но потом все же тепло улыбнулся, сделав для себя открытие, что парень вовсе не глуп, просто у него несколько другой образ мышления, еще и с развитым чувством сострадания. Вскоре смотреть на вещи глазами Чонина, который все вокруг видел несколько под другим углом, стало для Минхо привычно, и ему даже нравилось. Друг подмечал такие детали и мелочи, на которые омега прежде даже не обращал внимания, принимая как должное. Он сам не заметил, как привязался к однокласснику. Просто потому что тот был слишком славным, безотказным и тоже тянулся к нему. Так они стали неразлучны: всюду ходили вместе, садились за одной партой, обедали, вставали в пару на физкультуре. Но вместе с другом он получил в довесок задир: компанию старшеклассников, которым нравилось шпынять и унижать слабых неуверенных в себе одиночек. Они всегда появлялись как гром среди ясного неба с противным «шизик» в адрес Чонина. Поначалу, омега успешно это игнорировал, как и сам предмет насмешек, но вступившись лишь раз, обратил на себя их внимание, после чего посыпались шутеечки в стиле: «О, шизик завел себе смазливого бету. Вы уже делали это? А то по отсутствию запаха сложно определить. А, знаю! Он ждет, когда брекеты снимут, ха-ха-ха». Минхо сдерживался, как только можно, лишь бы не нарываться на еще большие неприятности. И его тактика сработала — о них забыли, так как реакция на выпады была слабенькой и старшие потеряли к «парочке» интерес. Однако, сегодня им снова представился повод сказать гадость. Минхо шел по коридору как на убой, когда закончился урок, и рядом плелся друг, все еще пребывающий в шоке и неведении. Одноклассники и прохожие кидали на псевдо-бету удивленные косые взгляды. Их всюду преследовали тихие неприятные перешептывания за спиной. Минхо и не подозревал, что последствия могут быть настолько плохи. — Давай выйдем во двор, — кинул он в сторону Чонина и ускорился, лишь бы скрыться от любопытных осуждающих глаз. *** Джисон уплетал вкусный завтрак, белочкой набив щеки, а его папа с грустной улыбкой умилялся любимым сыночком, подперев голову рукой. — Ну и когда ты у меня повзрослеешь, остепенишься? — озвучил он ход своих мыслей, подкладывая еще фрикаделек. — Ну, фап! — с улыбкой возмутился ребенок, все еще с набитым ртом, — Офять нафинаеф. — Может, когда ты перестанешь за ним сопельки подтирать? — язвительно предположил муж, наливая себе сок за кухонной стойкой. — Айщ, — недовольно рыкнул Чимин, поморщившись, в сторону супруга, — да кто бы говорил. Сам до сих пор не разрешаешь ему жить отдельно! — Зачем платить за какую-то там комнату в общаге, когда у него есть свой дом? Это расточительство! Пусть сам себе на отдельное жилье зарабатывает! — с полной уверенностью возразил Чонгук, и как судья, огласивший приговор, покинул кухню. — Вот же жмот, — обиженно надув щеки, тихо пожаловался омега. — Фапа не фмот, а профто запафливый, — озвучил Джисон с детства заученную фразу, которую ему без конца вдалбливал сам же папа-омега, лишь бы маленький Сон не закатывал истерик в магазине, когда альфа отказывался ему что-либо покупать. — Научил же на свою голову, — с улыбкой отозвался Чимин, невольно гордясь своим сыночком. Когда Джисон наконец доел, а Чимин встал у мойки, чтобы помыть посуду, то альфа решил задать вопрос, волнующий его вот уже месяц. Он подошел к омеге со спины и обнял, положив голову на плечо, и тихо заговорил, чтобы не услышал альфа старший. — Пап, а что ты ему пообещал, чтобы подарить мне машину? Я знаю, это должно быть что-то мега-крутое. Омега хитренько улыбнулся и жестом показал сыну приблизиться, чтобы прошептать едва слышно на ухо: — Это секрет. — Па-а-ап! — разочарованно возмутился Джисон и состроил умилительное лицо, как ребенок в магазине в нетерпении потопав ногами. — Найдешь себе омегу — тогда скажу. — А вот и найду! — А вот и найди. — О, это, кажется, мой телефон, — замер и прислушался альфа, уловив звуки из своей комнаты. После чего убежал, оставив папу одного. — И зайца, и белку одним ударом, ну надо же, как удачно, — хихикнул омега, напевая счастливую песенку. — Что-то стряслось? — тем временем встревоженно спросил собеседника Джисон, прижимая телефон к уху. — Нет, никто не пострадал. То есть пострадал. Но не смертельно. То