Blank Space.

— До, сука, Кёнсу, — говорит Бэкхён, гневно глядя на бесстыжее лицо друга. — Я прекрасно понимаю, что ты — тот ещё говнюк. Что ты — редкостный манипулятор и действующая реинкарнация испанской инквизиции, но объясни мне на милость, какого чёрта ты решил, что устроить массовую сходку с друзьями Чанёля будет отличной идеей? Ты хоть понимаешь, что ты даже не спросил, нравится ли мне эта идея! — У нас демократия, — спокойно заявляет До и смотрит на него абсолютно бесстыжими глазами. Бён понимает, что совесть Кёнсу явно не мучит, и оттого закипает ещё сильнее. — И все решения мы принимаем с учётом мнения большинства. Большинство присутствующих здесь, включая Кирхгофа, проголосовали за то, чтобы встретиться завтра с твоим ушастым придурком и его друзьями-алкоголиками и устроить им весёлый и увлекательный вечерок. И потом, мы же делаем тебе доброе дело! — И каким это образом? — ядовито спрашивает Бён, плюхаясь на диван и кутаясь в махровый халат. Кирхгоф громко сопит и запрыгивает следом, устраиваясь рядом, и Бэкхён машинально принимается поглаживать мягкую спинку. — Тем, что заставляешь меня почувствовать себя полным идиотом и не спать ночью? Вы обещали свалить после того, как я помоюсь! — Мы и собирались свалить, это ты зачем-то потребовал объяснений и заставил нас здесь остаться, — пожимает плечами Лухан. От подобной наглости у Бэкхёна пропадает способность говорить, и он молча таращится на китайского приятеля, который безмятежно улыбается ему в ответ. — Кстати, если бы ты не шатался до ночи с Паком, то уже давно сладко спал в своей кроватке, как и все мы, — парирует До. Кирхгоф громко зевает, прикрывая глаза и сворачиваясь калачиком, и Чунмён смотрит на него с нескрываемой завистью. — Каким образом? Да таким, что ты уже, судя по всему, не справляешься. Ты устал, тебе надоело истерить и устраивать Паку пакости, — До останавливается и хмыкает. — Смешная тавтология получилась, кстати. Но нам нужно продолжать следовать плану, иначе Чанёль останется безнаказанным. И потому в дело вступаем мы, чтобы заставить его дважды пожалеть о том, что он с тобой связался. Так, значит, они собираются отпугнуть Чанёля тем, что к истеричному и непостоянному Бэкхёну прилагаются не менее странные и придурковатые друзья. Бён растерянно моргает, а Минсок тем временем тихо, но настойчиво добавляет: — До конца спора осталось меньше двух недель, Бэкхён-а. Меньше двух недель, ты понимаешь? И, вместо того, чтобы сбежать от тебя как можно дальше, он целует тебя у подъезда и приглашает на свидания. Какое же это тогда наказание получается, да это самое настоящее приятное времяпрепровождение! — Но вы уверены, что хотите во всё это влезать? — неуверенно спрашивает Бён. Нутро невольно ёкает от подступившего чувства вины, и Бэкхён с нарастающим раздражением думает, что и тут он ухитрился наделать глупостей. Одно дело, когда они помогают ему тайком, что Пак ничего не подозревает. Другое, когда он оказывается не в состоянии играть свою роль из-за некстати нахлынувших сантиментов, и его друзьям приходится брать всё в свои руки, чтобы он не ухитрился в очередной раз конкретно налажать. — О, поверь мне, возможность увидеть увлекательные приключения Пака и его друзей в нашем любимом заведении стоит всех потраченных усилий, — хмыкает Исин. — У нас пока ещё нет никакого плана, но впереди весь день, и, будь уверен, мы подготовим для принца Ёлли и его пажей самую потрясающую приветственную программу. Мы же идём в «Седло быка», самый замечательный мексиканский ресторан в городе! — В котором работал наш дражайший господин Чжан и с владелицей которого Чон Суён у нас прекрасные и доверительные отношения, так что она с готовностью согласится нам подыграть, — ухмыляется Цзытао. — Кстати, паковских друзей нам навязал лично дражайший Чанёль, который явно боится перспективы остаться с нами один на один. Интересно, почему? — Ну как же, мы же приятели богомола Бёна, — вздыхает Чунмён, и они с Луханом дружно смеются. — А значит, мы наверняка хамим дедушкам и котятам, бросаемся в людей стульями и надеваем исключительно розовое по пятницам. Конечно же, он будет нас бояться, сам придумал себе небылицы, сам обиделся и испугался. Логика — явно его самая сильная сторона. — Давай, Бэкхён, не куксись, — ласково говорит Минсок. — Ты только представь, как будет весело! Давно мечтал сыграть роль коварной злойдейки из типичной многосерийной дорамы! Как злобная тётушка, только дядюшка. Мы не причиним твоему дражайшему парню никакого вреда. Ну, мы постараемся. — За себя я не могу ничего обещать, — бормочет себе под нос Кёнсу, и Чунмён, закатив глаза, пихает его локтем в бок. Бэкхён смотрит на негромко переругивающихся приятелей и ощущает острый укол в груди. То, что они планируют устроить, это правильно и необходимо. Если Чанёль расслабится и перестанет от него шарахаться, то все потраченные усилия, весь его план безупречной мести полетит к чертям, и Бэкхён останется в гордом одиночестве, пытаясь залечить сердечные раны от очередного предательства. Если он не захочет порвать с ним до конца каникул, то в чём, собственно, был смысл всего этого старательно планируемого мероприятия? В том, чтобы увидеть, как Чанёль убегает от ряженых Кёнсу и Исина, и чтобы получить воняющий ананасом гель для душа и косорылого японского медведя? Так нельзя, настойчиво шепчет внутренний голос. Если ты за это взялся, то будь любезен придерживайся заданной роли до победного финиша. Ври, прикидывайся и устраивай настоящие испытания на прочность, чтобы больше не возникло никакого желания за ним таскаться. Какие-такие чувства и медленно зарождающаяся привязанность? К кому, к человеку, использующего тебя в качестве бесплатной шпаргалки? Исин совершенно прав, ему нельзя, ни в коем случае нельзя поддаваться слабостям и позволять себе раскисать. Пак — его враг и главная цель, и относиться к нему надо соответствующе. Пострадать и пожалеть себя можно позже. Когда он будет смотреть на перекошенное лицо Пака после того, как ему откроются его истинные мотивы, а значит, Чанёлю придётся разгуливать голышом на глазах у всей университетской публики. Когда он скинет маску глупой наживки и покажет своё истинное лицо. Когда он окончательно поймёт, что любви, настоящей и искренней, не осталось в этой циничной реальности. Есть только заманчивые перспективы и отличные возможности использовать других людей для достижения своих низменных ничтожных целей. — Надеюсь, Суён-нуна уже готовит соус «Белый самурай», чтобы порадовать наших дорогих гостей особенными блюдами, — говорит Бэкхён и широко ухмыляется. Лухан и Цзытао переглядываются и дружно прыскают со смеху, а Бён деловито добавляет: — Кстати, надеюсь, что Исин с Кёнсу будут играть убедительнее, чем в прошлый раз. Честное слово, когда ты показывал ведьму, то я видел не злобную