Бесстрашие

      Прошла неделя. После того случая с Маркусом мы с Трис так и не разговаривали. Раньше меня это мучило, но сейчас пытаюсь закрыться от этого и не думать о Трис. Завтра конец первого этапа инициации, и по результатам спарринга будут выгонять моих одногодок. Я не волнуюсь из-за завтра, мне незачем волноваться. Уверен, что пройду все этапы инициации и официально стану Бесстрашным. Забуду свое прошлое, найду себе семью и заживу, как нормальный человек. Сейчас я иду на последнюю тренировку с Марлен: мы с ней много занимались, и теперь заметно, что она стала драться на порядок лучше. Прохожу по до боли знакомому коридору, в конце которого уже виднеется красная дверь — вход в тренировочный зал. — Привет! —  радостно вскрикнула Марлен, когда заметила, что я зашел. — Здравствуй. Ну что, начнем? — немного ведя бровью и энергично потерев ладони, спросил я. Сегодня мы провели спарринг во время которого Марлен дралась со мной. Было не так плохо, как раньше. Мар несколько раз ударила меня в челюсть, подставила подножку. Я уверен, что наши совместные труды не пройдут бесследно. Также уверен в том, что она справится. Сегодняшняя тренировка закончилась быстро. Бросив друг другу простенькое «пока» мы разошлись по своим делам. Я направлялся к Зику. Тот наконец-то набрался смелости и пригласил Шону на свидание, а она согласилась. И сейчас я иду к нему в бар отпраздновать это прекрасное событие. В баре было темно: окон, как и во всем Бесстрашии, не было. Освещалось помещение лишь тремя лампами, одна из которых еле-еле работала. — Хей! Друг! — Изикиил, я рад за тебя! — Эй, — он толкнул меня в плечо, — я ведь просил тебя не называть меня так! Нам виски с колой! — Зик  обратился к только что подошедшему бармену. — Ладно, ладно... — улыбнулся я, легонько похлопав его по спине, — рад за тебя, дружище! — Ну, а когда же ты найдешь свою любовь, брат? — весело спросил Зик, сцепив запястья в замок, сложив руки на барную стойку. — Тогда, когда настанет время, — отмахнулся я, и мы рассмеялись. — За нас, друг! — он поднял свой напиток и немного отпил. Спустя половину часа мы с Зиком осушили по паре стаканов виски с колой, и, что не странно, кола чувствовалась больше, чем виски. Взяв бутылку с собой, мы направились гулять. Зик много пил, но я не злоупотреблял так, как он. Я ни разу не выпил из этой бутылки, а когда Зик нечаянно ее разбил, мы убежали с места преступления. С того момента, как мне в ногу попала пуля, я мазал мазью, которая снимала боль. В тюбике оставалась еще половина, поэтому я сильно об этом не волновался. Мы вернулись в общую комнату, настало время для мази. Боль в ноге быстро возвращалась, поскорей бы ее утихомирить. Я сел на кровать и потянулся к шкафчику, чтобы вытащить ее. Открыв ящик, я обнаружил, что ее там не оказалось. Осмотрел все: подушку, одеяло, кровать, под кроватью, в комоде для одежды, но мази нигде не было. Марлен, Зик и Шона о чем-то разговаривали, я подошел к ним. — Ребят, я потерял мазь, — эти слова я пытался сказать настолько тихо, насколько мог. — Что?! — Зик начал переглядываться с собеседниками, — что нам теперь делать? — он сказал эту фразу так же тихо, как и я. — Пойдемт, — Марлен резко встала и потянула меня к выходу. Я не мог быстро идти, а от подступающей боли уже начинал хромать. Через пять минут начнется комендантский час, все должны быть в своих квартирах, а в нашем случае — в комнатах. Когда за Шоной, которая вышла в коридор последней, закрылась дверь, я упал от резкой боли. — Блять! Я не могу! Не могу встать! — Помогите ему, я знаю, куда нам надо идти, — сказала Марлен. Меня подхватили под руки. Мои ноги не слушались меня, но я пытался идти за ней. Мы шли по коридорам минут семь, вот еще один поворот и мы зашли в какую-то маленькую, малоосвещаемую комнату. Тут были швабры и разные приспособления для уборки. Здесь не было лампы, зато было окно из которого лился лунный свет. — Фор, сейчас ты должен будешь перетерпеть всю боль, которую ты не чувствовал эту неделю. Эти стены звуконепроницаемые, мы закроем дверь на всякий случай, чтобы никто не зашел. Мы тебе поможем во всем, ты главное попроси. — Я, я… Моя нога, ЧЕРТ! — последнее слово я прокричал, так как не смог сдержаться, — Будет еще больнее, ведь так? Я смогу завтра стоять на ногах? Во время спарринга? — Фор, я не знаю, но мы найдем мазь, обезболивающее. Все будет хорошо. Я сидел подпирая стену. От боли сильно сжал свои глаза и зубы. Мои руки были в кулаках, и я сильно вжимал их в пол. В мою ногу будто медленно вонзали тысячи маленьких ножей... по очереди... Это