Челлендж "Winter In Love" (сборник текстов)

— Во имя Ра! Клуб-нич-ная? У вас её что, едят?! — Прости, — смущённо буркнул Ларри. — Виноградной не было. Гранатовой тоже. И забрал у Акменра флакон со смазкой. Любопытный фараон как ни в чем не бывало продолжил дальше рыться в пакете с логотипом ближайшей аптеки. Ларри днём в этой аптеке чуть сквозь землю не провалился от смущения. Кто бы мог подумать, что он, взрослый мужик, будет так краснеть, покупая треклятую смазку и презервативы. — Вам потоньше, потолще? — улыбалась молоденькая аптекарша. — С рёбрышками, с пупырышками? А размер какой? Вот когда она спросила про размер, Ларри окончательно смутился. Чёрт его знает?! Он попытался сообразить: в конце концов, в руках держал, губами трогал, ртом опять же… А какой там размер — поди вспомни! А потом вспомнил — прямо в аптеке, проклятье! — как Акменра веселился: «Слушай, мы с тобой и здесь практически одинаковые, только у меня от обрезания рубец, а у тебя нет». И как под эту болтовню обхватывал ладонью оба члена сразу, проводя рукой вверх-вниз, и как Ларри трясло от этих движений: он тогда хотел сказать «Да перестань ты трепаться», а вышло — «Я тебя люблю». Чёрт знает, что с головой творится. — Кстати, — опомнился Ларри, заметив, что Ак уже дорылся до презервативов и с интересом разглядывает одну из коробочек, — мы с тобой как… будем? Это?.. — Если ты про диспозицию, то на первый раз я буду — как там у вас говорят? А! Внизу. — Ты? Внизу? — Ларри ошалел окончательно. Ак посмотрел на него и неприлично хрюкнул. — Только не говори сейчас, что я правитель земли моих предков, и всё такое! Просто по логике — на первый раз более опытному партнёру лучше быть в принимающей позиции. Она несколько сложнее. — Правда, что ли? — Ларри потряс головой. Век живи — век учись! — Только не напрягайся так, пожалуйста, — вдруг сказал Акменра. — Ты словно на экзамен пришёл. Может, мы пока… не будем? А? И, налюбовавшись тем, как изменилось у Ларри лицо, усмехнулся и продолжил: — Тогда не переживай так заранее, во имя Осириса. Ничего страшного, честное слово! Ты, как растягивать, помнишь? — Ак!.. Это было невыносимо, в конце концов: обсуждать подобные вещи, словно покупку кофе или проверку витрин. Однако правитель и бровью не повёл: — Что? Не помнишь? А-а, у тебя же в инструкции написано: нельзя трогать экспонаты руками. Ни в каких местах! Ну, ничего, я сам тогда на первый раз сделаю… а ты посмотришь… Последние слова были сказаны таким хрипловатым полушёпотом, что Ларри неожиданно понял: ему больше не хочется смущаться. А хочется наконец заняться… всеми этими делами. Он дёрнул ремень, пряжка перекосилась, по спине побежал холодный пот. Сквозь шум в ушах Ларри услышал: — Теоретически удобнее на четвереньках, но я так не хочу. Я хочу на тебя смотреть. А ты? Ты как хочешь?.. Господи, он что, прямо на своём саркофаге решил устроиться? Ларри трясущимися руками стащил галстук и начал расстёгивать рубашку. Сердце лупило, как ненормальное. Он остановился, чтобы перевести дух, зажмурился… и почувствовал, что его целуют в шею и одновременно стягивают форменные штаны: — Вот так… всё будет хорошо… Посмотри на меня: нет, не в лицо… туда посмотри… Ларри вздрогнул и собрался сказать «Ак, молчи, пожалуйста»: а получилось опять «Я тебя люблю». Совсем уже плохо с головой, в самом деле.