Baby, Lovin' You Mo'

— Прости, что не позаботился о тебе, когда ты попал в неприятности в школе. Феликс говорил очень тихо и немного отрешенно. Но даже этого было достаточно для Минхо, чтобы вздрогнуть. Ведь до этого старший омега был крайне молчаливым и каким-то загруженным. Мальчику это сразу показалось странным. Очевидно, что у Феликса не все в порядке. Но спросить он не решался. Мин посчитал, что если омега захочет, то сам расскажет. Они сидели в большом зеркальном зале на полу после изнурительной тренировки. Феликс решил угостить младшего перекусом и, тихо шурша пакетами с контейнерами, раскладывал перед Минхо еду и приборы. — Сильно болело? — спросил он обеспокоенно, коснувшись небольшого синяка на юном лице. — Да нет, на самом деле, это оказалось почти не больно. Все в порядке, Джисон-хен помог мне, — младший улыбнулся в попытке приободрить старшего. И тот улыбнулся в ответ. Но эта улыбка была вымученной. — Ох, это же хотток? Омежка очень удивился, когда увидел содержимое одного из контейнеров. Нечасто он встречал последнее время национальную корейскую еду. — А… Да… Это… — Могу я попробовать? — Конечно, кушай все — я для тебя приготовил. — Спасибо, хен, — просиял Мин, цепляя палочками угощение. — Ну как? — взволнованно спросил омега, когда мальчик жевал уже второй кусок. — Офигенски, — серьезно ответил младший с набитым ртом, — я словно домой попал. Старший ласково улыбнулся глазами-полумесяцами. — Я рад. — Подожди, так это ты приготовил? — искренне удивился Минхо. — Это так удивительно? — посмеялся старший. — Извини, но ты не то чтобы крутой повар… А тут… — Практиковался в этом много лет, — внезапно выдал омега с тяжелым вздохом, что заставило младшего зависнуть с раскрытым ртом. — Воу. Почему? — только и спросил он. — Это… Сложно… Лучше расскажи, как твои дела. Будешь переводиться в новую школу? Крис, должно быть, рвал и метал. Минхо нахмурился, понимая, что Феликс решил неловко сменить тему, избегая ответа. Но, опять же, подумал, что старший имеет право не рассказывать ему о личном. — О да, он был в бешенстве. Но мы поговорили. Он разрешил мне самому сделать выбор. И я решил остаться, как бы сложно не было. Другая школа для корейцев очень далеко от нас. Не хочу, чтобы хен тратил так много времени на дорогу. И форма дорого стоит… — Айгу, ты такой золотой ребенок. Нашему Чанни повезло с тобой. Минхо покачал головой со смущенной улыбкой. — Нет, это мне очень с ним повезло. Феликс согласно кивнул. — У нашего Криса большое сердце. Всегда лидер и всегда на позитиве. А когда необходимо, предельно серьезный человек, который самозабвенно отдается семье и работе, — омега сделал затяжную паузу, прежде чем спросил, — Вы же ладите? Я имею в виду в повседневной жизни… — Конечно, — младший активно закивал, все еще уплетая предложенные вкусности. — Но… Сегодня, когда ты выходил из машины. Вы оба выглядели… Странно, — неловко пояснил Феликс, затрудняясь в описании. — Странно? — переспросил омежка с серьезным лицом и отложил палочки, глядя в пол. — Как бы это сказать. Между вами… Словно черная кошка пробежала. Минхо неуверенно кивнул, признавая проблему. Феликс терпеливо ждал разъяснений. — Мы сегодня ходили в кино. Омежка неловко замолчал. — Ммм, в кино, — поддержал его старший. — И парк аттракционов… А там… Папа Хенджина с детишками из класса, который он курирует. — Оу, — понимающе озвучил омега, уже представляя, что к чему. — Мы немного поспорили перед этим и хен обнял меня… — Мин не выдержал, снова переживая этот момент, и закрыл ладонями лицо, — Ты бы их видел. Хен горел со стыда, представляя меня сонбениму, как своего племянника. Это выглядело так, словно бы он