Never have I ever

В жизни Евы Этингер было не так много привязанностей. Она запросто вычеркивала людей, события, даже целые города, но в отместку подобно кошке привязывалась к важным для нее местам. Таким например, как нью-йоркский пентхаус, переиначенный и обустроенный нежданными квартирантами на их собственный лад. Кроя их последними словами, по прилету она циклично обходила каждую комнату, внутренне ужасаясь царившему везде хирургическому порядку, пришедшему взамен вечного хаотичного бардака, сопровождавшего ее по жизни, зачастую оказывавшегося самым верным другом, превращая очередной гостиничный номер в уютную берлогу, которую не зазорно было назвать и домом. — Как вы могли? — скорбно причитала Ева, заходя на очередной круг. — Джеймс, подлец, признавайся, это все твоих рук дело. Без тебя здесь такой хуйни не было! Проворно схватив подругу за локоть, тот демонстративно спихнул с дивана несколько подушек, живописно раскидав их по полу. — Полегчало? — заискивающим тоном поинтересовался он. Не слушая последовавшего недовольного бурчания, Стивенс упорно продолжал подталкивать ее в спину в направлении барной стойки, отделявшей кухню от плавно переходящей в гостиную столовой. За стойкой как раз кипела активная деятельность. Успевшая нарезать дожившие до приезда хозяев фрукты, Алиса сосредоточенно разливала по высоким бокалам шампанское, стараясь соблюсти принятые на Манхэттене пропорции, все же ненароком их нарушая, на ходу создавая альтернативный вариант мимозы. — Да че ты паришься? — не выдержала Ева, от возмущения даже не заметив, что вырвалась и практически побежала в заданном направлении. — Херачь уже одно шампанское, чего выделываться? — Еще предложи его в заварочный чайник перелить, а вам раздать по фарфоровой чашке. Вон, там в углу пылится коробка бабушкиного императорского — Денис приволок с месяц назад. — Алиса паскудно ухмыльнулась, на пару секунд отрываясь от своего занятия. — Сказал, в приданое передала. Смерив недружелюбным взглядом успевшую покрыться пылью коробку, Ева не удостоила подругу ответом, усаживаясь рядом и закидывая в рот мандаринную дольку. Все эти пререкания прекрасно разряжали обстановку, предоставляя возможность игнорировать надоедливым роем зудящие над головой нежелательные вопросы, порождающие еще более неприятные ответы. Выудив из кармана потрепанную пачку Мальборо, она неторопливо достала сигарету, любовно разглаживая смятый фильтр, не торопясь прикуривать. На часах было четыре, а это означало, что до фуршета, знаменующего официальное открытие ненавистной недели моды, оставалось чуть менее трех часов. — И что ты планируешь делать? — Джеймс неодобрительно покосился на потенциальный источник табачной вони, ненароком заворачивая к окну, чтобы вдохнуть свежий воздух в застоявшееся помещение. — Тебя вообще-то никто сюда не звал, — Ева передернула плечами, — И никто не держит. Ты всегда можешь вернуться в свою чудную лондонскую квартирку, — не смогла сдержать так и сочившейся ядом ухмылки, как ни пыталась. — О, я с радостью, при случае, — столь же ядовито протянул он в ответ. — Однако мне казалось, что мы говорили о другом, а именно… Дальше последовал очередной нудный монолог, один из многих, непременно вызывавших легкую тошноту. До дрожи в пальцах Ева ненавидела нравоучения, не затыкая его лишь из чувства вины и признательности за все те долгие ночи, когда он молчал, участливо подливая что-то горячительное в стремительно пустеющий бокал. Пожалуй, это был момент наивысшего презрения к самой себе, грозивший было вылиться во что-то еще менее приятное, если бы не клокотавшая в горле злость, яростным огнем выжигавшая любые попытки самоанализа. «К черту», — говорила она, порождая гулкое эхо в голове, один за другим покровами испепеляя все надуманные поводы, причины и сомнения, угрожая добраться до оголенной кожи, к херам избавляясь и от нее, оставляя лишь подобные гитарным струнам нервы, на которых при желании он бы смог сыграть лучшую из своих композиций. Да и пусть играет, бог с ним, она так долго боялась, прячась в тени собственного «Я», что сейчас предпочла бы сгореть дотла в ледяных лучах его звезды, нежели вернуться обратно. Она давно перестала чувствовать себя собой, но именно здесь и сейчас, в стенах, помнящих ее настоящей, наконец обретала душевный покой. — Мне нечего надеть, — капризно поджав губы, подытожила Ева, повернувшись к подруге. — И раз уж ты у нас дизайнер, давай-ка быстро организуй нам обеим что-нибудь бомбическое на сегодняшний вечер. А этому, — едва кивнув в сторону возмущенного приятеля, перебитого на полуслове, — хотя бы рубашку какую. Официальное ж мероприятие, надо соответствовать.

