Surveillance

— И только сейчас вы решили рассказать мне об этом?       Чонгук шумно сглатывает, но старается смотреть глаза в глаза. Даже сейчас, стоя перед еле сдерживающим гнев медведем, он боится не его, а самого разговора, потому что он такой затянутый, с большим количеством недосказанности и неловкости. Он ждал несколько дней возвращения Намджуна, думая, как сильно влетит ему, но чужая молчаливость слишком пугает, и Чон забывает абсолютно весь ход диалога, который репетировал перед зеркалом для пущей уверенности. Всё идёт не по сценарию, и парень теряется в своём же волнении. — Хорошо, — шумно выдыхает Намджун, нервно потирая переносицу, и проходится от стены до кухонного стола, чтобы опереться на него руками и оставить острыми когтями царапины на лакированном дереве, а не на лице кролика. — Ладно ещё ты, но Юнги-то мог мне сказать.       Чонгук решает скрыть тот факт, что это была идея самого Мина. У этих двоих прекрасные отношения, и он не собирается их портить. Юнги не сказал, потому что волновался за Джуна, за его состояние. Просто пёс не рассчитал свои силы, решив всё взять на себя и не беспокоить Кима. Это банальная забота в одном из ярких её проявлениях. — Хосока похитили. — Намджун просто повторяет всё, что до этого сказал ему Чонгук, но звучит почему-то вдвойне ужаснее, что вина, как град, маленькими осколками сыпится на него, впиваясь в кожу.       Намджун удивительно спокойный. Видно, конечно, его раздражительность, но Чон поражается тому, как он умело себя держит. Он даже завидует такому владению над самим собой. Чонгук обычно отбивает себе костяшки пальцев и скалится не привычно для кролика. — А Юнги теперь обвиняют в этом дерьме.       Чонгук слышит тихое «класс» сквозь зубы и шарахается от резкого движения медведя. Джун смотрит с неким осуждением и ждёт, когда младший тоже подаст голос. — Я во всём виноват, — ломающимся голосом говорит Чонгук, не отрывая взгляда от пола. — Виноват я, когда позволил тебе следить за Хоби. Посмотри-ка, его зверь делает это лучше.       Чонгук злится на такие слова. Безусловно, единственный виновный здесь — он сам, но это всё ещё его любимый хён. Он по нему не первую ночь тоскует, не первую ночь курит и пьёт, хотя как давно он начал? — Прости, — говорят они это одновременно, так и не решившись взглянуть друг другу в глаза. — Я к Юнги, познакомлюсь с этим… Ким Сокджином, — выходит как-то мерзко, как шерсть на языке. — Со мной? — Прости, я останусь. Просто приезжайте потом ко мне.       У Чонгука на руках информации минимум на вечер. Нужно разобраться с ней как можно быстрее, чтобы хёна вновь увидеть. — Обязательно, я ещё надеру тебе задницу за Хосока, мелкий.

