***
— Уверен? — под тяжестью взгляда директора мог треснуть камень. Но Ярополк глаз не отвёл. — Единственный выход. — Приемлемый, — резюмировала Соколова и пояснила: — Имрын-нкэй предлагал обращение к Богам. Турова передёрнуло. Обращаться к Творцам и Покровителям люди опасались. И весьма резонно. Вздохнув, Алёна Ивановна скатала трубочкой все выкладки по ритуалу и инструкцию и поднялась с кресла, поманив студента за собой: — Поможешь объяснить все риски. — Понимаю, директор, — отозвался Ярополк, неслышно ступая за спутницей. В лазарете было светло. Макар Геннадиевич ненавидел сумрак и поэтому, едва заселившись, потребовал широкие окна. Соколова не поскупилась, и в лазарете теперь в иллюзорные окна можно было увидеть погоду снаружи. Бронислава лежала на угловой кровати. У ног на табурете сидел Кузнецов. Взглянувший на него Ярополк с трудом признал друга. Выглядел Чемпион Святозара, мягко говоря, не очень. Волосы, лежавшие слипшимися колтунами, потеряли свой привычный золотистый блеск, напоминая сейчас простую солому. Под глазами залегли лиловые тени, а цветом лица Вадим мог посоревноваться с ржаной мукой — сероватого, без намека на загар или румянец. В изголовье стоял Лешов, методично меняя капельницу. При своём звании Целителя Макар Геннадиевич не мог не признать пользу от изобретений не-магов. И с удовольствием повышал квалификацию на различных курсах подготовки и переподготовки. А вот сама Ларина… Ярополк, изучавший Целительство глубже, чем рядовой обыватель, сразу почувствовал то, чем был так встревожен Лешов. Жизнь будто утекала из тела Брониславы. А так могло быть только в одном случае. Ведь Жизнь не задерживается в теле, которое само к ней не стремится. Заметивший посетителей Целитель закончил с капельницами и подошёл к визитёрам. — Нашли способ? — спросил он в лоб, даже не дав поздороваться. Ярополк скривил губы в усмешке. Подтекст совершенно очевиден: «Не нашли — идите искать». — Нашли, Макар Геннадиевич. Пойдите, выпейте чаю, — Директор положила руку на плечо мужчине, слегка сжав. — Нам нужно обсудить с Кузнецовым… — Связанное с моей пациенткой только в моём присутствии, — отчеканил Лешов и, развернувшись, занял позицию за спиной Вадима. Последний же только сейчас заметил посторонних. Но его хватило только на то, чтобы кивнуть в приветствие. Соколова сохранила каменное лицо. Туров же поморщился. То, что он хочет предложить… Не хотелось бы оставлять свидетелей. Тайной этот ритуал не был. Но вот общественный резонанс… Соколова кивнула, и Ярополк, мысленно помянув Перуна, начал рассказывать то, чем можно спасти Брониславу…***
— Как думаешь, они справятся? — Я тебе что, пророк-предсказатель?! — Ну, ты много знаешь. — Я не брал предсказания для изучения в школе. И, напомню, единственный раз, когда я поверил в это, окончился моим развоплощением! Гарри гулял по Лесу. Точнее, гулял он по подлеску, не заходя дальше. Парней-святозарцев, рискнувших совершить вылазку в глубь, приходилось зашивать Лешову, который долго и со вкусом материл идиотов. Ведь раны, нанесенные волшебными существами, заживали неохотно. Так что Поттер не рисковал. А чтобы было не скучно, он позвал Тома. Тот парил рядом, разбавляя тишину своими саркастичными и ядовитыми высказываниями в пропорции один к двум. Сил сидеть в комнате больше не было. Яйцо омерзительно выло, не поддаваясь на уговоры раскрыть свой секрет. Подросток уже мог писать научную работу по чарам, определяющим наложенные заклинания, а ответа не было. Состояние Брониславы не улучшалось, а отношение остальных… Было ощущение, что он снова на втором курсе и снова подозревается в нападении. Было не обидно, было… Неприятно, некомфортно, но привычно. А этот ритуал Ярополка. Если есть хоть одна возможность, хоть малейший шанс… А он колеблется. И почему решать должен Вадим? Измучившись в четырёх стенах, мальчик ушёл проветриться. — Поттер, о чём задумался? Нет, я могу читать твои мысли, но не хочу сейчас обратно в твою бедную, не наполненную знаниями головушку. — А ты поделись своей несравненной мудростью. Авось и появиться там что-то, — Гарри уже привычно огрызнулся, аккуратно перешагивая сухостой. — Твоя голова всё равно как пустой котёл. Если крикнуть — эхо будет! — Отлично! Значит, ещё много чего поместится. — Будешь в неё есть? — с издёвкой спросил Том. На что Гарри с удовольствием кивнул: — Конечно! Знаешь, сколько энергии нужно, чтобы качественно думать? — Явно не про тебя! Подросток захихикал. Это начало становиться своеобразной традицией и, главное, нравилось Поттеру. Прошёл почти месяц, как Том стал его фамилиаром. Но принять этот факт Гарри смог недавно. Аккурат после инцидента с Броней. До этого они с Томом общались лишь по необходимости. Обязательно на занятиях по шаманизму, на которых Туров учил