оправдывался. Взгляд сонбенима как будто говорил: «Ну да, заливай дальше». Еще и дети скандировали «тили-тили-тесто…». Было крайне неловко. И после этого, по пути сюда, мы почти не разговаривали. Он теперь стыдится меня… — О, малыш, не говори глупости! Дело вовсе не в тебе. Хенвон-сонбеним сам по себе такой — с непроницаемым взглядом и скептическим отношением к жизни. Ну, и его можно понять — он хочет счастья для своего единственного сына. А Чан уже однажды разочаровал его как зять. Так что, кенгуру расстроила сама встреча с ним, а не его отношение к тебе. Крис все еще считает себя крайне виноватым перед этой семьей. — Но это же не так! Он наоборот не стал пользоваться омегой, сомневаясь в серьезности своих намерений. Минхо нахмурился, чувствуя горечь. Его подмывало добавить «в отличии от того же Чанбина», но он прикусил язык с осознанием, как нехорошо это прозвучит по отношению к Феликсу. — Да, Чан поступил правильно. В этом смысле он вообще чист, ведь даже не был для Джинни первым. И все же в той ситуации всем было слишком горько. Даже мне, потому что перед переездом к Чану, мы с Хенджином всю ночь смеясь планировали, какой будет свадьба. И я никогда не видел глаз счастливее, чем его глаза в ту ночь. А потом все разом рухнуло. Он так плакал на моем плече… Тихо, надломлено. Если бы я был его папой, я бы тоже не простил. Омежка пристыженно затих, вдруг понимая, как несправедлив был по отношению к сопернику. Минхо эгоистично принимал сторону альфы и ни разу не подумал о чувствах омеги. Как сильно Хенджин верил ему, что готов был отдаться в течку? Должно быть, безмерно. — Как омеги понимают, что альфе можно верить? Что это раз и навсегда, — спросил задумчиво мальчик, глядя куда-то сквозь собственное отражение в зеркале. — Думаю, никак. Они никогда не уверены. Просто в какой-то момент они понимают, что готовы рискнуть всем ради кого-то одного. — И риск оправдывается? — Ты же знаешь, что лишь тринадцать процентов омег во всем мире имеют чистый запах. Мы ошибаемся. Но это не мешает нам в конечном итоге находить свое счастье. Я встречал лишь немногих, которые сожалели о своем решении. — А ты сожалеешь? — спросил омежка, глядя на хена в отражении. — Подарить себя особенному человеку, пусть и всего на один раз, тоже своего рода счастье, — ответил уклончиво Феликс, глядя на свое отражение. Словно сам у себя спрашивая, а счастлив ли он. — А как ты решился? — Я далеко не пример для подражания. — И все же. — Все началось с первого поцелуя. Мы были еще мелкими, и я просто предложил себя в качестве замены персика для тренировок, — омега усмехнулся своим воспоминаниям, — Это было такое невероятное чувство, знать, что мы первые друг у друга. Я был уверен тогда, что отныне он станет моим. Но потом через несколько лет я узнал, что он встречается с кем-то постарше и они переспали. Мне стало горько и обидно. Хотелось привязать его к себе, показать, что я лучше всех остальных. Поэтому я предложил всего себя не так, как другие, а в свою первую течку. — Придурок, — буркнул всерьез Минхо, на что Фэл легко рассмеялся. — Да, ты прав. Я поступил крайне глупо. Но знаешь… Я счастлив, что именно он мой первый альфа. *** — Ну как твои танцы? — спросил Чан у притихшего племянника. Разговаривать с ним через зеркало заднего вида стало уже привычкой. — Нормально, — отозвался омежка, отстраненно глядя в окно, за которым бушевал ливень. Обзор почти напрочь застилали струи дождя, и дворники едва успевали справляться. По спине младшего пробежал холодок. Он поднялся на кресле и привалился к водительскому сиденью, чтобы сказать обеспокоенно: — Лучше следи за дорогой. — Не переживай, мышонок, такая погода здесь