колдунью, а тебя после суточного недосыпа. — Это, в принципе, не особо различающиеся персонажи, — бормочет себе под нос Чунмён и громко ойкает, когда Кёнсу прицельно пинает его в бок. Проснувшийся Кирхгоф громко зевает и недовольно ворчит, а Минсок смотрит на часы и серьёзно говорит: — Время почти пять часов утра, — он оглядывает гостиную и уточняет: — Надеюсь, ты не выгонишь нас ночью? У тебя не так много места, где можно переночевать, но это лучше, чем наткнуться по пути домой на каких-нибудь подозрительных личностей. Буквально несколько часов назад Бэкхён бы предпочёл остаться в гордом обществе Кирхгофа, но сейчас он лишь спокойно кивает в ответ. Чем больше народу в квартире, тем призрачнее и эфемернее желание поддаться эмоциям и предаться долгим и бессмысленным размышлениям. Например, о том, что было бы, если он и Пак встретились при других обстоятельствах. Кто такая Кёнри, и почему она занимает особое место в жизни Чанёля. Почему это вообще продолжает его как-то волновать, если он твёрдо решил вычеркнуть Пака из своей жизни после того, как больно щёлкнет его по хвастливому носу. И способен ли Чанёль любить, как, впрочем, и он, или это чувство было окончательно стёрто из сознания волной безнадёжности и злости после постоянных предательств и обманов. — Я постелю вам в гостиной, в креслах и на диване, кто-то ещё может лечь на пол и со мной и Кирхгофом. Кто-то, кто не храпит, — вслух говорит он. Цзытао, храпящий как прокуренный кит, поджимает губы и вздыхает, а Бён добавляет: — И чего вам бояться каких-то подозрительных личностей? С вами же Кёнсу и господин Хуан, который любых хулиганов завяжет в бантики. — В том-то и дело, что с нами Кёнсу, — серьёзно отвечает Лухан и со вкусом зевает. — Я не за нас волнуюсь, а за подозрительных людей. Кто знает, что малышу До может прийти в голову? Кёнсу отвешивает ему смачный подзатыльник, на что остальные реагируют дружным хохотом. Бэкхён смеётся вместе со всеми и старательно пытается подавить неприятное, колющее чувство глубоко внутри. На губах всё ещё ощущается вкус поцелуя Пака. Вкус кофе, соблазна и предательства. — Что-то они задерживаются, — недовольно говорит Ифань и смотрит на часы. — Уже прошло пятнадцать минут, как они опаздывают. Что вообще за безобразие? Сначала сами назначают встречу, а потом на неё же и не приходят! А я, между прочим, специально по такому поводу побрился. — У тебя такая чахлая щетина, что если бы ты этого не сделал, то никто и не заметил, — отзывается Сехун и громко зевает. — Вау, вы видели, тут на дверях было написано, что здесь есть механический бык! — невпопад вставляет Чонин. — А все официантки одеты в прикольные наряды! Это их национальные костюмы? — Тут все официанты — корейцы, как это могут быть их национальные костюмы, придурок? — огрызается Ифань и кидает угрюмый взгляд на Сехуна. Тот меланхолично отпивает колу из своего стакана, а Чондэ миролюбиво добавляет: — Может, они просто попали в пробку? И хватит ворчать, как будто от этого что-то изменится. Чондэ слишком рационален и рассудителен, что явно не вписывается в их компанию. Чанёль сглатывает и напряжённо косится в сторону входа в зал. Несмотря на то, что это, как подчеркнул Кёнсу, «просто дружеская встреча», почему-то Пак волнуется, будто перед сложнейшим экзаменом. Возле двери раздаётся громкая залихватская музыка, играющая каждый раз, когда в ресторан заходит очередной посетитель. Чанёль невольно подаётся вперёд, едва не сшибая локтем стакан с колой. В «Седло Быка» заходит группка людей, среди которых Пак с замиранием сердца замечает Бэкхёна. Приятели его на первый взгляд кажутся абсолютно безобидными и обычными. Худощавый, невысокий парень с удивительно красивым, каким-то кукольным лицом и аккуратно подстриженными рыжеватыми волосами, другой, чем-то смахивающий на смешную лисицу, который что-то шепчет на ухо Бэкхёну, придерживая его за плечо. Третий, невысокий шатен с правильными чертами лица, принимается обниматься с подбежавшей к нему хорошенькой официанткой, и Пак машинально отмечает, что его часы и ботинки, кажущиеся на первый взгляд совсем неприметными, явно стоят дороже, чем их квартира и квартира его родителей вместе взятые. Оказывается, у Бёна есть богатый и симпатичный приятель, шепчет настойчивый внутренний голос, и Чанёль невольно кривится. Интересно, их раньше связывали какие-то более близкие отношения? — Исин-а! — из помещения для персонала выскакивает молодая девушка с длинными блестящими волосами и бросается на шею к ещё одному приятелю Бэкхёна. Чанёль невольно щурится и вглядывается в его безмятежно радостное лицо: почему-то этот парень кажется ему до боли знакомым. Где он мог его видеть? Кажется, что они уже неоднократно встречались, но вот где? Если он учится в том же университете, то вполне возможно, что у них были общие лекции, вот и всё. Интересно, он экономист? А может, инженер, им зачем-то тоже читают курс экономической теории и страхования. Двое из приятелей Бёна стоят чуть поодаль и тихо переговариваются между собой. Один из них, смуглый и внушительный, выглядит настоящей оглоблей возле своих невысоких товарищей, особенно рядом со своим собеседником, темноволосым худощавым парнем в тёмно-синей футболке и бежевых штанах. Бэкхён наконец-то перестаёт болтать с местными работниками и поворачивается к нему лицом, широко улыбаясь. Его глаза расширяются, и он виновато кричит: — Ох, прости, вы, наверное, давно нас ждёте! Ребята, пойдёмте к столику, а то мы совсем задержались! — Не то слово, — бормочет себе под нос Ифань и белозубо скалится в ответ. Невысокий парень рядом с «оглоблей» разворачивается к Паку и пристально смотрит на него в упор, и Чанёль моментально давится воздухом и принимается громко кашлять, широко вытаращив глаза. Этот коротышка будто бы сверлит его взглядом насквозь, так что невольно становится жутко. Этот приятель Бёна смахивает на какого-нибудь персонажа японского ужастика, который подстерегает тебя за углом и затем набрасывается со зверским выражением лица. — Простите, пожалуйста, за опоздание, просто перед выходом Лухан внезапно вспомнил, что забыл убрать в холодильник огурцы, и нам пришлось вернуться, чтобы положить их обратно, — говорит Бэкхён и садится рядом с Паком. Чонин округляет глаза, а Чондэ неуверенно спрашивает: — А разве за несколько часов с огурцами что-то случится? — Конечно, — кивает головой «куколка» и возмущённо добавляет: — Вы хоть знаете, сколько микробов появляется на еде, если вовремя не убрать её в холодное и герметичное место? Сальмонеллы, кишечная палочка, гонорея, желудочный грипп, генитальный герпес, ангина! Кроме того, от некоторых овощных паразитов на плодах образуются личинки, которые из-за слишком высокой температуры оказываются в наших желудках и начинают медленно поедать внутренние ткани. — Сехун зеленеет, а