более эффективному взаимодействию с подконтрольным духом. И иногда в качестве дополнительного объема знаний. Тот факт, что его духом-спутником стал убийца его родителей и главный террорист Магической Великобритании, продолжал шокировать, каждый раз вводя мальчика в ступор. Его разговорчивость во время Святочного Бала он никак не объяснил. Точнее, послал в… Запретный Лес, грибочки собирать. Но по ощущениям от связи Гарри мог сказать, что Том был растерян, напуган и… возбуждён? Да, скорее так. Обнаруженная связь вообще давала огромное преимущество. Почти как сурдоперевод, она помогала вычленить из ответов Реддла дополнительную информацию. Точнее, его отношение к тому или иному предмету разговора. А в последние три дня разговоры стали особенно частыми. Заперевшись в комнате, мальчик сходил с ума от одиночества и чувства вины, не зная, что его эмоции передавались Тому в полном объёме. Который, не желая это терпеть, начал старательно отвлекать подростка. Сперва язвительными замечаниями и комментариями он переводил эмоции на себе, пробуждая злость и негодование. После просто выводил из себя. И незаметно начал делиться историями из жизни. Поттер знал, что это байки, и Том знал что мальчик знает. Но отвлечься это помогло. — И вообще, Поттер, вместо того, чтобы шлындаться непонятно зачем, лучше бы учился колдовать! — Ты прямо как Снейп ворчишь. Даже интонации похожие. Вы случайно не знакомы? — Конечно, знаю его. Северус… Он был в моём Внутреннем Круге. — Так он был из твоих… подчинённых? Том кивнул: — Одним из приближённых. Полукровка, как и я, без надежды пробиться наверх. Без поддержки семьи. Талантливый, сильный маг, учёный. Слизеринец. Он во многом мне нравился. — Ясно, — дальше они шли молча. Впереди открывался чудесный вид на карету Шармбатона и корабль Дурмстранга. Гарри поёжился, накинул на себя согревающие чары и сел на камень, бездумно глядя в пространство. Том висел рядом, не спеша продолжать разговор. Связь обоюдная вещь. И от этого Реддлу хотелось выть и материться. Воспоминания, впечатления, мысли, эмоции… Четырнадцать лет лежало перед Томом как на блюдечке, вызывая почти физическое влечение. Ведь любопытство в Реддле было из породы чернобыльских тараканов. Неистребимо. Зверь был неведомым, но выражение, подслушанное у славян, понравилось. Конечно же, он сунул нос. И его очень сильно прищемили. Это было на вторую ночь после того, как он согласился стать фамилиаром. Воспоминания не показывались. Память сохраняла только голоса и эмоции. — Что это?! Опять нагадил?! Сколько можно?! Петунья, не трать на этого своё время! Обгадился, сам виноват! Там Дадличек измазался в каше! Холод, влажность на несколько часов, чувство беспомощности… « А ведь ему было чуть больше года…» — Тварь! Это была чашка из сервиза! Пошёл в чулан! Бестолочь! Неделю без еды! Темнота и одиночество. Голод становится привычным на третьи сутки. Через неделю после приёма каши выворачивает наизнанку. Больница… «Твари! Ему же всего три года… Неделю… Его морили голодом! В приюте тоже наказывали, но меру знали!» — Неблагодарное отребье! Мальчишка! Весь в своих ненормальных родителей! Пять лет… Семь лет… Десять лет… Том не знал, что фамилиару нельзя «просто» ознакомиться с воспоминаниями. Глубинная легилеменция, например, позволяет ознакомиться со спектром ощущений, но приглушенно. Реддлу же досталась всё в полной порции. Для Поттера прошла всего одна ночь. Для Тома Реддла — четырнадцать лет. После этого он затих. Отвечал скупо, огрызался, грубо отзывался об умственных способностях мальчишки. И смотрел, смотрел, смотрел… Четырнадцать лет чужой жизни не сделали его добряком. Он просто… Посочувствовал? Скорее всего. И неосознанно решил присматривать. Чтобы не убился раньше времени. Ведь они похожи. Скрипя зубами, Том это признавал. Приютская жизнь мало отличалась разнообразием, но там не измывались. Просто боялись и игнорировали. Равнодушие было гораздо приятнее. Особенно в сравнении с ненавистью. «И после этого он верит людям? Желает довериться? Хочет защитить? Вот этих?!» Реддл терялся, не зная, к кому причислить пацана — к мученикам, подвид особо терпеливый, или к тупицам, подвид тормоз обыкновенный. Вопрос до сих пор оставался открытым. На этом фоне не стало удивительным то, что приятные эмоции и впечатления были связаны в основном со школой. Вид через озеро, Большой Зал, настоящее волшебство… Искреннее, чистое, незамутнённое восхищение. Том плыл в этом чувстве, оглушённый позабытыми эмоциями. Ведь восхищаться он перестал давным-давно… Это было похоже на наркотик. Чистая эйфория, струящаяся по венам. Реддл был готов к этому привыкнуть. Но Святочный Бал… Эмоции Поттера от праздника доставляли удовольствие, правда, уже не выключая сознание от кайфа. И поэтому он позволил себе