Путь Майа

      Глава 3       Орки.       Десятого мая я проснулся с тревожным предчувствием. Что-то должно произойти. И, похоже, моя природа Майа пыталась подсказать или намекнуть.       Тот день практически весь десяток отдыхал между сменами. Лишь Ронт находился на посту. Строем сходили на завтрак и перекусили. Атмосфера в столовой совершенно обыденная, никаких новостей и неожиданностей на тот момент еще не предвиделось.       После завтрака я хорошо размялся. Совершил пробежку и принялся заниматься с двумя мечами — в последнее время такой вид боя мне начал нравиться.       Прошло два часа. Солнце полностью показалось из-за плеча Медхедраса. Я сполоснулся, выпил кружку березового сока и решил немного отдохнуть.       Дверь резко открылась, и в казарму стремительно зашёл Грестлинг.       — Собираемся, парни, мы в деле, — проговорил десятник.       Ну вот, началось, не зря я чувствовал… Задавая десятнику уточняющие вопросы, мы начали собираться. Прибежал снятый с поста Ронт, и теперь мы в полном составе. Грес отвечал кратко и ничего толком не прояснил — он сам пока не в курсе поднявшегося переполоха. Поступил приказ собраться и ждать на плацу.       Полностью экипировавшись, мы скорым шагом отправились к конюшням, быстро оседлали лошадей. Мне снова достался старый друг — Яблоко. И я, и конь новой встрече обрадовались.       На плацу уже находилось несколько десятков человек, и народ всё прибывал. Кони фыркали, люди жаждали узнать подробности.       Дверь Ортханка открылась, с крыльца стремительно спустились офицеры вместе с Воеводой и капитаном отряда. Среди них находился и мой недоброжелатель Креуг.       Еще через двадцать минут, набрав провизии и получив краткий, но энергичный инструктаж от Воеводы, мы выдвинулись из ворот Изенгарда.       Воевода сообщил, что в дальних деревнях вдоль западных склонов Мглистого, на дальних подступах к крепости, появились то ли разбойники, то ли полноценные враги. Те места лежали практически в трех днях пути от Изенгарда и считались дикими и не сильно населенными. Но там всё же жили подданные Короны, и нашему отряду приказывалось выяснить обстановку, и по возможности разобраться с людьми, творящими зло.       В поход вышло шесть десятков. Три из «Памяти Нуменора», три из «Степной Доблести». Командовал отрядом лейтенант Креуг. Все на лошадях.       Так как в дальнейшем я продолжу рассказывать о численности различных отрядов и войск, то будет полезно разобраться в некоторых деталях. Когда упоминается слово «десяток», то он может иметь два вида численности. Обычный, это и есть десять человек, один из которых начальник - десятник. И «полный», когда есть десять воинов, а их командир уже одиннадцатый человек в этом подразделении. Вроде и мелочь, но когда речь заходит о более крупных числах, разница будет более ощутимой. Например, в обычной сотне ровно сто человек. А в «полной» — сто тринадцать. Сто бойцов, десять десятников, два полусотника, один сотник. Итого сто тринадцать воинов. Разница — тринадцать человек. В стычке и небольшом бою эта «мелочь» может повлиять на окончательный исход.       Если говорить об обычной тысяче и о «полной», то там разница уже ощутима — сто тридцать три человека. Это число набирается за счет десятников, пятидесятников, сотников, двух пятисотников и тысячника. Вот таким разным может быть счет одного и того же.       Все гондорские подразделения по штатной численности комплектовались «полным» счетом. Другое дело, когда людей не хватало, и имелись свободные места. Но сейчас мы выступили полным составом. Поэтому шесть десятков — это шестьдесят семь человек вместе с командиром Креугом.       Люди находились в возбуждении. Несмотря на славные воинские традиции, здесь, в окрестностях Изенгарда, последние три года прошли тихо. И это не могло не сказаться на духе и настроении бойцов. Одно дело, когда ты еженедельно принимаешь участия в схватках и различных рейдах, и совсем другое, когда ты несколько лет ни с кем не сражался, и тут перед тобой замаячила перспектива вероятного боя.       