Влюбленная в джинчуурики

Все взгляды были направлены на Хикэру, какие-то удивленные или даже полные ужаса, другие — абсолютно спокойные. Обычно крикливый Наруто молчал, в оцепенении глядя на неподвижное тело. Победу в схватке он представлял отнюдь не такой. Хоть все они шиноби, прошедшие через многие сражения, но разве жестокость и кровожадность — не удел таких, как Акацки? Тогда почему эту куноичи четвертовало от их рук? — Вот и все. — Какаши натянул повязку на глаз, без капли сожаления глядя, как начала всхлипывать Хикэру. — Бой окончен. — Ну и ладно!.. Я все равно… Все равно! Ну и ладно!!! Она бы запросто могла успокоиться, взять эмоции под контроль — для этого не требуется особого труда, когда знаешь, как владеть током, который можно пустить по собственным нервам, но сейчас девушка рыдала навзрыд от жалкой беспомощности и безнадежности ситуации. Став одной из Акацки, она не имела права проигрывать, уж слишком хорошо ей известно, что ожидало в таком случае представителя одной из самых опасных организаций. — Вряд ли нам удастся доставить ее в Коноху живой, — сказал Асума, и был прав. Дело даже не в том, что под Хикэру растекалась обильная лужа крови, а в том, что она не суживала сосуды, чтобы избежать ее потери. И гадать не стоило, что девчонка решила умереть. Пускай даже ее раны подлечит Сакура, со способностями Хикэру, та запросто остановит себе сердце. — Мда… Нам повезло, что она сражалась не в полную силу. Сакура, тяжело дыша, взглянула на Узумаки. Тот стоял к ней спиной замершим изваянием, но она вполне могла представить его лицо сейчас, когда он с такой пристальностью смотрит на побежденную Хикэру. — Вы… — сдавленно начал он. — Почему именно так?.. — Она одна из Акацки, Наруто, — оглянулся на него Какаши. — Ты ведь и сам сталкивался с ними. Нельзя их жалеть во время боя. Мы легко отделались, не понеся потерь среди нашего отряда. Наруто осклабился от невыносимой тоски и отвернул лицо, не в силах смотреть на рыдания куноичи. Ее голос бил по ушам и настолько отдавался болью в сердце, что он предпочел бы любую ее атаку нежели это. — Хикэру… Он сделал шаг навстречу, потом медленно и несмело направился к ней, сам не зная, что собирается делать. Та взглянула на него сквозь пелену слез, но едва Наруто коснулся ее взгляда своим, как перед ним возник дым, тут же рассеявшийся из-за размашистых движений того, кто находился внутри него. — Тоби снова здесь! А?.. Член Акацки в недоумении озирался, наткнулся на Хикэру и замер. Не успев сказать больше ни слова, он обернулся обратно к врагам в тот момент, когда уже летели кунаи. Взрывные печати на них сработали, опять появился дым, полетели в воздух ошметки земли, а когда все исчезло, тех двоих тоже не было. — Хикэру-чан, почему ты не остановила кровь? Куноичи внезапно для себя обнаружила, каким темным стало небо. Тоби стоял над ней, уходя ввысь во весь свой рост, и сейчас он казался ей совсем другим: хладнокровным, жутким. Возвышается и пристально смотрит на нее сквозь прорезь в маске. — Я думала, ты не придешь… Он промолчал и исчез, оставляя девушку одну в этом измерении. На его месте остались лишь следы от ботинок, вокруг которых расстилалась алая лужа крови. Шиноби оказались готовы к его повторному появлению, но не думали, что он окажется рядом с отрезанной ногой. Он стоял к ним спиной, и когда искоса глянул через плечо, Какаши успел увидеть лишь красное свечение в прорези оранжевой спирали, после чего он склонился вниз и исчез, не успели его коснуться атаки шиноби. — Он хочет собрать ее конечности! — крикнула Сакура. — Собирается ее вылечить? — Асума с тревогой покосился на оставшиеся конечности. — Черт, будет плохо, если она снова станет боеспособной! Его опасения сбылись, когда Тоби оказался у другой ноги, затем исчез с рукой. Сакура схватилась за последнее, что осталось, но конечность тут же вырвали из рук. — Это не твое! — возмутился Тоби и влепил ей пощечину чужой ладонью, после чего исчез. — Черт! — Какаши подошел к ученице и взглянул на пылающую щеку. — Ему удалось это сделать. Скорее всего Акацки