немного пошалить, дав парочку советов. Но кто же знал, что ударная доза гормонов обрушится на Тома девятым валом. Хвала слизеринской выучке и тому, что духи не умеют краснеть! Слава Мерлину и Мордреду, что никто ничего не заметил! Иначе с него бы не слезли, припоминая этот позорный факт до конца времён. Если бы узнали это…. То, что он… Том бы предпочёл быть развоплощенным. Правда, после этого открылась ещё одна сторона связи — сны. И теперь Том готов был скрежетать зубами, топать ногами, брызгать слюной и визжать. А ещё пообещать себе не лезть в сны подростков в период пубертата! Ведь такого даже он не видел! И ладно бы иногда! Но Мерлин и Моргана! Каждую проклятую ночь! Из положительных моментов Том отметил, что его не донимали вопросами о войне. Не то чтобы ему было совестно… Может быть, чуть-чуть. Просто любая попытка объясниться была бы похожа, будто он оправдывается. А он не жалел. Хотя нет. Жалел. Самую малость. Об убийстве четы Поттеров. И о начатых рейдах. И о сотнях магов, которые погибли. О созданных крестражах… О них особенно. Никакая сила не стоит безумия. Жаль, что он это понял, лишь став духом-спутником. — Том? — М-м-м? — А ты слышал эти вопли из яйца раньше? — Это не вопли, Поттер. — Реддл закатил глаза. — Ты ещё французам скажи, что их язык похож на кваканье! Это русалочий. — И ты всё это время молчал? — Том пожал плечами и ощутил лишь лёгкое недовольство мальчика. На большее сейчас тот был не способен. — Иначе бы вы вообще не стали думать. А так сколько заклинаний испробовали! — Зараза ты, Том. Тебе надо было стать учителем. Ученики бы только Превосходно получали бы! — Я, кстати, хотел. — И? — Меня Диппет не взял. Дамблдор сказал… вроде как не подхожу. Не пустили обратно. Это всё, чего хотел тогда Том. Вернуться. И остаться. Быть там, где хорошо. Дома. — Гарри Поттер, здравствуй. Обернувшись, ребята увидели Полумну Лавгуд. — Э-э-э… Привет, Луна, — Гарри растерянно смотрел на девочку, судорожно пытаясь придумать, как объяснить наличие здесь Тома. — Понимаешь… — Ого… Какой крупный мозгошмыг… Только другой, — Лавгуд с исследовательским интересом смотрела на Тома. Тот надменно поджал губы: — Я не этот ваш… мозгошмыг! Я сам Вол… — Это мой фамилиар! — перебил духа Гарри, незаметно показав ему кулак и покрутив пальцем у виска. И снова повернулся к Лавгуд. — И его зовут Том. А что ты здесь делаешь, Полумна? — Навещала фестралов. — А-а-а… — Для тех, кто верхом на драконе, это магические существа, Поттер. Относятся к крылатым коням. И увидеть их может только тот, кто видел смерть. — Том, видимо, уже смирился, что исполняет роль репетитора. — Том прав. Но они преданные и умные. — Понятно. Молчание никого не напрягло. Гарри был рад, что Луна ещё не разгадала личность Тома, а сам Реддл не успел представиться. Полумну, похоже, совсем не интересовала тайна, окружавшая «любопытного мозгошмыга», и она, достав веточку, что-то стала рисовала на снегу. Том же судорожно укреплял окклюментные щиты. Так как был не уверен, что сможет удержать лицо, если у Поттера вновь разгуляются гормоны. — Ах да, Полумна. Почему ты назвала меня по фамилии? Девочка улыбнулась Гарри как неразумному ребёнку: — Ты не говорил, что можно обращаться к тебе по имени после Бала. А потом я тебя видела только мельком. — Э… Ну да. Я был… занят. «Лжёт, — Том оставил попытки отгородиться от мальчишки и сейчас прислушивался к эмоциям своего подопечного. — И стыдится. Наверное, того случая с поцелуем. Вот дубина!» Ведь после того случая Гарри свёл общение к минимуму. А если сталкивался с девочкой, то словно выстраивал перед собой стену, состоящую из вежливых улыбок и нейтрального разговора. И сейчас в его эмоциональном фоне стоял настоящий кавардак. Выстроенные оклюментные щиты Тома оказались очень кстати, оставляя разум холодным. — Я вижу, — закончив рисовать, девочка встала, и, отряхнув руки, сунула их в карманы пальто и повернулась в направлении замка. — Мне было очень приятно с тобой увидеться, Гарри Поттер. Том мгновенно переместился в «пустую голову» Поттера в прыжке «щучкой». Опытным путём было выяснено, что это, в отличии от пафосного постепенного исчезновения, сродни прыжку в воду плашмя, с высоты больше двух метров. Чудовищно неприятно. Но быстро. «ПРИДУРОК! Останови её!» «Том, не ори так! Голова болит!» «БУДУ! Хочешь её навсегда потерять?!» «Нет! Я просто… Я не знаю, что сказать». «Скажи, чтобы она обращалась к тебе по имени! Этого сейчас будет достаточно!» «Но…» «Быстро!» — Луна, я… Я… — Да? — шагнувшая уже девочка остановилась, с удивлением посмотрев на Поттера. — Что такое, Гарри Пот… — Просто Гарри, — голова мальчика болела нещадно, но получилось стоять прямо, даже не морщась. — Зови меня по имени. Пару секунд Полумна стояла, в удивлении хлопая глазами: — Ты разрешаешь