Уснуть Томасу так и не удалось. Мысли постоянно возвращались к кассетам и тому, что на них записано. Именно поэтому Томас, устав просто лежать и смотреть в потолок, поднялся с кровати и подошел к столу. Взяв плеер в руки, он улегся прямо на пол и включил запись.
«Вторая сторона. Мне вот интересно сколько же времени прошло после прослушивания первой. Как долго вы думали о произошедшем на прошлой кассете? Или вовсе не думали и просто перевернули ее, чтобы слушать дальше? Я уверен на сто процентов, что большинству из Вас плевать на эту историю, но, все же, дослушать ее придется. О последствиях Вы предупреждены.
Дружба. Как много в этом слове. Иногда бывает, что встречаешь человека и понимаешь, что хотел бы с ним общаться. И не единожды, а всегда. Но так не бывает. Рано или поздно все превращается в прах. Один друг предает другого и все, ничего больше нет. Нет ни разговоров, в укромном месте, ни совместных прогулок, ни посиделок субботними вечерами. Все это уходит. Это произошло и со мной. Ты предала меня, Лидия. Эта сторона о тебе, Мартин.
«Просто глупый розыгрыш, который ничего не значит». Так Лидия сказала, когда догнала меня в тот вечер. Я уже был почти у дома, когда моего обнаженного плеча коснулась ее ладонь. Обернувшись, я совсем не ожидал увидеть Лидию. А она стояла рядом, сжимала в руках мою футболку и улыбалась так, словно не произошло ничего плохого. Лидия так думала.
Она не подозревала о том, что творится в моей душе. Не понимала, что все это значило для меня. Не знала, как сильно мне нравился Джексон. А может знала и просто притворялась. Так же, как притворялась моим другом. Ты отличная актриса, Лидия. Я бы тебе Оскар дал, честное слово.
Я презираю тебя, Лидия. Ты так ничего и не поняла. Вернее, не хотела понять. Просто улыбалась и смотрела на то, с какой брезгливостью я натягиваю футболку. Футболку, которой касался Джексон. Раньше она была моей любимой, а теперь я просто мечтаю о том, чтобы сжечь ее. Вместе с воспоминаниями о нашей дружбе. Дружбе, которую ценил лишь я.
Все началось с пирога. С пирога, что Лидия принесла для меня и моих родителей. По ее словам, она узнала о новых соседях и решила поздравить нас с переездом. Мои родители пригласили Лидию на чай и она согласилась. Все время болтала и рассказывала о городе, словно пытаясь очаровать новых знакомых. Улыбнулась, когда узнала, что мы одногодки и будем учиться вместе. А потом ушла, пообещав приходить почаще.
Так и произошло. На дворе было лето и я постоянно сидел дома. Город я знал плохо и боялся заблудиться в этих бесконечных улочках. Вроде и город небольшой, а потеряться легче, чем заварить кофе. И на помощь пришла Лидия, предложив устроить экскурсию и показать самые лучшие места. Я согласился, ведь ее помощь и правда была необходима.
Лидия постоянно улыбалась и рассказывала смешные истории, что происходили с ее друзьями. Фотографировала меня на свой телефон, пообещав никому не показывать. Мне было хорошо рядом с ней. Я радовался, что у меня появился такой друг. Ведь именно так Лидия назвала меня, появившись на следующее утро в моей комнате. В то время я был счастлив.
С помощью Лидии я нашел работу. Она, казалось, знала обо всем происходящем в городе. Думаю, что вряд ли смог адаптироваться без нее. Все же, помощь Лидии была неоценима. Я верил в то, что наша дружба — это навсегда. Наивный дурак. Правду говорят: никому нельзя доверять. В этом я удостоверился на собственном опыте...»
Томас испугался, когда кто-то коснулся его плеча. Он вскочил на ноги и увидел свою мать, на плечи которой был накинут теплый плед.
— Обязательно так пугать? — спросил Томас и поставил запись на паузу. Хотя теперь все равно придется назад перематывать.
