Расстройство привычек и влечений

По правде сказать, люблю, когда меня будят ласковыми поцелуями. Сон теряет всякую важность, когда любимый человек проявляет такую редкую и несвойственную ему нежность, наглядно доказывает свою любовь, потому что, когда вы одни, можно. Когда вы одни, этого никто не увидит, и оттого я люблю это ещё больше. По правде сказать, люблю, когда меня будят, тихо произнося моё имя на ухо. Пожалуй, этот способ можно поставить на третье место в рейтинге самых приятных альтернатив пробуждения, сразу за ласковыми поцелуями. Однако здесь стоит знать некую тонкость: ни при каких условиях нельзя открывать глаза, пока любимый человек не произнесет волшебное слово, пока не назовет, не прошепчет как определение к имени, не завалит уменьшительно-ласкательными обращениями, щекоча дыханием ухо. По правде сказать, я оставил мой самый любимый вариант напоследок. Не существует утра прекраснее, когда любимый человек молча и бережно выбирается из кровати, поправляет сбившееся одеяло и тихо выходит из комнаты, не мешая спать дальше. Мне удивительно повезло, что у моего любимого человека абсолютно противоположное мнение. — Подъем! — Он стаскивает с меня одеяло. — Лёша, просыпайся, я придумал, чем мы сегодня займемся. Я открываю глаза. — Чем? — Поедем кататься на велосипедах. Да просыпайся ты, уже половина девятого. — Когда-нибудь я пойму, почему жаворонки такие ублюдки. С ненавистью ко всему миру сажусь на кровати, потягиваюсь и, бросив Яру самый гневный свой взгляд, поднимаюсь на ноги и иду в душ. Парень как обычно караулит под дверью. — Я приготовил завтрак. — Если мне казалось, что день хуже стать просто не может, любимый это только что опровергнул. Натягиваю улыбочку, и он начинает смеяться — надувшись, обхожу его и спускаюсь на кухню. Пшенка. Пшеночка. Потрясающе. Отказываюсь это есть. — Ты можешь хотя бы попробовать? — Там тыква есть? — Я похож на садиста? — В последний момент прикусываю язык. — Тыквы нет, зато есть грейпфрут и яблоки. Сомневаюсь, что подобное вообще можно есть, однако залезаю ложкой прямо в кастрюлю. На вкус это оказывается даже съедобно, так что мои попытки переложить кашу в тарелки сопровождаются неоднократными «Я же тебе говорил». Хочется высунуть язык, сказать «Бе-бе-бе» и, как в первом классе, обидеться, потому что достало, что каждый раз Яр оказывается прав. Рядом с ним я чувствую себя каким-то ущербным. Мы завтракаем приготовленной им кашей и, – неоднократно – переодевшись в поисках лучшего варианта, наконец отправляемся на велопрогулку. Под последним стоит понимать двадцатипятикилометровый марафон по проселочной местности. Если ещё непонятно, то я ненавижу сегодняшний день. Всей своей бедной измученной извергом Ярославом душой. — Если ты совсем выдохся, можем вернуться домой, — предлагает любовь всей моей жизни. — Ты действительно считаешь, что я в состоянии осилить ещё столько же? — Нет, я, конечно, в состоянии, мы ведь и дальше уезжали, но поныть-то для виду никто не запрещал. — В здоровом теле здоровый дух. — Я свой сейчас испущу. Он снова заливается смехом, слезает со своего велосипеда и идёт ко мне, чтобы поцеловать. Не хочу. Отворачиваюсь, и тогда он смеётся мне прямо в ухо, так что, сколько бы я ни пытался отодвинуть его плечом, у меня ничего не выходит. Все-таки расслабляюсь, позволяя парню прижаться губами к моей щеке; обнимает меня за талию. — Я все ещё люблю тебя, Ярослав. — Я знаю. Мы все-таки возвращаемся домой, посвящая остаток вечера уборке всего того, что за недолгие выходные успели сломать, разлить, передвинуть или просто художественно