***
Мерзкая привычка Бён Бэкхёна ни с того ни с сего выключать свой мобильный телефон и игнорировать все попытки с ним связаться раздражает Чанёля больше, чем любая другая его странность. Он мрачно косится на экран телефона, а Сехун сочувственно спрашивает: — Что, опять кинул? — Я сейчас позвоню Юре и устрою ей разнос, — сквозь зубы бормочет Чанёль. Он вспоминает Бёна в начале встречи, весёлого и задорного, и в конце, мрачного и какого-то потухшего, и напрягает память, силясь вспомнить свои возможные промахи. Забрал последние хлебные палочки? Слишком долго спорил с Юрой по поводу той ужасной фотографии, где он сидит на карусельке в смешной соломенной шляпке? — Конечно, и тогда ты разругаешься с ними двумя, и ни к чему хорошему это не приведёт, — фыркает Чондэ. — Лучше сходи к нему и поговори с ним начистоту. Это будет намного эффективнее, чем сидеть здесь и терзаться догадками. — И прихвати с собой что-нибудь вкусное, — встревает Сехун. — Например, жареную курочку или пиццу. Пицца — это лучший извинительный катализатор. Доводы друзей в кои-то веки действительно звучат достаточно рационально, и Пак поднимается с дивана, стягивая с себя пижамные штаны. — Иногда мне кажется, что вы занимаетесь исключительно тем, что тусуетесь здесь и наблюдаете за развитием наших отношений, — бурчит он себе под нос, поднимая с пола джинсы. Штаны, кажется, Ифаня, но они чистые и хорошо выглядят, и Пак без зазрения совести натягивает их на себя. — У вас что, совсем нет личной жизни? — Есть, но смотреть на то, как ты постигаешь загадочный мир однополой любви, намного увлекательнее, чем просто спать или рубиться в приставку, — парирует Сехун. — Но можешь не переживать, мы с Чонином на две недели устроились подработать в кафе-мороженое неподалёку, у Ифаня — репетиторство английского языка, а Чондэ на полставки помогает в лапшичной в соседнем квартале, а значит, у нас останется намного меньше времени на наблюдение за вашей гейской драмой. Приходите к нам с Бэкхёном, мы сделаем вам скидку! Да, Чондэ? Сделаешь им самую вкусную и острую лапшу? Чондэ кивает и ухмыляется. Сехун громко зевает и принимается лениво почёсывать аккуратную переносицу. — Да иди ты, — бормочет Пак, надевая футболку. Он косится на зеркальную поверхность шкафа и невольно вздыхает: его помятый вид явно оставляет желать лучшего. Чанёль осторожно приглаживает спутанные волосы и сердито добавляет: — Чтобы вы таращились на нас, как два идиота, и противно хихикали? — Ты нас недооцениваешь, — элегически парирует Сехун. — Мы будем прятаться за углом, а уже оттуда — таращиться и хихикать. — Отъебитесь, — говорит Чанёль, и О кривится: — Фу, как грубо! Если бы я с тобой встречался, я тоже тебя кинул. А он бы на него и не повёлся, хочет сказать Пак, но решает не тратить на подобные идиотские высказывания своё драгоценное время. Он суёт телефон в карман и выходит в коридор. Из приоткрытой двери спальни доносится оглушительный храп Ифаня, и Пак едва сдерживается, чтобы не швырнуть в него ботинком. Настроение по-прежнему на редкость гадкое, и Чанёль мрачно думает, что не станет покупать Бёну ничего вкусного и приятного. После того, как он измотал ему все нервы своими выкрутасами к чертям собачьим? Ещё чего. К квартире Бэкхёна он подходит с туго набитым пакетом, в котором лежит жареная курица, конфеты с ликером, бутылка вина, плюшевый мишка и гель для душа с запахом ананаса, который Пак купил чисто по нервной инерции. Сердце стучит стремительно и быстро, а воображение рисует самые отвратительные причины внезапного бойкота Бэкхёна: он разочаровался в Чанёле и решил найти себе нового ухажёра; ему наскучил Пак, и прямо сейчас он занимается страстным сексом с какой-нибудь симпатичной незнакомкой; он решил оставить Корею и улететь в какую-нибудь далёкую загадочную страну, оборвав все старые контакты. Палец с силой вдавливает кнопку звонка, и Пак слышит знакомую мелодию. И тишину, не прерываемую ни звуком чужих шагов, ни лаем наглой волосатой псины Бэкхёна, гавкающей с мощностью взрослого ротвейлера. — Ты ищешь Бэкхёна, да? — внезапно раздаётся за спиной Чанёля женский голос. Пак резко вздрагивает и оборачивается, едва сдержав не самый мужественный испуганный возглас. Его взору предстаёт симпатичная седовласая старушка, стоящая на пороге квартиры напротив и буравящая его любопытным взглядом. Дама выглядит аккуратно и ухоженно: красивый шерстяной свитер, длинная бархатная юбка, волосы уложены в ровный пучок, а на ногах красуются удобные домашние тапочки. Женщина смотрит на него с нескрываемым любопытством, и в голове Чанёля мелькает одинокая мысль о том, что бабуля явно в прошлом подрабатывала шпионкой. Иначе как объяснить тот факт, что она ухитрилась оказаться здесь абсолютно незаметно и беззвучно? — Да, я ищу хёна, — говорит Пак и почтительно кланяется. — Он просто не отвечает на звонки, и я очень за него волнуюсь, госпожа… э-э-э… — Зови меня аджумма Мун, — отзывается женщина, и из-за её спины раздаётся громкое мяуканье. На лестничную клетку выходит большой толстый серый кот, который лениво потягивается и смотрит на Чанёля в упор большими жёлтыми глазищами. — У Бэкхённи сейчас каникулы, поэтому он пропадает по делам. По вторникам, четвергам и субботам он подрабатывает в детской библиотеке, очень уж он любит ребятишек. Это в муниципальном детском центре неподалёку, может, видел такое ярко-зелёное здание? Он и в учебные дни старается туда заглядывать, ведёт там музыкальный кружок для дошкольников пару раз в неделю. Сейчас, правда, взял перерыв из-за большой нагрузки в университете, как-никак, он один из лучших на курсе, но всё равно навещает своих ребят, — бабушка умилённо вздыхает. — Такой хороший мальчик, просто не юноша, а коробка шоколадных конфет! Богомол Бён любит детей и работает в библиотеке? Он интересуется литературой и музыкой? Он — один из лучших студентов на курсе? Это слабо вяжется с образом вздорного истеричного эгоиста, и Пак недоверчиво косится на пожилую женщину, пытаясь углядеть в её лице намёки на ложь. Мало ли, старушки любят приукрасить и рассказать какую-нибудь небылицу. Но госпожа Мун выглядит абсолютно серьёзной, и Чанёль по-идиотски улыбается в ответ и зачем-то