Куда приводят мечты

Он был зол, как не был зол уже давно. Самое последнее составляющее видимого благополучия, последняя жизненная константа – его бизнес – летело в тартарары. Сегодня сорвалась вторая сделка. Вторая сделка подряд. Вторая сделка за последние три недели. Он так надеялся, что он ошибается, что то происшествие всего лишь случайность. Но, как известно, первый раз случайность, второй – совпадений, третий уже закономерность. Доводить до этого было равноценно самоубийству, как будто ты сам подписываешься под своей никчемностью и безнаказанностью врагов. Если он позволит разрушить последнее, что у него осталось своего, Эмпайр – его лично созданную Империю, тогда, он знал это наверняка, придет конец Чака Басса. Не Чака Басса как бизнесмена, Басс Индастриз процветает, принося щедрые дивиденды своим акционерам и членам правления, но Чака Басса как личности точно. Это убьет его, завалит под обломками рухнувшего дела, сотрет в порошок. От него останется лишь тень, ходячий призрак с кучей платиновых кредиток. Он поднялся в свой номер. Было темно и бесшумно – Блэр, скорее всего, уже легла. Чак горько посмотрел в сторону спальни, постоял какое-то мгновение не шелохнувшись, прислушиваясь к размеренному дыханию за дверью, и пошел к бару. Скотч, влитый в себя одним махом, обжог горло, а теперь плавно подбирался к желудку. Он постоял некоторое время, тупо глядя на пустой стакан, а затем, как будто приняв единоверное решение, сгреб бутылку и вошел в бильярдную. Блэр проснулась от прерывистых неравномерных ударов. Тууук – тук – тук – тууук. Это повторялось в различных вариациях и с разными временными интервалами. Спросонья она плохо соображала, но точно знала – эти звуки может издавать только Чак, других людей в этом номере просто не могло быть. Она аккуратно поднялась, накинула халат и запахнула пояс, подвязав им, казалось, не только шелковые полы, но и нарастающую в груди тревогу. Наверное, он узнал об очередном провале, наверное, он сейчас расстроен, и лучше сейчас вообще не выходить и попасться на глаза лишь утром, но… Но Блэр так отчаянно хотелось помочь ему хоть чем-то, прикоснуться, взглянуть, поддержать, что сил оставаться в постели просто не было. Какая-то магическая сила заставляла ее передвигать босыми ногами по холодному полу, пока она, как по мановению волшебной палочки, не очутилась перед ним. У бильярдного стола стоял Чак, натирая мелом кожаный наконечник кия, на длинном борту стояла наполовину пустая бутылка и стакан. - Звонила Лили, - сказала она, чтобы хоть как-то начать. Он оглянулся и окинул ее холодным взглядом, - Приглашала на обед в субботу. Дженни приехала на каникулы… - Это будет забавно, - глухо отозвался он, - Ты, я, Дженни… - Кто прошлое помянет… Разговор совсем не клеился. Чак Басс в очередной раз спрятал голову в свою раковину отчуждения, не давая никому, даже ей, разглядеть его чувства. Он вернулся к своему занятию, склонившись над столом и занеся кий над битком. - Сыграем? – Блэр услышала свой голос сквозь слои ваты в ушах, но решительно приподняла бровь в ответ на его саркастический взгляд, говорящий, что он поражен. Она подошла к полке, и выбирала, и примерялась к реквизиту, подбирая его по весу. Он сгреб из луз забитые им шары, вставил их в треугольник и решительно выдвинул его на середину стола. В розыгрыше, конечно же, победил Чак. - Бей, - с джентльменской почтительностью уступил он свой удар. Она играла неважно, всегда считая бильярд мужским занятием. Но после разбива было несколько легких шаров, которые, как казалось ей, сами собой закатятся в лузы, стоит только правильно применить силу. Чак уселся на один из высоких барных табуретов, в избытке находившихся в комнате, и тихо наблюдал. Блэр прошла вдоль короткого борта, увидела хорошую комбинацию на столе, наклонилась и застыла в этой позе. По внутренней стороне бедра прошелся деревянный кончик кия, царапнув ягодицу и приподнимая край легкого короткого халата. Она через силу выпрямилась, оглянувшись на сидящего сзади Чака. Он нарочито спокойно положил кий себе на колени, не позволив дрогнуть ни единому мускулу на лице. - Партия, кажется, еще не разыграна, - резко сказала Блэр, гнев от подобной наглости заполнял сознание. Чак Басс позволял себе подобные выходки редко, и то заранее договариваясь, что это будет ролевая игра. Он поднялся со стула, подошел, встав за спиной и попутно опалив тяжелым, с привкусом алкоголя, дыханием, склонился над ней, точь-в-точь повторяя ее готовую к удару позу, дотянулся, схватил биток и с силой запустил его в лузу. - Ты уже проиграла! – шептун он ей на ухо так, что было не разобрать, что именно он имеет в виду. А потом она почувствовала его руку на том же месте, где совсем недавно проходил свой путь его кий. Второй рукой он начал поглаживать ее шею, заставляя приподнимать подборок, а первая уже отодвигала в сторону резинку трусиков. Когда большой палец уже вовсю гладил ее, а средний только проник в нее, Блэр сорвалась. Опершись одной рукой о стол, она судорожно гладила его руку на своем горле, попутно привставая на цыпочки от захлестнувших чувств. Все случилось не так, как обычно. Даже не так, как во второй день ее пребывания в Нью-Йорке. Во всем этом было какое-то скрытое ощущение обреченности, недоговоренности, обиды и разочарования. Совершив последние фрикции, он упал на нее, сильно придавив к столу. - У тебя что-то случилось… - переводя дух, произнесла из-под него Блэр. - Сделка сорвалась… - отозвался над ее ухом он. - Я могу что-нибудь сделать? - Помоги не думать… В эту ночь она отдавалась ему без остатка, позволяла буквально все, пытаясь хоть как-то приглушить его боль. А ему было больно. Она физически ощущала это в каждом его вздохе, каждом движении, каждом прикосновении. Насытившись ею сполна, Чак наконец-то заснул, по крайней мере, Блэр так казалось. Один – два – три – четыре – пять – шесть, мысленно отсчитывала она. Один – два – его вдох, три – четыре – выдох, пять – шесть – пауза. Она лежала так уже с полчаса, все продолжая и продолжая считать. Дыхание было ровным, как часы. Полежав для верности еще десять минут, Блэр соскользнула с пропитанных их страстью простыней и вышла в гостиную. Она прокралась к его столу, выдвинула верхний ящик (именно там Чак хранил все деловые бумаги) и нашла нужную ей папку. В полумраке буквы и цифры предательски сливались, и ей пришлось вплотную подойти к окну, чтобы огни ночного города помогли расшифровать нужные ей данные. Свет потолочной лампы резанул по глазам, Блэр подпрыгнула от неожиданности и резко обернулась. - Что, твою мать, ты делаешь с этими бумагами? – Чак стоял при входе в гостиную и смотрел глазами полными разочарования. У нее все оборвалось внутри. В буквальном смысле оборвалось. И уже не было смысла врать и выкручиваться. Уже вообще ни в чем не было смысла – жизнь Блэр Уолдорф закончилась посреди номера Чака Басса одной темной нью-йоркской ночью. - Срываю твою сделку, - честно призналась она. - Не хотел верить, что это ты… - Ты догадался? - Я влюблен, но я не дурак!