действительно вернут ее в строй. Сакура помотала головой: — Ненадолго. Я успела оставить токсины в ее руке. Если ее пришьют обратно, то они убьют Хикэру. Джонин вскинул брови, и его ученица растянула уголки губ в слабой, но уверенной улыбке. Какаши хмыкнул и потрепал девушку по волосам. — Молодец, Сакура. Они оба старались игнорировать взгляд Наруто. Узумаки выглядел растерянным, подавленным, и Какаши совершенно не представлял, что он мог сейчас ему сказать. Он знает, каково это, испытывать жалость к врагам, даже если от их рук пострадал кто-то из товарищей, он не раз сталкивался со сложными ситуациями на миссиях, но никогда еще не выглядел в глазах своих подопечных полнейшим чудовищем, как сейчас. И, встретившись взглядом с Наруто, он только уверился в том, что его ученик именно так и думал. Победа достается разной ценой. Иногда она может стоить человечности. — Что ж, хоть наверняка сказать нельзя, но вполне быть может, что мы с ней покончили. — Асума закурил сигарету и, зажав ее в зубах, подошел к Чоджи. — Ты как? — Ноги не слушаются… Сакура подошла к нему без всякой надежды. От оставленных Хикэру травм просто так не вылечишься, она по себе знала. И Чоджи тоже. Они переглянулись, не говоря друг другу ни слова, и куноичи положила окутанные изумрудным светом ладони на неподвижные ноги, понимая, что не сможет помочь ему. Наруто в растерянности посмотрел на них, потом оглянулся на других ребят, понесших свою жертву за победу в этой схватке, и не нашелся, что сказать, даже самому себе. Шикамару держался за сломанную челюсть, но больше пугал стоящий на месте Сай, водящий невидящим взглядом по округе, и Чоджи, уныло наблюдавший за действиями Сакуры. Они ведь больше не смогут быть шиноби… И Хикэру тоже… На плечо опустилась тяжелая ладонь Какаши. — Наруто, такова участь шиноби.

***

Хикэру прикрыла глаза и, когда она подняла веки, то перед ней предстал деревянный потолок. Тоби снова ее перенес, на этот раз в одно из убежищ Акацки. От того количества крови, что она успела потерять, двоилось в глазах, и тело казалось настолько тяжелым, что куноичи чудилось, будто кости треснут под тяжестью мышц. Пускай раны больше не кровоточат, но оставалось лишь уповать на чудо, надеясь, что организм выдержит кровопотерю. Рядом лежал Дейдара без сознания и со швом на горле. Понять, дышит ли он, Хикэру никак не могла: его образ ходил с места на место. Будто издалека эхом раздался ехидный голос: — Ну надо же, как мы быстро свиделись! Что, получила свое? Хикэру скосила взгляд и вяло повернула голову. Над ней стоял Хидан. — Твою мать, как же меня бесит, что кто-то другой пустил тебе кровь, а не мы! — Семпай, тебе совсем не жалко Хикэру-чан? — пропищал за его спиной Тоби и словил на себе раздраженный взгляд религиозника. — А?.. Он только и успел, что встрепенуться, когда Хидан выхватил у него руку Хикэру, которую он держал вместе с остальными конечностями, будто хворост. Хидан присел на корты перед девушкой, и той на щеку попали капли крови с собственной руки, а лицо религиозника прорезала злобная ухмылка. Поднеся к Хикэру ее ладонь, он ткнул окровавленным пальцем в кончик носа: — Трунь, сука! — Хидан… Вот ты… — прохрипела она, но не сдержала слабой улыбки. — Я рада тебя видеть. Она подняла уставший взгляд на возникшем позади Хидана Какузу. Тот смотрел холодно, как и всегда, но не скрывая любопытства, будто впервые видит раненного человека. Впрочем, раненную Хикэру он точно никогда не видел. Ее искалеченное тело, сплошь покрытое кровью, выглядело как поломанная и потому никому ненужная игрушка, как жалкие остатки фарфоровой куклы. — Какая идеальная возможность убить тебя, — произнес он. — Точнее добить. В ее глазах не возникло ни удивления, ни страха. Может она даже и сама этого хотела бы. Она только продолжала в ожидании глядеть на бывшего напарника со все такой же улыбкой, и взгляд ее не изменился, даже когда к ней потянулись серые нити. Они не спеша подхватили тонкую конечность девушки из рук Хидана, поднесли к покрытому засохшей коркой крови плечу. — Какузу, вот если бы ты со