— Ты вообще на время смотришь? Половина второго ночи, а ты не спишь! Тебе в школу завтра или ты забыл? — проигнорировав вопрос сына, женщина перешла в атаку. Ей это казалось правильным.
— Неужели тебя это волнует? Я польщен, — в голосе Томаса слышался сарказм, который он и не пытался скрыть. Хмыкнув, Томас положил плеер на стол и, подойдя к кровати, залез под одеяло. — Теперь ты довольна? Если да, то выйди и закрой дверь. Я так устал, — произнес Томас и наигранно зевнул пару раз, стараясь не смотреть в лицо матери, что было перекошено от злости. По всему его виду было заметно, что он доволен собой.
— И когда ты уже поумнеешь? — пробормотала женщина и, покачав головой, покинула комнату Томаса.
— Когда твоя совесть проснется, — прошептал Томас и, решив, что сон ему не повредит, повернулся лицом к стене и закрыл глаза. Спустя пару минут он уже уснул.
Сны ему снились странные. Такие, что обычно не запоминаются, когда просыпаешься. В памяти остаются лишь мелкие детали, которые не помогают сложить картинку.
Томас помнит, что во сне было много крови. В комнате, в которой он находился, все стены были измазаны ею. Кровь была повсюду, даже на его руках. Рядом лежало чье-то тело. Но Томас не помнит чье.
Дальше были лезвия. Точнее, сломанные лезвия. Ими был усыпан весь пол спортзала, где находился Томас. Он лежал на них, даже не опасаясь того, что может пораниться. Томас чувствовал себя защищенным. Будто кто-то следил за ним.
Томасу снился джип. Его джип. Он горел, а изнутри раздавались крики. Томас понимал, что внутри люди, но спасать никого не желал. Просто стоял и смотрел, как огонь разгорается все ярче, освещая улицу. На душе было неспокойно.
Еще был Минхо. Минхо, что держал его за руку и не давал упасть. Упасть с крыши школы, на которую забрался Томас. Явно не для того, чтобы посмотреть на ночное небо и звезды, которые ярко горели на нем. Томас пытался сделать шаг, а Минхо удерживал его на месте, пытаясь предотвратить самоубийство. Томас не помнит что было потом.
В последнем отрывке, что Томас помнил, был Ньют. Они находились в его комнате. Ньют ходил по ней и рассматривал книги, что стояли на полках. На его губах можно было заметить улыбку. Томас тоже улыбался. В душе царил покой.
А после был поцелуй, который ничем не закончился. Потому что Томас проснулся.
Будильник звенел на всю комнату, но Томас всячески игнорировал его. Вставать не хотелось, равно как и вообще идти куда-то. Голова болела и сон, который Томас так не хотел отпускать, все же ускользал. И все благодаря этому чертовому будильнику.
Встав на ноги, Томас, осыпая проклятиями предварительно выключенный будильник и весь мир, поплелся в ванную. Он думал, что холодный душ поможет ему проснуться, но это не сработало. Именно поэтому Томас, не переставая зевать, поплелся на кухню, чтобы выпить кофе.
Даже не обратив внимания на родителей, что странно на него косились, Томас заварил себе кофе и сел за стол. Мать тут же поставила перед ним тарелку с блинчиками, хотя прекрасно знала, что по утрам он не ест, а отец пододвинул пузырек с таблетками. Таблетками, что Томас принимал три года назад.
— Что это? — с трудом сдерживая злость, спросил Томас.
— Таблетки, которые ты принимал раньше. Мы с твоей мамой посоветовались и решили, что тебе не помешает снова начать их принимать. Все эти события, связанные с самоубийством мальчика... Мы просто волнуемся за тебя и хотим как лучше. И твой лечащий доктор согласен с нами, — ответил ему отец, который постоянно откликался на сообщения, что всплывали на экране его планшета. — Так что выпей и иди в школу, не то опоздаешь.