***

      Тэхён заходит в комнату бесшумно, чтобы не разбудить спящего оленёнка. При виде того на подоконнике окна он хмурится, понимая, что тот, возможно, не первую ночь так спит. Рядом с окном, открывающимся только на форточку, на холодном голом подоконнике, а не в постели. Хосок часто там время проводит с карандашами и книгами, альбомами и просто так, смотря на лес. Тэ заметил, что ему очень нравится, когда на улице дождь. Чон тогда вообще от окна не отходит, пока тот не кончится, старается надышаться свежим, прохладным воздухом.       Хосок просыпается от того, что его шею сдавливает что-то кожаное тяжёлое. Он распахивает глаза в ужасе, представляя перед собой скалящегося Тэхёна со своей очередной игрой. Каждый раз что-то разное, что-то, с чем Чон раньше не сталкивался, но хотел бы попробовать. И честное слово, Хосоку понравились наручники больше всего. Он не любил, когда его движения сковывают, но обожал, когда Тэхён доминирует, заботясь о чужом удовольствии. На седьмом небе оказываются самый лучший оргазм в его жизни, крышесносный контраст жестокости и нежности и вечная забота, исходящая прямиком от Ким Тэхёна, который ласково вытирает слёзы и фанатично оставляет засосы по всему телу.       Вопреки своим ожиданиям, на оленёнка смотрят влюблённо два тёмных глаза, таящие в себе его рассудок, поэтому Хосок ныряет в них самостоятельно, утопая в бездне. «Сумасшествие какое-то, полное издевательство и мазохизм», — кричит маленькая часть адекватности, а он соглашается с ней и позволяет сильным рукам пройтись по своему телу. Чон Хосок уже не владеет собой. Он лишь может наблюдать со стороны, как зритель в театре.       Тэхён целует успокаивающе, когда видит напуганные большие глаза оленёнка. Он слабо улыбается в губы, чувствуя, как Хосок открывает ротик шире и позволяет исследовать его языком. Киму нравится такая ответная реакция. Привязать к себе парня было не так уж и сложно. У Хосока слабость на доброту, чужую заботу и нежность. Его привлекает отношение с трепетом, когда за руки держат, целуют до дрожи в коленках и приятного помутнения. Тэхён может дать всё это Чону, у Кима все шансы. И он всё ещё искренне не понимает, почему его не любят в ответ.       На втором долгом поцелуе Хосок слышит приглушённый лязг и грохот, приводящие его в сознание. Он с трудом отрывается от тигра, кусая опухшие губы, и смотрит вниз затуманенным взглядом. Его освободили, потому что тяжёлая цепь лежит на полу, а Хосоку впервые так легко.       Он кидает удивлённый взгляд на Тэхёна, а тот, ловя его и не разрывая зрительного контакта, осторожно целует лодыжку, покрасневшую от холодного тяжёлого кольца. Ким с трепетом ведёт по синякам, поднимаясь по худой ножке выше и, достигая ладонями тонкой талии, снимает ошарашенного парня с подоконника. — Почему ты не кушаешь? Ты совсем худой. — Тэ щупает рёбра оленёнка, а его голос с такой грустью режет кожу, добираясь до этих самых костей. — Я буду кормить тебя, если ты не ешь самостоятельно. Больше не вреди себе, пожалуйста.       Тэхён касается отрезанного, уже зажившего ушка, задерживая на нём взгляд, а потом натянуто улыбается Чону, гладя по голове. — Хочешь погулять?       У Хосока рушится что-то глубоко в сознании, потому что он всё ещё думает, что его держат здесь ради секса. А теперь действительность не совпадает с мыслями и даёт трещины. — В лесу, — говорит Чон и осекается, думая, что нельзя просить о таком, но ему лишь ласково улыбаются глазами, в которых видны тысячи рождающихся звёзд.

***

      Чонгук долго роется в делах пациентов, до головной боли, пока не находит самое странное. История болезни с чужими пометками, дописанными на скорую руку, формально. Младшего клонит в сон от усталости и такого количества информации, но сидит дальше и читает. Читает, читает, читает. Сначала о болезни пациента, её описание, какие-то прописанные лекарства и рекомендации. Чонгук с интересом читает о жертве этого больного и уже сомневается в том, что сможет найти что-то, ведущее непосредственно к Хосоку, потому что жертва здесь — кролик. Но ниже жирным шрифтом, помеченное как собственные догадки врача, идёт соотношение с историей болезни Хосока.       