Surveillance

      Тэхён с противным лязгом тянет цепь на себя и утробно урчит, когда замечает перед собой Хосока на коленях. Вид свысока на алые щёки и мелкую дрожь в тянущихся к ширинке ручкам Киму хочется записать, зарисовать и сфотографировать. А потом долго всматриваться в картину, вчитываться в строки и смотреть видео на репите, потому что Чон Хосок со своей худобой и гибкостью, цепким взглядом и чувственными стонами — настоящее произведение искусства. Его хочется купить даже за самые сумасшедшие деньги и поставить у себя в комнате, чтобы любоваться каждый день.       У Хосока мягкие, шелковистые волосы, в которых Ким тут же путает пальцы. У оленёнка горячее сбитое дыхание, опаляющее головку до сорванных с губ стонов. Тэхёну нравится загнанный взгляд и высунутый язычок, которым Чон проходится по всей длине. Киму никак не хочется брать ситуацию в свои руки, потому что боится, что этот безумный интим испарится сразу, как только он слишком сильно надавит на затылок, вынуждая взять глубже. Зверь наслаждается смущённым Хосоком больше, чем самим минетом.       Чон от такого настырного взгляда случайно выпускает зубки, прикусывая нежную кожицу. — Малыш, — рычит Тэхён и больно сжимает волосы в кулаке, оттягивая назад. Хосок шипит и опирается ручками о колени Тэ. Нет уж, пора брать ситуацию в свои руки. — Давай-ка я.       Ким одним движением проникает в тёплый ротик оленёнка, краем уха улавливая его удивлённое мычание, и задаёт нужный себе темп. Он бьётся головкой о стенку сжимающегося горла, чувствует мокрый язычок и чужую дрожь, а это вкупе рассыпает по телу приятные мурашку с закатыванием глаз. Тэхён низко стонет и старается смотреть только на Хосока, который лишь может помогать себе пальчиками, но с затуманенным взглядом и чувством скорой разрядки это довольно тяжело. Зверь последний раз входит так глубоко, что горячая струя в стенку горла не бьёт, а сразу стекает по ней. Он замирает на секунду, чтобы сделать первый вдох после оргазма, и отпускает парня.       Хосок роняет застаявшиеся в уголках глаз слёзы и откашливается. Густо краснеет от вкуса чужой спермы и осознания того, что теперь ему придётся смотреть в глаза тому парню, которому только что отсосал. И когда слышится звук застёгивающейся ширинки, то он кажется таким пошлым и непристойным, что Чону хочется закрыть уши. Он усердно старается не смотреть в глаза зверю напротив и противится сильным рукам на талии.       Тэхён стирает белесую густую дорожку в уголке губ, заставляя оленёнка всё слизать, и тянет его на постель. Он с азартом ловит тихие обрывистые вздохи и дразнит, наклоняясь ближе, соприкасаясь носами. Ким знает, что Хосоку нравится целоваться. До дрожи прям и неожиданной смелости в виде ответно проникающего язычка. Чон с поцелуев больше всего с ума сходит, а когда Тэ делает это во время секса, то чувствует как начинает плавиться прямо в чужих руках.       Зверь замечает, что Хосок задерживает дыхание и вжимается в простыни как можно сильнее. Ему безусловно нравится целоваться с Тэхёном, но он так чертовски боится того, что не понимает почему именно. Его ведь здесь держат, его насилуют. Ким охотился за ним, выжигал нервные клетки, заставлял врать и даже довёл до острых ножниц в дрожащих руках. Тэхён, такой нежный и любящий сейчас, убил Пак Чимина и не известно что сделал с остальными друзьями Хо. — Я не хочу... — Оленёнок всхлипывает, когда тигр вновь сокращает расстояние между ними. — Мне не нравится.       Тэхён в полумраке улыбается двумысленно и смотрит на Хосока, глотающего слёзы. Чон невесомо касается пальчиками щёк парня и поддаётся вперёд. Он несмело накрывает дрожащими губами чужие и сминает их в мягком поцелуе с солоноватым вкусом. Тэхён даже глаз не закрывает, пока сам оленёнок жмурится, наблюдает за реакцией и позволяет Хо вести. А последний с ума сходит, потому что ему нужна помощь, причём немедленно. Чону нужно, чтобы ему сейчас ответили и переняли инициативу. Как бы не хотелось этого признавать, но ему больше нравится подчиняться.       Тэхён облизывается плотоядно, на последок касаясь своим языком чужого, и разрывает поцелуй, мягко чмокая в нос в знак благодарности и вытирая мокрые щёки. Поцелуй выходит таким нежным, совершенно не пошлым, в стиле Хосока, и таким чувственным, что Ким сам медленно умирает под чужими холодными пальчиками.       Тэхёну определённо не нужны распутные, смелые мальчики, которые могли бы взять инициативу на себя и классно вертеть задницей. Зато ему жизненно необходим хрупкий Хосок с выпирающими косточками и ломким голосом, который будет плакать только для него. — Я уеду завтра, — неожиданно говорит Тэхён, когда парень в его руках почти засыпает. — Джин-хён присмотрит за тобой. — Нет. — Хосок сам пугается своей строгой интонации. — Ох, пожалуйста, не надо. — У меня небольшие проблемы с родителями. А Джин-хён просто позаботится о тебе, пока этого не смогу сделать я. — Тэхён ласково перебирает чужие волосы, вдыхая запах оленёнка. — Поспи, пожалуйста.