уточняет: — Но сегодня среда… Кот фыркает и наклоняет голову, буравя Пака пристальным взглядом. Почему все животные в округе смотрят на него так, будто он перед ними в чём-то провинился, думает Чанёль и таращится на кота в ответ, отчего тот моргает и презрительно шипит. Госпожа Мун хмурится, будто что-то припоминая, и задумчиво тянет: — Среда… среда… Наверное, он поехал в приют для животных в паре кварталов отсюда! Бэкхённи рассказывал, что он приезжает туда как волонтёр, чтобы помочь и пообщаться со зверюшками. Да, точно! Сюда ещё заезжал тот его красивый высокий приятель, он забрал Кирхгофа, и они вместе пошли вниз по лестнице, — бабушка вздыхает и доверительно говорит Чанёлю: — Этот милый пёсик терпеть не может оставаться один, сразу переживает и расстраивается. Я часто беру его к себе в будние дни, когда Бэкхённи ходит на учёбу, они с Рокко отлично ладят, ведь Кирхгоффи такой воспитанный и дружелюбный! Похоже, он — единственный человек, к которому шпиц не питает никаких дружественных чувств и так и норовит побить волосатыми лапками, думает Пак и ощущает лёгкое чувство досады. Досада сменяется нарастающей ревностью, когда он вспоминает об упомянутом госпожой Мун «красивом высоком парне». Кто же он такой? Ещё один поклонник Бэкхёна? Или же бывший с привилегиями, который до сих пор готов бегать за Бёном и исполнять любые его прихоти? А ведь хён ещё вдобавок и животным помогает. Прямо не человек, а ангел с белоснежными крыльями во плоти, не хватает только нимба и грамоты за выдающиеся заслуги перед Республикой Кореи. Чанёль косится на нагло разглядывающего его кота и, поколебавшись, спрашивает: — А вы не подскажете случайно, где находится этот приют? Мне нужно отыскать Бэкхёна как можно быстрее, а я так понимаю, что сейчас он именно там. — О, конечно, — кивает головой госпожа Мун. — Это в четырёх остановках отсюда. Выйдешь из дома, сядешь и доедешь до станции, где будет большой зелёный сквер. Тебе подойдёт любой автобус, так что можешь даже не заморачиваться. — Спасибо огромное, — кланяется Пак и почтительно улыбается. Пожилая дама поправляет волосы и внезапно добавляет, глядя на Чанёля совсем не старческими, яркими тёмными глазами: — Правильно делаешь, что за ним бегаешь, такие парни, как Бэкхённи, на дороге не валяются. Умный, красивый, добрый, воспитанный, за всё то время, что он здесь проживает, не могу на него не нарадоваться! А к тому мальчику можешь его не ревновать, это его приятель, у него много друзей, которые часто сюда заваливаются и сидят у него часами. Порой они жутко шумят, но я отношусь к этому с пониманием. Дело молодое, я в юности так кутила, аж стены ходуном ходили! Госпожа Мун оказывается куда проницательнее, чем кажется на первый взгляд, обалдело думает Чанёль. Он невнятно мычит и контуженно отзывается в ответ: — Я… — Он сглатывает и неловко уточняет: — Почему вы решили, что я за ним бегаю? Может, я тоже его приятель, который за него беспокоится? Или на мне уже какое-то гейское клеймо, которое видно невооружённым глазом даже почтенным благовоспитанным дамам, мелькает в голове Чанёля идиотская мысль. Старушка хмыкает и машет рукой: — Конечно, «друг»! Я также говорила всем тем, кто спрашивал меня, почему я до сих пор не замужем. Кстати, знаешь, почему я не замужем? — Нет, — честно отвечает Пак. — Потому что вам не попался достойный человек? — Потому что я — лесбиянка и всю сознательную жизнь прожила со своей партнёршей Наён, — преспокойно заявляет бабушка. Чанёль ощущает, как его челюсть неумолимо стремится вниз, а госпожа Мун наставительно добавляет: — Если ты считаешь, что я — древняя развалина, искренне считающая, что ты сюда лыжи навострил, чтобы поиграть с Бэкхёном в «Монополию», то ты глубоко ошибаешься. Ты, значит, его новый ухажёр? Ты намного симпатичнее предыдущего и кажешься не таким хамским охламоном! — Я… — начинает было Чанёль и запинается, ощущая, как краска приливает к лицу. Это слишком большой объём информации за такой короткий срок, у Пака буквально голова идёт кругом, и он приваливается спиной к двери, осоловело моргая. — Не переживай, — говорит бабушка Мун и кивает в сторону лестницы. — Лучше езжай как можно скорее к Бэкхённи, если хочешь его там застать. Автобусы ходят довольно часто, так что если ты сейчас спустишься, то вполне сможешь оказаться на месте минут через двадцать. Мало того, что сам Бён — это сплошная пороховая бочка и совокупность внезапностей на внезапности, так ещё и соседи ему попадаются соответствующие. Пожилая благообразная лесбиянка, дающая ему советы относительно его бурной личной жизни. — Спасибо, — бормочет Пак и снова кланяется, подхватывая пакет. Кот мяукает и подходит ближе, глядя на него пристальным взглядом. — Удачи тебе, — бабушка Мун разворачивается к двери и громко цокает языком. — Рокко, Рокко! Иди сюда! Потом пообщаешься с нашим новым другом, он наверняка сюда будет часто наведываться! Кот фыркает и, поведя хвостом, поворачивается к Чанёлю спиной, неторопливо следуя на голос хозяйки. Пак невольно таращится на его пушистую спину и, повинуясь внезапному порыву, говорит: — Какое у вашего кота необычное имя. Вы назвали его в честь какого-нибудь литературного героя или спортсмена? — Я назвала его в честь Рокко Сиффреди, моего любимого порноактёра, — мирно отвечает она, и Пак ощущает, как у него в очередной раз за сегодняшнее утро отвисает челюсть. — Мне нравится, с какой отдачей он подходит к своей работе, люблю людей, которые выкладываются на полную. Кстати, как тебя зовут? — Пак Чанёль, — машинально отзывается Пак, и старушка одобрительно кивает. — Красивое имя, — говорит она и машет ему рукой. — В порно тебя ждало бы отличное будущее. Она приветливо кивает Чанёлю и захлопывает за собою дверь. Пак обалдело смотрит ей вслед и думает, что подобное заявление, наверное, стоит расценивать за приятный и сильный комплимент. Чанёль встряхивает головой и мысленно говорит себе собраться и перестать изображать из себя истукана. Он отталкивается от стены и, перехватив пакет, быстрым шагом идёт к лестнице, невольно бросая взгляд в сторону двери госпожи Мун. Бён Бэкхён с каждым новым днём открывается ему с новой стороны, и всякий раз — с разной, какой-то сплошной многогранник, а не хитрый поверхностный интриган, на отношения с коим он ухитрился подписаться на ближайшее время. Какой же он реальный и настоящий? Чанёль не знает, но почему до безумия хочет докопаться до истины.***
