***
— Эвита, идем. Она громко сопела в подушку, не открывая глаз. — Эвита? Девочка картинно перевернулась, сонно причмокнув губами, словно во сне. — Хватит притворяться, Эвита! — голос смотрительницы стал сердитым. Девочка приоткрыла глаза, проверяя, где именно стоит женщина. Та заканчивала свои пару шагов от входа к кровати, чтобы открыть одеяло и «разбудить» ребенка. Но Айла уже давно не спала и была готова. Едва смотрительница одернула плед, девочка вскочила и, оттолкнув пожилую женщину, рванула к выходу. Выскочив в коридор, Айла тут же зажмурилась, а затем приставила ладошку ко лбу козырьком, чтобы сориентироваться. Белоснежные стены отражали холодный свет люминесцентных ламп — они были гораздо ярче той настольной лампы, что освещала безоконную комнатку ребенка. При таком свете поначалу девочка неуверенно перебегала от стены к стене, убегая от смотрительницы, а привыкнув, уже довольно ловко пряталась от женщины за поворотами и в каморках. Когда погоня миновала, Айла осторожно покинула очередную кладовку, и направилась вдоль коридора, по бокам которого располагались плотно закрытые белые двери. На них были странные таблички: Айла уже умела читать, но написанное ни о чем ей не говорило: 4B, 67T, 99L. Девочка пожала плечами и направилась дальше. Через поворот она попала в другой коридор, уже не такой белый, освещенный и чистый. Часть дверей была приоткрыта, обшарпана. В этом коридоре не было звенящей тишины, тут постоянно что-то гудело, и периодически слышались голоса. Детские! Айла взволнованно кинулась к ближайшей двери и приоткрыла ее. Она была намерена найти своего брата во что бы то ни стало. Но едва девочка просунула голову в небольшой проем, как тут же дернулась обратно — из помещения за этой дверью к ней быстрым шагом приближалась женщина в белом халате. — Кто здесь? — мягко поинтересовалась женщина, выглянув в коридор и увидев испуганную девочку, попятившуюся назад. — Эви? — это была та самая сотрудница ПОРОКа, которая забирала детей из дома. Ее звали доктор Ава Пейдж. И к ней единственной Айла прониклась хоть какой-то симпатией: только ей было дозволено называть девочку другим именем. — Держите ее, доктор Пейдж! — с другого конца коридора появилась пыхтящая смотрительница, которая со всей возможной для нее скоростью догоняла убежавшего ребенка. — Держите эту засранку! Испуганно ойкнув, Айла поскорее забежала за халат доктора Пейдж, успешно спрятавшись за женщиной. — Мисс Уолберг, — остановила смотрительницу Ава, — думаю, в этом нет необходимости… чем вы так напугали Эвиту? — Я? — задохнулась от возмущения мисс Уолберг. — Напугала? Это хулиганка сама от меня сбежала, когда я принесла ей завтрак. Она притворилась спящей, обманула меня и улизнула. — Значит, с вами мне придется провести отдельный разговор, — серьезно произнесла Пейдж. — Не дело, что вы не справляетесь со своими обязанностями и упускаете четырехлетний детей. Я сама разберусь с Эвитой, идите. На сегодня вы свободны. Вечером зайдите ко мне. Наблюдая за удаляющейся спиной смотрительницы, Айла не знала, что и думать: благодарить доктора Пейдж за спасение или пугаться за свою дальнейшую судьбу — ведь девочка сбежала. Но когда Ава мягко взяла ребенка за руку, страх ушел, а доверие к доктору возросло. — Не нужно наказывать мисс Уолберг, — попросила Айла. — Я ведь правда, сама сбежала. Она не виновата… Доктор Пейдж внимательно посмотрела в лицо девочке и неожиданно улыбнулась: — Если ты захочешь, я не буду наказывать мисс Уолберг, — она удовлетворенно заметила улыбку на лице ребенка. — Но ты должна пообещать, что больше не будешь говорить всем свое прошлое имя, а начнешь откликаться на Эвиту. Улыбка Айлы резко сменилась на плотно сомкнутые тонкие губы. Девочка сердито посмотрела на женщину, а через мгновение вырвала свою ладошку из ее пальцев. — Тогда наказывайте, — с вызовом произнесла она. Доктор Пейдж покачала головой. Хотя по ее реакции было трудно предположить, что она удивлена случившимся, ее взгляд и