***

      Сокджин Чону определённо не нравится, хоть он и лично с ним не встречался. У него сомнительные мысли насчёт брата Тэхёна. Хосоку кажется, что тот ещё более безумный. Улыбается он постоянно как-то хищно, и, вероятно, не потому что голодный. Сокджин умный, хитрый. О, парень уверен в этом на все девяносто процентов, а остальные десять — сплошные сомнения, потому что он видел тигра лишь из своего окна. Но однажды, наблюдая за Тэхёном и Джином, последний кинул на него короткий взгляд. Хосока подбросило от неожиданности и сильного страха. Такого холодного и неприятного взгляда он ещё не видел. Что тогда это значило, он так и не понял. Потому что глаза у тигра кукольные, пустые, но такие острые, что Чон чувствует кровь на языке.       Хосок сидит в дальнем углу комнаты и вырывает первую страницу из книги. Долго возится с ней, вспоминая, как делается самолётик, а потом аккуратно складывает лист. Он внимательно осматривает оригами прежде, чем запустить его. Чон вскидывает руку над головой и плавно кидает маленький самолётик. Тот неуклюже летит вниз, так и не набрав высоты, и приземляется на пол, проезжая по нему бумажным помятым носом. Хо поджимает губы и прижимает колени к груди.       Тэхён ничего ему сегодня не сказал. Просто Хосок проснулся уже один под тёплым одеялом. Чон злится и искренне не понимает, почему на улице конец весны, а он всё равно замёрз. Он с собой не в ладах, поэтому долго спорит насчёт того, согревает ли его Тэхён, потому что он зверь, или потому что ему так полюбились объятия именно с этим парнем. Хосок проигрывает самому себе, а выигрывает горькую правду. Ким привязал его к себе как настоящий хозяин, Чон теперь ни с кем не сможет. Запах душистой липы преследует его.       Порой оленёнку кажется, что он превращается в дерево. Всё в комнате пропитано сладким запахом: его постель, стены, потолок, одежда. Сам Хосок теряет где-то свой травяной запах, забывает какой он. В горле расцветает липа, лезет в нос, рот, а корни пускает к сердцу. Самое время остановиться и выпрыгнуть в окно.       Хосоку хочется остаться не только в живых но и в этой комнате чтобы дышать       Просто Тэхён — бомба замедленного действия. Хосок действительно не имеет ни малейшего желания сопротивляться, когда видит тигра. Будь он зол, а его хвост опасно мотыляется туда-сюда, или же наоборот бесконечно нежен, когда, чтобы растаять, хватает лишь ласковой улыбки (потому что сейчас конец весны, а его греет совсем не слепящее солнце).       Ким заботится, но не так, как это делал Чонгук. У Чона вечное волнение о том, чтобы не нарушить личное пространство Хосока. Младший хотел, чтобы его хёну было максимально хорошо и уютно. В постоянных попытках угодить Хоби, он забыл о своих чувствах, а потом было уже поздно. Хо привык к тому, что кролик делал всё для него, и сам ластился к объятиям, не понимая, что делает только хуже. Чонгук принял как должное, что его используют как подушку, чтобы выплакаться, и мягкую игрушку, чтобы обнять. А ещё как мамочку, что всегда приготовит покушать, лучшего друга, который даст совет, и старшего брата, всегда защитившего бы его.       Тэхён идёт напролом со своей нежностью и заботой. Он смело перешагивает границы личного пространства, ковыряет раны, чтобы потом залечить их, и позволяет себе поселиться рядом с сердцем. Дальше Хосок его пустить не может, потому что Тэхён — лишь внешний раздражитель, вызывающий сильные эмоции. Тэхён — та самая бомба, разрывающая всё в мелкие кусочки, до ошмётков.       Когда слышатся нарастающие шаги за стеной, то у Хосока перехватывает дыхание. А с фигурой, раза в два больше его самого, появляющейся в дверном проёме, закрадываются мысли о том, что, возможно, всё хуже, чем он предполагал, и сейчас будут насиловать. Сокджин — брат Тэхёна, такой же тигр с такими же потребностями. Просто если у младшего выдержки хватает, то это не значит, что Джин будет церемониться.       