***
— Кирхгоф вёл себя очень хорошо, — мирно сообщает Лухан и ласково смотрит на Бэкхёна. Настолько ласково, что чем-то напоминает бабушку, которая пытается углядеть у гулящей внучки хоть какие-то намёки на совесть. Бён моментально ощущает себя неуютно, и Исин добавляет, лениво почёсывая поясницу: — Хорошо провёл время, да? Наверное, много гулял и покушал всяких там вредных, но очень вкусных вещей? Почему-то у Бэкхёна возникает ощущение, что его подозревают в чём-то преступном и гадком, а этот мирный идиллический разговор больше походит на допрос с пристрастием. Он сглатывает и наклоняется к Кирхгофу, чтобы погладить его по мягкой шёрстке, и невольно вздрагивает: собака смотрит на него таким взглядом, коим он обычно награждает всяких подозрительных бульдогов и мопсов. — Просто замечательно! Погулял по городу, заехал в приют к собачкам и кошечкам, пообщался с детишками. — Как здорово! — искренне восхищается Кёнсу и мягко улыбается. Бён мысленно выдыхает, и в этот момент До с поистине изощрённым коварством наносит удар. — Наверное, Пак Чанёлю тоже понравилось ваше неожиданное тайное свидание? Воцаряется тишина, прерываемая лишь громким сопением шпица, который сосредоточенно почёсывает пушистый бочок. До упирает руки в бока и смотрит на него с нескрываемым негодованием, а Бэкхён ощущает себя маленькой рыбёшкой, оказавшейся в окружении упитанных здоровенных китов. — Так, вы знаете? — глупо спрашивает он, и Чунмён закатывает глаза. — Откуда? — Не переживай, ты нигде даже не прокололся, — хмыкает Цзытао. — Ну, если не считать того, что по дороге в твою квартиру, куда ты велел привести Кирхгофа, мы встретили аджумму Мун и её толстого кота, и она во всех подробностях рассказала нам про «забавного паренька Пак Чанёля, нового трахаля Бэкхённи, у которого имя идеально подходит для порнофильмов». Она поведала, что он долго толкался возле твоей двери и выглядел настолько возбуждённым и стеснительным, что она дала ему наводку на тебя, и он тут же убежал, как она выразилась, «спотыкаясь и шурша пакетом». Кстати, она отлично разбирается в порнушке! Пока Минсок чесал пузо Рокко, мы с ней успели славно поболтать на эту тему. Я и не знал, что у Асы Акиры и Саши Грей настолько богатая и разнообразная фильмография! Бён сжимает зубы и мысленно обещает поговорить с чересчур болтливой старушкой начистоту. О том, что совсем не стоит обсуждать со всеми подряд подробности его бурной и не самой простой личной жизни. — Во-вторых, мне сегодня днём позвонила Мэй и взахлёб рассказывала о «сильном принце Пак Чанёль-оппе», доставшем её драгоценный шарик-единорога с высоченного дерева, — мрачно заявляет Исин и щурится. — Ты привёл этого идиота к моей сестре и другим детям? Придурка, который шляется по девкам и подбивает клинья ко всем подряд, в частности, к таким симпатичным девушкам, как Суджон? Серьёзно, Бэкхён? Спасибо, конечно, ему за то, что достал ей её шарик, но я обязательно лопну его сегодня утром! Моя сестра делится со мной всем без исключения, она звонила мне уже несколько раз и взахлёб рассказывала про какие-то песенки и как вы валялись на земле, а потом обнимались. И меня пугает тот факт, что ещё вчера её кумирами был Узумаки Наруто и Гарри Поттер, а сегодня она мечтает погулять с принцем Ёлли! Она называет его «принцем», этого начинающего алкоголика, перетрахавшего весь курс в туалете нашего бара! — Ну, а в-третьих, так, пустячок, сущая ерундовинка, — хмыкает Кёнсу. Его глаза округляются, и он практически гаркает в лицо Бэкхёна, наклонившись вперёд. — После того, как ты закатил нам истерику, мы все были как на иголках! Боялись, что тебе станет совсем плохо, и обсуждали, как мы можем тебе помочь! Мы привели сюда Кирхгофа ещё часов в