мне? — Ну конечно, — мальчик застенчиво улыбнулся. — Мы же др… «Попробуешь сказать, что вы просто друзья, я сделаю из твоего мозга барабан!» — … друг другу…. очень близки! Нехорошо, если ты будешь обращаться ко мне по фамилии. «Хорошо выкрутился, Поттер! Хвалю. Держи печеньку» — По телу разлилась магия, избавляя от головной боли. Этому трюку Том уже успел научиться. «Скотина! Дрессируешь меня?!» «Это взаимный процесс, Поттер. Кстати, готовься принимать благодарность!» «В смысле?» Крепкие объятия девушки стали ответом. — Спасибо. Меня никто ещё… не называл… своим близким… Я согласна. «Хммм, а девчонка не проста. И опережая твой вопрос, Поттер, произнесенные тобой слова можно было понять как просьбу войти в Ближний Круг. Поздравляю!» — Том чуть ли не урчал, наслаждаясь таким представлением. «И чем мне это грозит? — с опасением поинтересовался мальчик и внезапно почувствовал, как начал промокать рукав куртки. — Чёрт, она плачет!» «Ты слишком долго тянешь с ответом. А выбор такой. Сказать — идём со мной — и быть ей другом/братом/вождём… ну, или мужем, до конца жизни. Или сказать нет и потерять её навсегда. Выбор за тобой. Не отказывайся. Считай, что это совет, почерпнутый из личного опыта. И что ты ответишь, Гарри Поттер?»***
Ярополк замолчал. В горле после двадцати минут монолога пересохло, но это было неважно. Сейчас хотелось просто это закончить. Услышать ответ и успокоиться. Лишь бы не ждать. — Вадим, ты понял? — Соколова тронула сидящего как истукан парня за рукав рубашки. — Ты слышал, что сказал Ярополк? — Да, — откашлявшись, он продолжил. — Я дам ответ через сутки. Я могу? — Конечно. Туров, проводи его. Парни покинули лазарет, оставив целителя и директора наедине. Мерно капала капельница. — Зря не вышел, — выдохнул Лешов. Сняв докторский колпак, он опустился на прикроватную табуретку. — Правильно меня попросили. А я… Чурбан упёртый! — Вы следовали клятве врача, — с грустной полуулыбкой заметила Алёна. — Вы всегда были таким. — Аки баран? Ответа не требовалось. Вопрос был явно риторический. — Делать-то что будем? Отвлекшаяся женщина с недоумением посмотрела на целителя. Тот уточнил: — С Кузнецовым. Если не согласится. — Ничего, — лёгкое пожатие плечами. — Как?! — табурет улетел в сторону, но Лешов этого даже не заметил. — Мы что, оставим всё как есть?! — А что вы предлагаете? Старый целитель замялся и опустил глаза. — Заставить? Вы серьезно? — женщина опёрлась на спинку соседней кровати. — Это хотели предложить, Макар Геннадиевич? — Да. Это вопрос жизни и смерти, — мужчина упрямо стиснул зубы. И вполголоса добавил. — А я всегда за жизнь. Это было тайной и больной темой старого целителя. Соколова знала об этом ещё со времён студенчества. Трудно не узнать, если ты время от времени прибегаешь попить чаю к любимому преподавателю. Невольно узнаешь подноготную, хочешь этого или нет. Макар не хотел терять пациентов. Нет. Он ненавидел терять пациентов! И раз за разом вытаскивал своих подопечных из рук Смерти. Любой ценой. Это было его наваждением. Его целью. Сам Лешов, смеясь, называл себя жадиной, который не любит отдавать своё. Но… — Сейчас не тот случай, Макар Геннадиевич. — Нет, он такой же! Она… — целитель обернулся к Лариной, лежавшей на кровати. — Она не должна умереть! Ведь есть шанс! — Да. Шанс есть. И будет ли Бронислава жить, решит Вадим. А мы примем этот выбор. Любой его выбор. — В таком случае… В этом случае, директор Соколова, прошу, наградите меня Забвением. Старый мужчина стоял прямо напротив. Скрестив руки на груди, он смотрел в её глаза, показывая, что он хочет. Целитель — это маг, способный разобраться в заболевании, магическом или обычном, и излечить пациента. Но никто лучше него не знает, как правильно убивать. И если это убийство противоречило клятве, целитель умирал. Но иногда и это не останавливало. — Хорошо, Макар Геннадиевич. Я обещаю. Выбор. Пациент или его родственник. Бесконечный вопрос.***
На Хогвартс опустились сумерки. В гостиной Избушки также было темно, ведь свет сегодня решили не зажигать. Настенного светильника присутствующим было достаточно. В «кухонном» углу за столом сидел весь преподавательский состав, а у плиты хозяйничал Туров. Вообще он не должен был быть тут, но, как посвящённый в проблемы, имел полномочия. Какие, правда, никто не уточнял, а Ярополк не стремился выяснять пределы дозволенности. Настроение было паршивым. Начинать разговор не хотелось. Да и нечего было обсуждать. Перед учителями постепенно появлялись чашки с крепким чаем и тарелочки с печеньем. Сам Ярополк, закончив, сел за стол, обхватив свою кружку ладонями, стараясь преодолеть противную дрожь. Вадим заперся в спальне. Пару раз, подойдя к двери, Ярополк слышал скрип гусиного пера по бумаге. Возможно, тот строчил письмо домой. Загадывать