разбросать по всем плоским поверхностям. Какой бы занудой ни был Ярослав, убираться он, как и я, просто терпеть не может. Завтра вставать в семь. *** Поправка: вставать в семь сегодня, потому что сейчас уже почти два, а третий — решающий — морской бой начался всего один убитый корабль назад. Идиоты? Возможно. *** Поправка, часть два: будильник на пять, потому что Ярославу необходимо вывести <i>на улицу<i> собаку. Уличную собаку. Вывести. Ладно. *** Можно прикинуться Лиходеевым? Я тоже согласен на что угодно, лишь бы меня не трогали и дали дальше поспать. Увы, видимо, в доме семьи Бухановских сон не в чести. Черт меня вообще дернул ночевать в этом ужасном месте, в котором мало того, что вытаскивают из кровати, пихают в душ и причесывают, так ещё и кормят так, будто я ангел Victoria Secret и у меня завтра показ. Если не поняли, то мне выдали а) чашку кофе, б) яблоко съесть сейчас, в) яблоко взять с собой. На этом список заканчивался. Итак, обновим информацию: что-то мне подсказывает, что ангелов кормят лучше. Как итог весь путь до лицея я с кислой миной и готовностью нахамить каждому встречному противно урчал животом. К счастью — моему и всех окружающих — Карина угостила меня захваченным по дороге из дома сэндвичем. День начинает налаживаться, пожалуй, до перемены я все-таки дотяну. День становится ещё лучше, когда мне удаётся обменять чертово яблоко на апельсин, который, в отличие от маленького, кислого, абсолютно невкусного проявления заботы Яра, оказывается сладким и сочным. Сильно сочным. Сочным настолько, что течёт по рукам, пачкает парту и щеки, чем, естественно, привлекает внимание преподавателя. Нет, вот есть же нормальные учителя, которые в такой ситуации выгнали бы меня из класса, замечание бы там написали, ещё что-нибудь. Размечтался, ага. Пришлось делиться своим апельсином, а потом ещё и салфетками, потому что фрукт все ещё неистово тек. Обожаю этот мир, о-бо-жаю. Вскоре звенит звонок. Нехотя вываливаюсь из кабинета, чтобы дойти наконец до туалета и по-человечески смыть с лица остатки апельсинового сока. В туалете очередь даже к раковинам. Ну, собственно, никто и не сомневался, что этот день – дерьмище невероятное, а до его конца, как показывают часы, еще непозволительно долго. Не выдержу – повешусь. Да хоть на туалетной бумаге. Когда мне наконец удается умыться, решаю, что, может быть, еще какое-то время стоит пожить, потому что из коридора до моих ушей – весьма неожиданно – доносится музыка. Если быть конкретнее, чье-то пение, сопровождаемое гитарными переборами. Вот такое мне нравится, вот такое я люблю. Спешу присоединиться к скромной толпе зрителей. – Кто это? – интересуется стоящая рядом девушка у своей подруги. – Я его здесь раньше не видела. – Вроде, Дима зовут, мы вместе на политологии. Если не ошибаюсь, он к нам с гуманитарного перевелся. Мне едва удается подавить вырвавшийся смешок. Типичные девушки: увидели красивого мальчика с гитарой, развесили уши, а ты смотри в капающей на пол слюне не утони. Хотя ладно, согласен, мальчик и правда красивый. Как там его? Дима? Надо потом познакомиться. И нет, вовсе не потому что я собрался изменять своему скоту благоверному. Просто этот Дима действительно хорошо поет, и у него наверняка отличный музыкальный вкус, так что мы вполне могли бы с ним подружиться. Хотя да, благоверный мой та еще дрянь, не спорю. В кармане вибрирует телефон, проверяю. Ну, как говорится, вспомнишь солнышко, вот и лучик! «Надо уехать раньше, не смогу встретить, извини». Ой, ну и пожалуйста, не больно-то и хотелось. Впрочем, позже надо будет спросить, что