— Кто тут у нас хороший мальчик? — воркует Бэкхён и треплет пса по шелковистым мягким ушкам. Пёс счастливо сопит и лижет его руку влажным тёплым языком. Бён невольно смеётся и садится на корточки, принимаясь гладить широкую разноцветную спину. Гаюн говорит, что Ёнхо — тот ещё нелюдимый и суровый пёс, который не так просто идёт на контакт с окружающими, но, глядя на радостную улыбчивую морду, так и норовящую облизать его со всех сторон, в это как-то совсем не хочется верить. — Кто-то хочет, чтобы ему покидали мячик? — ласково спрашивает Бэкхён, и Ёнхо радостно гавкает. Бён встаёт и принимается озираться в поисках игрушки. По всему телу разливается мягкое тёплое чувство спокойствия и умиротворения, и Бэкхён в очередной раз говорит себе, что всё сделал правильно. Было правильно взять и отключить телефон, оставить Кирхгофа на попечение Цзытао и компании, купить корма и игрушек и приехать сюда, чтобы наконец-то навестить и поиграться со своими хвостатыми приятелями. Сейчас они с Ёнхо побегают с мячом, после он вычешет кошек, предварительно нацепив на себя кухонные варежки, затем навестит своих детишек, у которых как раз скоро будет отчётный концерт. Суджон говорит, что они отлично справляются, но Бэкхён всё равно безумно хочет послушать их и убедиться в этом самостоятельно. А после можно пойти в кафе и съесть какой-нибудь вредной, но вкусной еды, например, пару хотдогов и банановый латте. Рот наполняется слюной от приятного предвкушения, и Бэкхён мысленно обещает себе купить сразу несколько толстых журналов с комиксами, потому что он заслужил. Заслужил тихий неторопливый вечер в компании фастфуда и приключений Бэтмэна и Супермэна. Идеальный спокойный, замечательный день. И, главное, никакого Пак Чанёля в поле его зрени… — Бэкхён-а! — раздаётся за спиной до боли знакомый низкий голос, и Бэкхёна будто бьют по голове тяжеленным обухом. Он издаёт оглушительный вопль, и встревоженный Ёнхо тут же принимается угрожающе лаять, глядя куда-то за спину Бэкхёна. Оборачивается Бён с таким же страхом, как это делают главные героини ужастиков, когда зачем-то поднимаются на загадочные жуткие чердаки. Он искренне надеется, что из-за излишнего нервного перенапряжения у него случилась слуховая галлюцинация, и изумлённо выдыхает, когда видит Пак Чанёля собственной персоной, стоящего позади и улыбающегося слегка пришибленной, но всё равно ослепительной улыбкой. Вид у Пака весьма экзотический: волосы всклокочены, футболка покрыта тонкими вытянутыми дырками, а к груди Чанёль прижимает потрёпанный бумажный пакет, выглядящий так, будто парень только что отбил его в схватке с кровожадным зубастым львом. — Что ты тут делаешь?! — вырывается у Бэкхёна прежде, чем он успевает сориентироваться. Чанёль громко шмыгает поцарапанным носом и гнусаво отзывается: — Ты не отвечал на мои звонки и сообщения, вот я и заволновался. Пришёл к тебе домой, у тебя никого, но аджумма Мун подсказала мне, где ты можешь пропадать. — Вот же болтливая прохиндейка! — в сердцах восклицает Бён, мысленно обещая себе провести с соседкой профилактическую беседу. Ёнхо громко скулит, и Бэкхён гладит его по ушастой голове. — Ты на неё не ругайся, я сам к ней пристал с расспросами, — бубнит Чанёль и делает шаг в сторону Бёна. Ёнхо тут же принимается угрожающе ворчать, и Пак застывает на месте, буравя настороженного пса мрачным взглядом. — Такое чувство, что они все сговорились, — жалобно заявляет он. — Сначала твой Кирхгоф, потом Рокко, теперь ещё и этот пёс! Я как-то незаметно превратился в главный животный раздражитель. Может, меня кто-то сглазил? — Звери всегда хорошо чувствуют ложь и фальшь и потому не доверяют неискренним людям, — не удержавшись, едко парирует Бэкхён. Он окидывает Пака с ног до головы пристальным взглядом и кивает в сторону пакета. — Что это? — Это мой подарок для тебя, — гордо говорит Чанёль и, осторожно покосившись на Ёнхо, подходит к Бёну чуть ближе. Бэкхён озадаченно смотрит на покусанный, подранный пакет в руках Пака и удивленно спрашивает: — Ты нашёл что-то на помойке и решил принести это мне? — Это жареная курочка, плюшевый медведь и гель для душа с запахом ананасов, — оскорблённо заявляет Чанёль. — Была ещё бутылка вина, но я её выронил и разбил по дороге сюда. И знаешь, почему пакет как будто из задницы? Да потому, что я буквально закрывал его собственным телом от потенциальных вредителей! Сначала меня в автобусе зажали со всех сторон местные потные неприветливые пассажиры, затем я, приехав сюда, едва отбился от двух злобных чихуахуа, которые хотели украсть у меня курицу! И, когда я уже подумал, что испытания на сегодня закончены, появились они! — Кто, разъярённые гарпии? — с интересом спрашивает Бён, едва сдерживая нарастающий смешок. Наверное, стоит как можно скорее приниматься изображать из себя привычного для Пака Бэкхёна: например, броситься к нему на шею с громкими причитаниями или «случайно» уронить на него пакет, дабы вызвать немедленную реакцию жаждущего курочку Ёнхо. Но ему не хочется делать ничего из вышеперечисленного, пусть даже это внесёт сумятицу в чёткий алгоритм его великолепного плана. В конце концов, первым свою лепту внёс именно Чанёль, в очередной раз ворвавшийся в мирное течение его жизни и испортившего так прекрасно начавшийся день. — Кошки, — поколебавшись, нехотя бормочет Пак. Бён, не выдержав, принимается громко хохотать. Перед глазами возникает образ долговязого, брутального Чанёля, который изо всех сил пытается отбиться от местных пушистых обитателей, и Бэкхён невольно всхлипывает, вытирая выступившие на глаза слёзы. — Что ты смеёшься? Ты хоть раз видел, на что способны местные киски ради вкусной курицы? — сердито огрызается Чанёль, явно недовольный подобной реакцией. — Я бы посмотрел на тебя, пытающегося отбить злосчастный пакет. Готов поспорить, что против той персидской ты и пары минут не выстоял! И вообще, жри курицу немедленно, я отбил её для тебя с таким трудом! Видимо, и у Пака в голове что-то