Ветры шептали мне в уши только один звук, и рокот моря повторял вовек – Морелла. Но она умерла; и сам отнес я её в гробницу и рассмеялся долгим и горьким смехом, не обнаружив в склепе никаких следов первой, когда положил там вторую Мореллу. Эдгар По
6 мая, 1984 года
Весна. Её зачастую изображают как прекрасную девушку. Пора расцвета сил и возрождения природы. Она пробуждает мир ото спячки, стирает улики правления Зимы и готовит землю к пришествию Лета. Весну чересчур романтизируют. Ему этот сезон часто напоминал змею в период линьки. Противная, неприятная сцена. Весна была лишь прислугой Лета. Грязная из-за остатков снега, блеклая из-за недостатка красок. Красивой она становилась только к своей смерти – в мае. Лето уже стояло за её спиной, милостиво делясь цветами и теплом. В такие моменты Весна на самом деле расцветала. А с ней расцветали и люди. Календарь красноречиво сообщил о приходе нового дня – 6 мая. Та самая пора «расцвета». Человечество будто бы вновь ощутило себя частью природы. Люди стали проводить больше времени за городом или в парках. Малышню уже нельзя было загнать домой, настолько она была рада весенней свободе. Лишь двое мальчишек предпочли взрослые шахматы глупым детским играм на относительно свежем воздухе. Они расположились в большой гостиной. В комнате витали острый запах ели и тонкий аромат сандала. Странное сочетание. Даже не так – дурманящее, душащее. Окна в доме были плотно закрыты, чтобы не допустить сквозняка. Это ещё и от звонких криков на улице спасало. Вероятно, их сверстники решили поиграть в индейцев. Бедные индейцы – как низко они изображены в глазах детей: с перьями на голове, непонятными криками и странными именами. – Ты невнимателен, – чуть осипший голос нарушает тишину. Почти полчаса они играли не общаясь. Атмосферу безмолвия разбавляли слабые звуки из кухни и тиканье часов в коридоре. Говорить во время таких игр не было в их правилах. Если бы мальчики хотели пообщаться, то они бы сели на диван или вышли на веранду. Игра – значит, надо играть. Разговор – надо говорить. – Просто ты слишком умён, – слабая улыбка на искусанных губах. – Да, я умнее тебя, – кажется, собеседнику незнакомо чувство скромности. – Намного… Шах и мат. – Но тем не менее ты играешь со мной в шахматы, – откидываясь на спинку кресла, произносит первый. – Потому что остальные слишком глупы, глупы и скучны. – А я нет? – А ты нет, – разговор прерывается лёгким кашлем. – С тобой мне комфортно и интересно, – приступы нарастают, отчего к концу речь становится еле слышна. – Я позову мисс Лавски! Первый мальчик срывается со своего места. Он редко когда проявляет заботу и показывает чувства. От этого на губах второго расцветает улыбка, как и Весна за окном. Только скоро Весне придётся умереть…◊◊◊◊◊
Наше время, 2014 год
– Мистер Холмс, добрый день! – о, вот и она: белоснежная улыбка в 32 зуба, если их столько. По крайней мере, в наличии зубов мудрости у этого человека Майкрофт сомневался. Фаерсон был одним из членов правительства. Вроде бы взрослый человек, но с умом ребёнка. На фоне остальных чиновников он был словно рыба-клоун. Самого Майкрофта в нём раздражала чрезмерная открытость и подражание американской манере поведения. – Мистер Фаерсон, давно не виделись. Как поживаете? – о, вот и она, напускная вежливость: умение держать лицо на работе было необходимостью. – Вы, наверное, пришли по вопросам… Спустя некоторое время разговор прерывает Антея: – Мистер Холмс, прошу прощения, сэр, но у вас встреча через пять минут. – Что ж, вынужден попрощаться, мистер Фаерсон. Передавайте привет супруге, – отвечает политик, поднимаясь из-за стола и дожидаясь, пока мужчина покинет помещение. Несколько этажей в лифте, пару метров до парковки – и вот он у машины, где его уже ждут водитель, Антея и пачка сигарет. Ужасно вредная привычка, учитывая современный состав «успокоительных трубок». Помнится, на прошлогоднем собрании ВОЗ* сказали, что в год от курения умирает 7 миллионов людей. Это около 20 тысяч смертей в день. А это 231 человек в секунду, или население Уитби с окрестностями*. Но