— Не буду я их принимать. У меня все нормально, не то что у вас. Что за чрезмерная забота, спустя многие годы открытого пофигизма? Неужели кто-то должен был умереть, чтобы вы вспомнили о том, что у вас есть ребенок? Я прав? — Томас был взбешен. Вся эта ситуация раздражала его и он не мог удержать свои истинные эмоции в узде. Как бы ни пытался.
— Томас, ты не понимаешь... — начала было его мать, но тот перебил ее:
— Я все прекрасно понимаю, мама. Вот только пить я эту хрень не буду. Не заставите. Спасибо за это «прекрасное» утро. Я так рад, что смог нормально посидеть и выпить свой кофе. «Лучший» завтрак в моей жизни.
Одним глотком Томас опустошил чашку и встал из-за стола. Бросив презрительный взгляд на родителей, он развернулся и покинул кухню. Руки тряслись от злости и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоиться. Но, все же, ему это удалось.
Натянув джинсы и худи, Томас присел на кровать, чтобы зашнуровать кроссовки. Внутри его все еще колотило от злости, как бы он ни старался убедить себя в том, что этот разговор совсем его не волнует. Спустя столько лет родители снова решили его контролировать. Тогда, будучи наивным подростком, Томас думал, что они делают это во благо, чтобы помочь. Он ошибался. Его родители всегда преследовали свои цели. На сына же им, в большинстве случаев, было плевать. Раньше это огорчало Томаса. Сейчас же ему все равно.
Томас пригладил волосы, что были еще немного влажными, и закинул необходимые тетрадки и книжки в рюкзак. Последним он положил плеер, а после, открыв коробку, что стояла на столе, добавил туда еще и кассету, на которой красуется цифра «2». Ведь запись про Лидию могла оказаться короткой.
Дом Томас покинул быстро, стараясь не задерживаться в прихожей. Разговаривать с родителями и портить себе настроение еще сильнее не хотелось, ведь проблем у него и так хватало. Выкатив из сарая велосипед, Томас забирается на него и достает плеер из рюкзака. Перемотав немного, он вставляет наушники в уши и включает запись.
«Я верил в то, что наша дружба — это навсегда. Наивный дурак. Правду говорят: никому нельзя доверять. В этом я удостоверился на собственном опыте. Никому не пожелаю когда-либо испытать такое.
Когда мы переехали в этот город, мама, в первый же вечер, пообещала мне, что тут наша жизнь станет намного лучше. Она сказала, что я обязательно найду здесь людей, что станут мне друзьями и смогут поддержать в нужный момент. Подмигнув мне, мама уверила меня в том, что и свою любовь я тоже могу встретить здесь. Какого-нибудь красивого парня, с доброй душой и чистыми намерениями.
Спасибо, мама. Парня я уже встретил. Красивый, сексуальный, но с гнильцой. Наверное, другого я и не достоин.
Время шло, но в школе ничего не менялось. Джексон продолжал смеяться надо мной и отпускать пошлые шуточки. Его друзья повторяли за ним и втаптывали в грязь еще сильнее. Сам не знаю, как тогда смог вытерпеть все это. Мне все время казалось, что я просто сплю и скоро проснусь. Но нет, это была реальность. Жестокая и без намека на что-то лучшее.
Самым противным было то, что некие чувства к Джексону все еще жили во мне. Я все так же видел его в коридоре. Лидия к нему постоянно прижималась и шептала что-то на ушко, будто не замечая никого вокруг. Внутри меня же пробуждалась ненависть. Жгучая и опасная, она снедала меня изнутри, заставляя подойти и высказать Джексону все, что накопилось. Но я так и не подошел. Я не мог сделать этого. Можете называть меня трусом. Плевать. В тот момент мое поведение казалось мне правильным. Сейчас же я бы просто подошел к нему и ударил в лицо. За все то, что произошло со мной по его вине. И за то, чего я лишился из-за него.
А Лидия все продолжала ходить за мной, будто приклеенная. Шутила, пыталась развеселить и обещала всегда быть рядом. Объясняла свою позицию и старалась донести до меня мысль о том, что она совсем не виновата во всем этом. Как будто я не знаю на чей фотоаппарат было сделано то фото. Джексон рассказал мне об этом спустя четыре дня, после того происшествия. Он сделал это специально, чтобы меня задеть. У него получилось».
