Surveillance

— Ты играешь не по моим правилам.       У Хосока мысли в голове вихрем крутятся, а от страха волосы дыбом встают. Подступающая паника сдавливает горло, и Чон чувствует, как сердце ухнуло куда-то вниз, потому что кроме ровного дыхания зверя он больше ничего не слышит. А потом парень за рулём тихо смеётся, и напуганному Хо крышу сносит. — Боже, ты убил его! Как ты мог убить его? — У господина Пака был выбор. Забавно, он хотел спасти тебя, но не смог уберечь даже самого себя.       Не было у Чимина никакого выбора, думает Чон. Всё равно убил бы, потому что хищники такие. У них власть, они в руках всё держат, и им решать, кто следующий. А ещё смерть у Пака позорная, его даже есть не стали.       Хосока в холод бросает от низкого голоса. Он окидывает взглядом зверя, и его глаза расширяются. Небольшие уши, сливающиеся с пшеничными волосами, и длинный полосатый хвост, свободно гуляющий из стороны в сторону.       Чон зажимает рот ладошкой, чтобы не закричать. — Т-тигр... ты... — Нравится? — Хвост устремляется к Хосоку, который тут же вжимается в кожаную обивку салона.       Хосок очень боялся, что это будет такой опасный хищник. Его съедят, и это слишком очевидно. Такие как Хо у тигров долго не задерживаются. Таких как он терзают долго, смакуя каждый кусочек, потому что мясо вкусное. Оленёнок жмурится и роняет первые слёзы, представляя, как ему сначала обглодают шею, а потом приступят к рёбрышкам. И да, это определённо конец. — Долго же ты прятался, — восхищённо произносит зверь и оборачивается на скулёж. — Не реви. Я ещё ничего не сделал. — Куда мы? П-пожалуйста, куда мы- — Туда, где видеть тебя смогу только я. Я ещё не говорил, что ты мой? Так вот, малыш, быть моим значит принадлежать мне полностью, начиная с твоего имени, заканчивая каждой частичкой твоего тела.       У Хосока всё внутри ещё сильнее сжимается до боли, а сердце так и не вернулось в грудную клетку. Чону кажется, что он умрёт раньше, чем его убьёт тигр, потому что сердцебиение такое тихое и глухое, будто далеко где-то, будто не его вовсе.       Оленёнок выглядывает в окна, стараясь запомнить дорогу, но из этого мало что выходит, потому что он даже не знает, где они. Парень за рулём едет с такой скоростью, что мимо проезжающие машины будто пролетают, а свет их фар мешается со светом фонарных столбов, и Хосок теряется где-то между реальностью и ночной жизнью города. Такой быстрой и опасной, где ему совершенно не место. — Как тебя зовут? — на выдохе спрашивает Чон, стирая мокрые дорожки от слёз на щеках. — Ты спешишь.       Вообще, нет. Его сейчас съедят. Они приедут в какой-нибудь охрененный дом, в котором есть большой обеденный стол, и возможно им полакомится не только этот парень, но и вся его семья. Хосок может знать его имя.       Свои мысли парень озвучивает, пребывая в невменяемом состоянии на грани истерики с душераздирающими воплями и ужасной злостью, дающей небывалую храбрость. На это тигр лишь усмехается да так, что Хосок чувствует себя жалким и вновь вытирает набегающие слёзы. — Отвратительная смелость. Тебе не идёт, — спокойным голосом произносит зверь, после минутного молчания добавляя: — Ким Тэхён.       Машина резко уходит в поворот, и Хосок, сидящий около окна, бьётся виском о стекло. Тэхён вздрагивает от громкого вскрика парня и смотрит на него через зеркало заднего вида. Чон хнычет и с трудом возвращается в вертикальное положение. — Ты ничего не расшиб?       Хосок вскидывает голову, встречаясь с обеспокоенным взглядом парня, и так и замирает. Чёртовы почти чёрные глаза наполнены таким волнением и состраданием, заставляя абсолютно забыться. Они красивы, бесспорно, но Чон не влюбляется. Просто это не то, как должен на него смотреть хищник.       Перед глазами всё плывёт, а голова кружится. Звуки расщепляются и звучат будто сквозь вату. Хосок на вопрос не отвечает, не слышит. Чон болезненно стонет и закрывает глаза. — Эй, — зовёт его Тэхён и терпеливо ждёт ответа пару секунд. — Чёрт.       