Чанёль ощущает ярко выраженный приступ тошноты. — Нельзя так легкомысленно относиться к своему организму, иначе запросто можно подхватить лихорадку Юмбо или ужасный Матрёшка! — «Матьриошька»? — по слогам повторяет Сехун и со страхом в голосе спрашивает: — А что это такое? — О, это такой гигантский ленточный червяк, который поселяется в прямой кишке и… — охотно начинает было Лухан, но Ифань поспешно его прерывает: — Всё это жутко интересно и познавательно, но давайте оставим эту прекрасную тему на потом! — Чондэ косится на него с нескрываемой благодарностью, а Ву тем временем продолжает: — Как насчёт того, чтобы наконец-то познакомиться между собой? Тебя, как я понял, зовут Лухан, Бэкхёна я тоже знаю по фотографиям с Паком, а вот остальные пока для меня загадка! Вот, ты, — он обращается к «инженеру». — Почему ты мне кажешься очень знакомым… Ты случайно не ходишь с нами на пары по английскому языку? Парень в ответ озадаченно округляет глаза и бросает на Бэкхёна быстрый взгляд. На секунду Паку кажется, будто на лице Бёна мелькают отголоски паники, но затем «инженер» пожимает плечами и спокойно говорит: — Я не учу английский, мне и корейский освоить было тяжело. Наверняка мы просто сталкивались в университете, вот ты меня и запомнил. Китаец китайца, так сказать, видит издалека. — Я — китаец, но так-то жил в Канаде, а сейчас планирую работать в Корее, — зачем-то уточняет Ву и ойкает, когда Пак толкает его локтем в бок. — Вау, канадский китаец, который живёт в Корее, — уважительно говорит Лухан и добавляет: — Наверное, у тебя было много местных вирусных заболеваний. Ву пунцовеет и таращится на него во все глаза. Чондэ еле слышно хихикает, а Пак обречённо думает, что встреча явно проходит не самым лучшим образом. — Меня зовут Исин, а это — Минсок, — «Инженер» показывает пальцем на «лисицу», и тот дружелюбно улыбается Паку, показывая белые зубы. Он кажется наиболее симпатичным и безобидным, думает Чанёль и сглатывает, когда натыкается взглядом на «мальчика из ужастика». Тот медленно крутит в руках зубочистку и выглядит при этом так, будто только что заколол ею добрый десяток японских спецназовцев. — Меня зовут Цзытао. Хуан Цзытао, — отрывистым тоном говорит «оглобля» и шмыгает весьма внушительным носом. Что-то в его облике кажется Паку смутно знакомым, и он напрягает память, тщетно пытаясь вспомнить, где он мог наткнуться на приятеля Бёна. — Увлекаюсь восточными единоборствами и боевыми искусствами, обладатель нескольких чёрных поясов и первого дана по каратэ. Ещё я хорошо владею холодным оружием и нунчаками, а недавно я прошёл курс по управлению гневом, — он мрачно насупливает брови и сжимает в руке вилку. Металл мнётся, как пластилин, превращаясь в какую-то неровную загогулину, и за столом воцаряется напряжённая тишина. Сбоку шумно сглатывает Чонин, а Чанёль, собрав волю в кулак, невнятно блеет: — Это… очень здорово и круто! У тебя что, ранее были какие-то прецеденты? — Да так, — расплывчато отзывается Тао и приветливо улыбается. — Немножечко. Это «немножечко» произносится таким тоном, что Пак отчётливо понимает, что этот Цзытао запросто может завязать его в узел, как эту несчастную вилку, и не поморщиться. Интересно, что сделает с тобой этот парень, если узнает истинную причину, по которой вы с Бёном сошлись, насмешливо бормочет внутренний голос, и Чанёль обречённо думает, что действительно попал. Рядом раздаётся громкое покашливание, и Пак нервно дёргается. Он поднимает глаза и видит, как пугающий приятель Бёна ставит на место коробочку с зубочистками. «Мальчик из ужастиков» мило улыбается и говорит, откладывая остатки зубочистки на тарелку: — С тобой мы уже знакомы заочно, Чанёра. — Чанёль с ужасом понимает, что действительно слышал этот мелодичный голос. До Кёнсу, тот самый приветливый и радушный друг Бэкхёна, оказывается никем иным, как тем самым пугающим коротышкой, смотрящим на Пака пронизывающим, пристальным взглядом. — Да и остальные, наверное, что-то слышали обо мне из твоих уст. Меня зовут До Кёнсу, и я учусь на втором курсе факультета юриспруденции. В будущем я планирую стать прокурором и делать всё для того, — глаза До расширяются, становясь поистине огромными, и он зловеще заканчивает: — чтобы все мерзкие, отвратительные лжецы получали своё заслуженное наказание и отбывали его, мучась от осознания собственной омерзительной ничтожной сущности! Если после завершения этого вдохновенного и пугающего спича откуда-то послышались оглушительные раскаты грома и торжественная жуткая музыка, это бы не показалось удивительным и внезапным. За столиком вновь воцаряется напряжённое молчание, прерываемое лишь громким дыханием Чондэ и мерным чавканьем: Цзытао добирается до хлебных палочек и теперь методично поедает пахнущие оливковым маслом снэки. Сехун нервно хватает меню и прячется за ним, как за щитом, Бэкхён безмятежно вздыхает и, слегка прищурившись, улыбается Чанёлю, а Чонин моргает и с нескрываемым удивлением в голосе отзывается: — Надо же, ты уже второкурсник, да ещё и будущий юрист! Когда я тебя только увидел, то подумал, что ты ещё учишься в старшей школе. Ты, Кёнсу, такой миленький и миниатюрный, как школьник, а, оказывается, обучаешься такой непростой и опасной специальности… Глаза До расширяются и вспыхивают ярким огнём, он подаётся вперёд и буквально напирает на замеревшего, как испуганный тушканчик, Чонина, и Чанёль обречённо понимает, что только что Ким сделал потрясающе глупую тактическую ошибку. — Ты намекаешь на то, что я низкого роста? — голосом, не предвещающим ничего хорошего, рявкает Кёнсу. — Ты называешь меня ничтожным коротышкой, не достойным стоять рядом с тобой, стельчатая дылда?! — Я не ношу стельки, — испуганно бормочет Чонин. — И я не имел в виду, что ты низкий. Я просто говорил про то, что ты молодо выглядишь, прямо как ученик старшей школы! — Так, значит, ты эйджист! — делает новый восхитительный вывод До. — Ты дискриминируешь меня по возрасту! Получается, ты думаешь, что я похож на низкорослого малолетку? И ты хотел унизить меня тем фактом, что я недостаточно возмужал для своих лет! Ты знаешь, что это может стать поводом для иска в суд за оскорбление и дискриминацию?! Если ранее Паку казалось, что самыми странными друзьями Бэкхёна являются китайская боевая машина Цзытао и смазливый любитель малоаппетитных болячек Лухан, то прогрессивный парень До Кёнсу безоговорочно перехватывает у них почётную пальму первенства. Ифань сглатывает и вжимает голову в плечи, стараясь казаться ниже ростом, а Чонин бледнеет и принимается неумело оправдываться: — Да что ты такое говоришь, я и не думал считать тебя коротышкой и малолеткой! — Внезапно он совершенно по-идиотски улыбается и добавляет: — Я бы даже сказал, что ты очень симпатичный. Такой хорошенький, как будто из какого-то вэб-комикса. Если бы сейчас потолок