было страшно, а прерывать уединение своего друга молодой шаман не решился. В конце концов, одна ночь на кушетке никого ещё не убила. Наставник, Имрын-нкэй, глотал обжигающий чай словно воду, а по его лицу нельзя было понять его настроение. Степан Николаевич морщился, глотая горьковатую жижу, пребывая в мрачных думах. Несмотря на лёгкий налёт разгильдяйства, присущего его поведению, он заботился об учениках. И прежде всего — об их безопасности. А нападение на Брониславу… Это был удар по уверенности мужчины в своих силах. Что он сможет защитить, когда нужно. Ситуация же с Кузнецовым… Его восхищение Лариной было видно невооруженным глазом. Но он попросил время подумать. Подумать, хочет ли спасать… Во рту появилась горечь от такой мерзости. И даже чай не мог помочь от неё избавиться. Макар Геннадиевич смотрел в чашку, изредка отпивая мелкими глотками. Он старался сохранять спокойствие, но мысли постоянно возвращались к той же дилемме. — Вас что-то беспокоит, Алёна Ивановна? — Туров спросил это, чтобы хоть как-то разбить угнетающее молчание. — Поздно уже, — один взгляд на часы, и женщина откинулась на спинку стула, отодвинув чашку, так и не притронувшись к чаю. — Я не видела Гарри с утра. В этот момент дверь отворилась, и на пороге появился упомянутый ученик. Шапка и куртка были густо облеплены снегом, делая его похожим на снеговика. — Ого, маскировка! — вытаращил глаза Ярополк. — Зачёт автоматом. — Где ты был, Гарри? Отряхнувшийся мальчик снял одежду и, повесив на вешалку, быстро сел за стол: — Ч-ч-чаю… Налейте, пож-жалуйста. А я с Луной гулял. Ну… То есть с Полумной. Соколова отлевитировала необходимую посуду и чайник с кипятком на стол и сама налила горячего супу озябшему мальчику: — Хорошо, Гарри. Но прошу, впредь предупреждай, когда пойдёшь на свидание. — Хорошо, предупрежу… Стоп. В каком смысле свидание?!***
Выбор делать нетрудно. Ведь нетрудно? Что такого. С одной стороны хорошо, с другой плохо. Это белое, то чёрное. Преступник плохой, а стражник, что ловит его — хороший. Вадим чувствовал себя правым. Хоть и поступал нерационально. Или нет?.. Спасти Брониславу… и перечеркнуть своё будущее как Наследника. Или не спасать… И получить всеобщее презрение. Вадим знал, какое бы решение он бы ни принял — это будет не важно. Родители будут недовольны. Разница лишь, когда именно. Если он уйдёт — узнают сразу и страшно рассердятся. А откажется помочь — и через полгода с их Родом перестанут иметь дела… Ведь того, кто готов бросить нуждающегося в помощи, никто не уважает. Об этом всё равно узнают. Как-то где-то. Но узнают. Значит, решено. Последнее письмо было дописано и запечатано. Отцу, матери, брату, двум сестрам и бабушке. Каждому своё. Осталось только объявить о своём решении. В гостиной, на удивление, стоял шум, раздавался смех Ярополка и басовитый хохот Имрын-нкэя и Лешова. — Да мы просто гуляли! — Гарри, не скромничай! Я помню, как ты с ней танцевал. Хорошо вы смотрелись! — Ярополк, и ты туда же?! — Нет, серьёзно, Гарри. Тебе уже почти пятнадцать. Пора бы задуматься, — Кольчугенко потирал подбородок, напустив на себя задумчивый вид. Хотя на самом деле старательно давил искры смеха, пляшущие в глазах. — Невест надо присматривать пораньше. Чтобы к двадцати обзавестись детьми. — Д-д-детьми? — Стёпа, я не думаю, что сейчас уместно говорить о детях. И хватит шутить, господа. Вадим хочет что-то сказать. Как по команде все присутствующие развернулись. Над столом повисла тишина. — Кузнецов, подойди. — Соколова сделала приглашающий жест, одновременно призвав ближайший стул. — Ты же подумал? — Да. — И… Каким будет твоё решение? — голос не дрожал, но Алёна стиснула зубы и с трудом сдержалась, чтобы не зажмуриться. — Я… Я согласен. За столом раздался общий коллективный выдох. — Слава Богам! — Ярополк растекся на стуле, вытянув ноги под столом. Преподаватели отсалютовали Вадиму чашками, а Гарри показал большой палец. Лишь Соколова осталась напряжённой, как струна на арфе: — Хорошо. Завтра днём. Ярополк и Имрын-нкэй всё подготовят. А ты иди. Тебе стоит выспаться. — Подготовят?! — Туров подпрыгнул на стуле, услышав последние слова. — Снова?! Я четыре ночи не спал! С отцом за компанию! Хотя это был скорее положительный момент… — Яр… Ты писал отцу? — Вадим в шоке обернулся к другу. — Ты писал ему?.. Ради Брони?.. Парень смутился и отвёл взгляд: — Ради неё… И тебя. Ради вас обоих. Считайте это моим подарком на вашу свадьбу. Следующие лет сто без презента будете, — под конец Туров вернул себе ворчливый тон и прежнюю язвительность. — И последуй совету Алёны Ивановны — выспись, Вадик. Хоть ты. Сил понадобится немало. — Я понял. Разрешите выполнять команду «Отбой»? — спросил парень, обращаясь к Соколовой. — Иди уже, клоун. — Есть! Вадим ушёл. Но остальные остались на своих местах. — Ярополк. Ты знаешь, что делать. — Уже ушёл. — Имрын-нкэй. — Помогу, Алёна Ивановн-нны. Оба шамана встали и, не проронив больше ни слова, скрылись в покоях преподавателя. — Макар Геннадиевич, нужно подготовиться на непредвиденный случай. — Всё будет. — Спасибо. Женщина проводила целителя взглядом и повернулась к последним присутствующим: — А вы тоже спать. Завтра вы мне понадобитесь молодыми и красивыми! — Э, Алёна. Так завтра же Водосвет. Как мы… — Поэтому это и будет завтра, — женщина откинула голову и одним движением расплела волосы, давая голове отдых. — Именно поэтому. И, Гарри, завтра идёшь с нами. Будет интересно.***