Томасу противно все это слушать. Он не хочет, но знает, что должен. Да и свое любопытство нужно было унять. Ведь узнать о том, что про него сказал Ньют, очень хотелось. Но, одновременно с этим, возникало желание просто остановить запись и выбросить кассеты в ближайший мусорный ящик. Чтобы не бередить душу, слушая голос Ньюта, который Томасу очень нравится. Вот только выбора у него нет. Минхо, тот еще засранец, хранит копии кассет, записи на которых услышат все, если Томас прервет цепочку. Именно это и останавливало Эдисона. Пока что.
Подъехав к школе, Томас заезжает на стоянку и припарковывает велосипед, стараясь не обращать внимания на Минхо, что смотрит на него с любопытством. Разговаривать с ним ему сейчас не хотелось. Томасу сейчас вообще ничего не хотелось. Была б его воля, он бы не выходил из дома и просто слушал кассеты, погружаясь в повествование Ньюта и наслаждался бы голосом, что до сих пор сводит с ума. Томас мечтает о том, чтобы еще хоть раз услышать как Ньют зовет его «Томми». Большего ему и не надо. Вот только Рассел мертв, а на записи это будет звучать не так хорошо, как в жизни. Если только, конечно, на кассете Ньют назовет его так. Ведь Томасу казалось, что Ньют возненавидел его после
той ночи. А значит, ничего хорошего от кассеты ждать явно не стоит.
Тяжело вздохнув, Томас снял наушники и положил плеер в рюкзак. Ему нужно было немного передохнуть перед тем, как продолжить слушать.
Зайдя в школу, Томас сразу же направляется к своему шкафчику, чтобы сложить туда часть вещей. На него, как и обычно, никто не обращает внимания. Разве что только Джексон сверлит Томаса взглядом, будто пытается наслать на него проклятье. Жуткое зрелище. Еще эти огромные синяки под его глазами... Такими только людей пугать. Вот тебе и первый красавец школы.
Усмехнувшись, Томас захлопнул шкафчик и, закинув рюкзак на плечи, поплелся в сторону кабинета истории. По пути туда он увидел Лидию, которая стояла у стены и смотрела на него так, будто боялась. Томас был удивлен такой реакцией, ведь до этого она всегда смотрела на него свысока. Возможно, поведение Лидии было связано с кассетами, что привело Томаса к мысли о том, что, возможно, Тереза тоже к этому причастна. Ведь неспроста же она вчера заговорила с ним.
Пройдя мимо Лидии, он услышал вздох облегчения. Будто та опасалась, что он сделает что-то с ней. Это значило, что все дело в кассетах. И теперь все, кто был в списке до Томаса, будут наблюдать за ним и пытаться понять, что он чувствует, когда слушает записи. Интересно будет узнать, кто еще замешан.
Томас заходит в класс и садится за последнюю парту. От всех подальше, как и всегда. Постоянность для Томаса, как смысл жизни. Но все меняется, когда соседнюю парту занимает Лидия, которая до этого всегда сидела за первой. Томас удивлен, но старается не показывать этого. Ждет действий с ее стороны.
Прозвенел звонок и начался урок. Лидия ничего не делает, лишь изредка косится на Томаса, который из-за этого немного нервничает. Хочется повернуться и спросить: «Что тебе надо?» Но Томас не делает этого. Просто продолжает ждать и надеется на то, что Лидия перестанет пялиться на него.
Когда до конца урока остается всего четырнадцать минут, на стол Томаса падает записка. Он переводит взгляд на Лидию, но та не смотрит на него и быстро строчит что-то в тетради. Старательно делает вид, что она ни при чем. Отвернувшись, Томас берет листок в руки и раскрывает его. Там было написано всего два слова:
«Нужно поговорить». И Томас понимал, что вряд ли откажется от разговора с Лидией. Ведь ему хотелось узнать и обратную сторону истории. С Джексоном он разговаривать не хотел, уж слишком неприятен тот был ему, а Лидии он, почему-то, готов был дать шанс. Наверное, все же, немаловажную роль в этом сыграло то, что прежде у него были к ней чувства. А такое просто так не проходит.
