Куда приводят мечты

Натанэль Арчибальд очень много повидал за свою не слишком долгую жизнь: предательство, интриги, скандалы, ложь, двуличность, - все это было ему хорошо знакомо, чтобы сейчас просто поверить в то, о чем так спокойно, так выверено вещал Чак Басс. Уж очень нереальной вырисовывалась история. Королева и политик – бизнесмен, разборки практически на государственном уровне и вынужденный шпионаж Блэр Уолдорф, никак не складывались в одну картину. Опыт Нейта подсказывал ему – ищи правду там, где больше всего похоже на правду, даже если возможная находка претит тебе самому. Рассказ Чака, сдобренный унылым лицом и опущенными глазами девушки, на правду никак не походил. - Да ладно вам, ребята, вы меня разыгрываете! – в очередной попытке отшутиться, он даже успел широко улыбнуться и жестом продемонстрировать, все, мол, закончим с играми, но, наткнувшись на две пары серьезных глаз, весь как-то сник, вжавшись в мягкий диван, - То есть вы хотите сказать, что ради какой-то конкуренции, ради чертовых денег Мортан Бонали пошел на преступление? – он уронил голову на мягкую спинку и прикрыл глаза, сам не веря правдивости хоть одного слова, высказанного самим же. - Нет, - все так же спокойно отозвался Чак, - на преступление он не пошел. Нарушения закона не было, а вот на подлость - да. И деньги, кстати сказать, здесь замешаны очень немаленькие. - Но я не понимаю, - эхом отозвался его голос в наступившей тишине гостиничного номера. Повисло тяжелое молчание. Нейт видел, как переглянулись его друг и бывшая девушка, будто обменявшись неслышимыми репликами, как вновь уперли свои взгляды в него. Ему было некомфортно, будто бы он находился в эпицентре перекрестного огня, где стреляют, почему-то, исключительно по своим. - Ты поможешь? – Блэр Уолдорф могла бы стать эталоном спокойствия, но он слишком хорошо ее знал, чтобы наивно полагать, что эта видимость и есть реальное отражение состояния девушки. Натаниэль пригляделся более пристрастно: одно колено закинуто на другое, ладони скрещены переплетениями пальцев и покоятся на бедрах, поза буквально поражает своей зажатостью, лицо напряжено в ожидании ответа, глаза сверлят темным огнем. Он перевел взгляд на друга – Чак Басс, казалось, был безмятежен. Но все же что-то настолько неуловимое, невидимое для глаза постороннего, проглядывалось. То, как он выверял каждое свое слово, как тщательно следил он за своими жестами и мимикой, для Нейта говорило о многом. Чак был на эмоциональном пределе. Повзрослев и перестав решать все свои проблемы с помощью алкоголя, наркотиков и женщин, перестав иметь вообще какие бы то ни было серьезные проблемы (бизнес в расчет не брался), его лучший друг больше не походил на себя семилетней давности. Но кому как ни ему, Нейту, знать, что где-то очень глубоко, там, где стояла большая двойная железная дверь с семью амбарными замками, Чак так и остался все тем же мальчишкой, порывистым, гиперэмоциональным, и безнадежно влюбленным в Блэр… Нейт присмотрелся еще более внимательно, хотя, больше, вроде бы, и невозможно было. Он ненароком даже подался корпусом вперед, не веря очевидному. Так вот в чем дело… Блэр… Она умышленно и хладнокровно предала Чака, пусть даже по объективным для нее причинам, но точно зная, что вдребезги разобьет две жизни (его и свою), а этот идиот в мгновение ока все простил и теперь готов сделать все и даже немного больше, чтобы помочь ей. Чтобы в очередной раз доказать, что он в щепки готов разнести все мыслимые и немыслимые границы дозволенного, только ради ее спокойствия. Только чтобы снова быть с ней… Натаниэль Арчибальд, безусловно, верил в любовь, на доступном его пониманию уровне. Любовь для него была прежде всего преданностью, которую просто необходимо пронести через все, сквозь все преграды. Так он любил своего вечно оступающегося отца, мать, зациклившуюся на общественном мнении, Чака, натворившего в своей жизни столько ошибок, что их хватило бы на дюжину жизней простых смертных. Так в юности он был влюблен в Серену ван дер Вудсен. Он влюбился в нее в их первую ночь – пьяную, развязную, предающую и звонко смеющуюся. И он с честью нес