развергнулся, и на всех присутствующих начал падать дождь из мармеладок и шоколадок, то Пак вряд ли изумился больше, чем сейчас. Хорошенький и симпатичный? Этот агрессивный пугающий парень с вытаращенными глазами и повадками злобного тролля?! — Ах, ты считаешь меня хорошеньким, — цедит Кёнсу. — Но ты только что сказал, что я выгляжу как старшеклассник! А значит, я смахиваю на несовершеннолетнего, и ты делаешь комплименты подростку! Ты — извращенец, педофил, озабоченный сексист! Я могу подать на тебя в суд за грязные намёки и сексуальные домогательства! — Он тыкает в Чонина аккуратным пальчиком и гневно добавляет: — Небось любишь прогуливаться мимо школ и приставать к красивым молоденьким девочкам, да? Сехун из-за меню контуженно кашляет, а Бэкхён мирно говорит: — Успокойся, Кёнсу-я, зачем тебе подавать на него в суд. — Чанёль облегчённо выдыхает и мысленно благодарит своего парня за благоразумие и своевременное вмешательство, но Бён невозмутимо заканчивает фразу: — Он же студент, от него даже не дождёшься компенсации. Максимум, что он может сделать, это выплачивать тебе натурой. Ты согласен выплачивать Кёнсу моральный ущерб натурой? — неожиданно обращается он к Чонину, и Ким растерянно хлопает глазами. — Ну, если надо, то я… — мямлит он, и в этот момент к столику подходит очаровательная молодая женщина в ярком цветастом платье, та самая, которая обнималась с Бёном и его друзьями перед входом. Что-то в её облике кажется Паку очень знакомым, и перед глазами невольно возникает хорошенькая учительница музыки Суджон, значительно опережающая незнакомку по росту, но обладающую неуловимой общих черт лица. — Ола-ола, ребята, меня зовут Джессика, и сегодня я помогу вам перенестись в чарующий мир мексиканских страстей! — Исин кривит рожицу, и женщина тихо хихикает и пожимает плечами. — Согласна, текст дурацкий, но почему-то посетителям нравится. Что будете заказывать? Рекомендую вам такос с гуакамоле, сегодня они получились просто отличные! — Пока принеси нам набор закусок и по порции колы, а дальше… — Кёнсу понижает голос до загадочного шёпота. — Дальше было бы неплохо получить большую порцию «Горящего ада». — «Горящего ада»? — переспрашивает Сехун, и Чанёль невольно сглатывает. Такое название вряд ли скрывает за собой мятное мороженое или какой-нибудь освежающий напиток. — Экстрамощного? — деловито спрашивает Джессика, и Цзытао кивает: — Такого, чтобы можно было долететь до солнца и обратно. Джессика кивает и, приветливо улыбнувшись, разворачивается в сторону барной стойки. За столом воцаряется тишина, прерываемая лишь громким сопением Чонина, который таращится на Кёнсу виноватым взглядом. — Мы, кстати, так до конца и не познакомились, — подаёт голос Чанёль. Кто-то должен взять инициативу в свои руки, и Пак ощущает себя отважным рыцарем, лезущим в логово к агрессивным драконам. Он обнимает Чонина за плечи и фальшиво-бодро говорит: — Это наш красавец-балерун Ким Чонин, с ним вы уже успели познакомиться. Ким мямлит себе под нос что-то приветственное, а Кёнсу громко заявляет, скрестив руки на груди: — Да-да, конечно, мы уже хорошо его знаем. Этого педофила, извращенца и лоликонщика-эйджиста! Именно в этот самый момент играющая в заведении весёлая залихватская музыка затихает, и голос До, чистый и звонкий, разносится по всему помещению набатом. Сидящие за соседним столиком девушки косятся на Чонина широко распахнутыми глазами и принимаются громко переговариваться между собой, глядя на несчастного Кима с нескрываемым неодобрением и возмущением. — По-моему, ты преувеличиваешь, — говорит Ифань и поджимает губы. — Кстати, меня зовут Ву Ифань, я, как ранее уже упоминал, китайский студент по обмену, который приехал из Канады. Рад наконец-то пообщаться с тобой вживую, Бэкхён, — он белозубо улыбается, и Пак едва сдерживается, чтобы не закатить глаза: Ифань нещадно рисуется, так, что ни разу не подумаешь, что именно этот человек неделю назад напился соджу до такого состояния, что вис на Чанёле и нудно ныл на тему своей неудавшейся личной жизни. — А это наш младший товарищ, О Сехун. — Сехун выглядывает из-за меню и издаёт приветственное хмыканье. — И, конечно же, не стоит забывать про Чондэ. Чондэ у нас самый серьёзный и ответственный парень. — Я знаю, — внезапно говорит Бэкхён. — Когда мы с тобой встретились в первый раз, он был единственный, кто вёл себя адекватно. Ты, как мы все помним… — Да-да, мы все об этом знаем, поэтому давай не будем вспоминать, — поспешно восклицает Пак. Для полного счастья не хватает только того, что Бэкхён в очередной раз озвучил его блистательные похождения в баре и небылицы про его туалетные серенады. — Чондэ мирно сидел на диване, в то время, как вы избивали друг друга упаковками начос и пытались вылить Сехуну в нос соус табаско, — охотно заканчивает за него Исин. Подошедшая к столику Джессика, услышав рассказ Чжана, моментально бросает на нос О внимательный, полный жалости взгляд. Сехун невольно пунцовеет, а девушка ставит на столик несколько тарелок с аппетитно пахнущими закусками и большие бокалы для колы и заговорчески подмигивает: — «Горящий ад» будет готов через двадцать минут. А пока наслаждайтесь, ребятки. — Она снова косится на нос Сехуна и громко вздыхает. — Если что, то «Табаско» тебе в нос так и не залили, — любезно поясняет Чунмён. — Вы были слишком пьяны и потому попросту не могли попасть в ноздри. И, раз уж «Горящий ад» почти на подходе, — он хитро ухмыляется и косится на поедающего кесадилью Кёнсу, — то это значит, что мы можем наконец-то начать наши испытания. Пак, только что поднёсший ко рту какую-то вкусно пахнущую лепёшку с сыром, замирает. Нутро наполняется нехорошим предчувствием, а Ифань вскидывает брови вверх и переспрашивает: — Испытания? — Конечно, испытания, а вы думаете, что мы так просто дадим Чанёлю согласие встречаться с нашим Бэкхёном? — с искренним изумлением интересуется Чунмён. Да и почему вы вообще должны мне его давать, и кто вы такие, чтобы я вас о чём-то спрашивал, мелькает в голове Пака, и он бросает на Бэкхёна вопросительный взгляд. Бён пожимает плечами и шёпотом говорит: — Это традиция. Всякий человек, который хочет со мной серьёзных отношений и при этом уважает и ценит моих друзей, должен пройти через придуманные ими испытания, демонстрирующие насколько сильна и крепка его любовь ко мне. Конечно же, ты можешь отказаться, но… Он замолкает и бросает на Пака красноречивый взгляд. «Но если ты откажешься, то это значит, что ты потаскун и слабохарактерная тряпка», — говорят его карие глаза, и Бэкхён поджимает губы, беря ещё одну кесадилью. — Чанёль запросто пройдёт ваши испытания, — внезапно выпаливает Сехун. Что ты несёшь, идиот, они сейчас придумают такие вещи, что я вовек от этого не отмоюсь, мелькает в голове Пака, а О, видимо, впавший в раж, задиристо продолжает: — Что может быть такого сложного? — Ифань дёргается, и Сехун ойкает и обиженно косится на Ву. Видимо, тот пнул его под столом, чтобы тот замолчал и не усугублял ситуацию, догадывается Пак, но друг, твёрдо решивший гнуть свою линию, упрямо говорит: — Вы же его не банк грабить заставите? — Его лицо слегка бледнеет, и он уточняет: — Вы же не заставите, да? — Ну что ты, всё в рамках законов и конституции Республики Корея, — отзывается Кёнсу. Он переводит на Пака взгляд и елейным голосом спрашивает: — Я надеюсь, что ты солидарен со своими друзьями, Чанёра? Что тебе, право дело, стоит выполнить каких-то парочку несчастных заданий ради того, чтобы вы с Бэкхёном могли быть вместе? Это же не сложнее, чем сдать тест по английскому, разве не так? Чанёль, ненавидящий пары по иностранным языкам, с большей охотой сдал бы сорок тестов разом, лишь бы избежать необходимости плясать под дудку бёновых приятелей и бросаться в глубокий омут с головой. Они же все больные на голову. Кто знает, что они для него приготовили, с того же Кёнсу вполне станется одеть его в женское платье и заставить пройтись так по ресторану, в знак протестов против кошмарных оскорблений сексиста и извращенца Ким Чонина. Чанёль глубоко выдыхает и косится на До исподлобья, отчаянно желая макнуть его носом прямо в плошку с каким-то ярко-красным соусом. — Чанёра, — внезапно раздаётся рядом знакомый голос, и Пак невольно вздрагивает. Он поворачивается и встречается взглядом с Бэкхёном. Бён прикусывает нижнюю губу и с нескрываемым разочарованием спрашивает: — Ты всё-таки против, да? Нет, я не в праве тебя заставлять, и в этом нет совершенно ничего страшного. Уверен, мои друзья смогут принять тебя и так, да, ребята? Просто… — Он опускает взгляд и бормочет себе под нос: — Для меня было бы важно увидеть, что я тебе действительно небезразличен. Что ты готов ради меня на любые подвиги, но, в конце концов, это решать не только мне. За столом воцаряется тишина. Тебя попросту берут на слабо, не покупайся, не будь идиотом, кричит внутренний голос. Чанёль ощущает, как его с силой пинает Ифань, видимо, солидарный с его ментальным гласом, и, сглотнув, твёрдо говорит: — Я буду счастлив пройти ваши испытания, ребята. Ради того, чтобы вы нас признали и приняли, я готов на любые свершения. — Наверное, так ощущали себя первооткрыватели Северного Полюса, идущие навстречу кровожадным диким пингвинам и морским котикам. Или они живут в Антарктиде? Да и какая разница, думает Пак, наблюдая за тем, как лицо Бэкхёна моментально светлеет, и он расплывается в широкой, радостной улыбке. Лухан громко хлопает в ладоши, затем, нахмурившись, смотрит на свои пальцы и достаёт из кармана влажные салфетки. — Пока я хлопал, на моей коже появилось множество болезнетворных микробов, вызывающих такие заболевания, как чесотка и диатез, — любезно поясняет он уставившемуся на него во все глаза Сехуну. — Поэтому надо срочно обработать её антисептическим средством. Хочешь? Он протягивает О салфетки, и тот, поколебавшись, хватает сразу несколько штук. Чанёль мрачно косится в его сторону, затем переводит взгляд на довольно улыбающегося Кёнсу. Тот расплывается в ещё более широкой улыбке и бодро говорит: — Ну, что же, тогда начнём с первого испытания? Оно будет совсем простым, но с его помощью мы поймём, насколько ты силён телом и духом. Неужели они заставят его пробежать марафон по всему Сеулу за какой-нибудь рекордно маленький срок? Или же передвинуть все столы в этом зале, а затем уложить на лопатки этого пугающего Цзытао? Будто бы прочитав его мысли, Тао берёт из тарелки несколько начос и принимается агрессивно их пережёвывать. Чанёль невольно вздрагивает, а Кёнсу поднимает палец вверх и продолжает: — Первое испытание крайне простое. Ты должен выдержать три щелбана от нашего Минсока. Минсока? Смахивающего на лисицу, худощавого, тщедушного паренька? Не от здорового Цзытао, скручивающего вилки в узлы лёгким движениям пальцев? Не от пугающего Кёнсу, который, кажется, способен начистить ему физиономию, а после — подать на него в суд за нанесение телесного вреда его кулакам и моральную травму из-за того, что ему пришлось касаться руками такого гадкого Пака? Чанёль смотрит на тонкие запястья Минсока и едва сдерживает торжествующую ухмылку, но в этот самый момент Чунмён меланхолично добавляет: — Три — это слишком много, ты что. В прошлый раз, когда я проиграл вам в нарды, ты заставил меня выдержать два щелбана, и я потом целый день отлёживался в кровати, видя перед глазами звёздочки. Радость тут же утихает, и Пак ощущает нарастающее беспокойство. Минсок зевает и потягивается, громко и со вкусом хрустя пальцами. Затем застенчиво улыбается и бормочет себе под нос: — Да, ладно, ребята, вы преувеличиваете. — Когда ты дал мне щелбан на спор на Новый Год, у меня потом месяц не проходила шишка, и голова болела на перемену погоды, — подаёт голос Бэкхён и нервно вздрагивает. — Не понимаю, как ты делаешь это так, будто кувалдой по лбу прикладываешь! — Когда Минсок дал мне щелбан в первый раз, я расплакался, — внезапно отзывается Цзытао, громко шмыгая носом. Он внимательно смотрит на Пака и, пробежавшись по нему внимательным взглядом, добавляет: — Давайте ограничимся одним щелбаном. Больше Чанёль просто не потянет. — Ладненько, — неконфликтно отвечает Минсок, а Пак ощущает, как от нарастаюшего волнения потеют ладони и невольно трясутся поджилки. Он нервно сглатывает, и друг Бэкхёна, видимо, заметив его состояние, успокаивающе говорит: — Это даже не щелбан, это мой собственный способ, совершенно другой. Не переживай, я не сделаю тебе больно. — Правда? — по-детски спрашивает Пак, и Минсок качает головой: — Нет. Но я должен сказать тебе что-то успокаивающее. С этими словами он деловито засучивает рукава и принимается отодвигать в сторону посуду. Чунмён и Бэкхён тут же бросаются ему помогать, а Минсок снова улыбается, так, что в уголках губ появляются симпатичные ямочки, и кивает Паку: — Давай, поближе, а не то я не достану. Спокойно, парень, они просто тебя провоцируют, повторяет себе Чанёль, покорно подаваясь вперёд и упираясь локтями в стол, стараясь найти точку опоры. Ты только посмотри на эту шмакодявку, да он не то что щелбан — ящик пива с места на место не сможет передвинуть, успокаивает себя Пак и невольно задерживает дыхание, когда Минсок поднимает руки и прижимает палец ему ко лбу. — Мне страшно за Чанёлли, — шёпотом возвещает Бэкхён и прячет лицо на плече Кёнсу. Тот поджимает губы и неожиданно отвечает: — Мне тоже. В этот момент Пак отчётливо понимает, что попал, и его паника достигает критической точки. Он подаётся было назад, вытаращив глаза, но Минсок ловко наклоняется вперёд и играючи заряжает ему по лбу, плавным, поистине профессиональным движением. Чанёль замирает, не шевелясь, а друг Бэкхёна удовлетворённо выдыхает и