случилось и не нужна ли ему моя помощь. В конце концов я хороший. Хороший, заботливый и воспитанный мальчик, который вовсе и не обиделся на то, что его, игнорируя (в известном плане) уже черт знает сколько времени, не только отказываются нормально кормить, но и самым наглым образом лишают очередной возможности приставать к своему, прошу заметить, законному парню. Никакой радости в этой жизни, просто беспредел какой-то. Ну ничего, раз этот бессовестный, бесчувственный и прочее "бес-" человек сегодня решил предоставить меня самому себе, пойду в "Макдональдс" и куплю себе хэппи-мил. Ибо нефиг меня расстраивать, я все сказал. Довольный собственным решением, отправляюсь браво отсиживать на оставшихся сегодня трех парах… жопу. *** Вторник-вторник-вторник. Очередной дурацкий день, когда мне надо вставать к первой паре ради максимально ущербных предметов: обществознание, русский язык, история. Я уже говорил, что ненавижу историю? Кажется, нет. Ненавижу историю! Собственно говоря, русский с обществознанием – тоже развлечения так себе, но мне их хотя бы сдавать, да и плюсом ко всему я в них неплохо шарю, что дает мне полной право выебываться перед остальными, когда становится слишком скучно. Когда-нибудь меня, возможно, побьют. Но ничего страшного, у меня же есть благородный рыцарь, готовый защищать мою честь. Кстати о рыцаре. Ярослав, скотина неблагодарная, вчера так и не позвонил, СМС-ку не написал, в соц.сети с утра не заходил. Я было подумал, что он там сдох, но нет, в первом часу ночи от него пришло невзрачное пожелание спокойной ночи. Спокойной ночи он мне пожелал, прикиньте. Сутки не разговаривали, а ему, видимо, и не надо. То есть этому человеку вообще не приходит в голову, что я скучаю? Что я сижу, жду, когда он позвонит, места себе не нахожу, переживаю, а он мне желает спокойной ночи? Да какая спокойная ночь, когда ко мне такое наплевательское отношение? Впрочем, негодовал я недолго. Не успел я до конца обидеться, театрально отбросить телефон и, предварительно выпив водички, начать лить слезы в подушку, пришло еще одно СМС: "Извини, были дела – забегался. Очень хочу тебе позвонить, но уже поздно, а тебе к первой паре. Сладких снов, любимый. До завтра." Я, естественно, собирался съязвить, что он придумал отличное оправдание, но дурацкая улыбочка до ушей заставила меня почувствовать себя идиотом, предъявляющий претензии без особого повода. Идиотом, зато счастливым. Собственно, вот и ответ, какого дьявола меня несет на первую пару. Нет, ну как пропустить такое важное обществознание, когда мой благоверный позаботился о том, чтобы я его не проспал? Нет, ну как не проспал – бутерброд я пихал в себя уже по дороге к метро, а причесывался уже в туалете лицея. Ну и что? На пару пришел? Пришел. Пришел вовремя? Нет, но и опоздал несильно – 15 минут не считается. Да я вообще молодец, давайте сюда мою золотую медаль! Ну так вот, пришел я такой рассчастливый на обществознание, а мое законное царское место заняли. Такой расклад мне не нравится. Подхожу, зыркаю на повернутый ко мне затылок, издаю многозначительное "Эй". Затылок отворачивается, поворачивается лицо. Подозрительно знакомое лицо, сразу же лишающее меня желания устраивать с ним разборки. – Можно? – Киваю на соседний стул, занятый рюкзаком данной особи. – Конечно, садись. Дима. – Протягивает руку, когда мы оказываемся на одном уровне. – Алексей. Ты здесь что? – Да перевелся вот от Рязанова. Задрал в конец, спрашивает так, будто я чертов юрист со стажем. Нам делают замечание. Елена Юрьевна, женщина, которой в ее тридцать с хвостиком лет даже не