эту преданность много лет, но прошло время, они встречались - расходились, встречались с другими, и снова расходились… Нейт прекрасно знал, что любовь конечна. Преданность, к сожалению и полному непониманию парня, оказалась лишь одной из составляющих этого понятия. Сейчас в его сердце осталась лишь теплая грусть, которую обычно должен испытывать любой нормальный человек, возвращаясь туда, где он когда-то, совсем в другой жизни, был счастлив. Ностальгия по испытанным когда-то эмоциям, но отнюдь не по девушке. И это он, Натаниэль Арчибальд, вечно такой правильный и разумный, настоящий джентльмен, всегда заботящийся о других и принимающий только верные решения! А напротив сидит Чак Басс, его полная противоположность, для которого обмануть, предать, и растоптать, как нечего делать! И Блэр Уолдорф, капризная, променявшая ради своей глупой иллюзорной мечты о сказке того, кто любил ее больше всех в мире, для которого она и была миром. Того, кого без сомнения любила она сама… Как могут эти два самых эгоистичных на свете человека испытывать настолько сильные чувства друг к другу после всех подлостей, предательств, разочарований, которыми они успели обменяться на протяжении своей извращенной лавстори? И как положительный во всех отношениях Нейт может быть закрыт для всех этих эмоций? Что с ним не так? Какой из органов не выполняет отведенных ему природой функций? Или, возможно, он не настолько испорчен? Но, если для того, чтобы испытать такую же любовь, как у Чака и Блэр – любовь на надломе, на пределе сил и чувств – нужно быть подгнившим с какой-то из сторон, он хотел бы им стать. Черт возьми! Они росли в одной и той же среде с Чарльзом Бассом, пили из одной бутылки, курили один на двоих косяк, вместе смотрели порнушку в средней школе, а в последствие имели одних и тех же девушек из волшебной черной книжечки. Так почему же Чак может любить, а он нет?! - Помогу. Конечно, помогу! – будто очнувшись, выпалил он, - Но чем? - Мне понадобится связаться с твоими немецкими родственниками. Более того, потребуется их самолет. Сможешь это организовать? - Конечно, никаких проблем, - ободряюще сказал Нейт в сторону поникшей Блэр. Он видел, как тяжело вздохнула девушка, как снова уперла тяжелый взгляд в пол так, что ему казалось еще несколько секунд, и место, куда смотрела Блэр задымится, будто деревянное полено под лупой и прямым солнечным лучом. - Проблема есть, одна, - Чак Басс был мастером в ведении переговоров и дискуссий, ни словом, ни жестом он не выдавал своего истинного состояния – просто бизнесмен, просто решает свои вопросы, - телефоны Уолдорфов на прослушке, дом просвечивается камерами, словно в дешевом шпионском романе, за семьей установлено посменное наблюдение. В случае, если кто-то подозрительный сунется, весь план может сорваться, а второй шанс – непозволительная роскошь в нашем предприятии. Поэтому нужно найти человека, который смог бы передать Элеонор или Сайрусу информацию, что мы хотим вывезти их и отца Блэр с супругом из Парижа. - Ребята, вы меня запутали окончательно, - честно признался Нейт и вновь опустил корпус в диванную спинку, - что проще, нанять человека, профессионала? Он сделает все так, как надо, лишнего внимания не привлечет… - Натаниэль, - обратился к нему друг, интонацией давая понять, что спор в данном случае неуместен. Его собственное имя, так особенно, по оперному, растянутое другом, в очередной раз больно ударило по самолюбию молодого Арчибальда, все же заставило закрыть рот и укрепило в мысли, что свои мысли рядом с этими двумя на показ лучше не выставлять (себе дороже обойдется), - посторонний, вдруг начавший маячить поблизости Уолдорфов, несомненно, привлечет куда больше внимания, чем кто-то знакомый. Это должен быть человек из нашего окружения, не самый близкий, чтобы не разжечь подозрения у людей Бонали, не забывай, Королева знает всю историю Блэр. - Благодари за это свою сестру! – устало, практически на автомате, вставила шпильку Уолдорф. - Спасибо лучшей подруге Блэр за то, что у Королевы имеется целая папка с подборкой заметок Сплетницы, - мастерски решил спорный вопрос Чак Басс и Нейт в очередной