нормальное явление, — усмехнулся Чан. — Не называй меня так, — буркнул омежка и снова откинулся на сиденье. Сейчас все внутри него рвалось на части, ведь именно так начинался худший кошмар всей его жизни: та самая ночь, когда он потерял родителей. — О, черт, — вдруг выругался альфа, и Минхо уловил тихую музыку и вибрации с переднего пассажирского сиденья, — телефон. В глазах мальчика как в замедленной съемке альфа отстегнул ремень безопасности и потянулся за сумкой, где беспощадно трезвонил мобильный. Сверкнула молния, озарив салон. И на мгновение, перед глазами омежки на месте Чана оказался отец, который точно так же тянулся к пассажирскому сидению, чтобы помочь папе с заевшим ремнем, пока под ногами омеги трезвонил телефон, который он случайно уронил. И как в это самое мгновение салон осветил свет фар от машины, что шла в лобовую. Казалось, страх и паника парализовали Минхо. Он до боли стискивал обивку кресла, глядя в одну точку, и стал приходить в себя, лишь когда услышал спокойный голос Чана: — Хорошо, я приеду, только отвезу племянника домой… Омегу очередной раз пробрало насквозь. Словно липкий холод забрался своей ледяной рукой под ворот бомбера. Мальчик резко отстегнулся и, чуть ли не повиснув на плече у дяди, сбивчиво попросил не оставлять его. Ведь случись что с Чаном — Минхо этого не переживет. Альфа был поражен такой реакцией. Племянник напомнил ему котенка, которого хозяин пытается окунуть в воду: глаза полные ужаса и мертвая хватка за все, что только можно. — Малыш, уже поздно. Лучше я отвезу тебя. — Нет, не оставляй меня. Пожалуйста, хен… Пожалуйста. Чан еще раз кинул на него обеспокоенный взгляд и оповестил неизвестного собеседника в телефон: — Я уже почти на месте, скоро буду. Да, он будет со мной. Приготовь ему горячий чай и достань тот плед, который ты подарил мне на новый год. Спасибо, Дже. Альфа отключился и с улыбкой спросил у притихшего омежки, все так же прилипшего к его плечу: — Теперь доволен? Минхо кивнул и устало откинулся на свое место. Но внезапно снова подорвался и, вцепившись рукой в плечо дяди, строго потребовал: — Пристегнись! Альфа усмехнулся и, отцепив от себя руку омеги, бережно сжал ее в своей. — Только после тебя. Угомонись уже. — Дже, какого хрена? Мы тут скоро закоченеем, и будешь ты без меня записью руководить и аранжировку писать! — ругался Чан в телефон, при этом сотрясаясь от холода с дрожащими сиреневыми губами. Время было уже позднее и входную дверь в здание по обыкновению заперли, чтобы пускать только своих. — Извини, тут штукатурка обвалилась и вода хлынула прямо на инструменты! Потерпите еще минутку, я скоро буду… — Окей. Ты, главное, не забудь… — альфа прервался на полуслове и продолжил раздраженно — О, дерьмо. Ну просто «отлично». — Что такое? — спросил тихонько омежка с такими же трясущимися губами, обнимая себя за плечи. — Смартфон сдох от влаги, — объявил альфа, убирая тот в карман промокших насквозь джинсов, и устало привалился к стене, прячась под совсем небольшим козырьком на крыше здания, который мало спасал. — Хотел сказать ему, что мы пока в машине подождем. А теперь хрен там, я слишком далеко припарковался, он решит, что мы не дождались и уехали. Минхо привалился к стене рядышком и молча уставился на свои мокрые кеды, где чувствовал как минимум два озера. — Надо было все же отвезти тебя домой. Мальчик вскинул глаза на дядю и в отрицании покачал головой. — Простудишься теперь из-за меня. Омежка снова покачал головой. — Хотя бы посмотрю на твою студию. — Я бы показал ее тебе при более приятных обстоятельствах. Минхо молчал, продолжая пялиться в асфальт, тихонько дрожа от холода. Ему не хотелось показывать, что