***

Джаред Лето, в свою очередь, пребывал в пресквернейшем расположении духа, мрачнея, казалось, еще больше с каждой минутой своего пребывания в ненавистном городе. Теми самыми небоскребами здесь перед ним во всей своей обличительной красоте представали нереализованные амбиции и проебанные возможности, немым укором сканируя долговязую фигуру схуднувшего мужчины. Не имея возможности кого-то обвинить, перекладывая часть ответственности, он лишь скрипел зубами, уговаривая себя как-то пережить последующие пару дней, привычно скалясь в подставленные объективы. — Слышь, мелкий, — обеспокоенно начал Шеннон, всем корпусом поворачиваясь к сидящему с ним рядом брату, — давай-ка тормознем у какого-нибудь бара? А то, не дай боже, здесь сейчас что-то закоротит, и мы полгорода обесточим. Они уже с час стояли в безнадежной пробке, захватившей казалось весь город, подобно заботливой Шарлотте-паучихе выплетая все новые сети, ненавязчиво опутывающие сознание, и короткий передых пошел бы только на пользу, тем более они все равно уже безнадежно опаздывали. Приняв слегка дернувшееся плечо за знак согласия, старший Лето быстренько тормознул такси перед очередным питейным заведением, однако внезапно оживший Джаред резко запротестовал, менторским тоном поучая неблагонадежного, в очередной раз заливая о необходимости придерживаться здорового образа жизни, вызывая привычную сонливость в изголодавшемся по градусам организме.