девять, но тебя дома не оказалось, хотя ты клятвенно обещал Цзытао быть на месте к восьми. Мы ждали тебя весь вечер и очень волновались, потому что тебя не было слишком долго. Мы все стояли у окна и всё гадали, когда ты придёшь, я уже подумывал начать обзванивать полицейские участки в округе, но тут ты появился, но не один, а в такой компании! — Кёнсу всплёскивает руками. — И нам пришлось несколько минут любоваться на то, как вы страстно лобызались у подъезда. Прямо на глазах у твоего шпица, Бэкхён! Мне пришлось дать ему несколько вкусняшек, чтобы смягчить его моральную травму. Кирхгоф согласно гавкает и укоризненно ворчит. Затем подходит к Бэкхёну и обвиняюще тыкает его лапкой. — Бэкхён, мы действительно за тебя волновались, — тихо добавляет Минсок и смотрит на Бёна с нескрываемым разочарованием. — Мы думали, что тебе плохо, и ты пытаешься справиться с собой, а ты вместо того, чтобы реально отдохнуть от Пака, протаскался с ним весь день! — Это не моя вина, — бормочет Бён. — Он сам притащился, понимаете? Волновался потому, что я не отвечал на телефон, и пришёл ко мне домой, потому что хотел со мной помириться. Аджумма Мун рассказала ему, где меня искать, он приехал и даже привёз мне всякую ерунду. Представляете, он купил мне жареную курицу и плюшевого медведя! — Тебя подкупили дурацкими игрушками и едой? — округляет глаза Чунмён. Бэкхён ощущает себя на редкость неловко, а друг тем временем продолжает распаляться: — Бэкхён, этот парень поспорил на тебя! Пос-по-рил! Ты всерьёз думаешь, что он потащился за тобой по своей воле? Ты забыл о том, что он говорил про тебя за глаза? Ты готов положить на всё хуй лишь потому, что Чанёль решил тебя покормить? Ты мужчина или хомяк, в конце концов? — Он понравился Ёнхо, — тихо говорит Бён, и Чунмён осекается, глядя на него в упор. — Ёнхо, который никого к себе не подпускает. Он играл с ребятишками и снял с дерева шарик Мэй. А ещё он весь день вёл себя как форменный придурок. Не как обходительный, идеальный парень с картинки, а как настоящий Пак Чанёль. Я не предлагаю вам его полюбить или уверовать в его честность и доброту, но, может, не стоит видеть его исключительно мудаком? Ответом ему служит дружное тяжёлое молчание. Лухан поджимает губы, а Кёнсу сощуривает глаза и цедит: — Мне интересно, Пак настолько хорошо сосётся, что у тебя сейчас вот так вот запросто отказали последние мозги? Или он тебе с помощью своего языка запихнул на слизистую какой-то микрочип, который позволяет ему управлять твоим разумом? — Он тяжело вздыхает и уже спокойнее добавляет: — Бэкхён-а, я не говорю, что Чанёль — полный ублюдок. Он любит свою нуну, отлично относится к детишкам, да и, как оказалось, собачкам тоже может прийтись по душе. Но ты не можешь в него влюбляться и ни в коем случае терять бдительность. Почему? Потому что он тебя обманул. Он тебя предал, повёлся на дурацкие слухи и продолжает следовать этому идиотскому спору, несмотря на то, что ничто не мешает ему отказаться от пари и признаться тебе в своём прегрешении. Если бы он действительно испытывал к тебе добрые чувства, разве он стал тебе пиздеть? А, Бэкхён? До вряд ли преследует цель как-то его обидеть или ткнуть в самое больное место, но Бён чувствует, как прежняя эйфория уходит, уступая место нарастающему раздражению и лёгкому отчаянию. Потому что Кёнсу прав во всём, что он сейчас пытается до него донести, а он, Бэкхён, ведёт себя как наивный идиот, который поддался на паковские нехитрые чары. — Он пиздит хотя бы потому, что Чанёль не хочет рассекать по университету с членом наперевес, — отзывается Исин и переводит взгляд на Бёна. Карие глаза друга смотрят на Бэкхёна в упор, и Чжан, помедлив, говорит: — Не влюбляйся в него, Бэкхён-а. Тебе