Я тоже, признаюсь, был немного взволнован. Это же вообще, возможно, будет для меня первый бой… Как он сложится? Как я себя поведу, что со мной может случиться? Мандраж не сильный, но он присутствовал.       Через час пересекли Изенский брод и свернули направо. Креуг выслал вперед двух дозорных, отпустив их на несколько полетов стрелы. Позади, на таком же расстоянии, отряд прикрывали ещё два человека.       Скакали быстро, однако, без лишней спешки. Сытые и откормленные лошади шли легко, но командир не хотел раньше времени утомлять людей и животных. Периодически переходили на шаг. Слезали с седел и шли пешком — и сами разминались, и лошадям давали отдохнуть.       Днём сделали небольшой привал. Перекусили сами, дали остыть лошадям, затем попоили и накормили верных животных.       Вечером остановились на ночлег. Небольшая роща недалеко от тракта предоставила вполне приемлемый, походный уют. Выставив несколько караулов, Креуг приказал воинам отдыхать. Погасли костры, люди начинали засыпать.       Вместе с утренним солнцем встали. Перекусили и накормив лошадей тронулись дальше.       Повстречали первых беженцев. Несколько семей, похоже самых пугливых или осторожных, вместе со всем своим добром на телегах и скотом, двигались на юг, подальше от возможных неприятностей.       Один из десятников, по приказу Креуга расспросил их о том, что видели. Впервые прозвучало слово «орки». Люди подобрались. Орков здесь не любили.       Мы с Гресом переглянулись. Нас мучили одни и те же вопросы — откуда здесь появились орки и что им надо?       Откуда — на это теоретически можно ответить. Со стороны Багрового Рога, перевала над Морией (правда, до него далековато), других вариантов нет. А вот что им надо? Если это разведывательный рейд, зачем напали на мирных жителей? А если разбойный набег, то тогда у орков смелые вожаки, раз не побоялись схлестнуться с Гондором.       Через пару часов отряд свернул с тракта вправо и дальше стал пробираться просёлочными дорогами.       Местность здесь пересеченная. Дорога то поднималась, то ныряла вниз. Холмы сменяются низинами, а леса — степью. Солнце перевалило за полдень. Справа нависал основной хребет Мглистых гор, и казалось, что с каждым часом движения на север он все рос и рос, становясь выше и острее. Горные вершины, высокие, очень крутые, напоминали зубья пилы, хищно вгрызающиеся в беззащитное небо.       Мглистые горы созданы Мелькором в древние времена. С помощью их он пытался помешать эльфам пройти Средиземье с востока на запад и достичь Валинора. Вот такой размах, и такие возможности…       Проехали еще одну деревеньку на дюжину домов — местные орков не боялись, считая все это выдумкой, и уходить никуда не собирались. Что ж, все люди разные, каждый сам выбирает, как ему жить.       Эту ночь заночевали в небольшой роще, выставив несколько дозоров. Мне выпало время ближе к рассвету и я, укутавшись в плащ, долго стоял под деревом, посматривая по сторонам и прислушиваясь к ночному лесу. Спать особо не хотелось, и я с большим удовольствием глубоко вдыхал свежий, отдающий сыростью воздух. Смена прошла без происшествий.              Утром отправились дальше. Ближе к полудню отряд перестроился. Креуг выдвинул вперед три своих десятка, очевидно рассчитывая на них больше всего.       Наш десяток оказался в «хвосте» отряда. И только где-то позади, скрытые изгибом дороги, оставались еще двое наших, прикрывая тылы.       Миновали деревню, часть домов в которой была разрушена, часть печально догорала. В небо поднимались струйки дыма, ветер прибивал их к земле, разнося запах гари и беды. От нескольких изб уже ничего не осталось — лишь закопченные печки с торчащими, как свечки, трубами.       Неприятный запах и мухи. И многочисленное воронье на трупах, с неохотой разлетевшееся при нашем появлении.       