даже этот факт* не переубедил Майкрофта в потребности табака. Сигаретный дым сжигал раздражение, обволакивал, успокаивал в своих полупрозрачных объятиях. – До встречи было не пять минут, а пятнадцать, – замечает Холмс, выпуская облако дыма и чуть откидывая голову назад. – Извините, сэр, – совсем не извиняющимся, а дружеским тоном начинает Антея, – но мне показалось, что общество господина Фаерсона вам наскучило. – Тебе показалось, Антея. Любой другой сказал бы: «Майкрофт Холмс зол!», «Антея, как ты глупа!», «Она не понимает его…». Любой другой. Антея знала мистера Холмса давно. Когда-то этот человек разглядел в ней то, что в других ассистентах практически не найти – умение понимать начальство и синхронизироваться с ним. Поначалу женщина была разочарована в предложенной должности. Она хотела стать агентом, а в итоге ей посоветовали место помощницы. Тогда Холмс был на середине пути к титулу Серого Кардинала Мира. Антея рискнула, ей понравился его способ мышления. Да, и место агента заняли. Впоследствии она поняла, что быть личным ассистентом Майкрофта Холмса – это тебе и агентом быть, и стратегом, и секретарём, и много других «и». Женщина научилась мыслить, как Холмс-старший. Нет, на гениальность она не претендовала. Антея хорошо считывала желания и состояния босса. Она улавливала его настрой по едва заметному изменению тона, подбору слов и движениям. За этот талант, а также за ответственность и немногословность Майкрофт и уважал её, и спускал ей многое с рук. Сейчас он возмутился лишь для проформы. На самом деле Холмс был благодарен. Терпеть общество Фаерсона для него было невыносимой пыткой. – Что ж, в путь, – произносит политик, бросая сигарету в стоящую рядом урну. Дорога не займёт много времени, но и в этих десяти-пятнадцати минутах Майкрофт находит возможность передохнуть и обсудить с ассистентом планы на неделю. Глоток «воздуха» перед встречей с Грегори Лестрейдом. Перед встречей в самом любимом месте Майкрофта – заброшенном. Пустынных мест в Лондоне не так уж и много, как кажется на первый взгляд. Вы видите неухоженное, полуразрушенное здание и думаете, что там никого нет. Только вот некоторые с виду безжизненные дома оживают по ночам, когда приходят их «хозяева» – бездомные. Другие же только играют роль «мертвецов», являясь очередным притоном или точкой сбора местных банд. А в последние годы молодёжь стала оживлять заброшки, превращая их в очередное арт-пространство или место для тусовок. Так называемые «комнаты для встреч» приходилось помечать особой табличкой «идёт ремонт» или «производится снос». Грегори разгадал такую хитрую тактику разведки («или что ещё там Холмс-старший возглавляет?!») во время третьей встречи с Майкрофтом. Удивительно, но места менялись раз в год-два. Там действительно начинались работы, а «конференц-залы» переносились в очередное полуразрушенное место. Были ли вообще постоянные точки, Грег и сам не знал. И вот – очередная заброшка. Старый добрый Крингл Док*. Полуразрушенный, когда-то исправно выполнявший свои функции док на берегу Темзы. Вроде недавно из него подумывали сделать центр переработки, только митинги показали настроение горожан насчёт этого решения. Что сейчас хотели сделать с Крингл Доком, Лестрейд не знал и не очень хотел в это углубляться. Главное, чтобы на это место не нацелились «низы» общества, решив сделать из него очередной наркопритон или логово маньяка. – Почему бы вам просто не арендовать специальное помещение? – по-доброму усмехается детектив, выходя из машины. Сегодня с инспектором не Антея. Это было несколько непривычно. За это время Лестрейд привык к ассиистенту Холмса и даже удостоился возможности двухминутного разговора в машине. И то ли у неё были дела, то ли Холмс счёл такое фривольным, но сегодня детектив-инспектор ехал в полнейшей тишине и в сопровождении двух, как он их прозвал, андроидов. Мужчины походили на телохранителей из фильмов. И как и в фильмах, умом, сообразительностью и умением общаться они не обладали. Спасал ситуацию только встроенный телевизор, по которому шёл «Отец Браун». – Да