радостно говорит: — Ну, вот и всё, нечего было и бояться. Чанёль, ты как? Эй, Чанёль, почему ты молчишь? Его голос доносится до Пака гулко и невнятно, потому как в голове оглушительно гудят трубы, стучат барабаны и звучат плохо настроенные фаготы. Перед глазами расплываются разноцветные звёздочки, Чанёль осоловело моргает и ощущает, как от места удара расплывается нарастающая тягучая боль. Щелбан Минсока подобен падению на голову огромного метеорита, испытанию адронного коллайдера где-то в районе мозжечка, ударам сотен молотов Тора по затылку, толпе злобных ирландских танцоров, самозабвенно отбивающих на макушке Чанёля забористый ритм. Пак икает и хватается за голову, чувствуя приступ тошноты и лёгкое головокружение, а Цзытао элегически вздыхает и резюмирует: — Я же сказал, что одного с него хватит, а вы про три и про три! Кто он, по-вашему, Терминатор или Рэмбо? Эй, Чанёль, ты как? Видишь звёздочки перед глазами? — Вижу, — бормочет Пак, и Тао кивает. — Мы тоже все видели. Щелбаны Минсока без звёздочек — не щелбаны. — Скорее, выпей, выпей, — суетливо говорит Бэкхён и заботливо подсовывает ему стакан с колой. Пак залпом допивает сладкую жидкость, ощущая, как эффект от удара слегка ослабевает, и устремляет взгляд на мирно грызущего начос Минсока, который что-то тихо рассказывает Чондэ. Как такой худенький и миловидный парень ухитряется парой пальцев заставлять ощущать боль тысячи солнц? Как вообще возможно выдержать два, а то и три таких щелбана, если от одного Пака колбасит так, будто он только что проехался на центрифуге? Чанёль выдыхает и наконец-то начинает чувствовать свой лоб. Он со стуком ставит стакан на стол и, открыв было рот, собирается выразить свои эмоции от пройденного испытания. Чётко, красиво, а главное, подробно. — Полный пиздец, — невнятно бубнит Пак и чувствует на себе сочувствующий взгляд Чонина. Он поворачивает голову и видит, как Сехун нервно сглатывает, а Ифань, поколебавшись, смотрит на него в упор и спрашивает: — Что, это и впрямь так больно и забористо? — Хочешь, я и тебе сделаю? — оживляется Минсок и, отложив салфетки, вновь щёлкает пальцами. — Не надо! — практически орёт Ифань и резко подаётся назад. — Я охотно верю и даже не хочу проверять! Давайте-ка лучше вы расскажете нам про второе испытание, пока Чанёль оклемался и находится в состоянии оценивать окружающую действительность. Если бы существовала премия за самое подлое дружеское предательство, то Ву однозначно получил гран-при. Чанёль поворачивает голову и смотрит на Ифаня с нескрываемым возмущением, но тот делает вид, что не замечает его недовольства, и бодро спрашивает: — Так, что у вас там дальше по плану? Кёнсу открывает было рот, но к столику подходит Джессика и принимается деловито расставлять стопки. Затем на красивой ярко-жёлтой скатерти появляется солонка, аккуратно нарезанный лимон и большая бутылка текилы. — За счёт заведения, — подмигивает она и ласково треплет Бэкхёна по волосам. — Мы все так рады, что у тебя наконец-то появился такой замечательный молодой человек. Почему-то в её приятном мелодичном голосе Пак слышит нескрываемую насмешку, и он бросает на неё подозрительный взгляд. Интересно, у неё с Бэкхёном что-то было? Иначе как объяснить то, что Бён таращится на неё во все глаза и улыбается ей во весь рот, как какой-нибудь глупый подросток? — Ты, видимо, давно знаешь Джессику? — не удержавшись, спрашивает он, когда девушка, разлив текилу по рюмкам, танцующей походкой отходит от их столика, и Бён, проводив её взглядом, непонимающе вскидывает брови. Затем усмехается и, хихикнув, говорит: — Ты что, ревнуешь меня к Суён-нуне? — Она же сказала, что её зовут Джессика, — брякает Пак и опрокидывает целый шот текилы. Жидкость разливается по пищеводу, наполняя тело пьянящей теплотой, и Чанёль довольно жмурится. Лухан и Кёнсу переглядываются, и Исин ехидно отзывается: — Конечно же, они очень близки, ведь их так много объединяет. Долгие и продолжительные сексуальные отношения, завязанные на постоянном флирте и взаимном влечении. — Исин шутит, — вздыхает Минсок. — Джессика-нуна просто родилась в Штатах и долгое время провела там же, поэтому Суён её зовут на корейский манер. Как и её сестру Суджон, которую по паспорту и дома называют Кристал. — Погодите-ка, — перебивает его Чанёль, ощущая себя на редкость глупо. — Суджон — это сестра Джессики? Та Суджон, которая работает вместе с Бэкхёном учителем музыки для детишек? — А ты думаешь, как вообще Бэкхён попал в этот центр? — хмыкает Кёнсу. — Исин некоторое время работал в ресторане нуны, и мы успели крепко подружиться между собой. Джессика-нуна познакомила нас с Суджон, та предложила Бэкхёну попробовать себя в качестве преподавателя, и, кстати, в этот центр ходит сестра Исина. Ты помог ей достать шарик с дерева, после чего она все уши прожужжала нам о «чудесном принце Ёлли». Просто удивительно, что наша Мэй прониклась к тебе такой любовью и доверием! Так, значит, Мэй — сестра Исина, который знает Суджон, которая сестра Суён, которая тоже знает Бэкхёна. Разум Чанёля гудит от обилия новой информации, и он встряхивает головой, хватаясь за бутылку и наливая себе полную рюмку. Чондэ вздыхает, наблюдая за тем, как он выпивает залпом третий шот, а До вкрадчиво говорит: — Ну, раз мы наконец-то разобрались во всех причинно-следственных связях, думаю, нам пора перейти к следующей миссии для Чанёля. Скажи, ты когда-нибудь пробовал позу наездника? Сехун давится колой и принимается громко кашлять. Пак ощущает, как краска приливает к лицу, и осторожно косится на зардевшегося Бёна. Тот украдкой смотрит на него в ответ и, встретившись с Паком взглядом, поспешно опускает глаза, а До, видимо, поняв, что он ляпнул что-то не то, моргает и поспешно поясняет: — То есть, я хотел спросить, занимался ли ты когда-либо верховой ездой? Потому как для нашего следующего испытания эти навыки тебе явно понадобятся. — Он неодобрительно качает головой и еле слышно добавляет: — Маленькие, помешанные на сексе извращённые обыватели! Хватит хихикать, Минсок, такое чувство, что ты учишься в начальных классах и до сих приходишь в истерику, услышав слово «задница»! Он сердито допивает колу и открывает было рот, чтобы продолжить, но тут со стороны кухни раздаётся громкие голоса и сдавленное хихиканье. Чанёль машинально поворачивается на шум и видит Джессику, с торжественным видом несущую на вытянутых руках большую тарелку с высокими краями. Возле входа в служебное помещение столпились работники ресторана, которые провожают её заинтересованным взглядом и о чём-то переговариваются между собой. Девушка останавливается рядом с их столиком и голосом королевского церемонейстера объявляет, ставя тарелку прямо перед Паком: — «Горящий ад», эксклюзивное блюдо специально для нашего дорогого гостя! Самые острые перцы и приправы, соус «Белый