Оленей любят все       Особенно тигры       Особенно на обед — Доброе утро.       Насчёт утра Хосок сомневается, а вот улыбка у старшего брата Кимов действительно добрая. Настолько неожиданно это видеть, что Чон раскрывает губы и сводит брови на переносице. Возможно, это грубо так открыто пялиться на людей с явным непониманием, но Хосок думает, что не только Тэхён сумасшедший, но и, кажется, вся его семья. — Не думал, что ты уже проснулся. Ты всегда так рано встаёшь? — Сокджин ответа не дожидается и проходит в комнату, ставя поднос с едой на постель и садясь рядом.       Хосок думает, что Джин излучает солнечные лучи, потому что светится весь и всё ещё улыбается. Его глаза, тёмные и с небольшим прищуром, тоже сияют.       Нет нет и нет быть не может       Чон видел его в другом свете. Сокджин просто притворяется, играет свою роль, плетёт красивую паутину, а потом съест. Первое впечатление не вяжется со вторым, и Хосок теряется где-то. И вся сдерживаемая паника начинает просачиваться сквозь трещины в спокойствие. Правда она испаряется от солнечной улыбки Джина, и Чон готов поклясться, что видит пар своей уплывающей психики.       Либо Ким Сокджин болен раздвоением личности, либо Хосок паранойей.       И как бы он удивился узнав что здоровых нет — Я приготовил для тебя завтрак. — Джин подзывает к себе Чона. Хосок идёт к нему, потому что эта чёртова добрая улыбка подкупает. — Мне говорят, что я отлично готовлю. Попробуешь?       Хосок забирается на постель и заглядывает в тарелку под заинтересованный взгляд. Пахнет крышесносно, либо потому что Чон давно не ел, либо потому что Сокджин и впрямь хорошо готовит. Парень насчитывает десять вегетарианских рулетов. Они почти зелёные из-за изобилия зелени и других овощей, но Чон давится слюной. — Мне сказали, что ты нормально не ешь. Я не стану тебя заставлять, если ты не хочешь, поэтому приготовил лёгкий завтрак.       Хосок недоверчиво смотрит на Джина и его яркую улыбку, кажется, ещё ни разу не сошедшую с лица. Он думает, что с ним слишком добры. Его опасения накладываются на реальность криво, совсем не подходяще, и Чон сдаётся своим принципам. Он хватает тарелку и отсаживается на самый край подальше от этой по-дурацки разыгранной сцены. Хо, смотря прямо в глаза Джину, сидящему напротив, пробует то, что ему приготовили. Ох, ну честно, Сокджин — не Тэхён, и все его действия и слова настолько сомнительны. У Хосока все причины опасаться его.       Оленёнок охает от изумления, потому что это действительно вкусно. Его зверь так не готовит. Тэхён постоянно косячит: то пересолит, то передержит на огне. Иногда Хосоку кажется, что он однажды просто отравится и умрёт. У Сокджина же всё идеально, и он оценивает это, кушая с аппетитом. Чон чувствует какой-то новый вкус, что-то, что он раньше не ел. И ему очень нравится, потому что вкус насыщенный и немного сладкий.       Но даже несмотря на то, что еда очень вкусная, в ней чего-то не хватает. Возможно, той самой любви, которую в Тэхёне хоть отбавляй. Он вкладывает её во всё, что делает, будь то готовка, банальная забота, объятия или даже секс. Он её отдаёт целиком. Даже когда с неким фанатизмом оставляет красные засосы, синяки по всему телу и еле ощутимые поцелуи, даже тогда Ким смотрит с большой любовью, так, будто смысл всей жизни в руках держит.       Сокджин вновь улыбается, на этот раз лишь самыми уголками губ, и есть в этой улыбке что-то хитрое, какой-то секрет, который знает только он. Который можно было бы рассказать другим ради их реакции, чтобы подразнить, чтобы посмеяться с их реакции. Возможно, он так и сделает. — Как ты? — Хосока будто из астрала вырывают таким вопросом, потому что взгляд у него непонимающий. — Я имею в виду, как с тобой Тэхён обращается?       