ладно, вам что, языки отрезают перед принятием на работу? – раздражённо восклицает Грег, когда его жестами проводят до неприметной комнаты-спуска. В ответ – снова тишина. Лестрейд лишь вздыхает и открывает дверь в новое помещение. Сначала он думает, что попал не туда. Мысли, что Майкрофт Холмс попутал адрес, отпадают после здравых доводов внутреннего голоса: «Майкрофт Холмс – антоним слову передумать». Поэтому Лестрейд останавливается на мысли, что он не понимает, почему место оборудовано так. Он будто перенёсся в 80-ые. Помнится, в первый раз Грег пошёл в бар, когда ему было 16. Это был 1984 год. Дизайн напоминал именно тот старенький, но такой популярный среди молодёжи бар. Красные кожаные диваны «из старого МакДака», низкие лампы разных цветов, устаревшие кинескопные* телевизоры, подвешенные к стенам. Местами стены были выкрашены в ядовито-жёлтые и красные цвета, местами замурованы кирпичом. Ну, и конечно же, неон. Неоновые надписи, неоновые вывески. И даже музыка сюда частично вписывалась – играли The Smiths*. – This charming man?! Серьёзно? – спрашивает Грег, отходя от удивления. Да, это точно та самая песня, он её знает. Там как раз играет строчка «He knows so much about these things» (прим.автора «Он знает так много о таких вещах»), отчего инспектор невольно улыбается. Это очень подходит под описание его визави. Правда, в песне говорилось не о власти, гениальности и всезнайстве. Всего лишь о любви. Любви, которую семейство Холмс упрямо игнорировало и не понимало. – Нахожу эту группу крайне расслабляющей, – а вот и он, Майкрофт Холмс. Джон когда-то не ошибся, назвав Шерлока королевой драмы. Хотя, всё-таки эта черта относится ко всем Холмсам. Майкрофт постепенно выходит из полутьмы к барной стойке. Словно Чеширский кот, который появлялся по частям. «Броня» снята: зонтик где-то около стены, пиджак висит на вешалке у двери. Тем не менее, без них Холмс–старший выглядит всё так же властно и притягательно. Особенно с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами и закатанными рукавами рубашки. Волосы слегка выбились из причёски, но казалось, что так и надо – тот самый популярный небрежный стиль укладки. Холмс легко подхватывает какую-то бутылку и разливает алкоголь («ну точно ведь не сок и не кофе») по стаканам. Его движения легки и свободны. Он, кажется, и не обращает на инспектора внимания. Создаётся впечатление, что Майкрофт тут один. И это странно – будто политик дома, а Грегори за ним подглядывает. Будто бы ему позволили увидеть расслабленного, домашнего Холмса, который и в таком виде продолжает поражать. «Ему так даже больше идёт. Он похож на человека», – проскальзывает мысль в голове Лестрейда. И это возвращает его к реальности. – А я думал, что вы тот ещё сноб... Прошу прощения, – отводя взгляд, говорит Грегори и направляется к барной стойке. – Виски? – Да, спасибо. На момент в комнате повисает тишина. Детектив-инспектор задумчиво проводит пальцем по кромке бокала, а потом делает глоток. Он был уверен в том, что сейчас разговор пойдёт о Шерлоке. Конечно, они знакомы с Майкрофтом много лет. За последние годы политик стал добрее по отношению к полицейскому. Но позвать на очередную встречу Майкрофт мог лишь по одному делу – снова что-то случилось с Шерлоком. Детектив-инспектор не раз показал, насколько ему дорог этот «напыщенный индюк». Пусть он был импульсивен, пусть прям, но Шерлок стал для Лестрейда как сын-подросток. И он был умным и хорошим парнем. – Вы правильно поняли: Шерринфорд – мой брат. Грег поднимает взгляд и внимательно смотрит за Майкрофтом. Это не та фраза, которую он сейчас ожидал услышать. Или Холмс-старший сейчас решил сделать лирическое отступление? Зачем? Это было явно не в его стиле. – Его убили осенью 1986 года. Все СМИ тогда написали: «ДТП, несчастный случай». Только моя семья знала, что правда другая. Смерть Шерринфорда была очередной попыткой сбросить меня с политической арены. «Блять», – вот, что думает сейчас Грег. «Блять, блять, блять». Он смотрит на Майкрофта и будто бы видит, как в том что-то звенит. Каково это жить и