— телефонный разговор с Папирусом и Андайн в комнате с переключателями на конвейере
Папирус. Везде вентиляционные решётки? О нет… Андайн. Эй, а я рассказывала о моей идее насчёт головоломки? Лабиринт, состоящий из паровых вентиляционных отверстий… Но эти вентиляционные отверстия находятся на конвейерных лентах, и… Папирус. О мой Бог!!! Только не это!!! Будет лучше, если ты не станешь раззадоривать её.— телефонный разговор с Папирусом и Андайн в комнате с паровыми вентилями перед локацией пауков
Несмотря на то, что Папирусу удалось доказать Андайн, что головоломки — полезнейшая вещь для Королевской Стражи, привить ей любовь к ним он не смог. Воительница с детства не любила «ботанские штуки». Ещё ребёнком она безжалостно выдирала странички с лабиринтами и загадками из детских журнальчиков, делая из них кораблики, которые она потом запускала по реке и в лужах. В подростковом возрасте она умудрилась сломать кубик Рубика, придя в ярость из-за того, что у неё не получалось его собрать. Во взрослом возрасте… она не загорелась желанием присоединиться к увлечению Папируса. Она проходила через его ловушки только для того, чтобы убедиться, что те достаточно хитро устроены, чтобы задержать человека. Уверившись в их эффективности, Андайн решила было отставить идею с головоломками в сторону… Но Папирус принялся настаивать, чтобы она установила какие-нибудь и в Водопадье. Как Андайн ни отнекивалась — Папирус находил десятки новых аргументов в пользу строительства головоломок, да ещё и умудрялся регулярно напоминать. В конце концов воительница решила сдаться и сделать парочку, просто чтобы скелет отвязался. Вооружившись помощью Альфис, которая охотно провела необходимые расчёты, она создала пару препятствий с мостовыми семенами. Но и этого Папирусу оказалось мало. Тогда Андайн, уже совсем не пытаясь придумывать ничего креативного, просто заставила булыжники падать с водопада. Правда, Альфис и тут пришлось доделывать работу: запас камней наверху не был бесконечным, ей пришлось обеспечить для них способ попадать обратно на вершину. И только последнюю головоломку Андайн делала действительно под вдохновением: то была загадка с пианино. Но, увлёкшись творческим процессом, воительница позабыла о том, что ловушка вообще-то должна мешать пройти. А мимо пианино можно было прошагать, даже не заметив его. Словом, не ладилось у Андайн с искусством Папируса. Но лишь спустя месяцы скелет пожалел, что втянул подругу в это. Случилось это, когда Фриск позвонила пару раз, попросив помощи с головоломками. Таковой она не получила, потому что в штучках Жаркоземья ни тот, ни другая не разбирались от слова совсем. Зато в Андайн неожиданно проснулось вдохновение. Папирус не мог догадаться, что заставило его подругу выдумать… такое. Но если бы у него были волосы, то они от фантазий про блевание в баскетбольные корзины точно встали бы дыбом. Спустя полчаса воительницу, правда, отпустило, и скелет посчитал эту тему закрытой, решив от греха подальше не упоминать больше при рыбе о головоломках. Но… Она вспомнила сама. Впервые прогулявшись по Поверхности, Папирус, Санс и Андайн возвращались домой. Им предстояло добраться до пристани Лодочника, чтобы оттуда отправиться прямиком в Снежнеград. Уставший за день и полусонный из-за этого Санс дремал, сидя на плечах Папируса и положив череп ему на макушку (брат был слишком счастлив от впечатлений, чтобы возмущаться), а Папирус и Андайн, крайне редко посещавшие Жаркоземье, умудрились заблудиться в лифтах, долго выясняя, на какую кнопку им надо нажать, чтобы приехать, куда надо. Тут-то всё и началось… — Па-апиру-ус… Я