Surveillance

      Хосок просыпается от гуляющего по комнате прохладного ветра. Из-за затянутого мрачными тяжёлыми тучами неба уже достаточно темно, и он думает, что уже часов восемь вечера. Чон прислушивается к звукам. По двум приоткрытым на форточку окнам стучат большие капли, с улицы доносится гул проезжающих машин. Небо вдруг озаряет остроконечная молния, сопровождаемая грохотом грома. Хосок вздрагивает от неожиданности, и до его плеч тут же дотрагиваются, успокаивая. — Проснулся? Как ты себя чувствуешь?       Всё ещё сонный Чон причмокивает губками и переворачивается на другой бок. На вопрос он не отвечает, будто и не услышал, лишь пытается разглядеть непривыкшими к темноте глазами лицо Чонгука. Младший всё ещё здесь, как и обещал. Голос у него с хрипотцой, Хосок думает, что тот тоже спал. Не с ним на постели, а рядом, сидя на полу.       Хосок подрывается с места, садясь, скидывая с себя руки донсена. Он чувствует мягкую ткань и оглядывает себя. На нём мешком висит его любимая серая футболка, и сам он в домашних шортах. Хосок так спать не ложился, и щёки алеют. Стыдно за своё поведение, особенно, когда ты старший. — Прости, я порылся в твоих вещах. У тебя спал жар. Я решил, что лучше одену тебя прежде, чем открою окна, чтобы твой запах... Ну, ты знаешь...       Хосок вновь пропускает всё мимо ушей, стараясь сосредоточиться на себе. И правда, его больше не колотит, и тело не горит. Запах, от которого он сам задыхался, практически выветрился. Всё, что осталось после тяжёлого начала гона — приятный шлейф молодых рваных листьев и чувствительность к прикосновениям. — Прости меня за это. — Хосок виновато опускает голову, но тут же заглядывает в большие карие глаза. — И спасибо.       Теперь Чон может рассмотреть в темноте мягкую улыбку младшего.       Чонгук не уходит долго. Он поднимает Хосока, заставляя выпить ещё таблеток. На здоровье они несильно влияют, но как такового выбора у них нет, поэтому донсен подаёт ему две и закидывает в рюкзак Чона одну упаковку. Гук вызывается самостоятельно приготовить ужин, затыкая старшего тем, что тому следует отдохнуть. Чонгук вообще Хосоку пожизненный отдых хочет дать от всего этого мира и его дерьма. Он готов заботиться о хёне всю жизнь, пусть тот только позволит.       Пока Чонгук управляется на кухне, Хосок ищет свой телефон. Сначала у себя в комнате, потом в гостиной, в ванной комнате. Ну не мог же Чонгук взять его? Ему звонили, и Хо надеется, что Чимин, что у того есть новости. Старший ещё раз проходится по всем комнатам, но нигде не может найти. Донсен зовёт его кушать, и Хосок решает сначала поесть, окончательно проснуться, а потом поискать ещё раз.       На удивление, простая яичница с овощами оказывается очень вкусной. Хосок сомневался в умениях Чонгука, тот ну совсем не выглядит как человек, умеющий и любящий готовить. Но сейчас младший признаётся, что ему это доставляет удовольствие, особенно, когда кушают приготовленное им с аппетитом. Хосок замирает, понимая, что слишком увлёкся с восхищением, и краснеет, слыша в ответ лёгкий смех. — Спасибо большое, Чонгуки. — Чон благодарно улыбается, а потом спрашивает: — Ты не видел мой телефон? — Да, возьми.       Чонгук достаёт из кармана джинсов телефон старшего. Хосок принимает его, с недоумением смотря на парня. Плохие мысли о Чонгуке даже не закрадываются, тот слишком хороший, добрый, отзывчивый и надёжный, ни разу не показывал себя с плохой стороны. У Хосока о нём представление уже сложилось как о пай-мальчике. Чон смотрит с недоверием, но не может обвинить его в чём-то. — Почему он у тебя? — Тебе звонили. Знаешь, этот самый Чимин очень упёртый, и если бы- — Чимин!       Хосок восклицает так, что Чонгук вздрагивает от неожиданности. Он ревниво смотрит на то, как его хён копошится в телефоне, видимо, читая смски. Чон не мешает, хоть это и плохо, но он уже всё прочитал. Он надеялся, найти там ответы на вопросы. Хосок — любимый хён Чонгука, но он проводил с ним очень мало времени. А потом Хо вообще куда-то исчез, и тот даже представить себе не может, как Гук искал его и волновался.       