Урок заканчивается и Томас, закинув тетрадки и пенал в рюкзак, быстро покидает кабинет. Прячется за дверью и ждет пока выйдет Лидия. Ему не хотелось откладывать разговор, который был нужен им обоим.
Мартин выходит из класса и поворачивает налево. Именно с той стороны спрятался Томас.Не особо церемонясь, Эдисон хватает ее за руку и ведет к выходу из школы. Минхо пытается преградить ему путь, по каким-то своим причинам, но когда Томас бросает на него взгляд, полный решимости и презрения, тот отходит. Будто понимает, что сейчас ему мешать не стоит.
Покинув школу, Томас отпускает руку Лидии и продолжает идти вперед. Ему хочется верить, что та не отстает и идет следом. Ведь именно этого он и хотел. Впереди виднеется скамейка и Томас тут же направляется к ней. Усевшись поудобнее, он ждет Лидию, которой не так-то легко идти по траве в туфлях, на высоком каблуке. Но Томаса не волнует то, что Мартин столкнулась с трудностями. Она же сама хотела поговорить. В чем проблема?
— О чем ты хотела поговорить? — спросил Томас, глядя на Лидию, что буквально минуту назад села рядом с ним.
— О Ньюте и кассетах, — отдышавшись, ответила Лидия, разглядывая свои ладони. Посмотреть на Томаса ей смелости не хватило. — Я просто хотела объяснить тебе то, что не хотел слушать Ньют.
— С чего ты взяла, что мне это будет интересно? Почему я вообще должен разговаривать с тобой? Ты, как и я, виновна в смерти Ньюта. С чего это вдруг я должен верить тебе и твоим словам? — было видно, что Томас злится. Напряжение витало в воздухе, но Лидию это не испугало. Она не заплакала из-за его жестоких слов. Просто сидела и молча слушала все то, что он говорил, в надежде, что Томас выслушает ее после.
— Потому что Ньют любил тебя, — произнесла Лидия, когда Томас замолк. Возникла тишина, во время которой Лидия подняла голову и посмотрела Эдисону в глаза. И увидела там ненависть, вперемешку с болью. Ей стало его жаль и она села к нему поближе. Лидия попыталась обнять Томаса, но тот увернулся от ее рук, словно она заразная. И это было слегка обидно. — Томас, поверь мне, прошу. Я не желаю тебе зла.
— Верить тебе? Ты серьезно? Ньют вот верил тебе и что? Теперь он в могиле. Это все бессмысленно. Зря я вообще с тобой разговариваю, — пробормотал Томас и встал со скамейки. Он попытался было уйти, но теперь уже Лидия схватила его за руку и усадила обратно. — Чего тебе еще надо?
— Я хочу помочь тебе и стать другом. Таким, которым не стала для Ньюта, — еле слышно сказала Лидия и сжала его ладонь. Томас же решил послушать, что она скажет дальше. — Я виновата перед Ньютом, знаю. Не оправдала его надежд и не помогла тогда, когда он в этом нуждался. Дурой была. Думала, что тот розыгрыш он не воспримет серьезно. Посмеется вместе с нами и все. Джексон так мне сказал. Он врал мне. Та фотка не должна была распространиться. Парни мне пообещали, а я поверила. Но все это было враньем. Как и наши с Джексоном отношения. Понимаешь, Томас, я любила его и верила всему, что он мне говорил. Это с виду я сильная и независимая, а на деле... Просто ходила за ним, как верная собачонка, ждущая от хозяина косточку. Случай с Ньютом раскрыл мне глаза, — Лидия плакала, совершенно этого не стесняясь. Томас, буквально на секунду, посочувствовал ей, но потом вспомнил о Ньюте и снова нахмурился. Пока он был не готов давать ей поблажек. Томас хотел узнать все. — Джексон никогда меня не любил. Он использовал меня.