тут вспомнила про свои идеи для головоломок… — начала Андайн. Её озорное выражение лица явно не предвещало ничего хорошего. — О нет, Андайн, только не сейчас! — воскликнул Папирус, обеспокоенно взглянув в сторону Лодочника. Ему не хотелось, чтобы монстр слушал… такое. Но фигура перевозчика даже не пошевелилась, как будто не слыша, о чём говорят за спиной. — Ну нет, потом я забуду, — не согласилась Андайн. — Так вот. Моя новая идея. Представь себе лабиринт из лифтов. Лабиринт состоит из пяти колец, вращающихся в разных направлениях. В каждом кольце по несколько лифтов. Все они открыты. Тебе нужно перепрыгивать из одного в другой, чтобы найти единственный переключатель, который остановит эту карусель. Но пока ты будешь вертеться и пытаться устоять на ногах, тебя начнёт тошнить, и… — Андайн! — взмолился Папирус. — Тошнить не круто! Помню, как-то раз я заболел, и меня тогда вырвало! Это ни капельки не приятно! Проходить головоломку должно быть интересно! — Ну хорошо, хорошо. Другая идея. Представь себе узкий мост над озером. Мост состоит из цветных плиток. Тебе придётся перепрыгивать через несколько, чтобы попасть на нужную. Если ты не допрыгнешь, то можешь упасть вниз, к пираньям. Задача усложняется тем, что все плитки через каждые пять секунд меняют свой цвет, и… — Но Андайн, это же невозможно пройти! — снова возразил Папирус. — С мостом хорошая мысль, но зачем же так всё усложнять? — Зато это отлично развивает физическую ловкость и скорость воображения. Представь, на что ты будешь способен, чтобы не упасть к пираньям! Андайн выглядела настолько увлечённо, что казалось, будто она лично готова прямо сейчас пойти испытывать такую головоломку. Папирус не знал, что на неё нашло. Видимо, это был какой-то очень странный юмор. Он сощурился, стараясь понять, насколько она шутит. — Тра-ла-ла. Не недооценивай смешное, — раздалось с носа лодки. Больше Лодочник не сказал ничего и даже не пошевелился до конца пути. Волны тихо плескались о борт плывущего вперёд судна. Андайн замолчала, но Папирус догадывался по её глазам, что она ещё не исчерпала запас своих гениальных задумок. Или исчерпала, но явно не желает останавливаться и только ищет, за что бы зацепиться. Санс всю дорогу просто проспал у Папируса на коленях, и только у пристани младший брат растолкал его, чтобы тот прошёл немного до дома самостоятельно. — Что ещё можно было бы устроить из головоломок… — начала Андайн, вышагивая по снегу и ёжась от подступившего холода. Её бы энтузиазм да на реальное строительство, а не на стёб. Тогда бы Фриск успела состариться, прежде чем прошла бы всё, что понаставила неугомонная воительница. — Из головоломок? — зевнул Санс, оглядываясь по сторонам. — Хей, Андайн, я придумал одну. У Папируса возникло подозрение, что всё это время старший брат не то чтобы спал, а, скорее, находился в полудрёме, бессовестно подслушивая разговор. — Ты придумал головоломку? Санс, единственное, что ты придумал сам — это положить на снег лист с детской путаницей! — заметил Папс. — О, бро, у меня просто не было возможности организовать нечто особенное. Гриллби бы не одобрил. — В смысле? — младший напрягался всё больше с каждым словом. — Ну ты вот представь себе. Бар Гриллби. Стоит множество стульев. Тебе нужно найти правильный, чтобы убрать какое-нибудь препятствие дальше по пути. И сесть на него. На все стулья, кроме одного, положены подушки-пердушки, которые… — …запускают механизм, выстреливающий со стороны барной стойки жирной картошкой фри! — продолжила Андайн. — Но подвох в том, что есть её нельзя, иначе тебя начнёт тошнить. Папирус