есть почти совсем не пострадал, — сбивчиво говорил Чан на том конце провода, и его голос заметно дрожал. — Так, чувак, успокойся. Что случилось? — прервал его друг, пытаясь понять. Он впервые слышал Чана таким, а потому уже готовился к худшему. — Мелкий в школе подрался. Вызвали в школу, а я не могу сейчас, я и так опоздал на встречу со спонсорами. Если сейчас уйду, они закроют проект, и я подставлю всю команду и группу новичков тоже. Они рассчитывают на меня, а я должен быть сейчас с ним. Что мне делать? Джисон буквально почувствовал, как Чан закрыл ладонью глаза и привалился в растерянности к стене. — Эй, ты только не паникуй, понял? Делай свою работу, а я поеду к твоему кенгуренку и все улажу. Ты же знаешь, как я в этом натаскан, — сказал уверенно Джисон и улыбнулся, вспоминая школьные годы. — Спасибо, друг, ты здорово выручишь: у папы сейчас оплаченные занятия, Феликс как обычно вне доступа, а Чанбин с родителями на какой-то важной встрече. Ты просто спаситель. — Стой, ты позвонил мне только четвертым? Совсем уже? — в шутку упрекнул его альфа, разрядив тем самым обстановку. — Я мог бы и Хенджину позвонить, так что будь благодарен, — ответил в том же тоне Чан с нервным смешком. — Не расклеивайся там, я буду держать тебя в курсе. Джисон домчался до школы Минхо на своем новеньком автомобиле в мгновение ока и легко взлетел вверх по лестнице на второй этаж, где по словам охранника, был медпункт и его там ждали. Он увидел кенгуренка друга на кушетке с компрессом, забившимся в угол, в то время как на другой кушетке все столпились возле школьника-альфы, раздувающего из простого синяка под глазом настоящую трагедию. Джисону такая картина была слишком знакомой: изнеженные ребята из богатеньких влиятельных семей всегда вели себя подобным образом, а учителя раскланивались перед их родителями, обещая наказать «виновных». Альфа не стал привлекать к себе внимание и просто присел рядом с омегой, который был очень удивлен его появлению. — Чан застрял на работе, он приедет, как только вырвется, — ответил он на немой вопрос в глазах испуганного ребенка и утешительно похлопал его по спине, — Все в порядке. Это нормально — давать сдачи. — Я первым его ударил, — пристыженно прошептал мальчик. — Даже так. Но ведь за дело? — улыбнулся альфа и приобнял мальчика. Тот в ответ кивнул. Оказавшись так близко, Джисон невольно почувствовал сильный запах Чана. Даже кинул взгляд на выход, чтобы убедиться, что тот не явился собственной персоной. Но потом все же осознал, что запах исходил от Минхо. И это его немного озадачило. Он внимательно посмотрел на младшего и даже хотел о чем-то спросить, как услышал со стороны приятный высокий мягкий голос: — Твой рюкзак, — к ним подбежал запыхавшийся миловидный омега с черными волосами и длинной челкой, почти наполовину прикрывающей большие нелепые очки. — Спасибо, Чонин, — ответил Минхо, забирая свою сумку у друга. Чонин неловко посмотрел на незнакомца рядом с омегой, и, предполагая, что тот и есть дядя его друга, уважительно поклонился, наспех промямлив «здравствуйте, я Чонин, одноклассник вашего племянника». В момент поклона на Джисона пахнуло запахом омеги, и тот буквально чуть не поперхнулся, ощутив на языке свой любимый молочный шоколад. Он так и завис, словно громом пораженный, глядя на школьника. Никогда прежде его так не интересовал чей-то запах. — Он не мой дядя, он друг семьи — Хан Джисон-хен, — смутился омега, представив альфу. Чонин извинился за свою ошибку и напряженно задумался, анализируя ситуацию: этот альфа примчался посреди дня в школу и сейчас приобнимал бету, но он ему не родственник, а запах теплого миндаля сильно отличается от того, что сейчас на его друге. Так кто же этот Джисон для беты? Можно ли ему доверять или Минхо надо срочно спасать? Чонин все еще пребывал в неведении о сложной ситуации друга, а потому оставался настороженным и не доверял альфе, мало ли что он за человек. И пахло от него, как казалось юному омеге, как-то слишком приятно, чтобы быть правдой. «Он точно торговец омежками, а заманивает их этим запахом», — брезгливо подумал Чонин и решил незаметно вызволить друга в коридор, но, внезапно, к ним приблизился Пак Джинен-сонбеним, обращаясь к Джисону с просьбой подойти