переклинивает, раз он выходит из режима всепрощающего, присюсюкивающего «бойфренда мечты». Продолжая смеяться, Бэкхён заглядывает в пакет и цокает языком. — Ещё и с острым соусом, — говорит он и садится на небольшую лавочку. Ёнхо требовательно пыхтит и трогает его лапой, и Бён даёт ему кусочек аппетитно пахнущего мяса. — Да ты меня балуешь, дорогой. Чанёль корчит рожицу и садится рядом, вытянув вперёд длинные ноги. Бэкхён косится в его сторону и скользит взглядом по поцарапанным рукам. В душе загорается смутное чувство беспокойство, и Бён тихо спрашивает: — Больно? — Не особо, — помолчав, отвечает Чанёль. Бэкхён пробует курицу и невольно щурится от удовольствия: та оказывается на редкость вкусной. — Но обидно. Кошки, какие-то кошки, отделали меня так, как злобные рестлеры на финальном матче! Это какой-то лютый пиздец! — О чём ты вообще думал, когда шёл сюда с потенциально привлекательными для них вещами? — справедливо парирует Бэкхён и протягивает ему кусочек. Чанёль цепляет его мягкими губами и что-то благодарно мычит в ответ. — Зачем ты мне всё это притащил? Намёк на то, что я не моюсь, и мне не хватает плюшевых пылесборников? — Мишки не пылесборники, это радость и уют! — возмущённо отвечает Чанёль. Он опускает взгляд и, поджав губы, неловко бормочет: — Я подумал, что ты не отвечаешь мне потому, что на что-то обиделся. Друзья посоветовали прийти к тебе и поговорить, а в качестве извинения принести что-то съедобное и приятное. Гель я, кстати, взял случайно, но, если что, пахнет он действительно вкусно. — У меня Кирхгоф — любитель фруктовых запахов, как учует яблоки или бананы, так всё, пока не получит кусочек, не успокоится, — говорит Бэкхён. Он осторожно ставит пакет на скамейку и достаёт оттуда плюшевого медвежонка. Рилаккума, разве можно было сомневаться, мысленно усмехается Бэкхён и машинально гладит мягкую мордашку. Игрушка выглядит мило и симпатично, и внезапно нутро скручивает от подступившего странного, жаркого чувства. Он решил о нём позаботиться и прихватил конфеты, курицу, своего любимого медведя и дурацкий гель для душа. Абсолютно бессмысленный набор из случайных предметов, выбиравшихся, видимо, интуитивным образом. Разве продуманный бабник Пак Чанёль позволил себе действовать подобным образом и выбрать нечто настолько странное и несочетающееся? Разве что, он действительно делал это не ради того, чтобы заработать очередные очки «образцово-показательного парня истеричного богомола Бёна». А искренне, не задумываясь, от души. — Тебе надо обработать раны, — нарушает молчание Бэкхён и поворачивается к Паку лицом. И замирает, встречаясь с ним взглядом и оказываясь к нему практически вплотную. Чёрные глаза смотрят на него растерянно и как-то изучающе, Чанёль сглатывает и кивает, сдувая со лба упавшую непокорную прядь. — Сиди тут тихо и не дразни Ёнхо, — говорит Бён и поднимается со скамейки. Сердце предательски стучит так громко, что всерьёз становится страшно, что Чанёль услышит; ладони становятся влажными, и Бэкхён незаметно вытирает их об джинсы. — Я схожу за аптечкой. — Ты оставляешь меня с этой собакой-убийцей? — с ужасом спрашивает Чанёль и ойкает, когда Ёнхо ставит передние лапы на скамейку и требовательно гавкает. — Эй, что ты от меня хочешь? Пописать на мои ботинки, как Кирхгоф? Не надо, с тебя хватит затопить Сеул. Эй, стой, стой! Бэкхён, куда ты идёшь, помоги! — Не будь трусом, Чанёль, ты что, боишься маленькой собачки? — мстительно кричит Бэкхён и разворачивается. Где-то у Суён, одной из девушек-волонтёров, была аптечка, хранящаяся как раз на случай непредвиденных повреждений от клыкастых и когтистых подопечных. — Ёнхо совсем ещё малыш, ему и годика нет, просто погладь его и прояви заботу! Пёс никогда не кусает чужих, но вряд ли откажет себе в удовольствии погонять Пака по местному загончику. На пару мгновений Бэкхёну становится стыдно, но он утешает себя мыслью о том, что Чанёль, в конце концов, сам нарвался и вполне заслуживает небольшую эмоциональную встряску. — Молодец, Молли, — говорит он сидящей на подоконнике пушистой белой кошке. — Что, не отдал конфеты и курицу, гад? В следующий раз кусайте его за ноги, только они у него волосатые и вряд ли приятно пахнущие. Кошка согласно урчит и поводит пушистым хвостом. Бэкхён заходит к Суён и забирает у неё аптечку, выслушав подробный и обстоятельный рассказ о своём странном приятеле, который убегал от шести котят так, что только пятки на ветру сверкали. — Красивый, но такой пугливый! — сокрушённо говорит девушка и качает головой. — Это твой новый друг? Учитесь с ним вместе? — Это мой парень, — неожиданно для самого себя говорит Бэкхён, и глаза Суён расширяются. Она пристально смотрит на Бэкхёна и затем тяжело вздыхает. — А я надеялась пригласить тебя на чашечку кофе, — она пихает его в плечо, и Бён невольно улыбается. — Что за тотальная несправедливость! — Когда я его брошу, то обязательно позову тебя в кино, — отзывается Бэкхён и галантно целует ей руку. Сердце невольно сжимается, когда он думает о том, что это, в принципе, случится в недалёком будущем. — А кофе мы и так с тобой можем как-нибудь выпить. Как насчёт следующей пятницы? Какие-то две недели, и от их фиктивных отношений останутся лишь малоприятные, болезненные воспоминания. Можно действительно пригласить Суён в кино и отлично провести с ней время. Она — хорошенькая, умная и забавная и, кажется, очень добросердечная. По крайней мере, факт того, что её приятель Бэкхён встречается с другим мужчиной, не вызвал у неё чувства отвращения и брезгливости. — Ты должен мне две порции ягодного чизкейка, донжуан, — говорит она, и они хором смеются. Бён прощается с ней и медленно бредёт в сторону загона. И замирает, когда видит поистине умилительную картину. Ёнхо лежит на скамейке, вытянув лапы и положив их прямо на чистые джинсы Пака. Тот, кажется, совсем не замечает того, что пёс пачкает его фирменные дорогие брюки, и увлечённо что-то ему говорит, одной рукой поглаживая по голове, а второй — засовывая в собачью пасть кусочки ароматной курятины. Оба выглядят настолько счастливыми и довольными, что на губах Бэкхёна невольно расплывается улыбка, и он приваливается к стенке, глядя на оживлённое