Утро выдалось ясным. Один из тех дней, когда Британия, и Шотландия в частности, вспоминают, что в мире есть солнце. Утренний туман прибило к земле, а небо очистилось, явив людям свой первозданный голубой цвет. Для учеников Хогвартса, стоящих у выхода из замка, это утро было довольно необычным. Чёрное озеро, обычно всегда тёмное, сверкало от появившегося льда. Единственным местом, свободным от него, был круг рядом с кораблём Дурмстранга. Его обитатели также толпились, но на палубе, с трудом осознавая происходящее. В центре озера стояли представители делегации школы Святозара. Студенты были одеты в простые холщовые одежды. На парнях были только штаны, а от их тел, одетых в крепкие мышцы, шёл пар. На девушках были простые облачения, больше напоминающие мешки с дырками для рук и ног. Простоволосые, босые, они стояли рядом с парнями, не пытаясь спрятаться от пронизывающего ветра и даже не ёжась. — Наверное, Согревающее заклинание применили. — Да нет! Они там у себя на родине на снегу могут спать. — Бред! — Да, говорю я! Мне ребята с Пуффендуя рассказывали. Они по утрам снегом умываются! — Да врут они! Ученики Хогвартса делились мнениями, наблюдая, как парни-святозарцы ломают лёд. Правда, следующее действие заставило наблюдателей исторгнуть вопль, полный боли: — Они что, сумасшедшие?! Святозарцы, продолбив прорубь диаметром почти два метра, как по команде входили в воду. По большей части солдатиком. — М-м-мерлин! Большую часть людей, видевших это, передёрнуло. Ведь нырявшие входили в ледяную воду без единого звука. После этого они выходили на лёд и заворачивались в полотенца, лежащие поблизости. Но в их движениях не было поспешности, присущей людям, старающимся быстрее стереть с себя неприятно холодящие капли. Двигались неспешно, тщательно вытираясь, и, отойдя в сторону, вставали вокруг. Всё больше студентов заканчивали омовение, и людей вокруг проруби становилось всё больше. Гарри, в отличие от остальных однокашников, досталось место в первых рядах, наравне с дурмстранговцами. Правда, стоял он на берегу, не решившись подойти ближе. Когда закончилось омовение, со стороны Избы появилась небольшая процессия. В их составе Гарри узнал Кольчугенко, целителя Лешова и старого шамана Имрына. Впереди шёл Вадим, как и все одетый только в штаны. На руках он нёс Брониславу. Лешов не отставал от студентов, а вот шаман не стал расставаться с одеждой. В руках у него были охапки цветов и несколько мешочков. — Интересно же? — раздавшийся прямо над ухом голос Тренера заставил мальчика вздрогнуть. — Да, интересно. Только что они делают? Ярополк так и не сказал. И его самого не видно, кстати. — Туров занят последними приготовлениями. А студенты совершали омовение, ведь сегодня Водосвет. В не магическом мире его называют ещё Крещением. А то, что собирается сделать Вадим… Он собирается создать семью. — То есть… э-э-э… жениться на Броне? — Да. Но главной в этой семье будет Ларина. — Главной? — Матриархат, Гарри, — в глазах мальчика не отразилось даже тени понимания, на что женщина покачала головой. — Женщины будут наследовать в их семье. И будут главными. — А-а-а… — Гарри, ты ведь знаешь, что существует патриархальный уклад и матриархальный? — мальчик дёрнул головой, что Соколова поняла как «нет». — На Руси был матриархат. Довольно давно, но был. Женщины были весьма почитаемы. Они считались продолжателями жизни, владеющими секретом рождения. К ним прислушивались, считались с ними. И хотя женщины были сильны — мужчины не были вторыми. Они были крепким плечом, поддержкой и опорой. Добытчиками и защитниками. Но с распространением Христианства многое изменилось. И матриархат почти исчез. — Но зачем? — Бронислава умирает, Гарри. И нужно, чтобы было ради чего жить. А для женщины семья… Самое важное. Именно поэтому Ярополк предложил этот ритуал. — А Вадим? — Станет её мужем и перейдёт в её Семью. И станет Лариным. — Поэтому Ярополк сомневался? — Сомневался? — встрепенулась Соколова. — Не хотел рассказывать о ритуале вроде…. Вчера утром он был не в настроении. — Его можно понять, — Вадим уже опустил тело девушки на ткань, постеленную