больше не должно быть больно, а он даже сейчас ухитряется заставлять тебя грустить. Да он и не собирается влюбляться. Разве в этом есть какой-нибудь резон? Как будто Чанёль действительно возьмёт и ответит на его чувства, забыв про толпу своих симпатичных подружек и статус локально известного бабника. Такие парни, как Пак Чанёль, для тебя табу, Бэкхённи, шепчет его внутренний голос. От них, слишком ярких, обаятельных и потому не способных на настоящую привязанность, надо держаться как можно дальше. — Нахуй он мне сдался? — грубо огрызается Бэкхён и стаскивает с себя помятую футболку. — И потом, что вы мне предлагали делать, если он потащился за мной и преследовал буквально по пятам? Послать его куда подальше и тем самым прекратить всё раньше заявленного срока? Упустить шикарную возможность полюбоваться на его член? — Минсок округляет глаза, и Бён мысленно даёт себе затрещину. — То есть, я хотел сказать, полюбоваться на то, как он бегает с членом наперевес? И когда он ко мне потянулся, я должен был дать ему по губам и с воплями убежать в подъезд? — Это было бы забавно, — хмыкает Кёнсу. Бэкхён стаскивает с себя брюки и поводит мокрыми плечами, ощущая, как воздух неприятно холодит влажную от пота кожу. От него вряд ли исходит потрясающий амбре, да и нынешний разговор начисто выбивает его из колеи, заставляя чувствовать себя как на допросе, и Бэкхён понимает, что, в принципе, ни перед кем не должен отчитываться. Но почему-то всё равно чувствует себя настоящим предателем, хотя он не делал ничего предосудительного. Он ведь и вправду не мог послать Пака, так что это свидание было вынужденной мерой. А то, что он получил от него массу приятных, положительных эмоций, это лишь второстепенные обстоятельства. Бэкхён всё ещё ощущает на губах мягкое тепло губ Чанёля и внезапно испытывает желание как можно скорее избавиться от него. Оттереть губы мылом до красноты, так, чтобы не оставить никаких следов своей позорной слабости. — Я пойду в душ, — бормочет он и разворачивается к двери. — Я надеюсь, что сразу после этого вы наконец-то свалите. — Вот же ты говнюк! — восклицает Лухан. — И это после того, как мы весь день следили за твоим шпицем? — И это после того, как ты нанёс нам моральную травму своими обжиманиями с ушастым придурком? — добавляет Цзытао, и Бэкхён, не сдержавшись, показывает ему средний палец. Он влетает в ванную и захлопывает за собой дверь, громко выдыхая. Хочется поскорее оказаться под тёплыми водными струями, и Бэкхён стягивает с себя носки и бельё, становясь под душ и дёргая за кран. Сегодняшний день был ошибкой. Глупой, идиотской и абсолютно бесполезной. Наступил бы Бэкхён на эти грабли снова? Бэкхён выдавливает на пальцы гель для душа и вспоминает тот, паковский, оставшийся в прихожей возле шкафа. Да, без всяких сомнений, да.***
— Так дело не пойдёт, — категорично говорит Кёнсу, как только Бён исчезает в ванной. Он прислушивается к шуму воды и уже громче добавляет: — Мы должны взять ситуацию в свои руки и что-то сделать, пока этот говнюк не запудрил Бэкхёну мозги. — Бэкхён-а слишком наивный и вполне может поддаться сладким речам этого противного Пака, — вздыхает Чунмён. — Но разве мы имеем право вмешиваться и пытаться на него надавить? И что мы можем сделать? Такое чувство, что Пака уже ничто не может отпугнуть, он всё равно продолжает лезть к Бэкхённи и пытаться его окрутить! Он что, мазохист? Ему нравится, когда ему устраивают эмоциональные американские горки? — Мы не имеем права лезть в его личную жизнь, это нехорошо, — соглашается Исин. Кёнсу опускает взгляд на столик, раздражённо хмурясь, и внезапно его карие глаза резко расширяются. — Бэкхён забыл здесь свой телефон, — медленно говорит он и берёт в руки «Самсунг» друга. — Оставил здесь, не взял с собой в ванную, а зря, вдруг его зазноба захочет позвонить и узнать, как у его истеричной второй половинки дела? Не напал ли он по дороге на кого-нибудь и не стошнило ли его от его мерзких слюнявых поцелуев? — Не думаю, что Чанёль напоминает французского бульдога, — с сомнением в голосе заявляет Чунмён, и Кирхгоф согласно гавкает. — И, если бы он был вонючим и слюнявым, вряд ли за ним бегало такого количество красоток. Эй! — Его глаза расширяются, когда Кёнсу нажимает пальцем на экран и прижимает трубку к уху. — Ты что творишь? Кому ты звонишь? — Чанёлю, — отвечает До, и Лухан растерянно выпаливает: — Да иди ты! Ты что, больной, что ли? — Спокойно, ребята, у меня всё под контролем, — спокойно говорит Кёнсу и улыбается. Так, что у всех присутствующих по коже невольно проходятся липкие мурашки. — Я не буду говорить ему ничему плохого, обещаю. Он обводит остальных пронзительным взглядом и свистяще шипит: — Если его не берёт Бэкхён в своей худшей ипостаси, то, может, настало время познакомить его с замечательными друзьями своего парня? Преданными, готовыми ради него на многое? — Лухан моргает и внезапно расплывается в понимающей улыбке. Минсок растерянно хлопает глазами, а Кёнсу торжественно заканчивает: — А главное, такими же ебанутыми. Хотя о чём я говорю, ещё хуже. — Ты лезешь в его личную жизнь, и это уже перебор, — предостерегающе говорит Исин. — Одно дело, держаться от всего этого чуть поодаль и помогать ему, когда он сам попросит, но другое — вот так брать и влезать в его дела без спросу! — Ты хочешь, чтобы мы пустили всё на самотёк, и Бэкхён снова поверил в то, что он сможет изменить эгоиста и ублюдка, а после мы отпаивали его чаем и пытались привести в душевное равновесие, когда этот мудак разобьёт ему сердце? — спрашивает Кёнсу. — Или ты считаешь, что у Чанёля хватит яиц во всём признаться и послать куда подальше свою репутацию местного мачо? — Я согласен с Кёнсу, — неожиданно подаёт голос Цзытао. — Помнишь, как долго мы приводили его в чувство? Помнишь, как ему было больно, когда его предали и выставили чудовищем в глазах толпы, с радостью подхватившей те нелепые идиотские слухи? Мы должны сделать всё для того, чтобы отвадить Пака от Бэкхёна, ради его же блага. Пока он не поддался чувствам окончательно, и Чанёль не смог этим воспользоваться или же попросту поиграться с ним и бросить, как он всегда поступает со своими подружками. Не ради этого грёбаного спора, не ради веселья, а исключительно потому, что так ему будет лучше. Так для всех будет лучше, понимаете? Или вам хочется, чтобы без нашего вмешательства Бэкхён наделал глупостей? Чжан прикусывает нижнюю губу и отрицательно качает головой. Затем вздыхает и примирительно кивает, признавая свою неправоту. Чунмён морщится и складывает руки на груди, Минсок прерывисто выдыхает и тоже кивает, а Лухан и Цзытао придвигаются ближе, напряжённо вслушиваясь в гудки. Из динамика телефона доносится низкий мужской голос, и До вновь широко улыбается. Его тонкие пальцы стискивают несчастный телефон с такой силой, что белеют костяшки пальцев, а До тем временем елейным голосом говорит: — Здравствуй, Чанёль. Меня зовут До Кёнсу, и я — один из лучших друзей Бэкхён-хёна. — Чунмён облизывает пересохшие губы и подаётся вперёд, стараясь услышать как можно больше, Исин открывает рот и издаёт тихий смешок, а голос Кёнсу становится приторным, как сироп, и оттого ещё более пугающим. — Я очень давно хотел с тобой пообщаться. Очень-очень давно.***