— Как это относится к Ньюту и тому, что с ним произошло? Я по-прежнему не понимаю, к чему ты клонишь, — перебил монолог Лидии Томас, которому не хотелось слушать ее истерики из-за поведения Джексона.
— Сейчас я все объясню, Томас. Подожди, — свободной ладонью Лидия вытерла слезы и сделала глубокий вдох. — Все это время Джексон издевался над Ньютом из-за его ориентации. Гнобил его и сочинял сплетни, пытаясь сильнее унизить. Я долго не понимала что к чему, пока однажды... Пока однажды не застала его с одним парнем, из нашей школы. Джексон гей, Томас. Пытаясь отвести подозрения от себя, ведь слухи по школе ходили, он перевел все стрелки на Ньюта. Нашел себе, и всем остальным, мальчика для битья. Я же была лишь прикрытием для его отношений, как оказалось, — Лидия следила за эмоциями на лице Томаса, что менялись так быстро, что она едва успевала их замечать. Было видно, что ее рассказ причиняет ему боль, но и молчать Мартин больше не хотела. Не могла. — Ньют как-то узнал об этом, но никому не рассказал. Ему бы все равно никто не поверил. Ведь его репутация была уже испорчена, а Джексон был «чист» в глазах остальных. В школе об этом знают лишь те, кто прослушал кассеты и все. Джексон хорошо скрывается.
— Ненавижу его, — прошипел Томас и, вскочив на ноги, пошел в сторону школы. Он был готов ворваться в класс и набить Джексону морду, чтобы отомстить. Сейчас им руководил гнев, который он не в силах был контролировать.
— Томас, стой! — крикнула Лидия и, наплевав на все, сбросила с ног туфли и побежала за ним. Мартин никогда не была глупой и понимала, что Томас сейчас хочет отомстить. Вот только допустить этого было нельзя. Лидия очень переживала за Томаса, которому явно не выстоять в драке с Джексоном, который был сильнее. И не стоит забывать о его друзьях, что явно не будут стоять в стороне. — Этим ты ничего не изменишь, — Лидия стояла перед Томасом и держала его за руку, стараясь удержать на месте. Она видела слезы в его глазах и понимала, что вырываться он не станет. — Пойдем, я отвезу тебя домой.
Томас лишь кивнул и позволил Лидии вести себя. Мартин молчала всю дорогу до стоянки. Она видела, что Томас сейчас не нуждается в разговорах и не мешала ему думать. Просто знала, что ему нужен отдых. На него слишком много свалилось, в последнее время.
— Томас, все нормально? — спросил Минхо, внезапно появившийся перед ними. Он переводил взгляд с Томаса на Лидию и обратно, будто пытался понять что произошло и почему Мартин идет босиком.
— Иди к черту, — буркнул Томас и Минхо отошел в сторону, чтобы им не мешать. Эдисону показалось это подозрительным, но он промолчал и просто пошел дальше. Разговаривать с Минхо по-прежнему не хотелось.
— Отвези меня туда, — прошептал Томас, когда они сели в машину Лидии.
— Куда? — поинтересовалась Мартин, посмотрев на Томаса, что доставал из рюкзака плеер.
— На его могилу, — ответил Томас и, вставив наушники в уши, включил запись.
«Стыдно это признавать, но я плакал по ночам. Не из-за Джексона. На него мне было уже плевать. Лидия была причиной моих слез. Я доверял ей и считал другом. Тем, кто никогда не предаст и поможет в нужную минуту. Она не смогла стать для меня таким человеком. Жаль.
Иногда я думаю о том, чтобы было, если бы я не пошел бы к Джексону. Был бы другой розыгрыш? Или меня бы унизили прямо перед всей школой? Интересно, Лидия оставалась бы моим другом или предала бы меня иначе? Ответов на эти вопросы мне никогда не узнать. Я уверен лишь в одном: простить я ее не смогу, как бы она ни пыталась убедить меня в своей невиновности. Такое не забывается, Лидия. Надеюсь, ты жалеешь о своих поступках и, хоть иногда, вспоминаешь обо мне и о том, как хорошо нам было тем летом, когда мы дружили. Я с трудом сдерживаюсь от слез, думая об этом. А что чувствуешь ты? Стоп, я же знаю: ни-че-го. Тебе плевать и так было всегда.