дядя прав, потому он стискивал зубы, лишь бы те не колотились как у бешеного щелкунчика. Но даже так альфа прекрасно видел, как непроизвольно трясутся плечи и коленки мальчика. — Иди сюда, — позвал Чан, раскрывая свою куртку в пригласительном жесте. Минхо не пришлось просить дважды, он был счастлив прильнуть к альфе и быть частично укрытым. Чан вздрогнул от холодных ладошек, что обвили его талию, и прижал омегу к себе вплотную, только бы согреть тем немногим теплом, что у него еще осталось. — Ты горячий, — едва слышно пробормотал омега, чувствуя приходящее умиротворение. — Это просто ты холодный, — улыбнулся в ответ альфа, прижимаясь щекой к влажным волосам Минхо. — Ты как солнце. — Ты не бредишь, случаем? Жара вроде нет… Айщ! — Чану прилетело от омежки кулаком в бок. Оба поежились от холода и снова прижались друг к другу плотнее. Каждый молча думал о своем, постепенно отогреваясь в объятьях, пока омежка не прошептал: — Кажется, я придумал желание, которое ты мне должен. — Правда? И какое же? — спросил с интересом альфа. Но Минхо не ответил, так как за дверью послышались возня и щелчок. Дже оказался миловидным светловолосым альфой в круглых очках, а так же коллегой и одним из бесчисленных лучших друзей Чана. Он сразу же организовал «путникам» сухие полотенца, сменную одежду и горячие напитки: чай с медом для омежки и крепкий кофе для альфы, которому предстояло несколько часов записи нового сингла для группы, которую он продюсирует. Одежда, которая нашлась для мальчика была нелепой: белая футболка до середины бедра, которую он заправил в джинсы, и штанины, закатанные почти на половину их собственной длины. Дже оказался высоким — на полторы головы выше Чана. Сам же альфа выглядел идеально, так как переоделся в свою собственную одежду, которая всегда лежала в студии на крайний случай. Омежка едва не задохнулся от восхищения, когда увидел Чана в белой рубашке с закатанными по локоть рукавами, открывающими вид на руки с привлекательными линиями выступающих вен, и белых зауженных брюках. Альфа выглядел так красиво и мужественно, словно сошел со страниц сунчжон-манхвы. И Минхо тихонько наблюдал за ним из своего уголка на диване в студии, куда забился, чтобы не мешаться. Чан за работой выглядел не менее потрясающе. Весь такой серьезный и сосредоточенный. Конечно, он и улыбался, и смеялся вместе со всеми, отпускал иногда разные шуточки. Но когда его взгляд становился внимательным, а брови слегка опускались, то это значило, что сейчас будет если не полный разнос, то как минимум четкая критика. То, как альфа руководил, и как помогал молодым ребятам раскрыть свой талант на все сто процентов, действительно впечатляло. И омежка, невольно засыпая в тепле и уюте, думал о том, что едва ли заслужил такого человека рядом. — Малыш, — расслышал сквозь сон Минхо, чувствуя ласковое поглаживание на своих волосах большой и теплой руки, — Я закончил, мы можем ехать домой. — Ммм… Домой? — омега сонно моргнул, постепенно возвращаясь в реальность, — А время? — Уже третий час ночи. Минхо осмотрелся, в комнате царил почти интимный полумрак от одного единственного светильника на столе. — А дождь? Он кончился? — Стих. Но дороги скользкие, придется ехать очень медленно. Так что вставай быстрее, иначе вернемся только к утру. Омега снова сонно моргнул и обнаружил себя заботливо укутанным в мягкий плед. — Ты, должно быть, сильно устал… — Ничего страшного, я выпил еще кофе, — ответил отстраненно альфа, собирая какие-то папки, диски и бумаги в сумку. — А мы не можем здесь переночевать? — спросил Минхо, оглядывая маленькую пустую студию. — Здесь всего один диван. Он очень узкий и не раскладывается, — ответил