Ким паркует машину во дворе загородного дома. Тэхёну здесь нравится. Не слышно гула с дорог, не видно мельтешащих людей, которые постоянно куда-то спешат. Рядом с домом — трасса, по которой редко ездят, потому что есть другая, более проходимая, и лес, откуда слышен лишь шелест листвы. Дом же небольшой, но двухэтажный. Он из чёрного камня, с тёмными оконными рамами, и выглядит довольно строго и мрачно.       Тэхён берёт на руки бессознательного Хосока и несёт в дом. Тигр кидает взгляд на аккуратные черты лица: розовые губы с родинкой, ровный нос, пышные ресницы и маленькие ушки.       Ухо отрезанное ухо       Зверь укладывает оленёнка на постель и осматривает его ушко. Рана ещё не зажила, и её хорошо видно. Тэхён рычит, напрягаясь всем телом. Отрезанно неровно, будто руки у кого-то дрожали. И этому «кому-то» Ким собирается оторвать их, потому что Хосок его. Весь его. И дело не столько в собственничестве, сколько в страхе, что ещё могли сделать с парнем.       Чон Хосок — его смысл жизни. И его очень опасно потерять.       Тэхён злится и волнуется, потому что это его оленёнок. И если кто-нибудь руку на него поднимет или захочет отнять, то Тэ немедленно того убьёт. Ему не должны мешать хотеть-иметь-любить-дышать-жить Хосоком. Он первый на него посмотрел, он первый его забрал. Тэхён не проигрывает никогда.       Чон Хосок — его хрупкая надежда, его солнце, его кислород. Он должен спрятать его от такого ужасного внешнего мира, который тянет свои грязные ручонки и хочет испортить. Он не позволит даже смотреть на него, потому что знает, каким взглядом смотрят на оленят: похотливым, голодным. Нет, Кима в дрожь бросает только от осознания, что его малыш дышит одним воздухом с этими извращёнными, мерзкими зверями.       Тэхён переодевает парня в его одежду, которую он положил в рюкзак (на самом деле, Тэ хотел дать ему свою, но свободная болотная рубашка и чёрные джинсы нравятся ему куда больше). Зверь с лязгом замыкает металлическое кольцо вокруг худой лодыжки и любуется проделанной работой. Осталось обработать раненное ушко, и Ким скрывается за дверью комнаты.       Хосок разлепляет ресницы и вдыхает полной грудью чистый воздух. Ему всё приснилось, думает он. Лишь бы. Воздух свежий, потому что дождь, наверное, был, а пение птиц он слышит, потому что весна. Всё нормально. Очередной кошмар. Он же к Чонгуку собирался. Младший наверняка уже вернулся и спит рядом.       Чон оборачивается и чуть не валится с постели, так как лежал на краю. Он приподнимается на локтях, потому что встать сразу не может, голова отчего-то кружится. Хо оглядывает комнату и с ужасом понимает, что он только что был со своим зверем, тем, который мучал его так долго. Его похитили и сейчас съедят. Ему не спастись.       В комнату к нему заходит парень. Высокий, с широкими плечами и хорошим телосложением. Взгляд у него резкий, будто на поражение стреляет, волосы пшеничные и блестят при любом освещении. Сам он — одно большое и великое произведение искусства. Хосок ещё никогда не видел столь идеального парня. Его будто слепили из всего самого прекрасного.       Чон засматривается и выглянувший из-за спины полосатый хвост замечает не сразу. Он тут же меняется в лице. Восхищение превращается в сильный испуг, и оленёнок отползает на постели назад. Неожиданный звон привлекает к себе внимание, и Хосок отрывает взгляд от приближающегося к нему зверя. Большое серебряное кольцо действительно красиво смотрится на его худой ножке, но пугает до полусмерти. От тяжёлого кольца тянется цепь куда-то вниз, под кровать.       