Спасибо за то, что преподала мне самый важный урок в жизни: никому нельзя доверять. Даже самому себе.
Конец записи. Возьмите следующую кассету».
***
— Ньют, у тебя все в порядке? — задал вопрос Томас после того, как Рассел, в очередной раз, уронил книгу на пол. Весь вечер Ньют ходил с таким видом, будто сейчас упадет в обморок. Томас волновался за него, но раньше заговорить не решался. Ему было стыдно за те слова, что он сказал ранее.
— Все хорошо, Томас. Просто я... Немного устал, — ответил ему Ньют, даже не обернувшись. Томасу же было больно. Он так любил, когда Рассел называл его «Томми», что теперь не мог без этого жить. И это холодное «Томас», сказанное Ньютом, ранило больнее острого ножа.
— Ньют, ты... Прости меня за то, что я тогда в школе сказал. Я сглупил и ляпнул какой-то бред. Мне ужасно стыдно перед тобой и я волнуюсь за твое здоровье. Может стоит отпроситься у Хорхе и пойти домой? Отдых тебе явно не помешает, — Томас не мог остановиться и говорил, говорил, говорил. До тех пор, пока на губах Ньюта не появилось некое подобие улыбки. Это взбодрило Томаса и он почувствовал, что вина, камнем висевшая на его душе, начинает исчезать.
— Ничего страшного, Томас. Я уже давно простил тебя. У меня есть лишь одна просьба: никогда не слушай мнение большинства. Думай своей головой. Иначе нельзя, — произнес Ньют, глядя Томасу прямо в глаза. Ему хотелось донести до Эдисона мысль о том, что все то, о чем говорят в школе — ложь, на которую не стоит обращать внимания. И Ньют надеялся, что тот понял его намек. — Пожалуй, я все же отпрошусь у Хорхе. Мне действительно нехорошо. Удачи тебе, Томми. Береги себя.
Подмигнув Томасу, Ньют прошел мимо него и направился к кабинету, где сидел Хорхе. Внутри он пробыл не больше пяти минут, по истечению которых снова появился в торговом зале. И, почему-то, направился прямо к Томасу, что показалось Эдисону немного странным.
— Хорхе сказал, чтобы ты отвез меня домой. Видите ли, он волнуется за мое здоровье. Я надеюсь, ты сегодня не на велосипеде приехал, — пробормотал Ньют и провел рукой по волосам, немного растрепав их.
— Мой роскошный и ужасно дорогой джип к Вашим услугам, мистер Рассел, — сказав это, Томас изобразил полупоклон, тем самым заставив Ньюта рассмеяться. Глядя на него, Эдисон и сам не удержался от улыбки. Ньют был красив. Томас жалел, что его чувства невзаимны. Ему так казалось.
— Ну ты и клоун, Томми, — Ньют смущенно улыбался и смотрел на Томаса, что тоже не мог отвести взгляд. Между ними будто летали искры, которые ни один, ни другой, не замечали.
— Это лучший комплимент для меня, Ньютелла, — разрушил волшебный момент Томас и взял Ньюта под руку. Его глаза сверкали. У Ньюта тоже.
***
— Томас, мы приехали, — обронила Лидия и коснулась плеча Томаса, тем самым вырвав его из плена воспоминаний. — Идем?
— Да, — ответил Томас и, сняв наушники, засунул плеер обратно в рюкзак. Лидия мягко улыбнулась и попыталась было взять его за руку, но Эдисон не позволил ей этого сделать. Просто вылез из машины и стал ждать Лидию, которая, в это время, искала запасную обувь, что всегда возила с собой.
Спустя пять минут Лидия выбралась из машины и, даже не посмотрев на Томаса, пошла в сторону кладбища. Эдисону показалось, что та обижена на него, но он решил не заострять на этом внимания. Сейчас для него было важнее увидеть могилу Ньюта. Или нет?