к шумной толпе из родственников пострадавших в драке и ее очевидцев. Чонин воспользовался моментом и взволнованно спросил у друга: — Все в порядке? Может, нам уйти, пока он не видит? Минхо лишь грустно улыбнулся с усмешкой, качая головой. — Он твой альфа? — осмелился омежка на неловкий вопрос. — Вовсе нет. Я же сказал, что он друг семьи. Ты мне не веришь? — ответил Минхо, все с той же печальной усталой улыбкой. Чонин не успел признаться, что у него были сомнения, так как за спиной послышался слишком громкий голос папы-омеги побитого старшеклассника: — Явились? И не стыдно вам, что такого сыночка вырастили? Сколько вам вообще лет? Зачали, небось, еще школьником! Яблочко от яблоньки... — разошелся мужчина, выплескивая всю свою желчь, но не смог договорить, так как Джисон резко перебил его: — Родители Минхо были прекрасной парой и очень уважаемыми людьми! И Бан Чан заботится о своем племяннике лучше, чем кто-либо другой! Кто вы такой, чтобы судить?! Ни вы, ни кто-либо еще, не смеете поливать грязью этого ребенка и его семью! Иначе я за себя не ручаюсь! Минни, мы уходим! Джисон порывисто схватил мальчика за руку и повел за собой на выход, под неловкое молчание всех присутствующих. Чонин засеменил следом, пребывая под впечатлением от пламенной речи альфы. Теперь он резко поменял свое мнение о нем. Но его еще более беспокоило состояние друга: Минхо был бледным, как полотно, а еще дрожал от эмоционального потрясения. Что ж, не каждый день кому-то бьешь в глаз с криком: «Я омега! И это запах моего альфы!». И не каждый день получаешь за это сдачи со всей дури в лицо, слыша в ответ: «Сука! Пиздишь же, ущербный бета!». Чонин не знал, было ли это неудачной отчаянной попыткой оправдать себя или же сомнительной правдой, но он в любом случае был на стороне друга. Минхо чувствовал это, и был благодарен ему. И Джисону, что вступился за него и его родных. — Постойте, молодые люди, куда же вы?! — остановил их на лестнице запыхавшийся завуч по воспитательной работе. — Нам все еще нужно уладить несколько вопросов. Пройдемте в мой кабинет — там спокойно, и есть вкуснейший цейлонский чай с мелиссой и печеньками. Вы ведь приехали на машине? Вам не стоит садиться за руль в таком состоянии. Тем более с детьми. Минхо и Чонин впервые видели завуча таким, как будто бы настоящим: с добродушной улыбкой и искренним сочувствующим взглядом. Он смотрел на ребят по-отечески и явно за них переживал. Джисон с облегчением подумал, что остался еще в этой школе человек, которому не все равно. И что еще лучше, этот человек на их стороне. *** Чан кинулся к мальчику, сразу как только тот оказался за воротами школы, но подлетев к нему, лишь нерешительно застыл рядом, безвольно опустив руки. На лице его прекрасного омежки расцвел розовато-красный небольшой фингал на скуле. Мин стыдливо спрятал его от глаз дяди под холодным компрессом. — Ну, и зачем ты это сделал? — спросил он с хрипотцой безумно устало. Просто потому что чувствовал непомерную ответственность. И потому что обязан был отчитать, как примерный родитель. — Он не виноват! Альфы первыми стали задирать его! — возразил Чонин, придерживая друга под локоть. — Нет, он прав, я не должен был начинать драку, — мотнул головой омега. — Простите за доставленные неудобства. Минхо виновато поклонился сначала Джисону, что с грустью смотрел на всю эту картину, затем дяде, сорвавшемуся ради него с работы. И так и остался стоять с опущенной головой, сдерживая непрошеные слезы. Он снова доставил Чану неприятности. Подвел его. — Но они назвали тебя шлюхой… И приставали… — Айщ! — не выдержал Чан и просто, сократив между ними расстояние, прижал племянника к груди, ероша волосы мальчика, который крепко вцепился в него в ответ, словно ему кинули спасательный круг. — Я им все руки переломаю! Пусть только посмеют приблизиться к тебе хоть на милю! Внутри альфы все кипело. Ему уже стало абсолютно все равно, что на работе проблемы, что Минхо грозятся исключить, а родители побитого омежкой альфы - подать в суд. — Это только моя вина, — утвердительно сказал Чан и уткнулся носом в волосы омеги, тем самым не позволяя ему возразить. Джисон же начал кое-что понимать, глядя на этих двоих. Как и Чонин, уловивший природный запах родного