Куда приводят мечты

Все детство, сколько Блэр себя помнила, Элеонор Уолдорф твердила своей дочери – береги честь с молоду. Основными заповедями этого постулата были следующие правила: никогда не пожалеешь о том, чего не скажешь; лучше недопить, чем перепить; и самое главное – никогда, ни при каких обстоятельствах не связываться с молодыми людьми сомнительной репутации. В юности к соло матери присоединилась еще и Дорота, и вот они уже в два голоса выводили рулады, славящие спокойствие бытия на верхнем Ист-Сайде. Сейчас их песня совершенно отчетливо звучала в голове Блэр. Каждый из голосов завладел отдельным ухом, и безостановочно напевал, напевал, напевал… Да как же с ними не связываться, лениво крутились в ее мозгу мысли в перерывах между жаркими поцелуями, когда хорошие парни, такие как Луи, не дарят и тысячной доли той эйфории, которую может подарить одним простым прикосновением плохой парень Чак? Когда его руки добрались до ее спины, и с мягким шипящим звуком поехала вниз молния, Блэр Уолдорф забыла обо всем: и как ее зовут, и где она, и что ей нужно делать потом… Она чувствовала на себе губы Чака Басса, его руки, когда-то такие развязные и жадные до ее тела, сейчас как будто тоже боялись, как и она. Пульсирующей жилкой в сознании билось только одно – сейчас он разденет ее окончательно и… А еще, что все так болезненно медленно, что у нее уже давно между ног горячо, а он все пытается что-то изобразить… В какой-то момент Чак понял, что его переключило, как выключатель щелкнул. Вот только что был с ней аккуратен, хотел все сделать так, как положено, а потом вдруг бац, и на все «как положено» уже нет никаких сил, и стоит у него уже капитально, и она, наверное, чувствует, как он упирается ей в живот. Он резко оторвался от ее губ и заглянул в мутные глаза. Не говоря ни слова, опрометью кинулся в спальню, утягивая Блэр за собой. У нее кружилась голова, и вокруг как будто все плыло. А внутри было так сладко, везде, даже в самых отдаленных уголках. Она поняла, что он буквально приставил ее к стене и навалился сверху, и бесстыдно задрал ее платье, рыча в губы какой-то сводящий с ума бред. Блэр не могла выдавить ни звука, хотя так отчаянно хотелось выстонать его имя. Но в горле был лишь сухой ком, преграждающий дорогу всем звукам, поэтому она только тяжело дышала, и морщилась от того, как впивались в бедра резинки влажных трусиков. Ноги уже не держали обоих, и Чак оторвал ее от стены, опрокинув на пол. «Кровать же рядом!» - подумала она, одновременно услышав звук вжикнувшей брючной молнии. А потом уши сильно заложило, и она слышала только тяжелое ритмичное дыхание сверху, и чувствовала, как мощно он двигается в ней, а было почему-то все время мало. Неожиданно ее накрыло и выбросило из реальности. Он видел, как она прикрыла глаза – явный признак наступившего оргазма. А он все также вожделел ее, желание не уступало ему ни толики наслаждения, хотя он с силой таранил ее тело уже минуты три. Он сам себе напоминал ненасытное животное, которое никак не может утолить голод: он целовал ее, прикусывал, запускал пальцы в мягкую молочную кожу – после таких ласк дамы обычно прячут синяки. Она пришла в себя и ошарашенными глазами наблюдала за ним, сбивая с ритма, возвращая мысли в голову… Сейчас нельзя, определенно нельзя ни о чем думать, сейчас нужно только разрядиться, потому что без этого он погибнет прямо на полу ее номера. Он замедлился и выскользнул из нее. - Перевернись, - услышала она сдавленный шепот. Блэр Уолдорф не была способна ни на что. Она услышала команду и осознала, что от нее хочет Чак, но выполнить… Пару раз успев моргнуть, она увидела, как переворачивается мир, и перед глазами уже шершавость дорогого ковра, и Чак Басс снова внутри нее. Рот вмиг округлился, высвобождая гулкий звук, так долго разрывающий грудную клетку изнутри. Сознание вернулось, только когда он покинул ее. Стоял рядом и чем-то шуршал. Недовольно пискнув, она качнулась назад, но уперлась лишь в его бедро. - Сейчас, - руки совершенно не слушались его, дрожали и скользили. Затратив вдвое больше времени, чем обычно, ему все же удалось натянуть презерватив и вновь вернуться к ней. Блэр перевела дыхание, села на пол и попыталась руками пригладить беспорядок на голове. - Прости, - она с трудом перевела взгляд, отзываясь на голос вытянувшегося на полу Чака, - Я соскучился. - Ничего, - совершенно без эмоций отозвалась