***

Променад перед заскучавшими у пустеющего входа в престижный клуб журналистами послужил спасительным глотком, и Шеннон, воспользовавшись ситуацией, тихо сгинул, пользуясь возможностью хотя бы на пару десятков минут сбагрить зазвездившегося братца дорвавшейся до него братии, успокаивая нервы чем-нибудь пятнадцатилетним. Ситуация явно выходила из-под контроля, и дело давно пора было брать в свои руки — только бы понять, как именно. Примерно теми же мыслями терзалась Алиса, заприметив на горизонте Нежелательное лицо №1, теперь судорожно пытаясь понять, как бы поненавязчивее увести подругу с этого праздника жизни, вполне обоснованно опасаясь, что ту снова погребет под катком имени Господина-играю-по-Станиславскому. Будучи прожженным прагматиком, она отказывалась верить в благополучный исход этой встречи, засим, утягивая Еву в соседний зал, была как никогда убеждена в собственной правоте. Пожалуй, им всем бы удалось избежать так и рвущегося наружу скандала, если бы не Шеннон, в самый последний момент вперивший зоркий взгляд в набившую оскомину фигуру. Тень узнавания скользнула по нахмуренному лицу, заставляя мужчину встрепенуться, ловко выхватывая Джареда из толпы. — Поздравляю, мелкий, у тебя сегодня по ходу внеплановое Рождество наступило! — радостно воскликнул он, обличающим перстом указывая в сторону уходящей девушки. Джаред недоуменно посмотрел в указанном направлении, в тот же миг замирая, подобно мраморной статуе. Как бы сильно он не жаждал этой встречи, в конечном итоге все равно оказался к ней не готов, не зная, что говорить, как себя вести, чего от нее ждать — во вмиг опустевшей голове бешеными импульсами носились противоречащие другу другу и самим себе мысли, поочередно побуждая его принять совершенно диаметрально противоположные решения. Надо было что-то делать — и быстро, и наконец примирившись с собственным эго Джаред Лето стремительно зашагал прочь, оставляя за спиной недоумевающего брата. Пока Лето боролся сам с собой, Ева, будто почувствовав его присутствие, обогнала друзей, первой сливаясь с пестрой толпой, уносящей ее подальше от щекочущего обнаженную платьем спину взгляда. Казалось бы отступивший страх снова накатывал лавинообразными волнами, стремительно унося в созданную ими же воронку, а подступающая паника вовсю готовилась занять место у руля, когда догнавший ее Джеймс вытянул девушку в один из пустующих коридоров, вжимая лопатками в холодную каменную стену. — Эй, — грубо встряхнув за плечи, он ухватился двумя пальцами за подбородок, вынуждая ее поднять глаза. — Завязывай, подруга, серьезно. Самой-то не противно? — он пытливо изучал серую радужку, про себя отмечая, как расширились ее зрачки. — До тошноты, — поморщилась Ева, отмирая, только сейчас понимая, что ее колотит. Сделав глубокий вдох, она на долгие секунды задержала дыхание, в очередной раз заставляя себя собраться. Дрожащими пальцами вытягивая из внутреннего кармана пиджака друга упаковку сигарилл, она изо всех сил пыталась выровнять дыхание. — Совсем жалкая, да? — А ты и дальше сопли распускай, тогда точно обнимемся и поплачем, — Джеймс поморщился, протягивая ей зажигалку, и отвернулся, словно делая одолжение. Когда он снова посмотрел в ее сторону, ничто не выдавало в надменной маске недавней слабости. — Так глупо, Джим, как же глупо. — Она вздохнула, делая затяжку. — Я все думаю… — А ты не думай, — внезапно зло перебил он. — Тебе кажется вредно. Ты живи — и люби, помнишь, как доказывала мне, что смысл жизни сводится к любви? — он зло сплюнул себе под ноги. — Так давай, действуй, люби блядь, либо признай, что это все ничего не значащая хуйня! Ну же! — не сдержавшись, он толкнул ее в стену, выбивая из рук сигариллу. — Я не могу! — вскинулась Ева. — Эта конченная любовь меня окончательно убьет! — закусив губу, она с пылающей ненавистью смотрела на человека, месяцами тянущего ее из дурного болота зацикленных мыслей, готовая прямо сейчас вычеркнуть его навсегда из собственной жизни, провозглашая единолично высказанный приговор. — Да ты сама себя убиваешь, превращаясь в истеричную безмозглую курицу, — Джеймс презрительно изогнул губы. — Посмотри на себя — бежишь от собственной тени, в тебе от тебя уже ничего не осталось. Ты выглядишь жалкой даже в собственных глазах, — он на секунду замешкался, словно решаясь выплюнуть последний аргумент, который весьма вероятно похоронит их дружбу навсегда. — Тебя больше не за что любить, Ева. — Он горько усмехнулся. — В чем-чем, а в целеустремленности тебе нет равных. Поздравляю — ха-ха — девочка стала никем. — Разразившись нервным смехом, он резко развернулся на каблуках, стремительно уходя прочь, отчаянно надеясь, что хотя бы так получится до нее достучаться. Колкие, резкие слова однозначно достигли своей цели, разжигая в умирающей душе бешеный пожар, в жаре которого так быстро и так легко, лишь вспыхнув, осыпались легкой золой мечущиеся в поисках долгожданного покоя осточертевшие демоны. Ева расправила плечи, внезапно почувствовав себя легкой, невесомой, готовой на все — и способной со всем справиться. Истерично захохотав, она наконец почувствовала себя свободной, наигранно кланяясь невидимому зрителю. Прокрутившись на месте, все еще безумно улыбаясь, она направилась в обратную сторону, огибая угол и почти сшибая с ног идущего навстречу человека. Сильные руки подхватили, спасая от падения, прижимая ближе к их обладателю. В легкие ядовитым газом ворвался знакомый запах, тот, который она бы узнала из тысячи. Про себя протяжно застонав, Ева не смогла сдержаться, вдыхая его полной грудью, медля и не поднимая взгляда, растворяясь в моменте и отвешивая мысленный поклон злодейке-судьбе. Бесцельно несясь вперед, Джаред сам не мог понять, ради чего рыщет по хитросплетениям коридоров, отчаянно пытаясь ее найти. Возможно, ему хотелось удостовериться в ее реальности, а может, наоборот развеять наконец этот бесконечно мутный туман, освобождаясь. Наконец найдя Еву Этингер, он едва не фыркнул от досады, так это было буднично, но удерживая ее в своих руках — он был уверен, ненадолго, — мужчина неожиданно даже для себя почувствовал нечто очень важное, нечто, чему еще сам не мог дать названия. Будто по венами внезапно пробежалась мощная доза адреналина, стремительно стряхивая вязкую дымку налипшей коконом беспросветной тоски, обнажая кожу, натягивая каждое сухожилие, судорогой проносясь по костям. Словно дернуло дефибриллятором, резко и бесцеремонно возвращая к жизни давно отчаявшееся сердце. Потерявший брата Шеннон понуро вернулся к барной стойке, облокачиваясь и мрачно помахав рукой бармену. — Виски, двойной односолодовый, — пожалуй слишком резко выпалил он, присаживаясь и протягивая руку за бокалом, не сразу замечая появившуюся из ниоткуда блондинку, в последний момент перехватившую его заказ. Смерив ее тяжелым взглядом, он признал в девушке подружку Евы. Отвесив шутливый поклон, мужчина лишь щелкнул пальцам в просьбе повторить, на что Алиса лишь закатила глаза. Вечер обещал быть долгим, а разговаривать не хотелось. В полумраке клуба, освещаемые лишь блеклыми всполохами разноцветных огней, едва доносящихся до них с танцпола, они явно намеревались встретить рассвет, так и не сумев придумать более достойное занятие, наслаждаясь взаимным молчанием.