дяди своего друга. *** Альфа нервно расхаживал по квартире, разговаривая по телефону, а Минхо тихонько наблюдал за ним, свернувшись в комок, сидя на диване, и обнимал свои колени. — Пап, я не психую! А всего лишь хочу его защитить! — взбрыкнул Чан, жестикулируя так выразительно, словно перед ним находился собеседник. — Не повышаю я голос! «Ну вот, теперь еще и с папой из-за меня ругается», — подумал про себя мальчик и зажмурился. Ему было очень стыдно и горько. Но в следующую секунду он резко распахнул глаза, услышав от дяди: «Я все равно его переведу! Как я могу оставить Минни в одной школе с этими уродами?». — Нет, то совсем другое: у Феликса были мы, а у Минхо там всего один друг-омега. Кто о нем позаботится, пока меня нет рядом? — Конечно же он хочет перевестись, разве может быть иначе?! — Вот сейчас и спрошу! — альфа притормозил рядом с омегой и наконец посмотрел на него, приблизив телефон, словно тот был микрофоном, и задал вопрос: «Ты же хочешь перевестись?». Мин растерялся и поднял на альфу свои жалобные печальные глаза. Молчание затянулось. Из динамика послышался взволнованный голос Лея, который сначала позвал по имени мальчика, а затем своего сына. — Я перезвоню, — серьезным тоном ответил ему Чан и сбросил вызов. — В чем дело, малыш? Чан присел на диван рядом с Минхо и обеспокоенно заглянул в лицо омеги. Но тот лишь молчал, все так же смотря на него глазами провинившегося щенка. — Эй, ты же помнишь наш уговор этим утром? Ты должен говорить мне все. Чан уже привычно взял мальчика за руку и переплел с ним пальцы, словно это был их маленький ритуал по укреплению связи. — Мне там очень нравится. Пак Джинен-сомбеним обещал все уладить. По его словам, те альфы больше не тронут меня. И Чонин. Он замечательный друг, я не хотел бы его оставлять, — тихо заговорил омега, хриплым и неуверенным голосом. — Но если для тебя будет спокойнее, если я переведусь, то все в порядке. — Мышонок, мое мнение сейчас не имеет значения. Прости, что я так эгоистично все решил за тебя. Минхо отрицательно покачал головой, возражая словам альфы, и в нерешительности прикусил губу, боясь признаться в своей самой постыдной лжи. — Тогда решено — ты остаешься? — спросил с улыбкой альфа и потрепал племянника по волосам, лишь бы тот перестал быть таким загруженным и расслабился. Но тот наоборот исказил лицо в сдерживаемых рыданиях. — Ну, что ты? Все в порядке, я вовсе не сержусь на тебя за это. Ты ни в чем не виноват, — ворковал Чан и разворачивал мальчика к себе. Он взял лодыжки омеги, и, стараясь вытащить его из своего защитного кокона, перекинул через себя его ноги, приобняв одной рукой плечи, а другой колени племянника, прижимая к себе. — Но мне так стыдно возвращаться туда, — признал омежка, пряча лицо в толстовке старшего. — Нет ничего стыдного в том, чтобы защищать себя, — пожал плечами альфа. — Дело не в этом… — возразил Минхо и снова затих. — Тогда в чем? — осторожно заметил Чан. Мальчик снова молчал, собираясь с духом. А опекун не хотел спугнуть его, поторопив, потому терпеливо ждал и перебирал пальцами мягкие пряди волос омеги. — Они считали меня бетой… — тихонько начал Минхо дрожащим голосом, — а беты могут иметь запах альфы, только если… Сердце Чана пропустило удар. Он в сотый раз дал себе мысленно затрещину за то, что не отправил этим утром ребенка в душ, поставив работу в приоритет. А еще, что даже не спрашивал омегу, как в школе отнеслись к его отсутствию запаха, опять же просто эгоистично избегая подобных серьезных разговоров. — Но ты же объяснил им, что на самом деле омега? — задумчиво поинтересовался старший. Мальчик кивнул и пояснил, удрученно: — Они не поверили. — Значит, все-таки перевод? Или же ты возвращаешься в школу и переступаешь через себя, — подвел неутешительный итог Чан, — а я поддержу тебя в любом случае. Главное, что мы оба знаем правду. Ты молодец, что рассказал мне. «И я назвал тебя своим альфой», — хотел признаться в самом главном своем вранье омега, но не смог. «Я чуть не умер, переживая за тебя. Ты даже не представляешь, как дорог мне», — хотел сказать альфа, но не смог. Чан просто обнял младшего и повалил на диван, подминая под себя. — Сегодня можно, — ответил он на немой вопрос в пораженных глазах Минхо.