closer closer closer

Ренджун хотел бы избавиться от своей памяти, вытащить чип, съёмный диск, или что там заржавело въелось ему в кожу? Вытащить и сжечь, флегматично наблюдая, как разгоралось бы сизое пламя, а чёрный дым столбами поднимался в багряный закат на небе. Ренджун хотел бы содрать с себя, вместе с кожей, отпечатки пальцев Джено, которые дарили когда-то томное тепло и эйфорию. Ренджун хотел бы не связываться со своими друзьями. Выбросить из головы, сколько они сделали для него, порвать в клочья общие секреты, планы, распрощаться с количеством дней и ночей, когда они были его опорой, домом, семьёй и надеждой. Лишь бы не видеть, какая живая, широкая улыбка у Джено, когда он свои и Джемина пальцы сплетает под джисоново «фу, хён…». Ренджун хотел бы рассказать всему миру, как они строили с Ли планы и мечтали о своём будущем, сидя на тёплом шершавом песке, как естественно макушка того смотрелась на коленях парня, какие взгляды дарили друг другу и никому больше. Он хотел бы встать и закричать, что это они — прекрасная пара, какой сейчас называют Джено и Джемина. Ренджун хотел бы быть смелее и не зависеть от людей, чтобы не чувствовать себя таким открытым, рассмотренным до скелета пронзительным взглядом Донхёка, который, казалось, всё знал. Хотел бы оборвать связи и больше не терзать себя. — Джун, всё хорошо? — ладонь у На сухая и такая мягкая, что Хуан невольно вздрогнул: такое тактильное тепло его, увы, покинуло. Джемин такой красивый, слаженный и улыбчивый. У него почти горячие руки, медовые шёлковые волосы и какая-то невероятная тяга быть нужным в этом мире. Солнечный. Неудивительно почему он, а не задумчивый, сомневающийся в себе и мире Ренджун. — Ты такой бледный, смотрел в пустоту минут десять, — ещё тише и взволнованнее сообщил Джемин, переложив руку на плечи брюнета, от чего по спине прошёл холодок. — Тебе плохо? Хуан с усердием подавил в себе собственные «хотел бы», постарался непринуждённо, по-настоящему улыбнуться (не получилось) и мотнул головой. Джемин долго и внимательно смотрел на на Ренджуна, ободряюще сжал его плечо и снова отсел к Ли, беря его за руку. Ночь спустилась на город очень быстро, захватив в плен растушёванные по небосводу краски, и Ренджун, накидывая куртку, сумбурно прощался с друзьями, обещая потом объяснить. Холодный ветер обжигал щёки, острая судорога где-то внутри сжимала лёгкие в тисках. Состояние было запутанным, как клубок плотных шерстяных ниток, а чувства — искусственными и непонятными. Ренджун хотел бы перестать быть лишним. Ренджун хотел бы перестать быть.