Surveillance

      Хосок разукрашивает страницы книги цветными карандашами, которые принёс ему Тэхён. Стержень проходится по каждой букве с такой силой, что бумага рвётся в некоторых местах. Чон перелистывает страницу и выкидывает карандаш, берёт красный и большим неаккуратным почерком выводит чужое имя поверх слов.       Ему определённо нужна помощь. — Чонгук, Чонгук, Чонгук... — Карандаш бегает по страницам под громкий шёпот. Руки трясутся, но парень давит на бумагу со всей силы до боли в раненном плече.       За спиной хлопает дверь, а Хосок лишь дёргается от неожиданности и продолжает рисовать. Он видел машину, отъезжающую от дома, он видел мужчину в костюме, и он слышал его имя. Чон не знает причину, по которой обсуждали его, но имя слышал. — ...гук, Чонгук, Чонгук...       Хосок вскидывает руку с затупившимся карандашом и кидается в развороте на парня за спиной. Его перехватывают за запястье слишком легко и обездвиживают тоже. Оленёнок борется какое-то время с сильными руками, карандаш у шеи держит, а потом содрогается в плаче и слабнет. Его подхватывают под бёдра и поднимают, усаживая на стол. Цепь звенит вновь, и Хосока откровенно клинит от одного и того же звука четвёртый день подряд. Он жмурится и встряхивает головой, пока его не ловят за плечи. — Не трогай его. Даже не трогай его. — Тэхён держит крепко, потому что Чон вырывается. Он мягко ведёт носом по шее к острому плечу и целует перебинтованное место. Хосок нервно дёргается, ожидая дальнейших действий. — Забудь о нём. У тебя есть я.       Тэхён в полном сознании в то время, как оленёнок мечется от «нормально» до «ненормально». Грудную клетку изнутри распирает, и тело всё горит. Хосок дрожащими руками хватается за шею тигра. — Пожалуйста, не трогай Чонгука. Чонгук хороший. Чонгук очень-очень хороший. Чонгуку можно жить.       Ким злится, не сдерживая рыка, и припадает к чужим губам, сминая в грубом поцелуе. Кусает до крови, сталкивается зубами и хозяйничает языком, пока Хосок скулит от боли и пытается отстраниться. Как он вообще может заикаться в его обществе о ком-то другом? Неужели Тэхёна мало? Зверь сжимает бедра до синяков и мажет языком по щеке. Хосок сжимается, боясь, что вновь укусят. — Чонгук многого хочет.       Чон задыхается от возмущения. Всего лишь вернуть себе хёна и жить спокойно. Хосок скучает, безумно скучает по неуверенным прикосновениям, постоянным спросам разрешения и влюблённому взгляду. Хосок жалеет, что не уделил должного внимания Чонгуку, он был обязан. Хосок в долгу перед младшим за такое бескорыстное отношение к себе. — Я останусь, я буду самым послушным, только не трогай Чонгука. Я прошу тебя, — парень прячет слёзы в светлой тэхёновой футболке и получает нежный поцелуй в макушку.