лицо Пака. Надо же, Ёнхо его принял. И дело явно не во вкусных подачках, потому что этого пса ни за что не купишь даже самыми изысканными лакомствами. Ёнхо не пойдёт к плохому человеку, который ему не нравится и который имеет тёмные помыслы. Чанёль — лгун и обманщик, но почему-то пёс всё равно проникся к нему доверием, думает Бён и прикусывает нижнюю губу, борясь с нахлынувшими чувствами. — Бэкхён-а! — Пак наконец-то замечает его и широко улыбается, размахивая измазанной в хрустящих крошках рукой. — Что ты там застыл? Хочешь поиграть с нами в мячик? Этот пёс оказался совсем не таким страшным, как я думал! Послать его к чёрту и устроить новую славную пакость. Намазать ранки чем-нибудь болючим, так, чтобы шипел, чесался и в очередной раз выглядел полным идиотом. А можно действительно на один день забыть о дурацком споре и пообщаться с Чанёлем по-настоящему. Без интриг, ужимок и прочей опостылевшей ерунды. — Сначала я обработаю твои царапины, юный Дарвин, — кричит он в ответ и делает несколько шагов вперёд. Чанёль смеётся, и сердце Бёна невольно щемит, когда он видит его яркую, счастливую улыбку. Завтра, он подумает об этом завтра. Завтра всё вернётся на круги своя, и можно будет спокойно его презирать и ненавидеть. А сегодня Бён хочет хотя бы на несколько часов быть не расчётливым богомолом, а просто собой, тем более, что Пак, кажется, тоже оставил свои привычные замашки обходительного мачо. Он выглядит как полный придурок, растрёпанный, не следящий за языком и сидящий в обнимку с огромным псом, который лижет его прямо в перепачканную курицей физиономию. И почему-то Бэкхёну это нравится до дрожи в кончиках влажных от выступившего пота пальцев.***
— Ты просто какой-то супергерой без маски, — говорит Чанёль и косится на сидящего сбоку Бэкхёна. Бён в ответ смеряет его скептическим взглядом и хмыкает: — Потому что я вычесал несколько котов в стёганных кухонных варежках? Ты что, серьёзно боишься маленьких пушистых кисок? — Ты видел, на что они были способны ради нескольких кусков курицы? — возмущённо восклицает Чанёль. Он ощущает себя немного уязвлённым, особенно когда Бэкхён моргает и начинает смеяться. — Они смотрели на меня так, как будто хотели напасть всем скопом! Как ты ухитряешься их не бояться? Да они так шипели и драли эти несчастные варежки, что мне было страшно за твою сохранность! — Коты ненавидят мыться и вычёсываться, — назидательно говорит Бэкхён и сдувает со лба волосы. Сердце Чанёля невольно ёкает, а Бён спокойно добавляет: — Вот когда у них банный день, то тут просто прячься и держись. Даже Суён туда без толстого свитера отказывается соваться, хотя она может усмирить даже самую злобную гарпию, — он бросает быстрый взгляд в окно и толкает Пака в бок. — Мы выходим на следующей остановке. Надеюсь, хоть детишек ты не боишься? Он красивый. Не как какой-нибудь стильный мальчик с обложки, не лощённый и прилизанный. Волосы спутаны после долгой беготни с Ёнхо, оказавшегося игривым, совсем не страшным псом, одежда помятая и мокрая — это уже постарались кошки, отчаянно сопротивлявшиеся внезапным банным процедурам. Он такой же, как в тот день, когда они впервые с ним встретились. Неловкий, трогательный и очень искренний. Такой, каким Чанёль его запомнил до того, как Ифань и другие его приятели открыли ему всю правду насчёт истинной природы Бэкхёна, изощрённого манипулятора и любителя поставить своих парнёров в неловкие ситуации. Так какой он, настоящий? Пак ощущает, как голова буквально раскалывается на части от напряжённых раздумий, и моргает, пытаясь справиться с зашкаливающими эмоциями. Он ощущает ещё один сильный тычок в бок и поворачивается к Бэкхёну, смотрящего на него с лёгким недовольством. — Я, конечно, понимаю, что у тебя — моральная травма, нанесённая маленькими зверюшками, но это не повод таращиться на меня так, как будто я вот-вот откушу тебе голову, — он кивает в сторону окна и поднимается. — Наша остановка, пойдём. А где всякие присюсюкивания, хочет спросить Чанёль. Где вот эти идиотские слащавые прозвища и хоть элементарное уважение? Почему ты так себя ведёшь, и стоит ли мне ждать подвоха? Но он покорно идёт за Бёном, украдкой любуясь его прямой спиной, изредка соскальзывая взглядом на задницу. Очень по-гейски, сказал бы Сехун, ты явно втюрился и поддался под чары богомола, подхватил бы Ифань, а Пак… Он бы послал их всех к чёрту. — Мы идём в библиотеку? — шёпотом спрашивает он, догоняя Бёна. Они подходят к небольшому зданию, которое и впрямь, как говорила госпожа Мун, имеет оттенок свежей зелени. — Будешь выдавать книжки? — Нет, — качает головой Бэкхён. Они проходят по узкому коридору и останавливаются у плотно закрытой двери, из-за которой доносится громкая музыка, смех и оживлённые детские голоса. — Ребята, ну-ка, тише! — слышит Пак мелодичный женский голос. — Что же вы ведёте себя как дикари? Вы же понимаете, что осталось совсем немного времени до отчётного выступления, а вы всё время дурачитесь и валяете дурака! — Мы ведём себя как дикари, потому что мы и есть дикари! — бодро отзывается кто-то из детей, и ему вторит дружный смех. Бэкхён резко толкает дверь и проскальзывает в помещение. — Дикари, дикари, ещё какие, как будто только что с пальмы спрыгнули, — громко говорит он, и дети моментально оборачиваются на звук его голоса. — Это же хён! — радостно кричит один из ребят, худощавый долговязый мальчик в белой футболке и красных шортах, и с радостным визгом бежит к Бёну. — Хён, хён, ты пришёл! — Тебе кажется, — заявляет Бэкхён и ловит его на руки. — Я — твоя галлюцинация и пришёл наказать тебя, Сонун, за то, что не слушаешься Суджон-сонсэннима. Почему вы хулиганите и не готовитесь? — Мы совмещаем два дела одновременно, — важно говорит маленькая хорошенькая девчушка в цветастом платье и с аккуратными хвостиками, украшенными розовыми бантами. — Мы как этот… ну… Гей Джурий Сизар! Которого истыкали ножиком за то, что он влюбился не в ту тётю! Девочка бросает на Чанёля внимательный испытующий взгляд, и Пак невольно ёжится. Кажется, ему не доверяют не только все животные в окружении Бэкхёна, но ещё и дети, думает он и ощущает лёгкое чувство досады. Бэкхён озадаченно моргает и переспрашивает: — Гей