— Привет, Кёнсу, — севшим голосом говорит Чанёль и напрягает память, силясь вспомнить, кто такой этот загадочный друг Бэкхёна. В голове появляются расплывчатые картинки из того самого вечера, когда они с Бэкхёном впервые встретились, и Пак мысленно чертыхается: он видел приятелей Бёна буквально мельком, да и то после всего выпитого их образы начисто стёрлись из его памяти. — Я очень рад тебя слышать! Наверное, ты тоже сейчас отдыхаешь от постоянной зубрёжки? — Я никогда не занимаюсь зубрёжкой, я всегда прорабатываю материал в течение учебного года и поэтому итоговые тесты пишу уже подготовленным, — отзывается До, и Чанёль моментально проникается к нему неприязнью. Вот же зубрила, да кто вообще что-то заучивает заранее, думает Пак, но вслух фальшиво-бодро восклицает: — Это правильный подход! — Ифань, пытающийся подслушать их разговор, практически наваливается ему на руку, и Пак с силой тыкает его в бок. Воцаряется неловкое молчание, и Чанёль с лёгкой паникой понимает, что ему срочно надо как-то продолжить разговор. Иначе друг Бэкхёна может подумать, что он какой-нибудь нелюдимый идиот, и нашептать Бёну, что он — не самый подходящий кандидат на роль партнёра. — Сегодня такая отличная погода, — воодушевлённо говорит Пак. Сехун закатывает глаза, а Кёнсу тут же откликается: — Да, погода просто чудесная, — его голос слегка понижается, и он вкрадчиво тянет: — Чанёль, извини меня, пожалуйста, за поздний звонок, но, судя по тому, что Бэкхён вернулся домой буквально сорок минут назад, я предположил, что ты ещё не спишь, а если бы и спал, то тема слишком важная, чтобы её игнорировать. Желудок Пака подскакивает куда-то в область глотки, а До мирно журчит: — Я бы хотел поговорить с тобой о Бэкхёне. Точнее, о ваших с ним близких отношениях, развивающихся стремительно и быстро. До делает на слове «близких» особый акцент, и Пак невольно сглатывает. Ифань наваливается на него всем телом, впечатываясь в него широким плечом, и Чанёль незаметно вытирает повлажневшую ладонь об шорты. До Кёнсу навряд ли намного старше его самого, но почему-то у Пака возникает ощущение, будто он — прыщавый подросток, который отчитывается перед отцом своей зазнобы перед совместным походом на выпускной бал. — У нас вроде всё хорошо, — неуверенно говорит он и глубоко вдыхает. Соберись, тряпка, требует в голове громкий внутренний голос, и Чанёль уверенно добавляет: — Например, сегодня у нас было просто замечательное свидание. В трубке раздаётся какой-то непонятный сдавленный звук, который сменяется яростным, едва слышимым перешёптыванием. Пак невольно навостряет уши, и тут До громко отвечает: — Да, я в курсе, что у вас всё серьёзно. — Пак слышит в его голосе какие-то подозрительные нотки и вновь сглатывает, ощущая непонятное волнение. — Бэкхён-а постоянно о тебе рассказывает, мы все уже давным-давно в курсе, какой ты потрясающий и внимательный молодой человек! Настоящий идеал, да что там, если бы мы все были по мальчикам, мы точно попытались тебя отбить! — Правда? — глупо спрашивает Пак, ощущая нарастающее облегчение. Если друг Бёна вот так заливается соловьём, то, значит, Бэкхён ничего не рассказывал ни про его позорное поведение в доме привидений, ни про сомнительные истории из его прошлого. Вряд ли этот Кёнсу стал врать и притворяться. Судя по всему, он — тот ещё зануда, а такие совсем не умеют юлить и плести интриги. — Конечно, — горячо заверяет его До. Чанёль невольно расплывается в улыбке, и тут Кёнсу внезапно резко говорит: — Именно поэтому мы все безумно хотим с тобой встретиться и наконец-то познакомиться. Чтобы, так сказать, узнать о тебе из первых уст, а не по рассказам Бэкхёна. Наш друг, знаешь ли, очень наивный и бесхитростный парень. Он всё воспринимает близко к сердцу, и любое предательство может стать для него настоящим ударом. Умеющий прощать и постоянно пытающийся найти в людях что-то хорошее, пусть даже они и ведут себя как последние