***

      Юнги бесится, скидывает вещи с полок и бросается на парня. Хватает за ворот рубашки и тормошит со всей силы, которая только осталась после бессонных ночей. Он дико злится, что не может сдерживать рычание, такое громкое и агрессивное от отчаяния, которое действительно пугает, заставляя шерсть вставать дыбом. — И что же ты собираешься делать с этим? Они руки сложили, но он же жив и не бросал нас. Это ты понимаешь? — Мин впечатывает Чонгука в стену так, что какие-то фоторамки летят вниз и разбиваются. — Тогда я займусь этим сам. — Голос у младшего с еле заметной дрожью от неуверенности, но всё равно звучит убедительно. — Хён, успокойся. — Да у нас никакой информации. Что ты собираешься де- — Тогда я найду её.       Юнги скалится, давая понять, что вопрос риторический, что всё ведёт к тому, что ничего они не найдут. Это бесполезная трата времени, они не справятся, как бы сильно не хотелось. Пёс собирается вновь накричать, но попадает в объятия донсена, такие удушающие, что он практически умирает на месте. Чонгук весь раскалённый, пылает гневом и ненавистью, но прикасаться совсем не больно, как раз это то, что сейчас очень нужно. — Отдохни, я придумаю что-нибудь. — Юнги с каждым словом сжимается сильнее, чувствует стремительно растущие трещины по всему телу, раскалывающие его на множество маленьких осколков. — Поспи немного. Скоро Джун-хён вернётся, будет лучше. — Звучит вполне правдиво, но как-то даже самому себе не верится. — А я поищу. А если найду, то приду к тебе и всё расскажу.       Просто спустя почти две недели нужно принимать какие-то меры, раз этого не делает идеальный-хороший-надёжный Ким Сокджин, замечательный частный детектив, имеющий много отлично кончавшихся расследований, исключением из которых становится пропажа Чон Хосока. «Он покинул город, но мы продолжим поиски», — да, да, да. Полная чушь, такая вязкая и густая, что надежды в ней тонут, не потому что веришь, а потому что она настолько отвратительна и очевидна, что нельзя не заметить, потому что когда Джин её говорит (а он всегда её говорит, о Чонгук уверен в этом), то чувствует себя самым уверенным и правым человеком, а это далеко не так. Подлый, омерзительный, хитрый Ким Сокджин, ненавидимый Чонгуком всей душой до дрожи в руках при его виде. Кролику кажется, что он из этого создан, целиком из лживых слов, пустых надежд и несбывающихся обещаний. И создан для того, чтобы потешаться над остальными, устраивая весь этот спектакль, чтобы понаблюдать за страданиями.       И всё было бы хорошо в его случае, если бы он не прокололся, если бы не позволил Чонгуку увидеть настоящего себя. Где-то дав однажды слабину, он разрешил Чону читать себя, потому что на самом деле он — настоящая открытая книга. Всё видно, всё понятно. Кролик хочет встретиться с Джином ещё раз, чтобы узнать больше, лишь в глаза взглянув, но и его тоже просекли. Детектив отмахивается, говорит, что другие клиенты есть, а их расследование всё ещё ведётся. Так Чонгук не видит его неделю и решает, что самое время начать действовать самому.       Парень идёт на работу к Чимину, потому что он явно к этому как-то причастен, вот только никто на этом внимание не акцентирует, кроме Чонгука. Ещё одна причина не доверять Джину. Он не предпринимает никаких попыток найти Хосока, лишь треплет языком и думает, что вполне убедительно. Чонгук же думает, что в следующий раз врежет ему и Юнги тоже не остановит.       Чон торопится куда-то, будто время на исходе, а возможно и так. Он ведь даже не знает жив его хён или нет. Просто где-то в груди рядом с сердцем, на котором «Хосок» написано уже корявым, острым почерком, всё ещё теплится, и возможно, он выдаёт желаемое за действительность, но так оно и есть. Всё будет хорошо. Он сам в этом виноват, только ему и разгребать это.       Чонгук подходит к девушке на ресепшене и даже забывает улыбнуться, обратиться вежливо. — К кому перешли дела Пак Чимина?       Девушка заглядывает в глаза Чона и пугается немного, узнавая в нём того кролика, что приходил несколько недель назад до смерти Чимина. Она неуверенным голосом, роясь в бумагах говорит: — Ну, мы новенького взяли недавно, к нему и перешли... — Да плевать мне, понимаешь или нет? Мне имя нужно. — Чонгук откровенно злится, сдерживаясь, чтобы не напугать ещё больше, иначе ничего ему не светит, кроме охраны. — Он в том же кабинете?       Видя её кивок, Чон срывается с места и забегает в лифт. Сейчас ему нужно будет просто пробраться в кабинет и найти все дела по пациентам с помешательством, а потом можно и уходить благополучно, чтобы не заметили. Чонгук обещал, что найдёт Хосока, и сделает всё возможное, потому что он чертовски соскучился по тонким пальцам, смущённому взгляду, постоянному «Чонгуки» и теплу хёна в целом. Он так давно не держал его в руках, и уже совсем холодно.       Выходя на нужном этаже, Чонгук сразу подмечает открытую дверь кабинета Чимина. Он проскальзывает внутрь, убедившись, что там никого нет, и бесшумно прикрывает её. На включённом компьютере пароль не требуется, и Чон испытывает такую радость, когда перед ним оказываются все дела пациентов. Младший листает папку с именами и болезнями, перекидывая на флешку только нужных ему. Пациентов с помешательством достаточно, и Чонгук закусывает губу от волнения, боясь, не найти того самого. Быстро закончив с оставшимися файлами, кролик вынимает флешку, нервно поглядывая на дверь, и спешит покинуть кабинет.       Когда Чонгук возвращается к себе домой, то думает, что теперь всё в его руках и уж точно не пропадёт. Он пройдётся по каждому пациенту, он найдёт этого ублюдка. Хосока тоже найдёт и вернёт домой, будет поить чёрным чаем с лимоном и быть всегда рядом. Но когда он переступает порог дома, то встречает напуганного Юнги, а краем глаза замечает еле заметную ухмылку Джина, и сердце пропускает удар. — Чонгук... — тихо шепчет Мин дрожащими губами и смотрит так обеспокоенно в самые глаза. — Мин Юнги, — строго говорит Джин, подходя ближе, — подозревается в убийстве Пак Чимина и похищении Чон Хосока.