Чонгук отрывается от экрана ноутбука на пару секунд, чтобы осмыслить всё, что только что прочёл. Возможно, он чего-то не понимает, но описание жертвы не похоже на Хосока от слова «совсем». Чон перечитывает ещё раз и ещё, пока не задаётся вопросом, с каких пор он умеет отличать правду ото лжи.       Полное описание и приложенный ниже записанный диалог со всеми изъянами, самыми незаметными и вполне нормальными на первый взгляд. Глупые оговорки, потому что пациент в облаках витает, потому что молчит долго прежде, чем описать предмет обожания, потому что колеблется от каждого вопроса. Сказать имя? Ага, конечно. Какое животное? Ну… Кролик. Наверное.       Чонгук продолжает читать все заметки Чимина, который явно догадывался о связи. Чон залпом прочитывает абзац за абзацем. Уже даже нет запятых, некоторые слова написаны слитно, будто торопились. А последние строчки бьют в самое сердце, которое раскалывается на куски, потому что правда всё это. Чимин нашёл преследователя Хосока, но не успел никому рассказать. Чимин писал, что обещал помочь, что, кажется, у него получилось. Но это всё, потому что потом, в семь вечера, он был убит.       Чонгук возвращается к информации о пациенте. Читает, что он тигр, что помешательство у него последней степени. Чон читает его имя, и пазл складывается воедино. Теперь понятно, почему Сокджин прикрывает его, почему не помогает в расследовании. Понятно, почему Хосок так боялся и даже взялся за ножницы. Донсен теперь всё может, у него всё на руках.       Чонгук думает, что Ким Тэхён попался.       Кролик хватает ноутбук и быстро собирается, отправляясь в участок. По пути он старается дозвониться до Намджуна или хотя бы Юнги, но ни один из них не берёт. Чонгук ругается и ускоряет шаг, представляя, что так они сами найдут Хосока. Найдут и спасут. Чонгук его тогда больше не отпустит никуда, одного не оставит. Чон тогда рядом всегда будет: спать с ним будет, кормить, заниматься танцами и учёбой, гулять. Хосок полюбит его, по-настоящему, без фальши. Чонгук ведь знает, как тот к доброте не устойчив, он его заботой не обделит.       Телефон в кармане вибрирует, и кролик тут же читает входящее сообщение от Юнги, что тот с Намджуном уже вернулся в квартиру Хосока. Чонгук пытается вновь позвонить ему, но вызов не принимают. Он ловит такси и отправляется в квартиру хёна, то и дело поторапливая водителя.       Чонгук быстро поднимается на нужный этаж, открывает дверь запасным ключом и влетает в квартиру. Прямо в кедах идёт на кухню и включает там ноутбук. — Юнги-хён, я знаю этого ублюдка. Мы найдём Хосоки. — Голос у Чонгука от радости дрожит, но он даже не пытается скрыть это.       Ни через минуту, ни через две ему никто не отвечает. Чонгук отрывается от ноутбука и оглядывается. Пусто и тихо так, что тиканье часов из гостиной слышно. Тогда Чон зовёт Юнги ещё раз, медленно выходя в коридор. Он бесшумно проходит по нему, заглядывая в спальню Хосока. Нет абсолютно никого, и страх окутывает с головой. А потом в гостиной что-то падает, заставляя вздрогнуть от неожиданности.       Чонгук думает, что с Чимином что-то похожее, наверно, было. Просто он однажды слишком спешил и заботился только о чужой жизни, закрыв глаза на то, что происходит вокруг. У Чонгука же выбора не было. Это его хён, его Хосоки. Он готов на всё это ради него.       Младший прежде, чем пойти в гостиную, берёт с кухни нож, потому что кролик против хищника — никто. Он глубоко вдыхает, собираясь с мыслями, и делает шаг в комнату. — Упс, — тянет с улыбкой Джин, смотря на разбившуюся фоторамку. — Прости, я не специально.       Чонгук буквально сгорает изнутри, потому что кровь накаляется до бешеных температур, сердце отбивает только ему известный ритм. Злость и ненависть становятся такими необъятными, что поглощают с головой. Чон теперь и страха не чувствует, который притупляется желанием кричать, рыдать и размазать Джина по ближайшей стене.       Сокджин лишь улыбается широко, сверкая острыми клыками, и подходит ближе. Чонгук роняет нож на пол с оглушающим звоном. — Скажи, Хосок ведь живой? — Чон неосознанно прыскает со смеху, наверное, потому что с Чимином так же было. Наверное, потому что Юнги с ума сойдёт.       Джин смотрит двусмысленно, вскидывая бровь, но замечает лёгкую улыбку на лице кролика и бесится, потому что не так должны смотреть. Должны плакать и просить о пощаде. Ким рычит от злости и выпускает когти. — Этого достаточно, — мягко говорит Чонгук, даже не сопротивляясь.