ублюдки, — мягкий баритон До из медового становится практически стальным. — И потому его так легко обмануть. Ты-то, конечно же, совсем не такой человек, вряд ли ты используешь нашего Бэкхёна в своих низменных и отвратительных целях. Чанёль едва не роняет телефон из рук, Ифань отшатывается назад и падает на диван, а Кёнсу мирно добавляет: — Поэтому лучше встретиться лично, лицом к лицу, в каком-нибудь уютном уединённом месте и там поболтать между собой. Как ты на это смотришь? Он знает, мелькает в голове Чанёля вспугнутой птицей лихорадочная мысль. Знает, и потому так себя ведёт, всячески намекая на то, что Пак напрашивается на очную ставку. Наверное, именно так члены коза ностра приглашают в какую-нибудь милую тратторию, чтобы потом выпустить обойму им в голову или с очаровательной улыбкой сбросить в залив в куске бетона. Да нет, что за глупости? Откуда, если Бэкхён рассказывал о нём только хорошее? Откуда, если о споре знает только он и другие обитатели этой квартиры, и больше никто? Наверное, у До попросту комплекс старшего брата, и он и пытается надавить на Пака, заставив его бояться и уважать свой авторитет. — Вас? — оторопело переспрашивает Чанёль, а Ифань подскакивает с дивана и громким шёпотом сообщает: — Один из друзей Бэкхёна предлагает ему встретиться со всей их бандой и обсудить их с Бёном отношения! — Да они его расколют как орех, — моментально откликается Чонин. Ифань громко на него шикает, а До спокойно поясняет: — Нас, друзей Бэкхёна. Здесь все, Кёнсу, Чунмён, Исин, Лухан, Цзытао и Ким Минсок. И мы все просто безумно жаждем встречи с тобой! Как насчёт завтра вечером? Точнее, уже сегодня? Мы знаем отличный мексиканский ресторанчик в укромном уголке Хондэ! Это, конечно, не мафиозная траттория, но что-то очень близкое. Чанёль с силой сжимает телефон в руке и ощущает нарастающую панику. Если Бён Бэкхён — истеричный и двуличный засранец, то наверняка и друзья у него соответствующие. Хитрые, нагловатые и противные, которые специально заманивают его на встречу, дабы хорошенько поиздеваться. У него уже ярко выраженная паранойя, не иначе. Этот До Кёнсу, судя по голосу и манере разговаривать, — совершенно безобидный ботаник, да и остальные явно ему под стать. Но это никак не мешает им устроить ему настоящий допрос с пристрастиями, и не факт, что Пак выдержит подобный натиск. Чанёль облизывает пересохшие губы и напрягает разум, силясь найти наиболее подходящий выход из ситуации. Отказаться он не может, потому что это будет глупо и подозрительно, но и оказаться один на один с целой толпой бэкхёновских друзей нельзя ни при каких обстоятельствах. — Чанёра, — раздаётся в трубке громкий голос Кёнсу. — Алло, ты меня слышишь? У тебя там всё в порядке? До Пака доносятся громкие голоса, и он поворачивается на звук. Ифань, Сехун и Чонин громко переговариваются между собой, Чондэ молча их слушает, периодически закатывая глаза, и Чанёль понимает, что они явно обсуждают сложившуюся ситуацию. Вот же идиоты, нет, чтобы перестать лезть, когда для этого нет никакого резона, а вместо этого помочь ему, когда он особенно в этом нуждается… Идея возникает в голове стихийно, и Чанёль мысленно поражается тому, что это гениальное решение не пришло ему в голову раньше. Он расплывается в довольной улыбке и отзывается ожидающему его ответа Кёнсу: — Да, прости, пожалуйста, просто у меня тут… — Он косится на замеревшего Ифаня и мстительно заявляет: — У меня тут просто друг упал с дивана. Он любит скакать по подушкам и всё время ударяется головой об пол. Это, кстати, здорово накладывает отпечаток на его поведение. — Сраный говнюк, — одними губами отзывается Ву, но благоразумно не срывается на крик. Чанёль прижимает трубку к уху и продолжает: — Я буду счастлив с вами встретиться! Но я вот что подумал: наверняка Бэкхёну очень захочется пообщаться и с моими друзьями тоже! Да и вам не мешает поладить между собой, если наши отношения с Бэкхёном будут развиваться дальше, в чём я не сомневаюсь. Вам точно следует узнать друг друга получше и подружиться. — До в динамике молчит, и Пак триумфально выпаливает: — Поэтому я возьму с собой своих друзей. Их тоже не так много, всего четверо, так что я думаю, мы все прекрасно поместимся в вашем мексиканском ресторане. Уверен, Ифань, Сехун, Чонин и Чондэ будут счастливы с вами поболтать! — Да нахуй мне это нужно, у меня смена, — заводит было Сехун, но Чондэ вовремя затыкает ему рот. — Так, как вы на это смотрите? — спрашивает Пак, испытывая внутреннее ликование. Что вы на это скажете, приятели Бэкхёна? Наверняка они надеялись остаться с ним один на один, но ничего не выйдет, потому как он тоже стрелянная лошадка. Потому что у Чанёля тоже есть целая стайка друзей, которые знают о споре и, в случае непредвиденной ситуации, смогут ему помочь и вовремя вмешаться, чтобы не дать ему натворить глупостей. В трубке раздаётся негромкое бормотание, чьё-то фырканье, а затем противный треск, как будто кто-то с силой сжимает телефон в руке. — Конечно же, это будет здорово, Чанёра! — голос Кёнсу весёлый и беззаботный, и Пак в очередной раз сомневается в своих параноидальных суждениях. — Да и Бэкхён также будет счастлив! Он пока ни о чём не знает, мы готовим ему сюрприз, но он явно придёт в восторг, когда узнает о нашем маленьком собрании. Тогда в шесть часов вечера в ресторанчике «Седло быка»? Мы там частенько зависаем, и владелец даже делает нам отличную скидку! Я скину тебе адрес через какаоток, подожди-ка пару секундочек… — Я очень рад, что мы договорились, — отзывается Пак и вовремя уворачивается от посланной Сехуном подушки. О явно не слишком доволен перспективой провести вечер в компании Чанёля, Бэкхёна и целой оравы его приспешников, зато Ву выглядит подозрительно довольным. Телефон Чанёля пикает, сообщая о доставке сообщения, и До медленно говорит: — Кстати, я хотел тебя спросить, сегодня вы с ним… Внезапно в динамике раздаётся стук, чей-то невнятный шёпот, и Пак слышит в трубке громкий голос Бэкхёна: — Кёнсу? Ты с кем-то разговариваешь? Погоди-ка, это мой телефон у тебя в руках? Какого ху… — О, мне пора, а то совсем поздно, извини за поздний звонок, — быстро говорит До. — Почти утро, а нам ещё нужно как-то добираться до квартиры, мы же сейчас торчим у Бёна и Кирхгофа! Буду счастлив с тобой встретиться! Тебе привет от Бэкхёна, он просит передать, что уже очень скучает! Доброй ночи! — Кёнсу! — слышит Чанёль крик Бёна прежде, чем связь обрывается. Чанёль убирает телефон от уха и смотрит на вспотевший от его пальцев металлический корпус. Бён Бэкхён явно ошарашен и действительно не был в курсе «приятного сюрприза» от своих чересчур активных друзей. В голове вновь звучит въедливый баритон До, сладкий и ядовитый, как гюрза в сахарном сиропе, и почему-то в груди просыпается странное царапающее чувство. Такое чувство, что он его где-то слышал. Совсем недавно, этот ехидный мелодичный голосок, заставляющий его почувствовать непонятный иррациональный трепет и волнение. Как будто… — Блядь, Пак Чанёль! — Сехун вырывается из чужой хватки, вытирает рот и с отвращением косится на ладони Чондэ. — Только не говори мне, что мы действительно тащимся в какой-то ресторан вместе с Бэкхёном и его безумными друзьями! Не то чтобы я был против полюбоваться на твои мучения и отчаянные потуги изобразить из себя Ромео и Хулио Иглесиаса в одном флаконе, но у нас завтра смена, и мне придётся отпроситься с работы! Почему ты не мог предложить им привести его к