схватился за голову, тихо застонав. Нелегко, когда твой брат — любитель шуток про пердушки, а лучшая подруга — про тошноту. А уж когда они острят таким образом сразу вдвоём, да ещё и упоминая жирную еду — хоть вообще беги из города. Но Папирус стоически держался. — Это не смешно! — скелет попытался нахмуриться. — Головоломки — это высокое искусство! Они развивают интеллект и закаляют дух! — Хм. У меня есть вариант такой ловушки, — отозвался Санс. Похоже, начавшийся «концерт плохого юмора» быстро снял с него сонливость. И даже тот факт, что троица наконец-то пришла домой, не заставил его замолчать и удалиться к себе на матрас досматривать сны. — Нам понадобятся магнитофон, ведро ледяной воды и несколько табличек, — деловито начал он. — Берём ведро, наполняем ледяной водой и вешаем на дерево. Неподалёку ставим магнитофон и включаем жуткую музыку. Затем поворачиваем таблички так, чтобы они указывали правильную дорогу. На звук прилетит призрак. Если он полетит чётко по табличкам, то его ждёт приз в виде диска. Если проигнорирует… ведро ледяной воды выльется на него. Вот это я понимаю, закалка для духа, — усмехнулся Санс. — Но диск он всё равно получит. — Ужасная идея. Я разговаривал как-то раз со Спуки Блу! Он кажется очень грустным призраком! Такая головоломка точно не поднимет ему настроение! — Да ладно, бро, шуткую же. Никто не обидит привидение. — Хей, я тоже кое-что сообразила! — вмешалась Андайн. — Папс, помнишь ту пушку под мостом, из которой ты так и не выстрелил? Идея заключается в том, что надо взять несколько таких и расставить их по склону холма. Тебя будет перешвыривать из одной в другую, пока ты не доберёшься до верха! А на самой-самой вершине тебя будет ждать приз: живописная картина! Это и будет настоящее «высокое» искусство. Хотя, возможно, с пушками слишком опасно для всяких салаг… Возьмём катапульты!!! — Андайн, пожалей котов, — хихикнул Санс. — Каких котов? — Которых ты будешь КОТОпультировать. Раздался скрип кости: Папирус с нажимом потёр череп пальцами. — Не. Вероятно. Я потратил так много времени, чтобы едва уговорить Андайн на парочку головоломок… Чтобы сегодня вы выдумали сразу кучу… И одна абсурднее другой?! Да что с вами такое?! — Да расслабься, бро, мы прикалываемся, — подмигнул Санс. — Хотя у нас даже нет булавок, чтобы к чему-то себя приколоть… — Чересчур. Много. Двусмысленностей, — отчеканил Папирус. — Хорошо, что такой умный скелет, как я, сразу замечает их! Покончим с этим! Андайн, ты слишком попала под дурное влияние моего брата! Если ты вдруг изменила решение насчёт головоломок… я могу устроить тебе настоящий мастер-класс! Я могу поделиться с тобой своими проектами, которые ещё не успел построить! А тебе, Санс… — Папирус перевёл взгляд на старшего, — я даю шанс сконструировать одну очень полезную вещь! То торнадо в твоей комнате… Я думаю, если ты немного поработаешь, то сможешь усовершенствовать его так, чтобы оно не просто удерживало весь мусор в одном углу, но и автоматически убирало его из дома! Но это уже завтра. А сегодня пора ложиться спать! Завтра нужно встать пораньше, чтобы бодро встретить новый день и заняться делами, связанными с Поверхностью и не только! Андайн осталась устраиваться на диване, Санс отправился читать брату сказку на ночь. Как только Папирус крепко уснул, убаюканный очередной милой историей на сон грядущий, Санс поправил его одеяло и негромко зевнул, протирая слипающиеся глазницы: — Не, Папс… Как бы мы с Андайн ни прикалывались… Сколько бы ни хохмили… Все мы знаем, что лучший и неповторимый строитель по-настоящему хороших головоломок — это ты.