мной так нежно обращался на операциях, то я бы тебя расцеловал. — Заткнись, Хидан. Грубые швы из толстых нитей надежно скрепляли собой пришитую часть к телу, и постепенно к Хикэру возвращались все оторванные конечности. От Какузу не укрылось, что во время процедуры девушка отвела измученный взгляд к потолку и никак больше не реагировала ни на колкости Хидана, ни на писк Тоби. — Кому вы проиграли? — спросил Какузу по окончании операции. — Команде Конохи, — поднял палец Тоби. — Мы пытались забрать джинчуурики Девятихвостого. — А?! Я, конечно, слышал, что Девятихвостый охуенно сильный биджу, вот только не слишком ли позорно было проиграть? Что скажешь, Какузу? — Вообще-то… Этот паренек не использовал силу Лиса. Просто коноховцы каким-то образом разгадали секрет техник семпая и Хикэру-чан… Хикэру почувствовала на себе пристальные взгляды, но никак не отреагировала. Тоби никогда не сражался с ней бок о бок до этого, так что и предположить не мог, что куноичи сражалась не в полную силу даже когда оказалась на грани поражения. — Хмф, вот что бывает, когда оставляешь своих врагов в живых, — заключил Хидан. — Тот гаденыш наверняка все растрепал остальным. — Точно! Хикэру-чан сказала, что решила не убивать какого-то шиноби. — Тоби стукнул кулаком в ладонь, как будто ему в голову внезапно пришла догадка. — Да и Дейдара-семпай, кажется, уже сражался раньше с джинчуурики Девятихвостого! — Видишь-видишь? — Хидан легонько попинал Хикэру в бок, надеясь привлечь внимание, но тщетно. — Уж не знаю, с чего ты вдруг ступила на путь милосердия, но вот чем это обернулось. В следующий раз пораскинь мозгами, если они у тебя все-таки есть, прежде чем оставлять противнику жизнь. — Кто бы говорил про наличие мозгов, Хидан… Замечание Хидану, как и последовавшие за ним крики и ругань, куноичи не слышала из-за нарастающего шума в ушах. Осунувшееся лицо не менялось в выражении еще с самого начала операции. Даже мыслей в голове не было, сплошная заторможенность, будто Хикэру уснула, пока Тоби переносил ее с места на место, и до сих пор не могла проснуться. И что самое обидное, так это то, что несмотря на угнетение болевого центра и, как следствие, возникновения абсолютной нечувствительности, чертово сердце так и продолжало разливать горечь по сосудам, и от этого паршивого ощущения никак не удавалось избавиться, даже, когда девушка начала терять сознание. Краем глаза она замечала, как дергается Хидан, тычет пальцем в Какузу, пока они оба вдруг не посмотрели на нее. Изображение стало расплывчатым, товарищи превратились в размытые пятна, и то, что говорил ей Хидан, Хикэру не могла ни услышать, ни прочитать по губам. — Слышь?! Ты че, оглохла там, а?! — Он наклонился к ее застывшему лицу, бледному, словно куноичи уже мертвец, и глаза, лишившиеся своего задорного огонька, уж точно говорили о том, будто ей осталось недолго. — Не вздумай мне съебаться в загробный мир! Это я тебя должен был прикончить! Как же хочется спать… Соображать удавалось с трудом, но даже сейчас Хикэру понимала, что может и не проснуться вовсе. Но веки были такими тяжелыми, а тело — таким бездвижным, что другого пути, кроме как уснуть прямо сейчас и не было. Размышлять, за что вообще она отдала свою жизнь, чего добилась в этом сражении, не было сил, а даже если бы и были, то вряд ли бы она нашла достойный ответ. Дейдара лежит рядом, и неизвестно, жив ли он, друзья Наруто, которых она обещала не трогать, теперь вынуждены будут мириться с оставленными ей увечьями, а сам Наруто — джинчуурики. Всем джинчуурики осталось жить совсем немного. Хикэру так хотела бы защитить его! И почему же так вышло, что он должен погибнуть ради достижения ее мечты? И даже откажись от нее она, разве сделают то же другие члены Акацки? Девушка медленно прикрыла глаза. Ей с трудом удавалось выстроить цепочку мыслей, и она никак не могла уцепиться за воспоминание с Наруто. Посмотреть на его образ еще раз… Вдруг она и правда не очнется? Больше всего ей хотелось бы сейчас увидеть его улыбку. Хотя бы там, в воспоминаниях. А вместо этого сплошь тьма.