нам в закусочную, я наложил бы им такой острой лапши, что они три месяца на унитазе исходили воплями от восторга! — Я подтверждаю, — вздыхает Чонин. — Понятия не имею, что они туда добавляют, но у меня было такое чувство, будто мне жопу из сопла ракеты поджигали. — Не какой-то, а мексиканский, — огрызается Пак. — Называется «Седло быка». — Разве у быков есть сёдла? — изумлённо бормочет Чондэ. — Я думал, они есть только у лошадей. — Конечно, а как, по-твоему, обычно проходят родео? — хмыкает Ифань. — Ну, что, Чанёль? — добавляет он и усмехается. — Теперь твои братишки будут за тобой присматривать. Что, испугался остаться в одиночестве с армией богомолов? — У меня был выбор, — Пак оборачивается и смотрит на приятелей в упор. — Либо встречаться с ними один на один, либо — тащить туда вас, чтобы не идти ко дну одному. И потом, вы же тоже во всём этом замешаны. Причём больше, чем кто-либо ещё! Ифань поджимает губы, и Чондэ тяжело вздыхает. Чанёль кладёт телефон на стол и вытирает влажные от пота ладони об шорты. Сердце стучит от нахлынувшего адреналина, Пак прикусывает нижнюю губу и с лёгким раздражением думает, что их действительно слишком много, людей, которые хоть как-то замешаны в их с Бэкхёном отношениях. Если бы они не рассказали ему про богомола Бёна… Если бы они не придумали этот спор, то, возможно, всё могло повернуться по-другому? Всё бы не было так непонятно и запутанно, а главное, болезненно и неприятно? Чанёль стягивает с себя грязную футболку и бурчит себе под нос: — Сами кашу заварили, так и расхлёбывайте её со мной, идиоты. Да и что в этом такого страшного? Навряд ли у Бэкхёна какие-то жуткие и кошмарные друзья. Про них же нет никаких слухов? — Нет, но я помню их, когда они околачивались возле Бэкхёна, — отвечает Сехун. — Такие, невысокие и какие-то тщедушные, скорее всего, он у них местный авторитет и заставляет их на себя пахать. Ну, знаешь, во всех дорамах у главной стервы есть почётная свита из жополизов-подпевал. Скорее всего, они участвуют во всех его пакостях, ходят за ним гуськом, делают за него домашнюю работу и убираются в квартире. Бэкхён — один из лучших студентов факультета, которому явно не нужно, чтобы кто-то писал за него конспекты и тесты. В отличие от тебя, ублюдок, просыпается внутренний голос, и Чанёль устало жмурится, в очередной раз ощущая острый укол вины. — Один из них вроде как каратист, а второй учится со мной на одном курсе, но я не помню, как его зовут, — бормочет Ифань. Он вздыхает и неожиданно ободряюще говорит: — Не переживай, Чанёль. Мы тебя прикроем, можешь даже не сомневаться. Да и что они могут нам сделать в мексиканском ресторане? Закормить такос или истыкать перцем халапеньо? Нацепить на нас сомбреро или залить в нос табаско? О, я знаю, они будут петь нам ту прилипчивую песенку на испанском, которая звучит из каждого утюга. В таком случае, я согласен на халапеньо, только бы они её не пели! Остальные громко смеются, явно довольные дурацкой шуткой Ву, а Пак падает на диван и прикрывает глаза. Это было действительно запоминающееся утро, потрясающий день и волшебный вечер, который грозил вылиться в нечто прекрасное в будущем. Конечно же, всё закончилось отвратительной выматывающей ночью, хотя, какой ночью? На часах уже почти четыре часа утра, а сна у него нет ни в одном глазу. До Кёнсу был милым и обходительным до скрежета зубов. Настоящая душка, который всей своей интонацией будто бы говорил: ты можешь мне доверять, я — твой новый друг, от меня ты ни за что не получишь пинок под задницу или какую-нибудь гадкую подлянку. Но почему-то у Пака до сих пор по коже проходятся мурашки, только от воспоминаний его ласкового, участливого голоса. Гюрза в сиропе. Точнее и не назовёшь.