раз подумал, насколько же эти двое стоят друг друга, - Поэтому нужен человек, который не предаст. А еще подходящая легенда… Две пары глаз вновь уставились на молодого человека. Натаниэль Арчибальд, главный редактор солидного издания, находившейся сейчас в строгом темно – сером костюме, был смущен, будто и вовсе сидел без одежды. От него чего-то явно ждали, а чего конкретно, он понять совершенно не мог. - Не смотрите на меня так, - резко оборвал он безмолвное наступление, стараясь не выпускать из пальцев мысль о недавно принятом решении быть безынициативным, - Интриги – это ваш конек! Я готов помогать во всем, каким бы сумасшедшим мне это ни показалось, но генерить идеями, это нет, увольте меня. Блэр Уолдорф слабо повела плечами. На протяжении всей ночи она была тиха, но сосредоточена. Сейчас, прямо в этой комнате, решалась ее судьба и судьба ее дочери. Чак, безусловно, гениальный интриган, но кто для него София? Всего лишь ее дочь. Он в деле только ради нее, Блэр, ставки для него высоки, но не фатальны. Он не предполагает того, что если они где-то просчитаются… Ей даже думать не хотелось о том, что будет дальше, потому что дальше не будет ровным счетом ничего, пропасть, тьма, мрак. В голову как назло не лезло ничего стоящего, хотя она и напрягала мозги, как могла, стараясь придумать что-то хитроумное, безупречное, стопроцентное. Окинув взглядом парня напротив, она решительно отвернулась. Нет, от Нейта не стоит ждать ничего конкретного. В мысли вмиг закралась непрошенная глупость, которая одновременно удивила и насторожила своей несвоевременностью: а что было, если бы они остались тогда вместе? А ничего не было бы, сама себе ответила Блэр. Была бы жизнь, полная неопределенности, быть может, не настолько печальной и удручающей неопределенности, как есть у нее сейчас, но суть-то одна! Она перевела глаза на парня рядом с собой и поняла, что парнем его назвать уже никак нельзя. Оба они выросли, и возмужали, и, безусловно, изменились, но Нейт, как был мальчишкой, так им и остался, вне зависимости от того, что было на нем надето, спортивная куртка или дизайнерский костюм за хрен знает сколько тысяч. А вот Чак стал мужчиной... Очень молодым, очень деловым, и очень интересным мужчиной. Вообще, подумала она, ему чертовски идет слово «очень». Оно прослеживалось буквально во всем: в напряженном лбе, испещренном тугими складками раздумья, в прищуренных глазах, в поджатых губах. А потом в одну секунду что-то кардинально изменилось. Блэр чуть не охнула от такой разительной перемены. Лицо Чака, человека, от которого сейчас зависело все, то ли засветилось, то ли озарилось, то ли каким-то волшебным образом просветлело… На губах заплясала победоносная улыбка, в глазах отразились яркие чертики – Чак Басс, молодой бизнесмен, миллиардер, завидный жених, и так далее по списку Форбс, но для Блэр просто ее любимый Чак, что-то придумал, и это «что-то» было явно стоящей партией. У нее перехватило дыхание, не дожидаясь от него каких бы то ни было объяснений, Блэр, будто спрашивая, дотронулась до его локтя кистью. Чак Басс гордился собой. Он любил это пьянящее чувство, когда ты сам себя возносишь на придуманный тобой же пьедестал, куда другим, ты это точно знаешь, не попасть ни за что и никогда. Только что в его голове сложилась очень четкая картинка. Когда-то где-то увиденное и услышанное со вчерашнего вечера отдельными сегментами кружилось в воображении, напоминая калейдоскоп. Так повернешь, получается ерунда, переложишь цветные стекляшки эдак, получится красиво, но, применительно их случая, недееспособно. А сейчас все кусочки мозаики наконец встали на свои законно отведенные места, и он поразился очевидности и простоте комбинации. Конечно же, что может быть проще, если сложить Париж, Трипа ван дер Билта, Лили и моду, а в итоге получить… - Я знаю человека, который нам поможет! – лишь уголки губ, слегка приподнятые в улыбке, выдавали ликование Чака Басса. Он оглядел присутствующих, накаляя степень заинтригованности до предела, - Жаль, что сегодня только пятница, и придется явиться без приглашения… Но нам срочно нужно увидеться с Дженни Хамфри!