знать, что ты послужил причиной смерти брата? Насколько опасной фигурой нужно быть, если единственные точки давления – не деньги, не авторитет, а родные люди? Догадка о сегодняшней теме разговора приходит быстро. Теперь становится понятным «лирическое отступление». Майкрофт помог инспектору прийти к мысли. И Грег за это благодарен. В отличие от своего брата, Холмс-старший чаще подталкивал, а не бросал факты в лицо. – Теперь под угрозой Шерлок, да? – Верно, детектив-инспектор, – салютует стаканом Майкрофт и делает глоток. – Шерлока хотят убить. – Мориарти всё-таки воскрес? – глупая штука, глупая, но политик слабо улыбается на попытку разрядить обстановку. – Нет, Грегори, Мориарти мёртв. Это факт. Та запись была лишь уловкой, чтобы вернуть моего братца из ссылки. Мориарти. Опасный криминальный гений, ставший загадкой даже для Майкрофта Холмса. В нём было что-то странное. С ним было что-то не так. Ответ был настолько очевиден, но Майкрофт его не замечал, упускал. Взбалмошный, умный, неопределённый. Он действовал хаотично, будто бы псих. Он дёргался, метался из стороны в сторону, из крайности в крайность. Было ли это связано с прошлым, которого у него не было по документам? Было ли это связано с его натурой? До сих пор Майкрофт иногда возвращается в тот вечер, когда проходил «допрос». Тогда он совершил контр-ход: сдал брата, чтобы его же и спасти. Но не это привлекает ум политика. Другое. То, как Джеймс держался, его ответы и странный, насмехающийся и одновременно немного забитый, жалкий взгляд. «Что у него тогда было в мыслях?» – этот вопрос остаётся открытым для мужчины. – Тем не менее, кто-то охотится за моим братом. Кто – не знаю и я сам, детектив-инспектор. Очередной, решивший сместить меня. Грег лишь кивает головой и наблюдает за своим собеседником. Майкрофт Холмс сейчас открыто просит у него помощи. Он открыто показывает привязанность и страх потерять брата. Это опьяняет. Человек такой высоты доверяет ему – простому бобби из Нового Скотланд-Ярда. С другой стороны, это заставляет напрячься. Жизнь его друга сейчас висит на волоске. – Мой брат социопат. Ему чуждо человеческое, почти. Будут бить по двум факторам. Первый – его болевые точки, – тем временем вещает Майкрофт. – Это вы, миссис Хадсон, мисс Хупер и доктор Ватсон.. особенно доктор Ватсон. Второй – его страсть. Его могут заманить делом. На остальное Шерлок не поведётся, не настолько глуп. А здесь разум приглушит чувства. – Мне надо его контролировать в этом? Может следует связаться с Джоном? – советует Грег. – Джон ограничен в ресурсах, – отсекает Майкрофт. – Ваша задача всё так же присматривать за моим братом. Загружайте его делами, не давайте отвлекаться на клиентов. Вы дружите с доктором, сможете присмотреть и за ним. Мисс Хупер – ваша сотрудница, это тоже не составит труда. Частично Грегори согласен с Холмсом-старшим. Лестрейд – старший детектив-инспектор со штабом полицейских, доступом к камерам слежения и небольшими, но связями. Он и вправду знаком со всеми «близкими» Шерлока. Ну, и, конечно же, Холмсу-младшему и так известно, что периодически полицейский встречается с его братом. Так что подозрений тот не вызовет. С другой стороны, Джон мог оказать большее влияние на сумасбродного гения-детектива. «Но Майкрофт не хочет сообщать обо всём Шерлоку. Боится, что тот будет действовать на зло? Или это связано с Шерринфордом?» – додумать Грегу Майкрофт не даёт следующей фразой: – Иногда я буду с вами советоваться. Тогда я упустил слежку. А мой брат наглядно показал, как важно мнение со стороны. На него охотятся политики – они тоже люди. Мне нужен взгляд со стороны живого человека… – Не волнуйтесь, мистер Холмс, я сделаю всё, что возможно, и даже больше, – отойдя от удивления, сообщает Грег. – Вы можете положиться на меня. – Майкрофт, – отвечает тот, смотря на Грега странным взглядом. – Что, простите? – Думаю, мы достаточно знакомы, чтобы вы звали меня Майкрофт. Почему-то это кажется Лестрейду странным. Странно-нормальным. Будто так и быть должно.◊◊◊◊◊
23 мая, 1986 года