Нет нет нет       Только не это       Хосок дёргает ногой, и звон цепи оглушает будто. Паника охватывает с головой, и Чон чувствует, что его сердце вот-вот разорвётся от столь быстрого ритма. Воздух становится тяжёлым, и он практически задыхается. Слёзы текут по щекам, и Хо совсем не может контролировать себя. — Нет! — верещит оленёнок, неотрывно смотря на Тэхёна. — Нет, пусти меня!       Ким слабо улыбается и кладёт на прикроватную тумбу перекись и ватку, чтобы подойти и успокоить разбушевавшегося парня. — О б-боже, не надо... — Хосок перелезает через постель на другую сторону и делает несколько шагов назад. Пол холодный, а он босиком. Но у него истерика, и кроме жуткого страха Чон ничего не чувствует. — Что ты сделал? Что ты со мной сделал? — Я не хочу, чтобы ты сбежал, — мягко говорит Тэхён и хватает Чона за запястье.       Хосок дёргается, пытаясь вырвать руку, набирает побольше воздуха в лёгкие и кричит. Его валят на постель одним толчком и зажимают рот ладонью. Тэхён садится на его бёдра, не позволяя махать ногами и наклоняется к самому лицу. Оленёнок смотрит жалобно и беззвучно плачет. Ким соврёт, если скажет, что ему не нравится. Он даже зрительный контакт разорвать не может, хочется выжечь у себя в памяти такой вид Хосока.       Чон мелко дрожит под ним в ожидании следующих действий, и он понятия не имеет, какими они будут. Тэхён ведёт себя совершенно неожиданно, когда приковывает его цепью, а не разделывает сразу. И Хосок даже представить не может, что будет дальше. Он думал, что знает хищника, но оказывается, что совсем наоборот. И от этого ещё больше страха.       Тэхён обмакивает ватку в перекиси и прижимает к обрезанному ушку. Хосок дёргается в его руках от боли и мычит в ладонь. Рана ещё не зажила и так щиплется. — Кто это сделал? — у зверя голос неожиданно грубый. Хосок буквально на себе чувствует весь этот гнев и зажимается, пытаясь отодвинуться дальше.       Ладонь уходит, и парень наконец может сделать нормальный глубокий вдох. Рука ложится на грудь оленёнка, придавливая к постели, чтобы тот не смог вырваться. Хосок тем временем вертится, взглядом ищет хоть что-нибудь, что могло бы ему помочь врезать зверю и сбежать отсюда. Но его личико неожиданно обхватывают рукой и заставляют развернуться, взглянув глаза в глаза. — Я же спрашиваю, кто это сделал? — Я. — Хосок говорит небрежно, каждое слово пропитанно обидой и ненавистью. — Я это сделал. Хочешь знать из-за кого? Из-за тебя, ублюдок. Ты мне всю жизнь испортил.       Хосок хочет сказать ещё что-то, но спотыкается о взгляд Тэхёна, такой грустный и обеспокоенный, будто его это волнует. Хо замолкает, не отводя взгляда, и не может вообще что-либо сделать. Не так. Не так на него должны смотреть. Тэхён — тигр, почему он просто не убьёт его.       Ким наклоняется ещё ближе и целует в мокрую от слёз щеку. Хосок судорожно выдыхает от неожиданности. Да что с ним не так. Он совсем не понимает, и что ему делать. — Я исправлюсь, обещаю.       Тэхён улыбается и возвращается к раненному ушку, чтобы закончить его обрабатывать. Теперь его движения не такие резкие. Он осторожнее, нежнее, ласковее. Рана почему-то больше так не щиплет, отвратительного запаха лекарства больше нет, Хосоку внезапно лучше, но от этого плакать только сильнее хочется.       Его же не отпустят. Он здесь до своей смерти. Тэхён выловил его и теперь будет только с ним. Чон ведь тоже больше ни с кем быть не сможет. Его пометят, запах свой оставят, что тот больше не выветрится, и никаким одеколоном не скроешь. К таким зверям уже не подходят, потому что от их хозяина можно легко получить.       Хосок видит сумасшедший блеск в глазах зверя, и на сто процентов уверен, что тому легче умереть, чем делить его с кем-то. И отчасти он прав. Чон теперь даже с друзьями не увидится. Ведь он так хотел спрятаться от них, а когда его насильно скрыли от чужих глаз, то Хо ревёт. Ему следовало не выпендриваться и попрощаться с Юнги и Намджуном нормально. Но это не сравнится с тем, что последними словами Чонгука стало его признание в любви.