Обнаружили первых убитых… Несколько мужиков и баб с задранными подолами. Да уж, это серьезно. В деревне остановились, пытаясь отыскать живых или раненых, но нашли лишь пару толстых черных стрел, застрявших в стенах.       Я-то не специалист, но бывалые воины по виду определили их как орочьи. Похоже, сшибки не миновать.       Вырвались из деревни на свежий воздух и пошли размашистой рысью. После последних домов дорога закончилась, превратившись в обычную тропинку, по которой, однако, всё еще можно двигаться строем по два человека. Далеко впереди она заходила в узкое ущелье, и каменные стены, поросшие ельником, круто сдавливали ее с двух сторон. Идеальное место для ловушки.       Впрочем, не я один такой умный. Креуг остановил отряд и принялся наблюдать за двумя дозорными. Вот они скрылись в ущелье. Потекли напряженные минуты…. Наконец один из них показался и замахал руками, показывая, что путь свободен.       Тронулись. Через некоторое время стало прохладней и пасмурней — мы начали проходить ущелье. Склоны справа и слева доверия не вызывали. Каменистые, крутые, они одним своим видом заставляли напрягаться и искать мнимую опасность.       Огромная сухая ель впереди меня заскрипела и начала падать на дорогу. Я рывком натянул узду и остановил Яблоко. Позади на меня налетел кто-то из своих и от неожиданности громко выругался.       Гнусаво зазвучал рог и вниз по склонам запрыгали камни и булыжники. Куда дозорные-то смотрели? Подловили, мать их…       Ель упала, придавив пару человек, которые в сутолоке не успели убраться в сторону. На миг я почувствовал запах хвои и смолы — до дерева оставалось от силы пять-шесть шагов. Заржали покалеченные лошади. А сверху, за сыпавшимися как горох камнями, уже бежали вниз фигурки многочисленных врагов. Полетели стрелы. Появились первые раненые. Вот один из гондорцев упал.       Спереди, грозно и сурово, зазвучал рог. Это наши, Креуг приказывает развернуться и дать отпор.       Поздно! Пешие враги, вооруженные копьями, мечами и топорами, уже достигли нас. А наш отряд, рассечённый на две части упавшим деревом, на несколько мгновений замешкался.       В первые секунды растерянности мне показалось, что врагов чуть ли не под тысячу. И первый бой мне запомнился — ты словно стоишь на берегу и ждешь приближающийся водяной вал. Кажется, что этот вал далеко и движется не быстро. Но миг, и мощная волна уже здесь, вздымается и мощно бьет. Ты закружился в водовороте, бестолково и нелепо размахивая руками и ногами, потеряв чувство реальности и понимания. Ты потерялся!       Так произошло и со мной — в первые мгновения. А потом «волна» вражеского прилива на миг схлынула и я моментально, рывком, пришёл в себя.       Орали набегающие враги, ржали кони.       — Вперёд, вперёд, прорываемся, — надрывался где-то впереди Креуг. И люди его услышали. Гондорцы сгруппировались, сплотили ряды и пришпорили коней. В общей давке главное начать движение, а там совокупная масса наездника и лошади сама проложит себе дорогу. И отряд стал выходить из ловушки.       А мы, кто о нас, бедолагах позаботится? Замыкающая часть Изенградского отряда, остаток, человек в десять, повернул и начал прорываться обратно, на чистую тропу.       По моей ноге скользнуло чье-то орущее тело, в плечо клюнула стрела. И я взял своего первого врага. Выставив копье, я, как мне показалась, несильно ткнул набегавшего противника в шею. Но он двигался навстречу, плюс масса коня и инерция копья позволили пробить его насквозь. Узкое жало хищно выглянуло с другой стороны шеи.       Ржали кони, орали на все голоса, как свои, так и чужие. Орки-то понятно, они, похоже, всегда орут и матерятся, себя так поддерживая. Ну, а гондорцы скорее от неожиданности начали кричать.       Я дернул рукой, освобождая копье, машинально, на рефлексах, приподнял щит и поймал стрелу, потом ещё одну. По спине ощутимо приложились. Или камнем или еще чем-то, сейчас некогда разбираться.       — Ко мне, ко мне, — надрывался Грестлинг, неистово размахивая мечом, помогая сориентироваться людям. Разворачиваясь, я краем глаза успел заметить, что передовая часть нашего отряда, что осталась с другой стороны перегородившей дорогу ели, уже практически вырвалась из теснины. Задние бойцы закидывали на спину щиты и пришпоривали лошадей. На земле стонали и корчились с десяток изенгардцев и вдвое больше врагов. Видать не так уж и сильно растерялись гондорцы, как я по себе судил.       Сейчас главное выбраться из ловушки, а там посмотрим, кто кого. Гондорцы придут в себя и покажут своё мастерство.       Рассечённый надвое, наш отряд разделился. Благодаря Грестлингу, его уверенности и мужеству, мы вырвались. Пешие вражьи воины отстали, но стрелы продолжали сыпаться и ранить людей.       Из теснины с нашей стороны выбралось восемь человек.       Грес резко остановил коня. Лошадь заржала и встала на задние ноги. Оставшиеся в живых окружили десятника.       Мы смотрели назад. В ущелье, в миле от нас, копошились торжествующие враги. Теперь, когда появилось время осмотреться, можно было смело утверждать, что мы действительно схлестнулись именно с орками. Все они, как правило, были невысокого, примерно под пять футов росту, но коренастые и крепкие. Большая часть врагов экипирована весьма неплохо — кольчуги, шлемы, щиты, луки и мечи. Практически всё оружие черное, или близкое по оттенкам — орки любили вороненый цвет.       К тому же их явно больше двух сотен и им удалось подловить нас, навязав невыгодный бой. В строю, на просторе, наши шесть десятков на конях легко бы рассеяли и триста и четыреста врагов. Но в узких ущельях все наши преимущества пропали.       Мы видели нескольких орков, которые открыто, на виду добивали и обыскивали изенгардских воинов. И что самое обидное, мы ничего не могли с этим поделать.       Сейчас сложно говорить о потерях, но восемь-десять человек точно остались в ущелье. И это только с нашей стороны. Сколько полегло в голове отряда, я, понятное дело, знать не мог.       — Где мы можем соединиться с основными силами? — я говорил очень громко, практически кричал — возбуждение еще не прошло. — Есть другой путь?       — Да хер его знает, — Грес был зол и не скрывал этого. — Вроде есть здесь тропинка и на лошади пройти можно, да вот только боюсь, что там нас ждут.       — Что делаем? — спросил Скрульф.       — Отходим, пока не окружили, — десятник ткнул плеткой в сторону ущелья. Из него, явно торопясь, в нашу сторону бежало несколько десятков орков. Большая часть из них с луками.       Мы поскакали назад. Всаднику не сложно уйти от пешего. Но мы находились на тропинке, вокруг которой со всех сторон теснились леса. Да, небольшие клочки степи были и здесь, но все понимали, что нас можно очень легко подловить — дорога-то для выхода только одна.       Вынырнув из-за очередного поворота, мы увидели лежавшего на земле дозорного и мертвого коня. Чуть дальше лежал второй воин, но лошади с ним не было. Вот сволочи, и с задним дозором они разобрались. Кто ж у них там такой гениальный тактик, что сумел подловить гондорцев?       Около павших стоят в подобии строя с десяток орков. Для нас встреча явилась полной неожиданностью, а орки, видать, успели подготовиться, услышав, как мы скачем.Они истошно заорали и запустили стрелы. Мы пошли на прорыв. И будь у врагов больше копий, или стреляй они точнее, кто знает, смогли бы мы прорваться?       Остеру стрела попала в лицо и он грянулся на землю. Дрего подняли на копья. Под одним из воинов подрубили ноги коню. Человек выпал из седла и над ним быстро-быстро замелькали кривые мечи. Грес влетел в эту кучу и уложил двоих. Я также взял еще две жизни. Пэг, стреляя умело и расчетливо, заставил упасть еще нескольких врагов. Скрульф зацепил кого-то…       Мы отогнали остатки вражеской группы и спрыгнули с лошадей, осматривая своих.       