– Что-то не так с Мэдилейн, – замечает Майкрофт, присаживаясь на ступеньки у веранды. – Заметил? – усмехается его визави. Конечно же, они оба знают, что Майкрофт заметил. Холмс-старший был намного умнее не то чтобы детей – людей. Из него бы вышел прекрасный сыщик, но Майк поставил перед собой другую цель – власть. Не из-за глупого желания стать великим. Не из-за привилегий, которые дарует высокое положение в обществе. Просто Майкрофту нравилась политика и не нравились люди, которые стояли за ней. «Безразмерно глупы», – именно так он о них и отзывался. – Ты ведь близок с ней, что случилось? Чистый и неподдельный интерес. Холмс редко кому доверял чувства и мысли. Это высшая степень доверия – показывать, что ты привязан к человеку. Ведь если собеседник «неправильный», он умело посадит тебя на цепь и будет играть твоими эмоциями. Верно было замечено многими писателями: сила разума куда влиятельнее обычной «грубой» силы. – Врачи говорят, что у неё анемия (прим.автора малокровие)… – Звучит так, будто ты им не веришь, – хмыкает Майк. Мэдилейн на самом деле в последнее время была очень бледна и слаба. Она перестала появляться в школе. Ходили слухи, что её даже срочно отправили в больницу. И никто не мог сказать, что случилось с 14-летней девочкой. По её симптомам Майкрофт и сам бы сказал, что у Мэдилейн недостаток гемоглобина. Но у него не было лаборатории, где можно было бы проверить состав крови. – Врачи глупы, как и многие. Это не просто анемия, это что-то большее, – такая уверенность в голосе и такое равнодушие, отчего Майк удивлённо поднимает взгляд. – Я подозреваю, что она больна лейкемией. У нас были родственники с подобными проблемами, да и мать поступила умно, разрешив ей несколько раз долгое время побывать на экскурсии у дяди на работе – химической фабрике. – Ты так спокойно это говоришь. – Все сердца разбиваются, Майкрофт. Она больна. Смертельно. И если Смерть поставила на ней крест, то это окончательное её решение. Реальность всегда жестока. – Люди сильнее смерти, – возмущается мальчик. Несмотря на то, что осознавал, насколько умней человечества, он также видел, насколько люди развились. – Ха-ха, как скажешь. Пусть каждый останется при своём, – тяжёлый вздох и лёгкий кашель. – Пошли поиграем в приставку? Холодает. – Конечно… ..Возвращаясь к этому разговору в школе, Майк задумался. Похоже, его друг проникся любовью к эзотерике и мистике. Холмс не раз находил его читающим подобные книги. «Значит, когда он говорил о Смерти, он имел в виду настоящую Смерть. Интересно, как он её видит? Как старуху с косой?.. Господи, какая чушь. Вроде бы умнее меня, а всё-таки странный…»*БОНУС – Флэшбек в диалогах*
– Это тебе. – Это.. – Грецкие орехи. Они поднимают уровень гемоглобина. – Майкрофт, спасибо. Ты просто лапочка! – Да. А где твой брат? – Родерик, он… У себя, как всегда. Постой, как ты умудрился с ним сдружиться? – А что с ним не так? – Он странный. В школе его все избегают, дома..частично. – Я тоже странный. – Нет, ты не в том смысле, не в том, что ум… Да, мам, иду. Постучись перед тем, как зайти к нему. Он сегодня слишком угрюм и агрессивен.*И ещё бонус, но с подвохом: сами выбирайте время происходящего*
«Вам следует поискать в районе Лоусберри*. МХ» «С чего такая забота?» «Но спасибо» «Эти два дня были ужасны» «Хотя для вас, наверное, ещё хуже». «Точнее, для тебя…» «Это игнор?» «У меня тоже есть работа, Грегори. МХ» «Оу, прошу прощения» «Спасибо за подсказку» «Мы его нашли» «Наконец-то я посплю!» «Как мало нужно детективу для счастья. МХ» «Я думал, ты снова ушёл в работу» «Кстати, а ты хоть отдыхал?» «Правительство не спит. МХ» «Ты не правительство» «Даже больше, наверное, хах…» «Я угадал?» «Майкрофт?» «Кстати, почему ты пишешь МХ?» «Привычка. МХ» «..» «Знаешь, мне в таких ситуациях помогает зелёный чай. Хороший зелёный чай. От него не засыпаешь» «А если включить металл, то вообще не заснёшь» «Я не собираюсь насиловать свои уши. МХ» «Но спасибо. МХ» «Всегда готов помочь нуждающемуся!» «Купишь мне чай? МХ» «Настолько заняты?!» «Это была проверка. У меня есть Антея. МХ» «Теперь и я. Не надо её столько грузить».