Джурий… — его глаза расширяются, и он принимается громко смеяться. — Это ты про Юлия Цезаря? Минджон-а, почему ты всё время коверкаешь иностранные имена и фамилии? — Потому что они сложные, — надувается девочка, а подошедшая девушка, по всей видимости та самая Суджон, приветливо кивает Бэкхёну и со смехом говорит: — Недавно мы узнали, что Шопена на самом деле зовут «Чопином», а Моцарт у нас уже давным-давно «Мусорт». — Сонсэнним, вы предательница, — обиженно бормочет девочка, и мальчик на руках Бэкхёна грозит ей пальцем: — Не обижай Суджон-нуну, она хорошая! И она сама из Америки, поэтому она лучше знает, как читаются иностранные имена. — Не переживай, — решает вмешаться Чанёль, проникаясь к девочке невольным сочувствием. Уж кто-кто, а он прекрасно знает, каково это, когда совсем не ладится с иностранными языками. — У меня вот тоже проблемы с английским. Но зато на экзамене по математическому анализу я получил высший балл! — Что такое «математический анализ»? — озадаченно спрашивает другая девочка, в джинсовом комбинезоне и с короткой стрижкой. — Это циферки, да? — А кто ты такой? — весьма бестактно спрашивает Минджон и скрещивает руки на груди. — Ты — друг Бэкхён-оппы? — Да, Чанёль — мой близкий друг, — поспешно говорит Бэкхён. Девочка смотрит на Пака с нескрываемым подозрением, и внезапно Чанёль ощущает совершенно детское желание показать, кто на самом деле тут имеет право претендовать на внимание «Бэкхён-оппы». Он закидывает руку на плечо Бэкхёна и широко улыбается, глядя на маленькую нахалку в упор. Та моментально вспыхивает, а Бён бросает на него быстрый взгляд и поворачивается к Суджон. — Что вы там сейчас разучиваете? — «Весеннюю песню», — отвечает девушка, и Чанёль невольно отмечает, что она — настоящая красавица. Чёрные блестящие волосы, точёные черты лица, большие глаза и худощавая спортивная фигурка. Интересно, их с Бэкхёном что-то связывало раньше, вспыхивает в его голове лихорадочная мысль, и Пак невольно одёргивает себя, потому как это уже начинает смахивать на настоящую паранойю. Он ревнует своего ненастоящего парня к маленьким детям и симпатичной девушке. Когда он успел так низко пасть? — Покажи-ка мне ноты, — говорит Бэкхён и отстраняется от него. Он кивает детям и весело спрашивает: — Ну, что, покажите, как вы сейчас поёте! Что, Наён, опять не тянем ноту? — Я тяну, тяну! — обиженно восклицает девчушка в комбинезоне и хватает его за руку. — Пойдём, я прямо сейчас возьму и покажу! Бэкхён и Суджон в окружении галдящей толпы детишек подходят к учительскому столу и склоняются над какими-то бумажками. Бён что-то говорит девушке, азартно тыкая пальцем в листы, и Чанёль понимает, что ни разу, кстати, за всё время и не слышал, насколько хорошо Бэкхён поёт. Но, судя по тому, с какой любовью и уважением к нему относятся эти маленькие дьяволята, он действительно талантлив и является замечательным учителем. Губы невольно дёргаются в улыбке, и Чанёль ёжится, когда чувствует на себе пристальный взгляд откуда-то снизу. Он наклоняет голову и видит Минджон, которая стоит напротив него, уперев кулачки в бока, и вид у неё самый что ни на есть решительный. — Я, когда вырасту, обязательно выйду замуж за Бэкхён-оппу! — внезапно говорит она и смотрит на него с нескрываемым вызовом. Создаётся ощущение, что малышка действительно видит в нём потенциального конкурента, и Паку невольно становится смешно. — Ага, мечтай, — вырывается у него прежде, чем он успевает вспомнить, что он в данном случае — ответственный и рассудительный взрослый человек. — Ты — малявка, а он мой… — Пак запинается и добавляет: — Лучший друг! Ты выйдешь замуж за вот этого, который толкает Суджон, вы с ним прямо тили-тили-тесто, жених и невеста! Тебе должно быть стыдно, Пак Чанёль, укоризненно шелестит внутренний голос, и Пак, кашлянув, неловко поводит плечами. Минджон краснеет и возмущённо кричит, наставляя на него маленький пальчик: — Фу, не хочу замуж за Сонуна! Он дразнится и ест свои козявки! — Попроси его, и он поделится козявками, будете есть их вместе, как муж и жена! — отбивает подачу Пак и замечает, как Бэкхён недоумённо косится в его сторону. Он широко улыбается ему и ойкает, когда раскрасневшаяся Минджон пинает его маленькой ножкой, затянутой в лаковую туфельку. — Ты — дурак! — говорит она и верещит, когда Пак хватает её на руки и устраивает подмышкой. — Отпусти меня, эй-эй! Глупый Чанёль! — Дурак, но замуж ты всё равно за Сонуна выйдешь, дурочка, — менторским голосом отвечает Пак и идёт к детям и преподавателям, крепко держа верещащую нахалку рукой. — Только не говори, что ты поругался с ребёнком, — укоризненно шепчет Бэкхён, глядя на красную от негодования Минджон. — Он тебя дразнил и обижал? — Он хочет выйти за тебя замуж вместо меня! — громогласно сообщает девочка, и Бён округляет глаза. Дети, как по команде, поднимают головы и таращатся на Пака любопытными глазёнками, а Суджон прикрывает рот ладонью и громко хихикает, склоняясь над листами с нотами. — Вот же хулиган, — качает головой Бён и косится на Чанёля с нескрываемым весельем. — А я вот возьму и не буду на нём жениться! Зачем мне муж, который не умеет говорить по-английски? В его голосе на секунду проскальзывает нечто такое, от чего по коже Пака проходятся мурашки. Он опускает голову и натыкается взглядом на маленькую девочку. Малышка, одетая в синюю юбочку и смешную жёлтую футболку с Пикачу, выглядит тихой и какой-то грустной, в отличие от своих приятелей и подружек. Пак замечает, что её глаза слегка припухли и покраснели, как будто девочка недавно плакала, и сердце невольно ёкает. — Эй, — тихо спрашивает он, наклоняясь и заглядывая девочке в лицо. — Ты чего такая грустная? Тебя кто-то обидел? Расскажи большому братику Чанёлю, если что, он поговорит с хулиганами и научит их, как вести себя с девочками. Малышка шмыгает носом и внимательно смотрит на Чанёля. Неожиданно она слабо улыбается и отрицательно качает аккуратно причёсанной головкой. — Нет, — шёпотом говорит она. — Меня никто не обижает. Ребята очень хорошие, просто… — Её глаза наполняются слезами, и Пак моментально пугается. — Ну, не плачь, — бубнит он и встаёт на корточки. — Что у тебя случилось? Только не реви, а то