Чон давится и отводит взгляд. Ему бы самому ответ знать.       Ким Тэхён болен. И не как во всяких сопливых сериалах, а страшно. Тэхён не испытывает чистой влюблённости, ему не хочется просто запереть оленёнка ото всех. У тигра смешанная болезнь, потому что он жестоко имеет его когда захочет и где захочет, дышит полной грудью только Хосоком, вылизывает каждую обтянутую кожей косточку и метит своим запахом. Но Тэхён целует со вселенской нежностью, смотрит как на самое дорогое, греет, а не просто обнимает, и волнуется сильно, потому что Хосок важен, а не просто здесь для галочки. И у Чона медленно пропадает понятие нормальности, когда он позволяет делать всё это. — Знаешь, у Тэхёна упала успеваемость в университете. Он поэтому-то и к родителям поехал. Они недовольны, в частности отец. Из-за тебя его могут отчислить. — Сокджин почему-то до сих пор улыбается, и Хоби стынет на месте.       И ведь правда, Тэхён всегда рядом. Хосок совсем забыл, что Тэхён всегда рядом с ним. Просто это стало столь обычным, так вписалось в его жизнь, что Чон совсем не помнит, когда Ким уходил хоть куда-то больше, чем на пару часов. Тэхён ведь просыпается с ним, кушает, читает книги, разговаривает, спит. Зверь не ходит никуда, только целыми днями с Хосоком. И почему-то вдруг становится так стыдно за то, что ему уделяют столько времени. Он точно заслужил это? Даже от своего насильника? — Честно, Тэхён очень тобой дорожит. Даже когда трахает на подоконнике или специально оставляет синяки. — Хосок давится во второй раз и заливается краской. Да откуда ему знать? — Он ради тебя так напрягается, хотя раньше был таким отвратительно ленивым и ничем не интересующимся.       Хосок ещё окончательно не может поверить в то, что приносит столько энергии и жизни в Тэхёна, что самостоятельно делает его таким влюблённым и сумасшедшим одновременно. Просто в голове не укладывается, что он портит кому-то жизнь своим существованием. Тэхёну ведь наверняка не нужно всё это, Хосок просто обуза. — Он может быть таким жестоким, заставлять тебя плакать или даже, наверное, просить о пощаде. Но знаешь ли ты, что он ходил к Чимину? — Чон сглатывает, а руки заметно начинают дрожать. — Да-да, к тому Пак Чимину, которого потом и убил.       Хосок делает первый глубокий вдох и задыхается сразу же, потому что чувство, будто весь воздух на этом и кончился. И сейчас тот, что в его лёгких, последний, а если выдохнуть, то можно умереть. Чон даже не двигается, потому что сейчас должно что-то произойти, и это что-то обязательно перевертнём его мир ещё сильнее, не с ног на голову, а в 4D. И тогда точно будет очень-очень больно. Хочется зажать уши и не слушать, но разве так можно, когда в песне звучит последняя нота перед кульминацией, в книге — наполненное глубочайшим смыслом одно единственное слово перед решающей фразой, а в фильме — многозначительный взгляд главного героя, несущий за собой большие последствия. — Он боялся, что сожрёт тебя, подчиняясь природе. Тэхён рискнул своей приватностью и пошёл за помощью ради тебя. Можешь ли ты понять, насколько дорог ему?       Сердце перестаёт функционировать ещё на второй секунде после, и Хосок не слышит его биения до сих пор. Почему-то по всему телу не разливается до умопомрачения приятное тепло, его дыхание не сбивается во всепоглащающей радости. Внезапно становится как-то холодно и пусто, возможно потому, что будучи жертвой и предполагаемой пищей, находясь так близко к насильнику и постоянно ощущая его любовь, он, Чон Хосок — настоящий последний ублюдок. — Очень вкусно, спасибо.       