приходило в голову закрашивать седые корни, с важным видом разгуливает по аудитории и вещает что-то о неформальных группах. Не слушаю, залипаю в телефон. – Панфилов. Блять, я вопрос прослушал. Спрашиваю у Димы, не в курсе ли он, что она от меня хочет. – Стадии формирования неформальной группы. Ты знаешь? – Да. – И уже громко: – Стихийная реакция на какое-либо событие, потом стадия более осознанных эмоций, объединение для коллективного решения возникшей проблемы… – Молодец, дальше продолжит… – Перестаю слушать, утыкаясь носом обратно в статью о митинге в Каталонии. Отвлекаюсь, почувствовав на себе чужой взгляд. Дмитрий, Дима, Димочка – сосед мой новоприобретенный. Сидит и пялится на меня как баран на новые ворота. – Что? – Откуда ты это знаешь? – Не догоняю. – Про формальные группы. – Учебник в метро полистал, это домашнее задание. – Впервые встречаю человека, который делает задание "просто прочитать". Пялимся друг на друга с одинаковым выражением. Вот то есть? Какая разница, какое задание, если его надо делать? Не поняв друг друга, закрываем тему, до конца пары болтая о чем-то там несущественном. Он действительно прикольный. И музыкальный вкус у него ничего такой: стоит мне добавить его на перемене в друзья, мне в личные сообщения сразу же прилетает парочка песен. "Hollywood Undead – Party by myself" я и без него знаю (на секундочку, номер девятнадцать в моем "Топ-50"-списке), а вот "Our Last Night – Sunrise" приходится пообещать послушать сразу, как вернусь домой. Попрощавшись с новоприобретенным другом, в приподнятом настроении иду на следующую пару. На последнюю на сегодня иду делая трехсекундные паузы между шагами, пока Марине не надоедает меня ждать и она – черт бы подрал эту настырную женщину – за рукав не тянет меня в аудиторию. За парту сажусь за секунду до звонка. Ненавижу историю. Ненавижу почти так же сильно, как когда меня на ней спрашивают – вот это прямо совсем не переношу. Нет, я, конечно, могу рассказать, кто там что, зачем и с кем сделал, но я хоть убейте не понимаю, как можно выучить даты. Да я, блин, в веках путаюсь, а с меня требуют чуть ли не вплоть до минуты расписать какое-то там сражение. В общем, фу. Ненавижу историю. Домой возвращаюсь замученный и неприлично голодный, так еще в холодильнике как назло не оказывается никакой готовой еды, которую можно было бы просто разогреть и употребить. Зато в соседней от моей комнаты находится вальяжно развалившаяся на кровати сестра, которая путем нехитрых махинаций (пинком под зад) отправляется на кухню, готовить обед бедному и несчастному мне. Вот я не понимаю: ей самой жрать совсем не хочется что ли? Пока очередная настырная женщина угрожает моей жизни (да и всему дому) пожаром, иду в свою комнату и, копируя Лерину позу, разваливаюсь на кровати. Уныленько, однако. Вовремя вспоминаю о ожидающей меня новой песне, и сразу становится как-то повеселее. Включаю, и мне прямо сразу нравится – пишу это Диме. Спустя тридцать секунд песни, добавляю емкое "очень", а дослушав до конца, и вовсе сообщаю, что песня офигенна и мне необходимо прямо сейчас ее себе скачать. В качестве благодарности отправляю ему первые десять из своего "Топа", так что до вечера (прерываясь на обед, полдник и ужин, естественно) ломаю, так сказать, глаза, уставившись в монитор – все равно завтра к третьей. Прощаемся только тогда, когда терпеть сконцентрированную в кончиках бровей усталость уже нет никаких сил. Укутавшись в теплое одеялко и переводя на "к третьей паре" будильник, замечаю пришедшее несколько часов назад СМС. "Позвони, когда будешь свободен. Люблю тебя".