самурай» и особый «Табаско», картофель и мясо в специальной «огненной» панировке. — Она подмигивает Паку и добавляет: — После него положена бесплатная порция мороженого со льдом, чтобы хоть немного притупить эффект. Чанёль ощущает нарастающий ужас и медленно переводит взгляд на содержимое тарелки. Непонятная ярко-оранжевая масса пахнет вполне сносно, но выглядит весьма устрашающе, и на пару мгновений Паку кажется, что она пузырится и плавит эмаль тарелки. Он поднимает взгляд на Кёнсу и, сглотнув, спрашивает: — Я должен это всё съесть? Целиком, да? — В том, что ты сможешь съесть всю тарелку, я очень сомневаюсь, но мы надеемся, что ты будешь в состоянии осилить хотя бы несколько ложек, — охотно отзывается До. — У меня есть приятель из Таиланда, Читтапон Личайяпорнкул, так он всегда ест всю свою еду вприкуску с перцем и острым соусом. Он смог осилить только половину, а потом долго сидел и плакал над этим замечательным блюдом, поливая его дымящимися слезами. Друзья Бэкхёна не просто ненормальные, они, к тому же, ещё и редкостные садисты, готовые пойти на любые ухищрения, чтобы вдоволь поиздеваться над парнем своего дорогого друга. Чанёль косится на Бёна, затем вновь переводит взгляд на «Горящий ад» и шумно выдыхает. От одного только запаха горло начинает сводить, и он медленно берёт в руки ложку, шумно сглатывая. — Если ты не хочешь есть, то всегда можешь отказаться, — подаёт голос Чунмён. — Это блюдо только для настоящих мужчин, сильных и суровых, и далеко не каждый сможет его переварить. — Он ухмыляется и гордо говорит: — Я вот смогу съесть шесть ложек и даже не поморщиться. Но ты не переживай, у каждого, как говорится, свой предел возможностей! Чанёль может вытерпеть всё, что угодно, но только не намёки на свою мужскую несостоятельность, тем более, в присутствии наблюдающих за каждым его движением Бэкхёна и его друзей. Руки сами собой зачёрпывают тягучую субстанцию, и Пак буквально пихает ложку себе в рот, проглатывая практически не жуя. Но даже мимолётного соприкосновения с «Горящим адом» хватает, чтобы у Чанёля буквально потемнело в глазах, а из горла вырвалось громкое контуженное мычание. — Ого, — сочувствующе говорит Чонин и, помедлив, достаёт из кармана мобильный телефон. — Он съел! Он действительно съел одну ложку! Чанёра, улыбнись-ка на камеру! Пак показывает ему трясущийся средний палец и открывает рот, жадно глотая воздух. Дёсны будто опаляет огнём, «Горящий ад» нещадно обжигает нутро, и Паку хочет реветь в голос, но он мужественно моргает и зачёрпывает новую порцию. Он должен съесть восемь ложек и уделать этого противного Чунмёна во что бы то ни стало. Вторая ложка заставляет его подавиться и не сдержать контуженный стон, и Пак смаргивает бегущие по щекам слёзы, сквозь алую пелену видя взволнованное лицо Бэкхёна. — Хватит, Чанёль, ты так с унитаза месяц не встанешь, — говорит Бэкхён и тянет руки к его тарелке. Чанёль цепляется за неё и дёргает её на себя, издавая вопль команчей. Ну, уж нет, если он осилил две, то его героические усилия не должны быть напрасными. Третья и четвёртая ложка вызывают у него ощущение, что он вот-вот, как дракон из мультфильмов, начнёт извергать огонь, и Чанёль чувствует, как над ушами буквально поднимается пар. — Пятая, шестая… Смотри-ка, Чунмён, он берёт седьмую ложку! — восторженно кричит Бэкхён и хлопает в ладоши. Огонь расползается по всему телу, и Чанёль внезапно понимает, что больше не ощущает вкуса. Язык жжёт пламенем, нутро заполняется небывалым спокойствием и удовлетворением, и Пак думает, что, наверное, именно это и чувствуют великие мудрецы, познавшие суть бытия и дзен. Он заглатывает седьмую ложку, затем, подумав, зачёрпывает восьмую и съедает её содержимое не жуя. — Ну, ни хрена себе, ты мужик! — выдаёт Сехун, и Чанёль открывает было рот, чтобы снисходительно улыбнуться, но припухшие губы и язык отказываются подчиняться своему хозяину. Вместо этого он издаёт невнятное бурчание и косится на Бёна, который смотрит на него с нескрываемым восторгом. Чанёль ощущает нарастающее чувство гордости и думает, что он действительно совершил невозможное. Показал этим заносчивым приятелям Бэкхёна, а главное, ему самому, что он круче, что он серьёзнее всех его пассий вместе взятых. Что ему не страшны ни щелбаны Минсока, ни это жуткое варево, которое, кажется, сейчас проделало в районе его ануса большую оплавленную воронку. Ради того, чтобы увидеть Бэкхёна таким, можно было и съесть аж десять ложек кошмарного блюда. — О, твоё мороженое! — спохватывается Джессика и хлопает в ладоши. — Погоди, я сейчас принесу. Пак мотает головой и молча хватается за бутылку с текилой. Он запрокидывает голову и буквально присасывается к горлышку, ощущая, как жидкость скользит по горящему пищеводу. У Джессики отвисает челюсть, а Лухан хихикает и выдаёт очередную полезную и приятную для аппетита ремарку: — Текила убивает кишечных паразитов и глистов! А также является отличным средством против простатита! Пак думает, что это прекрасно, что у него, вероятнее всего, не будет этих малоприятных болезней, но сильно сомневается, что в ближайшее время сможет в принципе спокойно сидеть и ходить в туалет. «Горящий ад» бурлит в организме и завязывает внутренности в морские узлы, Чанёль осоловело моргает и хрипло сипит, вытирая зудящие губы: — Ну, так как? Теперь-то я заслужил право встречаться с Бэкхёном на законных основаниях? — Чтобы встречаться с ним на законных основаниях, вы должны подписать соответствующий договор и договориться об отсутствии взаимных сексуальных и имущественных претензий, — без запинки говорит Кёнсу, и Пак думает, что До, кажется, даже во сне способен озвучить свои социально активные лозунги. Больше всего на свете ему хочется ткнуть До носом прямо в остатки «Горящего ада», но он заставляет себя улыбнуться припухшими, похожими на димсамы губами и вслух бодро говорит: — Может, уже хватит? Если вы заставите меня съесть что-то ещё, то меня попросту вырвет. — О, нет, не переживай, никакой еды, — успокаивающе говорит Цзытао. — Мы же не садисты какие-то. Помнишь, Кёнсу спрашивал тебя про верховую езду и позу наездницы? Чанёль помнит, и в голове моментально возникает ряд смущающих и весьма интригующих образов. Он машинально проводит языком по нёбу, понимая, как к нему возвращается способность ощущать вкус, и в этот самый момент До торжественно выпаливает: — Механический бык! Пак невольно прикусывает язык и ойкает, ощущая неприятную мимолётную боль. Он ошалело моргает и непонимающе таращится на Кёнсу, а Ифань прищуривается и переспрашивает: — Механический бык? Это когда надо садиться на седло быка и скакать, пока не упадёшь? Это вроде развлечение для девочек? Глаза До загораются воинственным пламенем, и он наставляет на Ву палец: — Так, значит, ты считаешь, что только женщины могут скакать на механических