***
Я сидел на кожаном кресле, пялясь на часы, надеясь, что время пойдет быстрее. Сон покинул меня уже на два дня: если в первый день, выпив снотворного я избавился от мыслей угнетения в голове, то вчера я проспал четыре часа и в данный момент ничего не понимал. Сознание наполнялось воспоминаниями о Луи, я не мог это контролировать, а останавливать не хотел. Каждая клеточка меня кричала о том, что ей мало, весь организм желал одного — мальчишку среднего роста с такими мягкими волосами и приятной на ощупь кожей, чьи глаза были такие голубые и яркие, как разряд молнии, ударившей посреди ночи. Перед носом веял запах свежего дезодоранта и шампуня с жень-шенем. Возможно, солнце светило слишком ярко и я перегрелся, или на мне сказалось отсутствие сна, но в голове заиграла песня, которую Луи слушал наклеивая разные вещи из журнала в пушистый блокнот. — Мистер Стайлс, к вам посетитель, — душа дернулась в своей клетке, а надежда расцвела, как молодой цветок. — Привет, Гарри, — и тут же завяла, сгнивая на черной земле, — вчера не позвонил мне, сегодня идем в бар? Пропустим пару бокальчиков. В кабинет зашла высокая женщина в синем полосатом костюме и вечной идеальной укладкой, которая не покидала ее голову со времен ее первого удачного брака. Я был ее старым другом и, по удобному совместительству, бывшим адвокатом при разводах и заключениях брачных контрактов. С тех пор прошло достаточно лет, ее лицо покрылось незаметными морщинами, а чтобы отвести внимание от них, на ее губах лежала яркая красная помада. Ариана Хейз всегда выглядела безупречно и одета «с иголочки», поэтому мужчины страстно желали оказаться в ее объятиях. Как бы я сейчас хотел прижаться к моему прекрасному юному Лу, проводя носом по его шее и поглаживая его ножки, целуя все тело, восхваляя каждый миллиметр. — Прости, Ариана, я не смогу, — я глубоко вздохнул и провел ручкой по листу, вырисовывая глупый узор. — Давай тогда завтра, я теперь свободна в любой момент, — женщина нагнулась над моим столом так, чтобы я смотрел или ей в глаза, или на груди, из-за чего я отвернул взгляд в сторону. Это мне не интересно и абсолютно не нравится, в отличие от милого животика моей букашки. — Нет, извини снова, ни завтра, ни послезавтра, — я взглянул ей прямо в серые глаза с длинными ресницами, — никогда. — Что с тобой такое, Гарри? Неужели тебе не хочется провести вечер в компании обаятельной женщины, которой тоже бы понравилось ее времяпровождение с таким шикарным мужчиной, — она поставила два пальца на мой стол и шагала ими в сторону моей руки. — Я предпочитаю компанию мужчин, — сказал наотрез я, улыбаясь ехидной улыбкой. — Что? Ты — гей? Какого черта! — Хейз встрепенулась и смотрела как ошпаренная, а я только пожал плечами ей в ответ. — Ну, таким родился, — я развел руками и наблюдал за тем, как она удаляется из моего личного пространства. — Не думала я, что ты один из этих… — Ох, еще какой, дорогая, — Ариана поспешно покинула кабинет, оглядывая меня презрительным взглядом, — чертова гомофобка. На душе хоть немного утихла буря, которая не прекращалась несколько дней. Женщина действительно положила на меня глаз, но как истинная чертовка, не показывала это до определенного момента. Мне кажется, я виноват перед Лу, но гордыня пока не может мне позволить убежать к нему в обьятия и просить прощения, из-за этого я могу только сидеть тут, в замкнутом пространстве, наблюдая за часами. Единственная вещь, которая меня волновала слишком сильно, тревожила мою и без того неспокойную душу — кто мог сделать такое с моим мальчиком? Повредить его прекрасное лицо уродливыми синяками, которые он закрыл ярким пластырем, а, что важнее за что? Неужели, Луи кого-то обидел, в это я не поверю даже в бреду, находясь в состоянии лихорадки. Я обещаю самому себе, что найду этого урода и превращу все его лицо в кровавое месиво за капельку сладкой алой жидкости из губы Луи, которые я так люблю целовать. Но самое ужасное, что я был не рядом, не смог защитить то существо, которое поклялся оберегать своей душой, а я держу свои обещания. В данный момент, я карал сам себя за все свои ошибки, потому что самое страшное наказание для человека — душевные личные муки, что выдержит не каждый.***