она, - сейчас отдышимся и повторим уже как надо… - Нет, ты все-таки меняешь привычки… - Что? - Перестал одевать пижаму в кровать! Он теснее прижал ее к своему разгоряченному телу и поцеловал в висок. - Хочу быть к тебе ближе. Ты тоже изменилась – больше не плоская. - Я родила, Чак… - Ты прекрасна! Она вздрогнула и открыла глаза. Комната тонула во мраке ночи, рядом с собой, в каких-то нескольких сантиметрах слышалось ровное дыхание. Блэр поводила глазами, пытаясь унять скачущие мысли и неожиданно поняла, что только что во сне увидела недавние события – они лежали с Чаком на кровати и перешептывались. И как она могла заснуть? Сколько она так пролежала? Еще темно, значит, не очень долго. Глаза выхватили полоску света, проникающую в комнату из гостиной. Она аккуратно свесила ноги с кровати, затем сползла сама. Слава Богу, Чаку не пришло в голову обнимать ее, утверждая свои права на обладание. Замерев на границе между сумраком комнаты и светом, она оглянулась в поисках своего платья. Господи, помоги, - снова и снова стучало в голове, как заезженная пластинка. Больше ничего… Блэр идентифицировала в темноте светящиеся частички своего наряда и на цыпочках подошла к валяющейся вещи. Вцепившись в нее пальцами, словно бультерьер в жертву, она опасливо оглянулась на кровать. Спит… Его пиджак удалось найти не сразу. Сердце билось настолько сильно, что, казалось, его звук может разбудить спящего Чака Басса. Но ей, видимо, сегодня везло. И, хотя за пиджаком пришлось лезть под кровать, попутно больно окорябав руку, тишина ночи не была нарушена. Она добыла электронный ключ от номера Чака, вышла в гостиную и с трудом натянула платье. После того марафона, который он им устроил, тело ее практически не слушалось, коленки предательски дрожали, а пальцы стали деревянными. Осторожно, чтобы не дай бог не скрипнула дверь, она выскользнула в коридор, и молнией метнулась к лифту, и проклинала все на свете до тех пор, пока створки железной кабины не открылись перед ней. Она слышала свист своего дыхания, когда засовывала ключ в лифтовой слот и заносила руку над кнопкой верхнего этажа. Когда-то железобетонный план неожиданно начал разваливаться по кусочкам. А что, если он проснется? А что, если не найдет ее и решит подняться к себе? И не найдет ключа? А если не проснется, но все равно что-то заподозрит? Или не заподозрит, а вдруг ни с того ни с сего решит просмотреть запись с камеры и обнаружит на пленке ее, среди ночи едущей на его этаж? Блэр закусила распухшую от поцелуев губу. Она ходит по самому краю, лишь одно неосторожное движение, дуновение ветра, взявшегося из ниоткуда, и все – она останется ни с чем. В ее жизни просто не будет никакого смысла. Лифт фыркнул и застыл. Двери открылись, пропуская ее в темное пространство. Быстрым шагом она направилась к рабочему столу Чака, включила настольную лампу и начала поиски. Выудив из верхнего ящика канцелярскую синюю папку, Блэр быстро пробежала глазами по первому листу, закрыла ее и убрала на место. Сев в кресло Чака, она перевела дыхание, улыбнулась сама себе, а поймав отражение лица в зеркале бара, не удержалась и на радостях подмигнула двойнику. Телефонный номер был вызубрен, как цитаты Джин Кирк Патрик*. Звонить из номера Чака было небезопасно, но вряд ли он внимательно просматривает такие вещи, как распечатки своих же звонков. Трубку подняли после второго гудка, вероятно, дожидаясь у аппарата. - Встреча назначена на шестнадцатое. Он платит двадцать семь миллионов. Перебьете цену завтра, сделка не состоится. Блэр аккуратно положила трубку, поднялась и выключила свет. Лифтовая кабина послушно ждала ее. Она вдруг ощутила прилив такой необъятной радости, что она – радость – просто не умещалась в ее теле, так и норовив вырваться наружу. Море, казалось по колено, до неба рукой подать, а в случае чего, она сможет сбежать в Рим, туда все равно ведут все дороги! Дело сделано, теперь, даже в самом худшем случае, если Чак проснется, она сможет что-нибудь придумать. Рысью пробежав по коридору, она тихо вошла в дверь своего номера, скинула не застёгнутое платье и прошлепала в спальню. Он все также безмятежно спал. Забросив платье приблизительно в то направление, откуда она его взяла, Блэр тихо-тихо, как мышка, юркнула под мужской бок, и закрыла глаза. * Джин Кирк Патрик - первая женщина в истории Америки, ставшая представителем в ООН и членом администрации США.