вон, уже глаза красные совсем. — Мне сегодня старший братик подарил красивый шарик, — хныча, бормочет девчушка. — В виде единорога, а я их очень люблю! Я взяла его сегодня на занятия, чтобы показать другим, но когда мы пошли на перерыв во двор, я случайно его выпустила, и он зацепился за ветки дерева! Высоко-высоко, так, что даже Суджон-сонсэнним не достанет! Её хорошенькое личико морщится, и она принимается тихо плакать, размазывая слёзы по лицу. Дети широко открывают рты и принимаются наперебой тормошить подружку, Бэкхён и Суджон, до этого момента что-то обсуждающие, замолкают и смотрят на девочку и Чанёля с нескрываемым испугом. — Чанёль… — растерянно бормочет Бён. — Что здесь… Такое чувство, будто обстоятельства специально складываются таким образом, чтобы выставить его в дураках. Чанёль чувствует себя падшим грешником, который ввалился голым в баню к юным девственницам. Девочка тем временем громко всхлипывает, и Пака тут же переклинивает. Он хватает её за маленькую ручку и спрашивает: — Покажешь мне, где это дерево? Глаза девчушки расширяются и загораются огоньком надежды. Она кивает и крепко цепляется за руку Пака, потянув его за собой. Чанёль неловко семенит за ней, слыша, как следом за ним бегут и остальные. Они выходят из здания, и малышка, пробежав ещё несколько метров, останавливается у внушительного ветвистого дуба. — Вот, — говорит она и показывает пальцем наверх. Пак щурится от яркого солнца и, приглядевшись, замечает в кроне дерева большого розового надувного единорога. Ствол широкий и гладкий, лезть по такому будет неудобно и опасно, тем более, что дурацкий шарик находится на достаточно приличной высоте. Но девочка смотрит на него с такой надеждой и восхищением, что Паку совсем не хочется её огорчать и тем более снова видеть слёзы в её глазах. Он выдыхает и, ухватившись за ветку, запрыгивает на толстый сук. — Чанёль, что ты творишь, это опасно! — раздаётся за его спиной голос Бэкхёна. Пак оборачивается: Бён возвышается над толпой замеревших детишек, и его глаза наполнены смесью страха, волнения и плохо скрываемого восхищения. Бэкхён впервые смотрит на него так, как будто он действительно им гордится, и Пак отворачивается, подаваясь вперёд и хватаясь за другую ветку. Страшно просто до внутреннего визга. Чанёль не большой любитель высоты, он не боится её так сильно, как привидений и всяких насекомых, но у него буквально сосёт под ложечкой, когда он медленно и неумолимо поднимается наверх. Хочется остановиться, пока он не оказался слишком высоко, но Пак упорно лезет наверх, цепляясь за ветви влажными от пота руками. На него смотрит маленькая девочка, которая в него верит. На него смотрят все эти детишки и их красивая воспитательница, за которой он мог бы приударить пару месяцев назад, но к которой сейчас он не ощущает никакого влечения и романтического интереса. На него смотрит наглая конкурентка Минджон, шумный Сонун и, конечно же, Бэкхён. Чанёль цепляется за ленточку и тянет единорога на себя. Снизу раздаются ликующие детские крики, и Пак, прижав к себе шарик, переводит дыхание. Вниз спускаться ещё страшнее, ветки опасно хрустят, а нормально цепляться мешает дурацкий шарик, и Чанёль двигается буквально по сантиметру, с каждым мимолётным треском ощущая бешеную дрожь в ногах. — Оппа, осторожно! — внезапно раздаётся громкий испуганный крик, и Пак ощущает, как под его ногой с хрустом ломается ветка. Он не удерживает равновесие, и гравитация моментально тянет его вниз, прямо на землю. Главное, не лопнуть единорога, мелькает в голове лихорадочная мысль, и Чанёль прижимает шарик к себе, крепко зажмуриваясь. Высота была уже небольшая, и удар получается не слишком болезненный, но у Пака всё равно звенит в ушах, и он невольно ойкает. Он слышит чей-то плач и жмурится, открывая глаза. Над ним нависает целая толпа зарёванных мордашек, девочка стоит, прижав ладошки ко рту, и громко плачет, выглядя виноватой и совсем потерянной. Пак вытягивает вперёд руку с шариком и говорит, ощущая, как нутро заполняется чувством облегчения: — Что ты ревёшь, дурашка? Вот он, твой шарик! А за меня не бойся, совсем не больно. Оппа чувствует себя прекрасно, хоть сейчас в космос запускай! Он слегка морщится и садится. В голове мелькает дурацкая мысль о том, что Ифань убьёт его за безнадёжно испорченные вещи, и он улыбается малышке: — Кто у нас снова единорожья принцесса? Дети принимаются ликующе кричать, а бледная Суджон облегчённо выдыхает. Она счастливо смеётся, и, прежде чем Пак успевает сориентироваться, бросается к нему на шею. Тёплые маленькие ручки обнимают его шею, к щеке прижимаются тёплые губы, и малышка бормочет ему на ухо, крепко стискивая его в объятиях: — Ты — самый лучший и храбрый, Чанёль-оппа! Большой и сильный принц! Я люблю тебя очень-очень! Сердце ёкает от подступившей нежности, и Пак обнимает девочку в ответ, чувствуя исходящий от неё запах молока и печенья. Он отстраняет её и протягивает ей шарик, она забирает его, расплываясь в восторженной улыбке, и дети начинают громко верещать, хлопая в ладони и скандируя его имя. — Чанёль, Чанёль! Большой принц Чанёль! Пак смущённо смеётся и незаметно ощупывает голову на предмет повреждений. Боли нет, а значит, его дурацкое падение, кажется, принесло лишь лёгкое чувство стыда и несколько синяков на теле. И неприятное гудение в заднице, как будто по ней только что проехалась толпа детских паровозиков. Кто-то садится на корточки рядом, и Пак поднимает взгляд. Бэкхён, бледный и растрёпанный, сидит напротив него с носовым платком. Он тянется вперёд и мягко стирает тонкой тканью налипшую грязь с его щеки. Затем неловко толкает его кулаком в плечо и тихо шепчет: — Вот же идиот. И смотрит на него так, что Чанёль понимает, что всё это было не напрасно. Это был правильный поступок. Это стоит всех минут его позора, глупой стычки с Минджон и нарастающего спазма в сердце, которое стучит громко-громко, так, будто сейчас вырвется из груди.***
