Челлендж "Winter In Love" (сборник текстов)

Я давно ищу в судьбе покоя, И хоть прошлой жизни не кляну, Расскажи мне что-нибудь такое Про твою весёлую страну. © — А что, вечеринки у вас тоже были? Со спиртным? Мы в последнее время частенько так беседовали. Мне было всё интереснее слушать про древнеегипетское житьё-бытьё. А когда мы поняли, что на этом диване, если лёжа, вдвоём почти не помещаемся, только друг на друге, — решили располагаться иначе: Ак садился на диван, вплотную к подлокотнику, а я ложился головой ему на колени. Причём я как-то спросил — не хочет ли он поменяться, в смысле — я сяду, а он ляжет. Он посмотрел на меня сверху и улыбнулся: — Я днём уже належался. А ты вечером набегался. Так что… лежи и слушай. И рассказывал про свою жизнь, перебирая мне волосы, а у меня дух захватывало — то ли от того, что он говорил, то ли от того, что делал. Потом мы поняли, что регалии при такой раскладке лучше снимать: а то я однажды ухитрился ободрать нос обо все эти камни на поясе. Пояс пришлось убрать, а с ним постепенно и всё остальное. Потом, правда, мы нижнее схенти вернули назад. Потому что если Ака раздеть совсем, а потом я устроюсь головой у него на коленях — очень быстро древнеегипетские разговоры переходят во всякий интим. А это… скажем так, несёт просветительскую нагрузку, но… недостаточную. — Вечеринки были, конечно, — рассказывал Акменра с лукавой улыбкой. — Это была вещь полезная, даже очень. — Полезная? — Ну да. Если тебе захотелось жареного мяса, что ты делаешь? Идёшь в магазин, покупаешь кусок мяса и жаришь. А у нас магазинов не было. Холодильников — тоже, это важно. И вот ходит у тебя по двору целый здоровенный бык. Нельзя же отрезать от него кусочек, пожарить, а остальное оставить на потом? Такую тушу в жарком климате хранить негде, поэтому нужно есть всё сразу. И тогда созывается пир. По-вашему — вечеринка. — Однако, — я опять подумал про древнеегипетский прагматизм и про то, как мне самому такого подхода в жизни не хватает. Ак тем временем рассказывал дальше: — Хозяин ожидал своих приглашённых в гостиной. А фараон — в зале приёмов. В таком случае гостей встречали слуги, которыми руководил привратник в праздничной одежде. Слуги подходили к вознице и указывали место, куда следует поставить колесницу. — С ума сойти. Ничего по сути не изменилось, — удивлялся я. — Слушай дальше. Потом надо было поприветствовать хозяина, устраивавшего пир… то есть вечеринку. А хозяин отвечал всем на приветствия примерно так: «Жизнь, здоровье, могущество! В милости Ра, царя богов! Я молю Ра, Горахти, Сета, Нефтис и всех богов и богинь нашего сладостного края. Да ниспошлют они тебе здоровье, да ниспошлют они тебе жизнь, чтобы я видел тебя и мог обнять тебя моими руками!» — Господи боже, — улыбнулся я. — Потрясающе. Красиво как. — А у нас вообще всё красиво было, — ответил Акменра. Я посмотрел снизу вверх ему в лицо — и в который раз подумал, что он прав. — И вот на этих пирах, то есть вечеринках, подавали в основном, кроме мяса и фруктов, еще пиво и вино. И сладости. — Сладости? — Ну… мёд в основном. И всякие изделия из мёда и фруктов, типа современных конфет. Сладкое вообще было редкостью, его воспевали в песнях и стихах, с ним сравнивали любовные ласки — например, «поцелуи, сладкие, как мёд, и пьянящие, как вино». Он помолчал, зарываясь пальцами в мои волосы, отчего по спине у меня в который раз пробежала недвусмысленная дрожь. — Нам надо тоже устроить древнеегипетскую вечеринку, — сказал я. — С вином и мёдом. И поцелуями. Ак даже бровью не повёл, оставшись совершенно серьёзным: — Кого пригласим? Джеда там, Октавиуса? Аттилу? Ребекку? Рузвельта с Сакаджавеей? О! Доктора Макфи! Я смотрел на него и думал — господи, какой же он… удивительный. А он глянул на меня сверху вниз: — Я тебя приглашаю. Прямо сейчас. Да ниспошлют боги тебе здоровье и жизнь, чтобы я видел тебя и мог обнять тебя моими руками… А потом наклонился и обнял. Ну, тут уже я с полным правом запустил руки под несчастное схенти, взял Ака за бёдра и сказал: — Тогда вечеринку можно считать открытой. Вино и сладости будут позже, — а потом стащил с него эту чёртову тряпку и уткнулся лицом прямо в напряжённое и горячее. Чёрт с ним, с вином. Пить нам уже и правда не надо. У нас обоих друг от друга крыша и на трезвую голову так едет — дальше просто некуда.