Томас внезапно остановился. Его будто разрывало на две части: первая твердила, что нужно идти дальше, а вторая уверяла в том, что еще слишком рано и он не готов к этому. Томас был растерян. Он не знал, что ему делать. Помочь же ему сейчас никто не мог. Этот выбор он должен был сделать самостоятельно.
— Лидия, стой! — крикнул Томас, не двигаясь с места. Он не мог сделать ни шага вперед. Не хотел. — Я не пойду туда, — заявил Эдисон, когда Лидия обернулась и посмотрела на него.
— Почему? — спросила Лидия, подойдя к нему поближе. Ее немного пугали перемены настроения Томаса.
— Думаю, я еще не готов увидеть это. Ты можешь отвезти меня домой? — поинтересовался Томас, опустив глаза. Ему было немного стыдно, хоть он и сам не мог понять почему. Томас запутался и не знал, как ему поступить и что делать дальше. Сейчас же просто хотелось оказаться дома, в своей комнате, наедине с собой. И Томас надеялся, что этим вечером ему никто не помешает.
— Конечно, — Томас видит, что Лидия взволнована его поведением, но ничего ей не говорит. Ему не нужно ни жалости, ни сочувствия с ее стороны. Томас вообще ни в чьей жалости не нуждается.
Они едут молча. Томас разговаривать не хочет и просто смотрит в окно, наблюдая за случайными прохожими. Лидия, может, и сказала бы что-нибудь, но не решается, опасаясь нарваться на грубость. И Томас даже благодарен ей за то, что она молчит.
***
— Карета у Вашего дома, мистер Ньютелла, — пошутил Томас и попытался изобразить поклон, но не смог, так как в машине сделать это было неудобно.
— Это самое глупое прозвище из всех, которые мне давали. Ты ужасен, Томми, — произнес Ньют, которому было весьма приятно такое внимание со стороны Эдисона. Вот только сказать ему об этом он очень боялся. Боялся все испортить. — Но, определенно, самое милое.
— Весь вечер слышу от тебя сплошные комплименты. Еще чуть-чуть и я начну краснеть, как девушка на первом свидании с парнем, который ей нравится, — ляпнул Томас, даже не подумав о том, как странно это прозвучало. Повисла тишина, нарушаемая лишь громким дыханием обоих. Томас хотел провалиться под землю, от стыда, а Ньют никак не мог поверить в то, что он только что услышал. На секунду Расселу даже показалось, что тот к нему что-то чувствует, но все это исчезло, стоило только Томасу отвести взгляд. — Провести тебя до крыльца?
— Думаю, что справлюсь сам. Спасибо за то, что подвез, — пробормотал Ньют и выбрался из машины. — Увидимся в школе, Томми.
Ньют, улыбнувшись ему напоследок, пошел в сторону своего дома. А Томас, глядя ему вслед, думал, что все испортил. И теперь уже ничего не будет как прежде.
***
Машина Лидии остановилась у его дома и Томас выскочил из нее, ничего не сказав. Просто поднялся по лестнице, не обращая внимания на то, что Мартин смотрит ему вслед.
— Пообещай мне, что не сделаешь ничего из того, о чем позже пожалеешь, — крикнула Лидия ему вслед, в надежде на то, что ее просьба будет услышана. Вот только Томас, ничего не ответив и даже не обернувшись, зашел в дом. Лидия еще постояла пару минут, а после уехала. Мартин оставалось лишь верить в то, что Томас не станет ничего с собой делать и завтра она увидит его в школе. Ведь его смерти, как и Ньюта, она не хотела. Но Рассела Лидия не смогла уберечь, а Томасу, как она надеялась, ей помочь получится.
Томас же поднялся в свою комнату и, бросив рюкзак на ковер, плюхнулся на кровать. Он обнял подушку и закрыл глаза, стараясь не думать о плохом. Спустя пару минут Томас уже спал. Ему был необходим отдых.