голос приобрели более стальные нотки: — Идем, я отведу тебя в твою комнату. — Нет! — Айла уселась прямо на пол. — Я никуда не пойду, пока вы не отведете меня к Стивену. — Томас сейчас на занятиях. У тебя они тоже скоро начнутся, — Пейдж приоткрыла белую дверь и кивнула кому-то неизвестному. — Сделайте ему перерыв. Я хочу увидеть Стивена, — невозмутимо продолжила Айла, скрестив руки на груди и продолжая сидеть в позе лотоса на полу. Из комнаты вышел незнакомый девочке мужчина. Его короткие жесткие волосы частично покрывала седина, а сам он выглядел довольно внушительно — высокий рост, накаченные руки. Когда он подарил Айле свою мягкую улыбку, девочке стало страшно — нескольких зубов не хватало. — Марк отведет тебя к Томасу. «Точно?» У Айлы оставались большие сомнения все то время, пока она покорно шла за Марком. Коридоры, коридоры, лифт, коридоры, лестница. Прошло немало времени, прежде чем они попали в небольшое помещение. И все это время у девочки даже в мыслях не возникло сбежать от мужчины — он бы догнал ее за два своих шага, и не важно, как далеко успела бы убежать Айла. — Ч…что это? — дрогнувшим голосом, спросила она, увидев, что стояло в помещении. С одной стороны — панель управления с миллионом кнопок и рычагами. А посередине пугающего вида железный стул, с приделанными к ножкам и подлокотникам кожаными ремнями. «Не перестанешь сопротивляться новому имени… Посадят на электрический стул», — вспомнила Айла слова смотрительницы. «О нет!» Было поздно что-либо предпринимать. Марк мертвой хваткой схватил девочку под локти и отнес на стул. И было совершенно бесполезно брыкаться, кусаться или кричать — мужчина все равно посадил ее на стул и привязал кожаными ремнями к ножкам и подлокотникам, и даже голову и туловище привязал к спинке. Айла уже не кричала — голос был безнадежно сорван, в горле саднило, хотелось пить. Но больше всего хотелось убраться отсюда. «Противная доктор Пейдж, — мысленно негодовала Айла. — Ненавижу и ее тоже!» Марк прилепил к шее, лбу и вискам девочки какие-то холодные датчики. В его глазах девочка не могла уловить ни тени жестокости — одно сожаление. Но все равно мужчина делал то, что должен был. И это раздражало Айлу — она искренне не понимала, зачем делать то, что не хочешь, особенно, если это довольно плохие вещи. Мужчина взял в руки странный металлический прибор — палка, с одного конца закругленная, а с другой острая, как игла. — Ммм! — протестующе замычала Айла. Горло все еще болело, и кричать было больно. — Да, крайне неприятная штуковина, — признался Марк, а Айла через секунду почувствовала легкий укол в шею. — Стимулятор боли. Как будет не нужен — он сам растворится. — Не надо, — прошептала Айла, — пожалуйста. — Я не буду его активировать, если ты назовешь свое имя, — добродушно сказал Марк. Девочка быстро покивала. — Как тебя зовут? — поинтересовался мужчина. — Айла. Марк удрученно покачал головой: — Ответ неверный. В следующее мгновение Айла почувствовала такую боль, что оставалось загадкой, как ее мышцы и вены не разорвало изнутри. Казалось, что кровь кипит, а мозги вот-вот вытекут из ушей. Девочка зажмурилась, чтобы глаза не лопнули от напряжения. Ее трясло, казалось, что кожу сдирают кусочек за кусочком. Несмотря на разодранное горло, она пронзительно закричала. И через пару секунд потеряла сознание.***
Марк еще три раза активировал стимулятор боли. В последний раз девочка уже повисла на кожаных ремнях, пригвоздивших ее к холодному стулу. Она была вся мокрая от пота и слез, руки и ноги дрожали. Криков уже не было — голос окончательно сел, а горло болело так, словно по нему несколько часов скребли наждачкой. — Как тебя зовут? — снова спросил Марк. — Скажи мне имя! — Эвита, — беззвучно произнесла девочка. — Врешь. Девочка приготовилась к очередной порции боли, но ее пытку остановила зашедшая в помещение доктор Пейдж. — На сегодня хватит, — произнесла она. — Отпусти ее. Эви, мы посмотрим на твое поведение. Если ты больше не будешь отзываться на