Дрего и воин, под которым подрубили коня, уже мертвы. А вот Остер ещё хрипит. Но рана страшная. Стрела вошла в глаз и, возможно, задела мозг. Пэг поймал и подогнал коня, а я взвалил на него раненого. Остер застонал. Держись, мужик!       Сзади набегали враги. Всё ближе слышались истошные вопли.       Горячка боя немного отпустила и я с удивлением понял, что понимаю, о чём кричат враги. Кто-то, надрываясь сиплым басом, командовал, приказывал обходить с разных сторон, окружить, догнать… Снова загудел рог.       Засвистели первые стрелы. И мы опять отступили.       Проскакали разрушенную деревню. Тропа превратилась в лесную дорогу. Стало просторней, легче и немного спокойней.       Двигались, всё дальше отдаляясь от неудачного для нас места схватки. Горячка боя проходила. Люди и кони успокаивались.       К тому моменту стало ясно, что наш десятник ранен. Пущенная с близкого расстояния стрела ударила в плечо, смогла пробить кольчугу и глубоко войти в тело.       Мы оторвались, проскакали пару лиг и остановились около родничка. К сожалению, Остер не выдержал тряски, кровопотери и умер. Следовало оказать помощь живым.       Я стащил с десятника кольчугу и принялся осматривать рану. Ну, вроде ничего страшного, и если стрела не отравленная и относительно чистая, то жить мой друг будет. Как следует промыв и перевязав рану десятника, я осмотрел себя.       В целом я отделался легко, особенно для первого боя. Самая серьезная рана — пораненное до кости предплечье на левой руке. Рана не широкая, но глубокая. И вообще удивительно, как под щит попало вражеское оружие? Грес помог как следует перевязать рану.       Ещё я заимел множество ссадин и ушибов. На спине, между лопаток, как сказали воины, расплылся огромный синяк — это, похоже, в меня попал один из летящих сверху камней. Ну и так, по мелочи царапин и ушибов, их много, и они по всему телу.       Применительно к себе, схваткой я остался доволен. Растерялся, но пришёл в себя. Чудеса героизма не проявлял, но повел себя достойно. Так что краснеть за первый боевой опыт не пришлось. И это меня очень радовало.       А огорчало, и очень сильно, другое — то, что мы так наивно попались в засаду, и то, что так много славных людей не пережили этот день. Вот это по-настоящему неприятно. И на таком фоне о собственном поведении думать вроде как и не прилично.       На этом месте, у безымянного родничка мы отдыхали около получаса, решая, что делать дальше. Пэг высказал осторожную мысль, что, мол, можно вернуться в крепость, сообщить последние новости и ждать указаний. Мысль хоть и отдавала нездоровым трусливым душком, имела и здравую основу. Сейчас, впятером, что фактически мы могли сделать?       Грес, да и все остальные, идею не поддержали. Надо оставаться в этом районе, искать возможность соединиться с основными силами. Не найдем их — тогда осуществлять разведку, тревожить и по возможности уничтожать врагов.       На том и порешили. Конь Скрульфа также получил повреждение и сильно хромал. Пришлось воину пересаживаться на лошадь умершего Остера. Отсутствие лишней и здоровой лошади решило вопрос, что нам делать с телом соратника. Решили хоронить здесь.       Выкопав неглубокую яму, мы положили воина с оружием в руках в могилу, забросали землёй, и в холмик воткнули копьё — прощай, Остер, и Света тебе в новом мире! Прости, что не можем проводить в дальний путь более достойным образом.       Тронулись дальше. К вечеру, поплутав по проселкам, выбрались на тракт и поскакали на север. План Грестлинга был прост — по большой петле обойти место нашей сшибки и попытаться соединиться с основными силами либо северней, на тракте (если отряд выйдет туда), либо искать своих в том районе, куда предположительно они могли отступить.       Нас осталось пятеро. Грестлинг, который час от часу чувствовал себя всё хуже, я, Скрульф, Пэг и Лозг — молодой парень из другого десятка.       