— Я планировал сегодня купить себе кучу толстых журналов с комиксами и сидеть до упора в кафе, поедая всякую калорийную сладкую дрянь. — Бэкхён отпивает глоток из бумажного стакана и блаженно прикрывает глаза. Чанёль купил кофе и булочки с кремом в ближайшей забегаловке, но те на удивление оказываются свежими и вкусными, как, впрочем, и латте с любимым банановым сиропом. — Устроить себе весёлый умиротворённый день, чтобы хорошенько от всего отдохнуть. И что в итоге? Сижу здесь и морожу задницу на берегу реки, ем с тобой какие-то клейкие булки! А ещё ты всё время вёл себя как форменный придурок! — Почему я придурок? — Пак обиженно морщится и слизывает с губ белую пенку. — Мы же в итоге отлично поладили с твоими детишками. Им так понравилась песенка про черепашку, которой я их научил! — Это та, которая «Черепашка, черепашка, шаловливая милашка, достаёт она сучок, подарить себе восторг»? — Бэкхён вспоминает пунцовое лицо Суджон, когда она услышала этот шедевр в исполнении довольных детишек, и невольно прыскает со смеху. — Ты представляешь, что будет, если они споют её при родителях? — Он толкает Пака в плечо, и тот негромко ойкает. — У меня тут синяк, — бормочет он и потирает место ушиба. — Когда с дерева свалился, набил. Сердце Бёна пропускает удар, и он виновато отводит взгляд. Перед глазами возникает Чанёль, отчаянно цепляющийся за ветки огромного дерева, абсолютно беззвучно падающий прямо на землю, протягивающий плачущей малышке шарик, Чанёль, играющий с весело лающим Ёнхо и разучивающий со смеющимися детишками какой-то забавный танец. Чанёль, покупающий ему булочки и спрашивающий, какой сироп ему добавить в кофе. Чанёль, принёсший ему жареную курочку и дурацкого медведя для того, чтобы с ним помириться и извиниться непонятно за что. Он — сволочь. Легкомысленная, расчётливая сволочь, ввязавшаяся во всю эту историю ради собственной выгоды. Сволочь, считающая его богомолом, надоедливой обузой и кошмарным парнем, отравляющим его существование. Сволочь, бросившаяся на помощь маленькой плачущей девочке и поладившая с самым страшным и агрессивным псом приюта. Бэкхён украдкой косится на Пака и делает ещё один глоток. Кофе внезапно перестаёт казаться таким вкусным, и Бён ставит стаканчик на траву, откидывая голову назад. Они сидят на берегу реки, прямо на заботливо подстеленном Паком бумажном пакете из кофейни. Вокруг практически нет народу, только изредка проходят спешащие домой люди да бегуны, желающие сжечь лишний жирок перед сном. Воздух свежий и прохладный, от Чанёля приятно пахнет одеколоном и капучино, и внезапно Бэкхён отчётливо понимает, что это первый раз, когда они одни вот так, по-настоящему. Не потому, что надо изображать безумную любовь и притворяться, что между ними есть что-то серьёзное, без лишних свидетелей и советчиков и старательно отрепетированных установок. — Ты сегодня помог Мэй, и это было просто замечательно, — тихо говорит он, ощущая, как голос слегка ломается от обуревающих его эмоций. — Она была так рада, когда ты достал её шарик, хотя, зная её брата, он наверняка купил бы ей ещё целую связку. — Ты знаешь её брата? — с любопытством спрашивает Чанёль и поворачивается к нему лицом. — Эту девочку зовут Мэй? Такая милая девчушка, я обещал прийти ещё раз её навестить. Может, мне принести ей что-нибудь в следующий раз, раз она любит единорогов? Например, фигурные мармеладки или сок, я видел такой, с радужными единорогами, его почему-то очень любит пить Сехун. — Конечно, знаю. Её старший брат, мой старый приятель Исин, кстати, тоже тебя отлично знает. Да и ты с ним уже давно знаком. Помнишь ту нелепую мумию и незаметного парня-официанта из того бара, где вы с друзьями обычно напиваетесь до потери сознания? Пака будто обливает ушатом холодной воды, и он думает, что всё это лишь фикция. Вся эта забота, всё то хорошее, что сегодня было между ними, всё это лишь один день, после которого всё будет по-старому. Он хочет выиграть спор во что бы то ни стало, а Бэкхён… А Бэкхён запутался во всём окончательно. Он машинально кусает остывшую булку и вздрагивает, когда слышит рядом хриплый голос Пака. — Она была такой расстроенной, что я просто не мог иначе. — Бэкхён поворачивает голову и замирает: Чанёль близко. Настолько, что он может чувствовать его тёплое дыхание на своей коже. Пак растерянно моргает и бесхитростно говорит: — Я вообще боюсь высоты. Не очень сильно, но, когда я лез на дерево, было очень страшно. Только ты никому не говори, а то это секрет. — Придурок, — отзывается Бэкхён и невольно смеётся. Ветер холодит голые руки, а Чанёль тихо добавляет: — Но знаешь, когда я свалился оттуда и отшиб себе всю задницу, я понял, что всё это было не зря. Может, я заработал себе несколько синяков, зато Мэй была счастлива. Дети меня приняли, даже твоя странная наглая фанатка Минджон, которая, кажется, была готова побить меня своей лопаточкой по всем доступным местам. Это нормально, когда маленькая девочка готова буквально драться за своего любимого оппу? А самое главное… — он прикусывает нижнюю губу и смотрит Бёну прямо в глаза. — То, как на меня смотрел ты. Знаешь, это… Ну, как будто я твой герой. Как будто я — Бэтмэн, от которого ты фанатеешь с самого детства. Фальшиво. Наигранно. Надо держаться и не поддаваться на эту обезоруживающую искренность. — Ты не тянешь на Бэтмена, скорее, на Пипца, того паренька в смешном костюме, — говорит Бэкхён, и Чанёль смеётся. — Разве так разговаривают со своим парнем, хён? — внезапно серьёзно говорит он и наклоняется ближе. — Несчастным, искусанным, расцарапанным и пострадавшим парнем, который прошёл через все возможные земные кары, чтобы провести с тобой этот замечательный день? Он настолько близко, что можно воспользоваться этим и заставить этого придурка перестать строить из себя заботливого принца. Снова на него чихнуть и пролить остывший кофе, который вряд ли отстирается с вконец изгвазданной одежды. Но он не может. И потому закрывает глаза и подаётся вперёд, когда Чанёль неловко целует его в губы, робко и неуверенно, совсем не так, как положено мачо со стажем и циничному покорителю женских сердец. Завтра, мысленно говорит себе Бэкхён и позволяет Паку обнять себя за плечи и прижать ближе, прямо к тёплой груди. Он будет ненавидеть его, глуповатого, самонадеянного ублюдка завтра. А сегодня он позволит себе влюбиться в него по-настоящему. Хотя бы на несколько часов, до того, как сказка вновь превратится в серую быль.