около проруби сообразительными однокурсниками. Отметив, что всё идёт нормально, Алёна позволила себе объяснить. — Несмотря на его поведение, он верит в людей. Что они могут быть честными, благородными, понимающими, великодушными. И расстраивается, если это не так. А Вадим друг Ярополка. Как и Бронислава. Разочароваться в друге для Турова было бы страшным ударом. — Понятно, — от возникших воспоминаний о Роне Гарри поморщился. Друг, предающий друга… Друг, отвернувшийся от нуждающегося. Страх Ярополка стал объясним. Но остались ещё вопросы. — А Вадим? Почему он согласился не сразу? Он откажется от семьи? — Нет, что ты. Но уход Наследника Рода в Семью это мезальянс. Насколько я знаю, Брониславу были готовы принять невесткой к Кузнецовым. Но такой поворот… Скандал, да и только. Ведь Наследнику открывают все тайны Рода. А так они ушли к другим…. Ты должен понять, что благодушия родителям Кузнецова это не прибавит. Остался всего один вопрос, заинтересовавший Гарри больше всего. — И что… Что ждёт Вадима? — Брониславу и Вадима, Гарри. А ждёт их весьма трудное время, как и любую молодую семью, лишённую родительской поддержки. Мы, конечно, поможем им, но трудно всё равно будет.***
Вадим произнёс положенные слова просьбы Дане, царице-воды, и опустился в прорубь с девушкой на руках. В голове была только одна мысль. Только бы это помогло. Только бы получилось. Вода мягко поддерживала пару в толще, пока люди на поверхности раскладывали необходимые ингредиенты. Вокруг проруби легли белые цветы астры и появились россыпи желудей. На равном расстоянии положили кусочки янтаря. — Белые астры — любовь, затмевающая всё. Жёлуди — символ жизни и бессмертия. А янтарь — очищающий тело и помогающий женщине, — поочередно указывая на появляющиеся вещи, Алёна вполголоса комментировала их свойства. — Вместе они задают вектор ритуалу — излечить и вернуть Жизнь. Гарри угукнул и продолжил наблюдать. Едва все положенные вещи оказались на своих местах, появился Ярополк. Буквально возникнув за спинами участников ритуала, он прошёл внутрь круга. На поверхности воды появились макушки ребят. — Начинается. Сам обряд как-то не впечатлял. Нет, правда. Гарри уже приготовился увидеть сверкание молний, яркий свет или иссушение Чёрного озера на худой конец. Но реальность оказалась жестока своей обыденностью. Пятнадцатисекундная скороговорка речитативом от Ярополка не осела в памяти, пусть и произносилась довольно музыкально. А спецэффектов, кроме озноба, не было. Последнее вообще можно было списать на долгое стояние на морозе. — Всё. Пойдём в Избу. — Всё? — решив, что ослышался, Гарри решил всё же уточнить. — А как же… — Обряд завершён. Всё, что нужно, сделали. Осталось только… Со ступеней парадного входа сошёл директор Хогвартса, и Гарри физически почувствовал, как у его Тренера падает настроение. — Осталось объясниться. Иди в Избу, Гарри. Позавтракаешь с остальными. — Но… — Живо! По дороге мальчик погрузился в раздумья. «Том» Присутствие духа стало осязаемым. «Сможешь проследить за Алёной Ива…» «Исключено! — сказал, как отрезал Реддл. — Меня заметят — раз. Обязательно заинтересуются причиной появления, узнают и тут же захотят развоплотить — два. И я не заточен на подслушивание. К тому же маги страшно не любят шпионов. Пустая затея с минимумом прибыли — очень по-гриффиндорски!» «Не всё измеряется выгодой, прожжённый слизеринец!» «Лишние знания могут и повредить. И да, это я о своём промахе с крестражами говорю! Поэтому послушайся более мудрого. Не лезь, куда не звали!» В кои-то веки Гарри решил прислушаться к совету. Чай, Тренер опытнее него во много раз. Справится.***
«Что за ритуал? Почему днём? Почему раздетыми? Почему…» Прошло всего несколько минут с момента начала разговора, а у Алёны уже болела голова. Дамблдор засыпал её вопросами, и хотелось быстрее от него отвязаться, а, оставшись в одиночестве, отряхнуться. Коллега не был неприятным. А был… Слишком навязчивым? Слишком понимающим? Сочащимся патокой? Много ассоциаций, а поймать одну единственную трудно. Альбус Дамблдор ей не нравился. Это факт. А почему, она подумает позже. Навык отвечать общими обтекаемыми фразами, вроде обо всем, но ни о чём конкретном, был выработан ещё в студенчестве, а на работе отшлифован и доведён до совершенства, как и у любого преподавателя. И в результате ритуал, вроде простой как топор, представился невероятно сложным, многогранным и размытым. А, судя по волнению Дамблдора, он уже сделал какие-то жуткие выводы. Последнее позабавило чаровницу. « Вот так и рождаются сплетни». — И всё же, коллега, для чего предназначен этот ритуал? Этот вопрос звучал уже в пятый раз. Но до этого задавался ненавязчиво, будто случайно, и Алёна позволяла себе его игнорировать. В конце концов, она молода, неопытна, и может