Холод наполнил всю комнату, обволакивая мое тело, из-за чего я покрылся мурашками. Я опять не мог уснуть, ведь вы не часто можете встретить человека с разбитым сердцем, который спит спокойным сном, а не терзается душевными страданиями из-за чужих или собственных ошибок. В квартире вроде бы ничего не поменялось, вещи стояли на своих местах, стулья задвинуты за стойку, а кружки вымыты, но я находился в чуждом мне месте. Рядом не витал аромат чая и не было слышно смеха Луи, который оживлял это место, заполняя его красками и жизнью. Из крана текла обычная вода, но она сильно обжигала кожу, настолько неприятно, что пришлось быстрее вылезти из душа. Как только я вышел из паровой, вспомнил, как одним вечером ко мне залез Лу полностью одетый, но босой, и начал щипать меня за бока, оставляя красные следы на моей коже. Я прижал его к бирюзовой плитке, успокаивая смех поцелуем, выпуская воду за пределы душевой. Это был один из тех вечеров, когда я был самым счастливым мужчиной на всем свете, сжимая свою любимую букашку в горячих объятиях. Я спал так крепко, даже несмотря на мальчишку, который привык лежать не на кровати, а на мне, но это была приятная боль. Тогда я чуял успокаивающий запах его волос и видел прекрасные сны с его участием. Неожиданно для себя я вспомнил, что мальчик пшикнул тот пушистый ежедневник своим одеколоном. Я резко встал с простыней, включая светильник и вываливая содержимое ящичка. На постель выпали его вещи, аккуратно раскладывая предметы по другой половине кровати. Теперь рядом со мной лежали его майка, ручки, тапки и носки, я проводил по ним руками, наслаждаясь прикосновениями к мягкому материалу. Я поднес мех к носу и вдохнул еле уловимый одеколон, который поразил мое сознание, утешая бурю внутри. За закрытыми веками был яркий золотой цвет, который не ослеплял меня, а только помогал найти нужный путь. Все тело прониклось желанным спокойствием, в котором я отчаянно нуждался. Разум выдавал старые воспоминания, что были любимы всем мной, там, где я смотрел на Лу, восхищаясь любым колыханием его русых ресниц. Выключив свет, я лег назад, уже не настолько холодные простыни, проваливаясь в глубокий сон.***
В моем сне я видел его. Мальчик сидел у моего холодильника, оперевшись на дверцу серого цвета. Он был в одном носке, а рядом лежал другой, абсолютно забытый. На полу стояла его собственная кружка с улыбающимися котами, а в руке он держал йогурт. Я, даже находясь в состоянии сна, знал, что Лу неправильно держит ложку, не на среднем пальце, придерживая указательным, мальчик это делал на безымянном пальце, удерживая средним. Моя букашка взял кружку и пил, громко сглатывая, явно остывший чай. Он выглядел таким прекрасным, от него отражался свет фонаря с улицы, который по обыкновению освещал кухню. Все, что я хотел, желал всей душой, сидело прямо тут, рядом. Это существо, что пришло ко мне с самих безешных облаков, чтобы затащить прямо в пекло. Желание поцеловать мою любовь просто зашкаливало. Он посмотрел на меня и улыбнулся самой чудесной улыбкой. Я попытался пойти к нему вперед, но не мог даже открыть рта, чтобы прошептать его имя. Меня не слушались даже пальцы, а мальчик все улыбался, смотря, как моя грудная клетка рассыпается в золотой песок, посреди которого билось красное горячее светящееся сердце. Лу улыбнулся в последний раз, взял кружку и, пиная носок, ушел, оставляя меня одного, ведь я не мог ничего сделать. Тогда я осознал, что это не просто сон, а сущий кошмар, который будет на яву, если я ничего не сделаю, а просто превращусь в желтую пыль.