свое прошлое имя, то процедуру повторять не будем. И приведем тебя к Томасу. Когда Марк закончил расстегивать кожаные ремни, девочка без сил повисла на нем. Мужчина перенес ребенка на кушетку, а сам прошел к панели управления, чтобы выключить технику в этой комнате пыток. — Марк! — в дверь просунулась чья-то лохматая голова. — Подойди на секунду, я не могу подключить эту хрень с катушкой… Оглянувшись на валявшуюся на кушетке девочку, Марк с секунду помедлил, но затем решил, что в таком состоянии ребенок никуда не денется, и последовал за коллегой. Он был абсолютно прав — девочка могла только лежать с приоткрытыми глазами и… все. У нее даже мыслей не было никаких — ее выжали, как лимон. Сколько она так пролежала — не понятно. Может, час, а может, пять минут. Но в какой-то момент она ненадолго прикрыла глаза, а когда вновь открыла их — увидела перед собой чью-то круглую физиономию с узким разрезом глаз и черной шевелюрой с вздернутым вверх хохолком. — Здарова! — громко поздоровался неизвестный. Дернувшись, девочка, не смотря на слабость, попыталась отползти подальше от него. — Ты че такая дикая? — мальчик улыбнулся. Сейчас она смогла сосредоточиться и разглядеть в мальчике улыбающегося азиата. Он был старше нее, может на год или даже два. — Меня Минхо зовут, а ты кто? — мальчик присел на кушетку. — Я тебя не видел раньше. Или ты из этих, где девчонок куча? — Я Эвита. Эви, — представилась девочка шепотом, ведь горло все еще саднило. — Но вообще-то меня Айла зовут, — добавила она еще тише, почти беззвучно. Однако Минхо все равно услышал ее и покачал головой: — Ты это дело брось. Не любят тут тех, кто своими старыми именами представляется. Кто прошлое помянет — тому глаз вон, слышала? У нас тут одному парню чуть глаз не выдрали, реально! Умора, он до сих пор с вот таким фингалищем ходит, — Минхо изобразил размер гематомы на половину лица. — Почему? — тихо спросила Айла. — Почему надо забыть свое имя? Его мне… — Да, знаю, знаю, родители так назвали, — передразнил Минхо. — Не пофиг, а? Нет уже родителей. Мы теперь в другом гребанном мирке. Айла замолчала, надув губы и отвернувшись от мальчика. Он не понимал ее: папа был самым близким человеком в этом мире, самым добрым, самым-самым. И мама. И никто не был вправе отнимать у девочки единственное, что осталось у нее от родителей — имя. — Хватит кукситься, — миролюбиво продолжил Минхо. — Не хочешь отказаться от старого имени, да и пожалуйста. Хотя не такое уж оно и клевое, — заметил он, после чего получил в свой адрес очередную порцию злобного взгляда девочки. — Ой, да хорош! Меня вообще Нунг звали, прикинь? Отстой! Так вот, — продолжил он, убедившись, что смог вызвать что-то наподобие улыбки Айлы, — послушай лучше меня, я плохого не посоветую. Эти чмыри, — он кивнул в сторону приоткрытой двери, куда вышел Марк, — которые забрали нас всех на эксперименты, будут пытать тебя до тех пор, пока не добьются своего. И чем скорее ты примешь их условия, тем лучше. Поверь, недостаточно лишь сделать вид, что ты приняла их, — закончил он шепотом, близко приблизившись к собеседнице, чтобы его точно никто больше не услышал. Округлив глаза, Айла уставилась на круглое лицо мальчика с изумлением. Минхо не прав. Она притворится, что забыла имя, а на самом деле никогда-никогда его не забудет. Притворяться девочка хорошо умела — мама всегда думала, что та уже спит, хотя сна у девочки не было ни в одном глазу. «- Врешь!», — тут же раздался в голове голос Марка. Они узнают. Они все узнают. — Ау, девочка с севера! — Минхо щелкнул пальцами перед лицом девочки. — Почему с севера? — удивилась та, приподнявшись на руках. Силы начали восстанавливаться. — Имечко у тебя странное… — мальчик хмыкнул. — Не местная ты… — Моя мама ирландка, — ответила Айла. — Но моя семья все время жила в Америке… А ты…? — в свою очередь поинтересовалась она. — Слышишь мой идеальный разговор без акцента? Я из Южной Кореи, — ответил Минхо. — Когда я еще пешком под стол ходил, мы с