Джин всё так же улыбается весь оставшийся день, всё так же разговаривает, не ожидая ответа, готовит самые вкусные блюда-пустышки и находится постоянно рядом. Сокджин не как Тэхён, но тоже рядом. Видя, как Хосок рисует, он точит ему цветные карандаши и советует накладывать тени. Чон даже не слушает, потому что ерунда всё это. Реальной жизни достаточно, а здесь, на белом листе бумаги, хочется чего-нибудь ненастоящего, не похожего на окружающий мир. Сокджин советует читать вслух, чтобы больше проникнуться сюжетом и персонажами, но Хосоку и своего запутанного сюжета хватает. Он читает не потому, что хочет разгадать все тайны или влюбиться в главного героя, а чтобы затеряться в изобилии печатных букв.       Джин учит оленёнка делать бумажные самолётики, которые смогли бы летать, но хосоковы почему-то всё равно разбиваются о пол. Чон слышит звуки крушения и собственные крики. Он не пассажир, он и есть бумажный глупый самолёт.       Хосок утешает себя тем, что не он виноват. Он не знал, и как тут можно даже догадываться, когда тебя регулярно насилуют, а потом приносят самые нежные поцелуи в мире в качестве извинения. Просто Чон немного подчинён своему страху и болен своими же постоянными накручиваниями. Но что-то в голове щёлкает, подсказывает, что не врут ему. Хосок действительно нужен, а цепь и вечная ревность — боязнь остаться одному и потерять дорогого человека.       Когда Джин вечером говорит, что Тэхён задержится, то Чон практически воет. Его не касались больше десяти часов. Зверь его не касался так долго, что у Хосока ломка начинается. Он настолько привык чувствовать на себе сильные руки, а теперешние обстоятельства, зная, как сильно его ценят, подливают масла в огонь. Хосок сгорает в одиночестве всю ночь, не может уснуть от постоянного ворочества и хнычет в подушку.       Чон думал что жертва а единственным мученником оказался Тэхён — Доброе утро. — Сокджин врывается в комнату неожиданно, но за двадцать четыре часа Хосок, кажется, смог привыкнуть, и теперь даже не вздрагивает. — Я был прав, ты всегда так рано встаёшь.       Чон безучастно смотрит на улыбающегося Джина с подносом в руках и немного отодвигается на постели, чтобы было место и тигру. На тарелке те же рулеты, что и на вчерашний завтрак. Хосок уже смело ест, потому что за сутки он понял, что отказываться от еды Ким Сокджина — преступление, потому что вкусно настолько, что голодающий Чон просит добавки. — Это очень вкусно. Что это? — Оленёнок кладёт очередной рулетик в рот и причмокивает губками. — Специи какие-то? Я никогда такого не ел.       Сокджин усмехается и смотрит в окно, замечая подъезжающую машину. — Тебе действительно интересно?       Джин видит за рулем Тэхёна и улыбается ещё шире. — Да, — восклицает Хосок.       Ким заглядывает оленёнку в самые глаза с какой-то насмешкой, вызывая настораживающее волнение в Чоне. Это уже не улыбка, это хищный оскал с острыми клыками. — Не паникуй раньше времени, — воркует Джин. — Это мясо.       Хосок роняет тарелку и свою способность ясно мыслить. Олени же травоядные.       Он не мог нет нет не мог совсем       Чон чувствует подступающую истерику, которая сдавливает лёгкие, дробит кости и ломает оставшуюся психику. Биение сердца, которое не слышал со вчерашнего утра, он внезапно ощущает в своей глотке. Хосока вот-вот вырвет собственным сердцем. — Филе одного надоедливого кролика, однажды сунувшего нос не в своё дело. — Джин слышит шаги ко входной двери и откровенно смеётся. Хосок же даже не в состоянии видеть из-за пелены ужаса перед глазами. — Я думал съесть его сам, но так удачно подвернулся ты.       Чон Чонгук — тот самый доигравшийся кролик со своей любовью к хёну.       Чон Чонгук — полюбившийся Хосоку завтрак.