было невыносимо и адски больно. Первые полчаса мы сидели молча, но от этого было еще хуже. Они, так же, как я, сидели и опирались на стену. — Ребят, — я тихо позвал своих друзей, но вышло неразборчиво. — Расскажите что-нибудь. — Ну, я даже не знаю. Говорят, что следующий этап будет психологический. Там мы будем бороться со своими страхами. Их ведь у тебя всего четыре, потому тебе будет легче всего. — Говорят, что парень из Отречения... — начала Шона, — Тобиас кажется, — сдвинув брови сказала она, а меня почти передернуло, — говорят, что он тоже перешел в Бесстрашие в этом году. Оттуда уже давно никто не переходил в нашу фракцию. Есть у вас предположения о том, кто это? — она пыталась поддержать разговор своим обычным размеренным голосом, но совершенно ненужными для меня темами. После бысторй череды размышлений, я сделал глубокий вдох и решил открыть им свою маленькую тайну. Ни секунды не сомневаюсь в том, что могу доверять своим друзьям, но никому больше... только им. — Да есть, — уверенно начал я с ухмылкой, — я даже знаю кто он. Если я вам скажу, вы никому не расскажете? — Нет, мы сохраним твою тайну, — оживленно ответил Зик, переглядываясь с кивающими ребятами, — рассказывай, кто он. — Это я, — я протянул ему руку. Будто в знак знакомства, — меня зовут Тобиас Итон, рад знакомству, — отшутился я, но тут же скривился от боли. Все, как один, смотрели на меня удивленными глазами. — Ну да, все сходится, — улыбнувшись, сказала Марлен, — тебя ведь даже Эрик пару раз Сухарем назвал, и Питер, но на это никто не обратил внимание и забыл. Ты никогда не ел мясо, никогда не пил алкоголь, всегда тихий и стеснительный. Но как ты научился так хорошо драться? — Я не знаю, так само получилось, — ответил я, вытирая проступившую на лбу испарину. — А что насчет боли? Как ты смог терпеть ее во время драки? Ты даже сейчас не кричишь, а любой другой человек бы орал во весь голос. Именно потому я и привела тебя сюда. — Я родился в семье Лидера Маркуса Итона. Он —ужасный человек: скрывал меня, а зачем мне до сих пор не понятно. Бил, обзывал. Настоящий тиран, который...ну, он просто издевался, — пояснил я, — со временем я перестал чувствовать боль так, как другие ее чувствуют. Я, конечно, тоже ее ощущаю, но стараюсь терпеть. Сейчас мне невыносимо больно, я это прекрасно чувствую и не могу не обращать внимания. И не надо меня жалеть, я не трехлетняя девочка, чтобы меня жалели. Они все смотрели на меня удивленным взглядом и, даже не знаю... добрым. — Я клянусь, что никогда и никому не расскажу о том, что ты — Тобиас Итон из Отречения. — тихо сказала Марлен. — Я клянусь, что никогда не раскрою твою тайну! — сказал Зик, заплетающимся языком. — Я тоже клянусь, что никогда не разболтаю твой секрет. Если ты доверил нам такую важную для тебя тайну, то мы, можно сказать, окончательно стали настоящими друзьями! — сказала Шона, и они все дружно мне улыбнулись. — Клоуны, — засмеялся я, но те уставились на меня с нескрываемой укоризной, — ладно, я вам верю! —  все еще улыбался я, а после мы все дружно засмеялись. После этого разговора мне стало намного легче и даже показалось, что боль исчезла, но это был мимолетным мгновением. — Ладно, сейчас мы должны как-то добыть обезболивающее и мазь. Ночью это сделать легко, но есть риск встретить Эрика. — начала Марлен серьезным голосом. — И мы пойдем на него. Ради тебя, Тобиас. — подхватил Зик. — Окей. Мы значит должны дойти до медпункта. Там дежурит охрана, но их ,возможно, удасться как-то отвлечь. Пойду я и Зик, а ты,Шона, извини, — Марлен выглядела серьезно и решительно. — Ты должна остаться с Фором и если с ним что-то случиться, то сообщи мне по рации. Я их где-то здесь видела, мы возьмем одну. Они встали, взяли одну рацию и направились к выходу. — Зик! — выпалила Шона. — Да? — спросил друг, а всего через миг Шона уже прильнула к его губам, — На удачу! Они улыбнулись друг другу, затем Зик с Марлен вышли из этой тусклой комнаты. — Черт! Мать вашу! — боль опять начала набирать ход. Теперь меня резала будто не тысяча ножей, а минимум пять или шесть. — Фор, тебе надо отвлечься, давай поговорим, — заботливо сказала подруга, умащиваясь напротив меня. — Давай, — согласился я, а Шона порджала губы. Это было странно, ведь все в ней сейчас говорило о том, что будующий разговор ее немного, но смущает. — Может поговорим о Трис? — тихо спросила она и немного улыбнулась, а я, услышав лишь одно ее имя, на секунду прикрыл глаза. Почувствовав внутри легкий, необъяснимый, но довольно приятный импульс, я опустил голову, но не смог сдержать своей улыбки.