родителями поехали навестить каких-то их друзей-американцев. И в Нью-Йорке нас и застало врасплох солнечное бешенство, — он скорчил мордашку. — Кое-как спаслись… Я-то не помню этого, родители рассказывали, что около месяца мы выживали в подвале дома… Потом, когда радиация уменьшилась, появилось желание вернуться домой, но выяснилось, что Кореи уже не существует. Так мы стали американцами… За приоткрытой дверью послышались шаги и голоса. Минхо дернулся, но внезапно шаги замерли — собеседники заканчивали свой разговор, но, о чем они говорили, было непонятно. — Мне пора сваливать, — мальчик поднялся на ноги, оглядываясь на дверь. — Мой тебе совет — забудь свое прошлое. Тут теперь все по-другому. Так же дерьмово, как и во всем мире, но не так жарко и без зомби… Хотя, ты знаешь, эти придурки все равно заставят тебя помнить только то, что они позволят. — Но ведь ты же сказал, что помнишь свое имя… Значит, и я могу, — в голосе девочки прозвучала надежда. — Кто сказал? — удивленно спросил азиат. — Стебануться-не разогнуться, я ж соврал. — Ты… соврал? — Айла удивленно посмотрела на мальчика. — И как меня еще не пронзила праведная молния, да? — усмехнулся Минхо. — Я специально сказал это, чтобы тебе легче было принять истину — ты забудешь свое имя. Даю вот эту умнейшую голову на отсечение. С этими словами Минхо почти на цыпочках направился в сторону, противоположную от входной двери. Через пару секунд он скрылся за голубой шторкой, висевшей под потолком. — Эй, — шикнул он, напоследок, высунув из-за шторы голову, — надеюсь, тебя не будут все время держать в изоляторе, и мы еще увидимся, — он подмигнул и на этот раз окончательно исчез по ту сторону шторы. Девочка улыбнулась и прилегла, уставившись в белоснежный потолок. В чем-то этот странный мальчик был прав: теперь все по-другому. [- Но зачем менять имена? — Затем, что с этого момента ваша жизнь станет другой.] Айла вздрогнула, когда дверь широко распахнулась, и в помещение вернулся Марк. — Ну что, пришла в себя? — поинтересовался он. Девочка покивала, не желая разговаривать с человеком, который причинил ей столько боли. — Идем, доктор Пейдж приготовила тебе сюрприз, — он хотел помочь девочке слезть с кушетки, но та сердито отмахнулась от него и сама встала на ноги, лишь слегка покачнувшись. — Какой? — поинтересовалась Айла, выходя из помещения. Сразу же за дверью ее собственной персоной ждала Ава Пейдж. — Что за сюрприз? — задала девочка вопрос доктору. Улыбнувшись, женщина протянула девочке свою ладонь, а когда та вложила в нее свои пальчики, мягко повела Айлу по коридору. Они завернули за несколько углов, один раз пройдя какую-то очень большую комнату, напичканную техническими приборами. И, наконец, остановились у двух белых дверей, ничем не отличавшихся от остальных, расположенных в разных коридорах. На табличках были все те же непонятные коды: 31К и 44П. Доктор Ава Пейдж протянула руку к ручке двери с табличкой 44П и легким поворотом отварила ее. — Томас, — позвала женщина, — к тебе гостья. Айла тут же протиснулась в комнату, заставив доктора Пейдж отойти от проема. Темноволосый мальчик вскочил с кровати и кинулся к сестре, крепко обняв ее. Женщина, не скрывая легкой полуулыбки, прикрыла дверь, оставив ребят наедине. — Как ты? — спросил мальчик, усадив Айлу на кровать. — Ты плохо выглядишь… тебя мучали? Девочка покивала. Глаза защипало, из них непроизвольно полились соленые слезы. Мальчик фалангой пальчика смахнул влажные дорожки со щек сестры и снова обнял ее. — Эв, я… — Как ты меня назвал? — она гневно отпихнула его от себя. — Стивен? — Стивен? Я Томас… Меня зовут Томас, ты чего…? Лицо брата слегка вытянулось, выражая крайнее удивление. В его карих глазах девочка ясно прочитала искреннее недоумение. Он не притворялся, не делала вид, что не помнил свое настоящее имя. Он, действительно, забыл его. — Ты… ты сдался, да? — в шепоте Айлы слышались нотки гнева. — Что…? Девочка вскочила на ноги и огляделась. Ее брата поместили в куда более