быках и пробовать позу наездницы? Что этот аттракцион оскорбляет твоё мужское достоинство? Ты понимаешь, что ты — сексист? Сексист, дискриминирующий металлических быков! — Да на нём невозможно скакать мужикам, потому что весь член отбивается! — буквально орёт Ифань в ответ, и в этот самый момент в очередной раз стихает музыка. Девушки за соседним столиком перестают жевать свои фахитос и замирают, глядя на Ву с открытым ртом, а Кёнсу пожимает плечами и парирует: — У каждого свои недостатки. Ну-тес, — он проворно вскакивает со стула и кивает в сторону. — Бык в соседнем зале. Что, Чанёль, ты готов попробовать оседлать механического зверя? — Лухан прикрывает лицо руками и сдавленно хихикает, и До поджимает губы. — То, есть, я хотел сказать, ты сможешь выдержать на быке хотя бы пару минут? Это наше последнее испытание, пройдёшь его — и станешь нашим другом и товарищем, которого мы примем в нашу дружную, любящую Бэкхёна семью. Как будто мне самому хочется быть как-то с вами связанным, думает Чанёль, глядя на кислую и одновременно ехидную физиономию Кёнсу. Содержимое желудка отчаянно протестует против любых резких движений, выпитая текила отдаётся в организме лёгким головокружением, и Пак хмурится, ощущая себя пьяным и каким-то расслабленным. Ты выдержал всё, что только можно, начиная от прогулки в резиновых ботинках и кончая рекордом по поеданию «Горящего ада», неужели тебя не хватит на пару минут скачков на каком-то быке, шепчет внутренний голос, и Чанёль неловко поднимается со стула. — Ведите меня, я готов! — громогласно заявляет он и смотрит на Бэкхёна. Текила в очередной раз даёт о себе знать, и Пак бормочет прежде, чем успевает хорошенько подумать: — Это же ради тебя, Бэкхён. Я готов на всё, чтобы быть с тобой рядом. Глаза Бёна расширяются, и он прикусывает нижнюю губу. Радужка наполняется чем-то таким, отчего у Пака ёкает сердце, и он разворачивается к Кёнсу, который смотрит на него в упор, не мигая. — На всё, говоришь? — медленно тянет он. — Я и не сомневался. Ну, что, как насчёт остальных? Готовы полюбоваться, как ваш друг показывает свои ковбойские навыки? — Ковбой — это тоже сексизм, — внезапно подаёт голос Чонин. — Надо говорить «ковпёрсон», чтобы не делать акцент на гендерной принадлежности. Кёнсу смотрит на него так, будто хочет укусить, и Ким неловко вскакивает со стула, хватая Сехуна за плечо. Все поднимаются и идут следом за До в соседний зал, где Пак видит непонятную металлическую конструкцию, окружённую многочисленными матами и подушками и невысоким заборчиком. Чанёль сглатывает, глядя на странный, пугающий механизм, а Кёнсу открывает калитку и делает приглашающий жест. — Прошу! — говорит он и кивает уставившейся на них девушке-официантке. — Чжинри, Джессика нам разрешила, ты же знаешь, что я умею управлять этой штукой. — Знать-то знаю, но у тебя такое лицо, что мне почему-то хочется поприсутствовать на вашем развлечении и проследить, чтобы ты не натворил чего-то гадкого, — с подозрением в голосе отвечает та, и До закатывает глаза. — Это грязные подозрения и инсинуации, — говорит он и подходит к небольшой стойке. — Чанёль, ты идёшь или нет? Чем дольше ты будешь ждать, тем скорее текила и «Горящий ад» захотят найти выход! — Да пошёл ты, злобная финтифлюшка, — негромко бормочет Чанёль и нетвёрдой походкой подходит к «быку». Сиденье небольшое и не особо удобное, Пак взгромождается на него с трудом и изо всех сил цепляется за скользкие ручки. — Не бойся, Чанёль! — кричит Сехун и показывает ему большой палец. — Я сниму тебя на видео, так что ты сможешь увидеть свой подвиг со стороны! Остальные посетители ресторана таращатся на него во все глаза, кто-то тоже достал телефоны и теперь с нетерпением ожидает начала представления. Сволочи, лишь бы посмотреть на чужие мучения, мрачно думает Пак, а До берётся за какой-то рычажок и громко говорит: — Раз… Зачем он вообще на всё это подписывается? Ради того, чтобы не выглядеть глупо в глазах окружающих? Для того, чтобы выиграть это идиотское пари? — Два… Чтобы показать Бэкхёну, кто на самом деле альфа-самец и мастер манипуляций? Чтобы избежать наказания и не светить пенисом перед жаждущими его позора однокурсниками? — Три! — орёт Кёнсу и опускает рычаг. Бык приходит в движение, и Пак цепляется за него изо всех сил, ища взглядом одного единственного человека. Механическая зверюга трясётся как ненормальная и буквально ходит ходуном, голова кружится, и Пак чувствует, как «Горящий ад» оказывается где-то в районе глотки. Бэкхён смотрит на него широко распахнутыми, испуганными глазами, и Чанёль ощущает, как звуки приглушаются и время будто бы замедляется. Остаётся лишь он и Бэкхён, такой же, каким он встретил его несколько недель назад. Невозможный и ломающий все его прежние принципы и убеждения. И Пак понимает, что делает это всё ради него. Ради Бэкхёна, и глубоко плевать, богомол ли он, использует ли он Чанёля в своих грязных играх и пытается ли он сделать из него свою игрушку. Как это вообще могло прийти ему в голову, как он мог на него поспорить, как он мог поверить всем этим дурацким слухам, когда Бэкхён смотрит на него вот так? Идиот и мудак ты, Пак Чанёль, мелькает в его голове, и в этот момент бык взбрыкивает особенно сильно, и руки соскальзывают с ручек. Чанёля подбрасывает вверх, и он падает прямо в ворох подушек, слыша громкий отчаянный возглас Бёна: — Чёрт тебя дери, Кёнсу, что ты творишь? Чанёль приземляется на маты и невольно шипит, хватаясь за лоб. Реальность крутится перед глазами, он щурится и видит, как Бэкхён склоняется над ним и осторожно кладёт ладонь ему на грудь. — Ушибся? — спрашивает он, и сердце Чанёля ёкает от подступившего тёплого, тянущего чувства. — Нет, — он пытается покачать головой и стонет, сжав зубы. — Но я явно вот-вот наблюю прямо здесь и сейчас. — Бэкхён закатывает глаза, и Пак невнятно бормочет: — Я же прошёл их испытания, да? Я заслужил право с тобой встречаться? Что-то вспыхивает в глазах Бэкхёна, и его рука с силой сжимает футболку на его груди. Некоторое время Бён молчит, затем коротко выдыхает и говорит, слабо улыбнувшись: — Да. Ты прошёл их. Ты можешь встречаться со мной столько, сколько у тебя получится. Подбежавший Кёнсу бросает на него быстрый взгляд и что-то шепчет на ухо Минсоку. Ифань косится на Исина и почему-то поджимает губы, а Чанёль поднимает руку вверх и сжимает запястье Бэкхёна влажными от выступившего пота пальцами, ощущая, как гулко и быстро бьётся его пульс. И ощущает настоящее, зашкаливающее за все возможные пределы счастье. Настолько сильное, что не придаёт последним словам Бёна никакого значения. У них теперь обязательно всё получится. Он найдёт нужные слова и возможности, чтобы сделать фикцию реальностью. В списке Бён Бэкхёна на месте его имени будет стоять прочерк. В этом Чанёль почему-то даже и не сомневается.