не понять этих своеобразных намёков и экивоков. Быть недалёкой и недогадливой иногда бывает очень полезно. Но прямой вопрос… Не ответить было бы невежливо. Да и большой тайной это не было. Всё таки ритуал был… — Это ритуал Излечения, — создатель всего сущего Творец, что она несёт?! Но остановить Алёну было некому, и она продолжила, придав лицу самое одухотворённое выражение, на какое была способна. — Наша ученица пострадала на тренировке, мы решили прибегнуть к нему. К тому же удачное положение звёзд поспособствовало… — А что способен излечить этот ритуал? Пришедшая в голову Алёны мысль была насквозь хулиганской, но такой соблазн… — Телесную немощь*. Но проводится он с человеком, искренне любящим и уважающим излечиваемого, который не должен состоять с ним в родственных отношениях и должен быть противоположного пола. — М-м-м… А вы можете показать инструкцию к ритуалу? Кажется, в моих книгах было нечто подобное. — Конечно!.. В Избу Соколова возвращалась насквозь довольная. Ведь правду люди говорят: «Сделал гадость — на сердце радость!». И ведь она не соврала. Ритуал и правда был лечебным. А то, что она не озвучила модификации обряда, условия излечения и цену… так у неё и не спрашивали. Будет интересно посмотреть на лица пострадавших от её небольшой шутки. Ведь изначально ритуал был не лечебным…***
Пробуждение было неласковым. Глаза открываться не спешили, ноги и руки тряслись при попытке их поднять, а в голове был сумбур. Некто помог приподняться, а губы почувствовали носик поилки. Вода казалась просто божественным нектаром, и Бронислава благодарно просипела. Попыталась кашлянуть и захрипела громче. — Не старайся. Ты была без сознания почти пять дней, — судя по голосу, над её кроватью стоял Лешов. Значит, она в лазарете. — Поэтому помолчи. Тебе надо восстановиться. В ответ раздался благодарный хрип. Предписания лекаря в течении следующих трёх дней девушка исполняла послушно. К воскресенью она должна была вернуться в норму. Как же. Единственное, чего она добилась к третьему дню — перестала кружиться голова, исчезла постоянная сонливость, вернулась способность говорить и получилось встать на пару минут на трясущихся ногах. Это было подозрительно. Посетителей почти не было. Ежедневные осмотры от Макар Геннадиевича да зашедшая проведать её Алёна Ивановна не в счёт. Ни Вадима, ни Ярополка, ни Гарри. На все вопросы директор отвечала, что им пока нельзя приходить. Что, безусловно, расстраивало. «Наверное, сердятся. Если они вообще захотят продолжить общение со мной. Я ведь…» В глазах защипало, но девушка смогла уткнуться в подушку прежде, чем позорно разреветься. Дети на Руси всегда были важны. А дети магов… Детоубийца был, по сути, самоубийцей. Ведь не было силы, способной остановить разъяренного родителя. Она ведь предпочла умереть, но только не совершать злодеяния! Но выжила. А теперь её жизнь… Нет, не кончена. Просто изгой. И ведь не объяснишь ту всепоглощающую ненависть, которой она пылала. Всё кончено. Всё… — Макар Геннадиевич, пустите меня! Что-то случилось, пустите! — в коридоре раздавался голос Вадима. И с удивлением Бронислава почувствовала панику. Настоящая панику, которая охватила парня. — Броне плохо! Дробный топот ног сообщил, что Лешов расценил жизнь подопечной приоритетом выше, чем посещение посторонним в неразрешенное время. Дверь распахнулас, как от пинка, оглушительно стукнувшись о стену. — Броня! Вадим. Смотрит взволнованно, радостно. Любяще… Спешит к ней… — Броня, как ты? Как самочувствие? Гарри. Стоит у дверей, глупо улыбается, держа в руках какие-то веточки, повязанные на манер букета. Радуется, что она жива… — Рад, что ты не склеила ласты, Ларина. Обидно было бы терять нашу ундину. Ярополк. Стоит, прислонившись к стене, скрестив руки на груди, ехидно щуря глаза, ожидая ответной подколки… Как раньше. — Ре-ре-ребя-я-ята-а-а-а… — эмоции всё же взяли верх, и Бронислава разревелас, как девчонка-первокурсница. — Как я рада-а-а ви-и-идеть ва-а-ас… — Ох, не знаю, будешь ли ты рада нам через пару минут… — с сомнением протянул под нос Ярополк, не вмешиваясь в процесс успокоения перенервничавшей девушки. Вадим и Гарри развили бурную, но абсолютно бесполезную деятельность, которую Туров пока не решился прерывать. Умение женщин выплеснуть свои переживания в слезах парень считал хорошим способом избавиться от напряжения. Но положение дел требовало разъяснения. Поэтому парень решился прервать извержение слёз проверенным способом — парой лёгких пощечин. Не больно, а отрезвляет, — заканчивай сырость разводить, Ларина. Дела не ждут, так что изволь прийти в себя. Алёна Ивановна скоро будет здесь. — А зачем? — Чтобы разъяснить всю глубину той очаровательной пятой точки, куда мы угодили. Так что сосредотачивайся. И быстрее. У нас ещё куча дел.