Остановились, когда звезды сияли вовсю, а серп растущей луны завис над дальним лесом. Где-то далеко выли волки. Заухал филин. Природа продолжала жить, для неё ничего не изменилось.       Хуже всего то, что Грестлинга стало лихорадить. Причем очень серьезно. Он начал потеть. Пот липкий, с неприятным запахом. Кожа на лице приобрела нездоровый синюшный оттенок, нос заострился, а щеки ввалились. Временами десятник начинал бредить, пару раз клевал носом, теряя сознание. И всё время просил воды.       Я мрачно переглядывался с оставшимися воинами.       — Похоже, стрела отравленная попалась, — констатировал Скрульф уже очевидную для всех вещь.       — Плохо дело, — вздохнул Пэг. — Эх, Грес, как же так…       Вначале я немного растерялся, не зная, что делать. Несколько минут я обдумывал ситуацию… В голове вертелась мысль, которую я всё никак не мог до конца сформулировать.       Потом неожиданно вспомнил. Мистер Толкиен часто упоминал, что орки наносят яд на свое оружие. И даже описал несколько случаев успешного лечения таких ран.       Например, Элронд вылечил Фродо от раны моргульским клинком, которую ему нанес король-кольценосец. Арагорн вылечил Фарамира, Эовин и Мэри…       Разница, конечно, есть. Там мертвящее оружие, а здесь ядовитое. Но общий принцип уяснить можно.       — Так, парни, — я решил действовать. — Мне необходимо время. Возможно, и получится помочь Грегу. Для начала распределите порядок дежурства. Потом мне понадобится горячая вода.       В общем, у меня появился план, и я начал его осуществлять. Терять-то было нечего, да и время стремительно уходило!       Пэг, Скрульф и Лозг спокойно отнеслись к идее, что я начал командовать, и охотно, а главное быстро бросились выполнять мои распоряжения.       Лозг встал на дежурство. Скрульф и Пэг нарубили несколько жердей, наложили на них лапника и настелили попону и плащи. На эту импровизированную кровать мы уложили Грега.       Я вымыл руки, потом аккуратно промыл рану. Десятник к тому времени потерял сознание и приходить в себя не торопился.       — Все, я начинаю. Не мешайте мне. И если что, приводите в себя только в крайнем случае.       Я сел около друга, наложил руки на рану, закрыл глаза и попытался отрешиться от всего лишнего. План у меня простой — если я умел чувствовать настрой и энергетику других людей, то почему бы мне не попробовать ощутить состояние здоровья человека и угрозу, исходящую от раны? Если это в принципе выполнимо, то мой долг попробовать.       Никогда раньше я такого не делал. Но начинать-то надо. Тем более, на кону жизнь друга.       В общем, я старался.       Сначала пришлось тяжело. Общий настрой десятника я воспринимал достаточно чётко. Но вот выйти на рану и как-то почувствовать её долго не получалось. Я использовал весь свой небогатый опыт, пытался нащупать эту «ниточку» правильных действий.       Время шло, всё оставалось без изменений.       В конце концов, я понял, что что-то делаю не так. Похоже, проблему надо решать по-другому.       А почему бы не попробовать «увидеть» рану и яд? Попытка не пытка. Я открыл глаза и стал смотреть на плечо десятника, отключив все мысли и стараясь расфокусировать взгляд… Потекли минуты.       Вдруг, как по щелчку, картина изменилась. Я смотрел на друга и мой взор стал видеть его тело по другому — как прозрачный, затуманенный воск. Я увидел внутреннее строение: мясо, мышцы, вены, внутренние органы. Кости проглядывали из глубины и выглядели как более темное и массивное образование. Органы, такие как печень, сердце или селезенка, словно светились различными цветами. А потом я разглядел рану — округлой формы полость, в которой содержалось основная порция яда, примерно в сантиметре под кожей.       Я начал понимать, как иммунная система Греса вырабатывает антитела, как она пытается не пустить заразу дальше в организм. Но кровь циркулировала в теле, и кровотоки, волей или неволей, разносили яд по телу, и он уже проник достаточно глубоко. Орочью отраву я увидел, как ядовито-зеленую, смешанную с синим цветом субстанцию, которая растворялась в алой крови.       