не глядя на собеседника альфа, к тому же тихо добавив «и душа нет». — Ну и что? — Это неудобно. — А ехать в ночи по скользким дорогам с уставшим водителем — это удобно? — язвительно возразил младший с ноткой обиды в голосе. Альфа снова увиливал от совместной ночевки с ним. Чан остановился со сборами и устало потер пальцами глаза. — Кажется, ты прав. А я идиот, что действительно решил рисковать твоей жизнью, — Чан развернулся и присел на край стола, виновато глядя в пол, — Просто я думал, что тебе будет комфортнее выспаться дома. — В следующий раз не думай, а просто спроси у меня, — ответил с улыбкой омежка, в надежде приободрить альфу. — Так и сделаю, — улыбнулся в ответ старший и с благодарностью посмотрел на племянника. На несколько секунд повисло неловкое молчание, после чего альфа внезапно засуетился: — Здесь где-то было постельное белье. И принялся метаться по студии, заглядывая во все тумбы и полки. — О, вот оно. И даже подушка осталась. Расстелешь пока? Я схожу посмотрю, как там наша одежда на лоджии. Омежка кивнул и, потягиваясь, лениво поднялся с дивана. Когда Чан вернулся со словами «нифига не высохло», то застыл у двери, словно олененок, ослепленный фарами. Омежка стоял к нему спиной в одном белье и, заслышав, лишь прикрылся тем самым несчастным пледом. А его временная одежда аккуратно висела на кресле. Альфа резко отвернулся и, едва совладав с собой, все же спросил: — Малыш, какого хрена? — Ну… Это же одежда Дже. Она пропахнет тобой, и он уже не сможет ее надевать. — Мышонок, я куплю у него эту одежду, не переживай. Только оденься. — Но он сказал, что эта футболка подарок от дорогого человека… И попросил меня быть с ней осторожнее. А в джинсах просто неудобно спать. Чан от души чертыхнулся и к удивлению младшего, внезапно начал одну за другой расстегивать пуговицы на своей рубашке, все так же оставаясь к нему спиной. А сняв с себя, все так же не глядя, кинул ее мальчику, который неловко поймал рубашку почти у пола, засмотревшись на обнаженную широкую спину с привлекательными изгибами. — Надень. Минхо послушно зашуршал тканью, которая уже успела напрочь пропитаться запахом альфы за этот вечер. И это медленно, но верно, кружило ему голову, что даже пальцы с трудом справлялись с пуговичками. — Я… Все, — неловко объявил омежка, застегнув все до одной. Альфа обернулся и снова застыл, чувствуя нехватку кислорода как после тяжелого удара под дых. Его рубашка на Минхо выглядела так сексуально и развратно, что просто брать и… Чан едва не заскулил в голос, когда омега понимающе усмехнулся и издевательски спросил: — Нравлюсь? — Не нарывайся, — ответил он вымученно, по стеночке пробираясь к столу, очень стараясь не пялиться. Минхо это не устраивало. Он медленно приблизился к альфе. — Не то что? — спросил он с вызовом глядя в глаза, оказавшись в шаге от старшего. — Малыш, ложись спать, — попросил устало Чан, глядя на омежку с мольбой, — а я еще поработаю и попозже лягу. — Я хочу с тобой. — Минхо… Пожалуйста. Ты играешь с огн… Чан не смог договорить, так как мальчик, резко сократив расстояние между ними и повиснув на шее альфы, заткнул его поцелуем. Нежным и невинным. Всего на пару секунд. После чего отстранился и боязливо посмотрел в лицо Чана, которое не выражало ничего кроме крайней степени удивления. — Зачем ты это сделал? — прозвучало в комнате едва слышно с нотками осуждения. Осознав, что совершил ужасную глупость, которую дядя явно не оценил, омежка резко отшатнулся и со слезами на глазах шагнул в сторону двери, готовый бежать далеко и без оглядки. Ведь так глупо было с его стороны полагать, что хен ему ответит. Но следующий шаг он сделать не смог — его