Оленёнок радостно улыбается от прочитанного. Чимин знает, и он просит Хосока прийти. Десяток сообщений с просьбой перезвонить и парочку о том, что он знает этот запах, он поможет. Чон чуть ли не визжит от радости. Он что-то говорит Чонгуку и идёт собираться. Младший следует за ним, не понимая, что происходит. — Чонгуки, мне нужна твоя помощь. — Хосок смотрит на время, а потом в окно, на город, горящий огнями. — Мне нужно... нужно к другу, очень срочно. — Уже поздно, хён.       Чонгук смотрит на то, как Хосок надевает тёмные джинсы, кутается в тёплую мешковатую толстовку, прячет ушки под шапкой и хватает ключи от квартиры с книжной полки. — У нас есть ещё около часа. Это недалеко, пожалуйста. Там темно, я... не пойду один...       Нет, ночью Хосок точно гулять не станет, но это очень важно для него, а ему так удачно подвернулся Чонгук.       Оленёнок выскакивает в коридор, чтобы обуться, но Гук хватает его за ладошку, сжимая пальчики. Хосок чувственно стонет, ощущая чужие прикосновения. — Ох, прости, — Чонгук отдёргивает свою руку, понимая, что парню больно. — Хён, там льёт как из ведра, давай зав- — Я же прошу.       Жалостный взгляд исподлобья заставляет Чонгука согласиться, и они уже выходят на нужной станции метро, спеша на адрес. — Этот самый Чимин, он кто?       Чонгук интересуется, потому что это окружение его хёна, которого он любит, которого в обиду не даст. Ему важно знать. Он задаёт вопросы снова и снова, только ему не отвечают, разве что маленькими фразами наподобие «неважно», «прости, не могу сказать». Чон обижается, злится, ревнует, а Хосок лишь не хочет впутывать его в это сумасшествие, которое младшему в его тяжёлые подростковые годы совсем не нужно, как и сам Хосок.       Оленёнок оживает, когда они приближаются к психиатрической клинике, хватает Чонгука за руку и поторапливает. — Погоди, нам туда? Не говори мне, что твой друг один из этих.       Хосок обижается на такие слова донсена, потому что сам себя считает одним из «этих», и думает, что общение точно нужно прекращать, не хватало, чтобы над ним ещё и потешались. У него всего лишь небольшие отклонения, как к ним отнесётся Чонгук, узнай вдруг? Проверять ему не хочется.       Чон заскакивает в здание и подбегает к девушке на ресепшне. — Мне нужен господин Пак. — Пак Чимин? У него рабочий день уже заканчивается, может вы-       Хосок даже не дослушивает, он успевает заскочить в лифт прежде, чем Чонгук ловит его. Младший шумно выдыхает от раздражения. Его хён самый странный, как бы сильно он его не любил. Гук узнаёт у девушки этаж и номер кабинета этого самого Пак Чимина и спешит за ускользнувшим старшим.       Хосок выходит на нужном этаже, проходя по длинному коридору, устеленному ковром. С парки капает вода, и он весь промокший. Его трясёт то ли от холода, то ли от ожидания. Ему всё расскажут, ему помогут. Чон будет знать зверя, его имя, как он выглядит. Он всё будет знать, и тогда всё наладится. Хосок обратится куда нужно, его преследователя поймают и накажут, а Хосок будет жить спокойно. Он вернётся в университет, он продолжит учиться, заведёт новых друзей. Парень продолжит занятия танцами уже в большом зале и в большом коллективе. Он будет часто гулять, чтобы нагнать все упущенные возможности, будет ходить в кафешки, где готовят чёрный чай с лимоном. Возможно, он подумает над Чонгуком, возможно, они и правда будут вместе.       Оленёнок улыбается собственным мыслям, ощущая теплоту, которая разливается по всему телу, согревая, несмотря на то, что даже с волос капает вода. Хосок уже видит дверь кабинета и бесцеремонно распахивает её. — Господин Пак, вы... — восклицает Хосок дрожащим от плохо скрываемой радости голосом и замолкает.       В чёрном кожаном кресле сидит Чимин с аккуратно вскрытым горлом и хорошо видными натянутыми голосовыми связками, будто новенькие струны на гитаре.