комфортные условия — комната была хорошо освещенной, в ней приятно пахло, а у дальней стены стоял целый шкаф с книжками и игрушками! Девочка рассердилась еще больше. Неужели за то, чтобы жить лучше, Стивен согласился отказаться от своего родного имени? Белоснежная дверь отворилась и в комнату заглянула Ава Пейдж. — Эви? Девочка не знала, как ей быть. Откликаться на имя, которое ей не принадлежало, не хотелось из принципа, но и еще раз вытерпеть всю причиненную ей боль она вряд ли сможет… — Что? — сквозь зубы спросила она, взглянув на женщину исподлобья. — Идем, — Пейдж шире распахнула дверь, давая понять девочке, что нужно выйти. — Вы снова посадите меня на стул и будете пытать? — задала Айла вопрос в лоб. Доктор не спешила с ответом. Она тяжело вздохнула и, сделав шаг к девочке, присела рядом с ней так, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Нам необходимо, чтобы ты приняла свое новое имя, дорогая, — мягко сказала она. — Зачем? — прошептала Айла, снова чувствуя слезу, сбежавшую по щеке. — Почему вы хотите отобрать у меня все? — Мы не отбираемся у тебя все, — возразила Пейдж. — Мы лишь хотим помочь тебе забыть свое прошлое. Принять новую жизнь. Посвятить себя поиску лекарства, которое спасет весь мир. Эви, ты не представляешь, насколько важна для мира. Его судьба зависит от того, сможешь ли ты забыть свое прошлое или нет. — Но я не смогу, — Айла громко шмыгнула носом. — Я никогда не смогу забыть свою маму. И своего папу. Я никогда не забуду Стива… — она неловко хрюкнула носом, тщетно сдерживая плач. — И свое имя. Не забуду. Потому что не хочу забывать. И даже делая мне очень-очень больно, вы не сможете заставить меня забыть. Вам придется полностью стереть мне память и оставить только новое имя… потому что вы не сможете управлять моей головой. Слушая девочку, Ава Пейдж, казалось, забыла, где находиться. Последняя фраза Айлы заставила ее измениться в лице и медленно выпрямится. — Мне очень жаль, моя дорогая, — произнесла она бесцветным голосом. — Но если ты не пожелаешь принять свое новое имя, то нам придется пойти на крайние меры. Айла пожала плечами. Ей было безразлично.***
— Нет! Нет, пожалуйста! Не делайте этого, я прошу вас! Лучше бы они снова посадили ее на железный стул. Лучше бы ее снова пытали до хрипа, до полного изнеможения. Лучше она, но не Стив. То есть, Том. — Как тебя зовут? — грозно спросил Марк, готовый в любую секунду активировать стимулятор боли, инъекцию которого уже сделали в шею мальчика. Айла тяжело дышала. — Эвита, — Томас посмотрел на девочку непонимающим взглядом. — Что с тобой? Он не помнил. Уже не помнил своего настоящего имени. Не помнил ее настоящего имени. Стимулятор боли, который мальчику вводили пару дней назад, сделал свое дело — заставил нейроны мозга работать иначе — так, как нужно было этим людям. А ведь мама говорила, что они хорошие… говорила, что ПОРОК — это хорошо. Мама ошиблась. Она ведь уже была больна. Она уже не была их мамой. Как и папа, когда вирус поразил его разум. Черноволосый мальчик, привязанный к стулу, оставался ее братом. Он так же крепко любил ее, так же заботился о ней, и искренне удивлялся, почему она так ведет себя. На Айлу стимулятор боли не подействовал. Почему? Неужели она была слишком упряма? Но ее брат мог бы с легкостью посоревноваться с ней во вредности. И выиграть. — Меня зовут… — девочка вдруг осеклась. Остаться Айлой значит терпеть от этих неприятных людей боль. Они будут пытать ее брата, ее саму. Девочка была уверена, что они способны причинить еще больший урон и вред. А все, что она могла — это реветь в подушку по ночам и ненавидеть всех. Она не забудет настоящие имена: свое и брата. Не забудет родителей. Ничего не забудет. Ее прошлое имя будет талисманом, будет маяком к прошлому. А сейчас она станет Эвитой. Станет сильной. Станет той, кто сможет дать отпор всем. Или хотя бы той, кто спасет Томаса от пыток. Томаса. — Меня зовут Эвита, — четко произнесла девочка. — Но вы можете звать меня Эви.