***

      Хосок если бы мог, то обнял бы весь лес с его иголками, шишками, пнями и назойливыми насекомыми. Он так давно не выбирался из квартиры, не то что из города, что совсем не помнит, как пахнет свобода. А в ней оказываются немного смолы, только что прошедшего дождя и кислых ягод. Чон не любит море, ему не хочется в горы к водопадам, в жаркую пустыню или вечнозелёные джунгли. Сосновые иголки, орешки, маленькие ручейки и треск ветвей под ногами нравятся куда больше. Здесь хочется жить, чтобы дышать свежим прохладным воздухом каждый день, чтобы росу первым потрогать, рассвет встретить. Здесь же, наверное, каждую ночь видно тысячи звёзд, а если нет, то большую красивую луну, освещающую приятным светом ночные облака и травы.       Хосок, замечтавшись, спотыкается обо что-то, верёвка поводка натягивается, сдавливая горло, но Тэхён вовремя подхватывает за талию. — Осторожнее, — говорит Ким куда-то в шею, и Чон замечает, как тот сам испугался. В такие моменты сердце заходится в бешеном ритме, норовя вскоре остановиться. Хосок жалеет, что ещё дышит, потому что клянётся, что слышит такой же стук в чужой груди. До разрывающихся барабанных перепонок, он такой громкий, и оглохнуть можно. — Я хочу показать тебе кое-что, раз уж тебе здесь так нравится.       Тэхён улыбается в предвкушении чужих светящихся глаз. Ему нравится радовать оленёнка точно так же, как и заставлять его плакать. Любая эмоция парня вызывает бешеный восторг, сродни оргазму. Ким любит наблюдать за ним, возможно, поэтому и не решался долго на что-то большее. Он всё ещё скучает по рассеянности, паранойи и взгляду, подернутому дымкой неистового страха. Тэхёну нравилось завязывать глаза, потому что тогда Хосок сразу совсем не свой: вздрагивает от каждого прикосновения, более чувствительный физически и эмоционально. Хосок, который неуверенный и готов закусывать собственные костяшки, чтобы оставаться незамеченным.       Тэхён идёт впереди и тянет за собой Чона, иногда слишком сильно дёргая за поводок, чтобы не отставал. Хосок не понимает: задыхается он от возмущения или от того, что ремень слишком сильно затянут. Когда тигр ускоряет шаг, то Хосок хватается пальчиками за поводок перед собой. — Подожди, мне больно… — Тэхён перешагивает через поваленное дерево, а Хосок не поспевает, ловит ртом воздух. — Подожди.       Ким останавливается, и оленёнок врезается в широкую спину. Тэ что-то шепчет в качестве извинения, а потом заставляет посмотреть вперёд. Теперь Хосок задыхается от красоты, потому что он никогда не видел такого прозрачного озера. Солнце не светит сквозь плотные серые тучи, и можно детально рассмотреть каждый камешек на дне. Кажется, он только что заметил стайку маленьких рыбок.       Чон охает от удивления и переводит взгляд на Тэхёна, молча спрашивая разрешения. Тигр кивает и отпускает поводок, позволяя Хосоку подойти к озеру ближе. Он опускает пальчики в воду, не волнуясь о том, что она ледяная, и плавно ведёт ладошкой. — Мне здесь очень нравится. Ты только прислушайся.       Хосок вскидывает голову к небу и вслушивается в природу, стараясь уловить тот самый звук, который так понравился Тэхёну, но не слышит ничего: ни пения птиц, ни журчание ручейка или шелеста деревьев. А потом понимает, что именно об этом Ким и говорит. Здесь безумно тихо, будто всё вокруг мёртвое. И это первый раз, когда Хосоку действительно нравится такая смерть.       Они проводят достаточно времени у озера, потому что Чон попросил. Вряд ли он увидит ещё что-то подобное, такое же мрачное, но завораживающее, в скором времени. Хочется навсегда здесь остаться, потому что так спокойно ему ещё никогда не было, даже в присутствии Тэхёна. Хосок неожиданно может дышать полной грудью и не сдерживает улыбки, когда Ким запускает камешек в воду блинчиком. А потом парень повторяет это ещё раз и ещё, показывает как правильно, и Хо делает первые попытки.       Темнеет тоже слишком внезапно, температура опускается стремительно, но почему-то совсем не холодно. Тэхён, намотав поводок на руку, сидит рядом с Хосоком, пока тот завороженно смотрит на изобилие звёзд на ночном небе. — Пойдём уже. Темноты не боишься? — усмехается Тэхён, прекрасно зная ответ, и так же восхищённо смотрит на оленёнка, находя целый космос в нём. Он льнёт к Чону, невесомо целует за ушком, мажет носом по шее, вдыхая опьяняющий запах. — Нет, я жду падающей звезды, — отвечает Хосок, не отрывая взгляда от неба.       Тэхён тихо смеётся с ответа и ждёт вместе с ним. Минута ползёт за минутой, Ким теряется во времени и тепле сидящего рядом парня. Его уже клонит в сон, и зверь кладёт голову на плечо Хо.  — Желание я уже придумал, а звезда всё не падает, — выдыхает Чон в ночной холодный воздух. — И что же это за желание?       Хосок поворачивается к Тэхёну, находит в темноте его пальцы и заглядывает в и без того чёрные глаза. Он облизывает губы от волнения, мнётся, а Ким ждёт. — Не трогай Чонгука, пожалуйста. И Юнги с Намджуном не трогай. — Хосок слышит клацанье зубов и вздрагивает, чувствуя чужое раздражение. — Нет, п-погоди. Я был твоей целью, и я здесь. Не надо больше убийств, я прошу тебя.       Последнюю фразу он говорит Тэхёну в губы, потому что тот неожиданно сокращает расстояние между ними. Зверь дышит глубоко, смотрит в самые глаза и не двигается. Чон думает, что его насилуют этим взглядом. — Я хотел, чтобы ты нуждался во мне так же, как я нуждаюсь в тебе. — Горячее дыхание выжигает кожу и нервы. Только теперь Хосок понимает, как на улице всё-таки холодно. А Тэхён специально не касается, лишь подчиняет себе и ждёт ответных действий. — Ты мне очень дорог, Хосок. — Оленёнок задыхается от такого произношения своего имени и неосознанно выгибается навстречу. — Смотри-ка, твоё тело я смог привязать к себе. А твою душу?       Зверь ведёт рукой по талии к шее, вырывая из хрупкого тела тихие, несдержанные вздохи. Позволяет Хосоку прикрыть глаза в ожидании поцелуя, такого же нежного, мокрого, какие обычно дарит Тэхён в моменты, когда Чон между жизнью и смертью от завязанного узла возбуждения и необъятной приязнью, но лишь выдыхает в приоткрытые губы: — Ты меня любишь?