держала крепкая рука, которая в следующую секунду рывком припечатала его безвольное тело к своей обнаженной груди. Глаза Чана метались по лицу омеги, словно тот видел его впервые. Альфа судорожно пытался собрать воедино остатки разума. И не мог. — Мое желание: самый лучший первый поцелуй. С тобой, — едва слышно лепетал мальчик, чувствуя, как дрожат от страха колени. — Ты обещал. И Чан сорвался. Желание еще хоть раз почувствовать мягкость этих губ, перевесило любые запреты. Ведь это всего лишь поцелуй. Поцелуй и только. Альфа сминал податливые губы своими и гладил невинное тело через свою проклятую рубашку. Омежка пораженно выдохнул ему в губы и обвил руками горячие плечи, пальцами оставляя глубокие следы на коже в попытке удержаться. Альфа это почувствовал, потому почти не разрывая поцелуй, подхватил Минхо под бедра и усадил на стол, становясь между. Поза оказалась провокационной, и Чан заглянул в глаза мальчика, ожидая увидеть в них страх, но столкнулся лишь со взглядом полным желания. Омежка сам потянулся за очередной порцией поцелуев, на этот раз приоткрыв ротик с явным намеком на глубокий поцелуй. Но Чан накрыл его губы своим большим пальцем, погладив щеку. — Нам нужно остановиться, — прошептал он, тяжело дыша. — Никто не узнает. Я никому не скажу, — горячо зашептал Минхо единственный аргумент в свою пользу. — Дело не только в этом, мышонок. Это неправильно по отношению к тебе. — Но ты обещал, — пропищал омежка, почти хныкая от досады. — Я сделаю все, что хочешь, кроме того, что неправильно. Давай ляжем спать. Сегодня был ужасно долгий и утомительный день. Минхо поник и нехотя кивнул. Все же это было больше, чем ничего. Чан бережно перенес мальчика со стола на диван и, позволив ему удобно устроиться у себя под боком, подпустив предельно близко, накрыл и себя, и омежку одеялом. Оба не могли уснуть. Перед глазами альфы все еще стоял развратный невинный племянник в его рубашке и одном белье. А Минхо думал лишь о губах напротив, что так близко и так далеко. Прогонит ли Чан его с дивана, если он поцелует его еще один последний раз? Когда дыхание альфы выровнялось, и тот, казалось бы, уснул, омега решился и прильнул к родным губам. Осторожно, тепло и горько от кофе. Затем еще и еще, слегка посасывая то верхнюю, то нижнюю губу. Пока не почувствовал, что ему отвечают. Минхо тихонько простонал Чану в губы и обвил руками его шею, зарывшись пятерней в волосы, пока альфа менял положение, оказавшись нависшим над омежкой. — Пожалуйста, хен. Всего один раз, — шептал младший, снова раскрывая губы. И Чан скользнул между ними своим языком, лаская горячий ротик и неловкий язычок невинного мальчика. А Минхо старался отвечать, действуя на инстинктах и повторяя за альфой. Этот глубокий поцелуй получался неловким, но вожделенным, мокрым и до дрожи приятным. И все это казалось несбыточным сном. Омежка жадно ловил каждый вздох Чана, льнул к нему всем телом, растворялся в этой близости до покалывания в кончиках пальцев. Хотелось больше и больше. Чан упивался младшим, пробирался руками под край рубашки, оглаживая девственные бедра и ямочки на пояснице, и не позволял себе при этом коснуться Минхо интимно, четко ограничивая рамки, переступить за которые непростительно. Непростительно перед самим собой, погибшими родителями племянника, своим папой и семьей. Но… Это же всего лишь поцелуй. И только. Поэтому можно с упоением ласкать этот покорный язычок и терзать доверчивые губы, которые отныне испробованы только им и никем больше. А потом уложить вымотанного омежку на свою грудь, чтобы перебирать пряди его волос, пока Минхо без сил засыпает со счастливой улыбкой на зацелованных влажных губах.