После этого мне стало легче, появились внутреннее знание и даже слабая, но уверенность в правильности принятых решений. Как действовать дальше?       Я представил, что мои руки — это магнит, который притягивает к себе яд. И стал тянуть отраву наружу, к ране, а потом выгонять прочь из тела всё то вредное и смертоносное, что убивало Греса.       С определенного момента это стало интересным и захватывающим занятием. Как разгадывание ребуса или головоломки, которую надо решить во что бы то ни стало. Я потерял контроль времени и просто делал то, что казалось правильным и верным.       Очень мешало сердце Грега — оно разгоняло кровь, как и привыкло это делать. Но вместе с кровью по венам расходился и яд. В конце концов, я нашел решение — у меня получилось замедлить его пульс и дело пошло.       Сначала я извлек весь тот яд, что приближался к головному мозгу. Затем сконцентрировался на ране — в ней находилась основная порция заразы. Потом принялся подчищать остатки. Тут, главное, уже не торопиться и ничего не пропустить.       Ну, вот, кажется всё. Еще раз осмотрев тело Греса и не найдя следов яда, я удовлетворённо вздохнул, вернул его сердце в обычный ритм и медленно вышел из транса.       Вокруг темно, на небе сияют звезды. В паре шагов от меня ласково горит костерок. Охо-хо, как время-то незаметно пролетело. Сколько же я занимался с Гресом?       — Парни, мне кипяток нужен, — я разогнулся. Спина затекла, согнулась и, казалось, теперь останется такой навсегда.       — Мэл, твою ж мать, ты нас так больше не пугай, — Скрульф облегченно вздохнул. — Ты понимаешь, что почти шесть часов сидел как статуя? Мы вообще-то уже не знали, что с тобой делать… Пульс трогаем, вроде живой, думали, может растолкать?       — Да, что-то я увлекся, — выпрямившись, я покрутил руками, корпусом, поприседал. Нормальная чувствительность медленно возвращалась в тело.       — Ну что, получилось? — это уже Лозг. Пэга поблизости не наблюдалась, и я здраво предположил, что он неподалеку, охраняет наш лагерь.       — Вроде бы да, — я покрутил плечами. — Теперь грей воду, еще раз промоем и перевяжем рану.       — Слушай, у меня чуть глаза не выскочили, когда я увидел, как из раны пошла эта мерзкая зараза, — возбужденно говорил Скрульф, помогая мне перевязывать десятника. — Ты где такому научился?       — Да как тебе сказать, дружище, как-то само собой получилось.       — Я про такое только в песнях слышал, — изумленно подытожил Лозг.       Перевязав рану, я еще раз осмотрел Греса — вроде все хорошо. Пульс слабый, но стабильный. Озноб прошел, испарины нет, дыхание спокойное. Десятник крепко спал и сейчас это самое лучшее лекарство для него.       Вернувшись к костру, я немного перекусил и понял, что на самом деле, вымотался как собака. Навалилась усталость. Хотелось лечь, укрыться одеялом и долго, очень долго спать. У меня просто закончились силы. Сдерживая сон и допивая горячий взвар, я произнес:       — Парни, вы уж не обижайтесь, но сил подменить вас на дежурстве у меня нет. Я бы хотел просто поспать. Как, нормально так будет?       — Да ты что, Мэл, после твоих подвигов тебе вообще неделя отпуска полагается. Давай, отдыхай, а мы вас поохраняем, будь спокоен.       Я прилег около Греса и провалился в глубокий, без сновидений сон.       Проснувшись и сев, я сообразил, что спал довольно порядочно. Судя по солнцу, которое ласково проглядывало сквозь верхушки деревьев, время приближалось к полудню. Ветерок играл с листочками, и по всему нашему лагерю друг за другом бегали солнечные зайчики.       Около костра, поджаривая солонину, сидели Грес, Пэг и Скрульф. Десятник выглядел вполне здоровым, только ещё бледноватым. Да и под глазами наметились синеватые круги — видать, действительно, чуть не умер мужик.       — Вы что, совсем про устав забыли, раз так долго меня не будите? –я зевнул с риском вывихнуть челюсть и поднялся. Потянувшись, осознал, что чувствую себя замечательно. Прекрасно выспавшимся, бодрым и готовым принять новый день, чтобы он ни принёс.       — Как сам? Нормально всё? — вопросом на вопрос ответил Грес.       — Мы бодры, веселы и готовы выполнять приказы начальства, — настроение у меня и в самом деле великолепное. Радость от спасения друга смешивалась с воодушевлением, что я научился очень сложному, а главное полезному магическому умению. И теперь мне немного спокойней и за себя, и за своих товарищей, которым при случае смогу помочь.       — Не знаю, как ты все это сделал, но ты спас меня, — Грес подошел вплотную и протянул ладонь. — Вот моя рука, и я благодарю тебя, и…       — Да ладно, Грес, всё нормально, — я перебил друга. Мне и так стало неловко, а он еще сейчас такого наговорит, что вообще покраснеть заставит. Так, быстро снять весь этот пафос. — Обойдемся без памятников и восхвалений. Работа у нас такая. Видишь, а ты еще сомневался, ходатайствовать за меня или нет? Я же чрезвычайно полезный человек для крепости! — Всё рассмеялись, и я продолжил: — Что делать-то будем?       — Пока ты спал как конь, я кое-что придумал, — Грес покрутил правый ус. — Я себя чувствую хорошо, так что через час выступаем. Нам надо найти основные силы, и я примерно представляю, где их искать, и чем они могут заниматься.       — Как скажешь.       И действительно, я умылся, перекусил, мы быстро собрались и через полчаса уже выдвинулись.       Грес снова повел нас по тракту на север. Впрочем, скоро мы свернули на проселок.       Глазастого Пэга отправили вперед, в боевое охранение, а сами двигались единой группой, периодически привставая на стременах и оглядывая окрестности.       — Слушай, Грес, что хочу спросить, — одна мысль не давала мне покоя. Дело в том, что после всех прочитанных книг про Средиземье, у меня сформировался четкий образ — орки не выносят солнца и не воюют днём. Но нашим вчерашним противникам, похоже, правила не писаны, и оно очень даже неплохо разогнали наш отряд в дневное время суток. — Мы же вчера с орками схлестнулись?       — Ага.       — А я вот слышал, что днём они не могут сражаться. Солнце не выносят.       — Да уж, эта байка, похоже, разошлась очень широко, — десятник зажал ноздрю и высморкался в сторону. — Но всё не так. Сам посуди, будь это правдой, разве не сложно вырезать весь этот мерзкий народ при желании? Днём нападаешь, к вечеру отходишь на безопасное расстояние и так до тех пор, пока всех не перебьешь?       — Значит, днём сражаться могут?       — Ну, ты же видел, что дрались они вполне сноровисто и отважно, так что — да, могут. Но слух этот имеет под собой вескую причину. Орки, действительно, лучше себя чувствуют ночью, а днём им, как бы сказать, неуютно, что ли. Плохо им, не нравится свет-то. Но будь уверен, убивать они тебя будут, что днём, что ночью. Просто ночью более сноровисто. Хе-хе.       Вот теперь всё прояснилось. А то действительно, «непонятки» присутствовали. Одно дело, когда Саурон был в силе и мог напустить сильную облачность на небо — как при осаде Минас-Тирита, описанную во «Властелине Колец». Это помогало его оркам.       Но в истории Средиземья есть длительные периоды, иногда по нескольку веков подряд, когда Саурон либо развоплощен, либо слаб или находился вообще в Нуменоре. Почему же при таких благоприятных возможностях никто не задался целью и не вырезал под корень всю расу орков? Если они боятся солнца, то воюй так, как сказал Грестлинг — днём. А ночью отводи войска. И всё, победа в кармане. Попотеть, конечно, придётся. Да и в горах, в пещерах, всегда темно. Так что оттуда орков выкурить непросто. Ну, а в остальном…       Сражение днём против орков это даже не тактическое, а уже стратегическое преимущество. А на такую простую мысль могли и Гэндальф, и Саруман (пока он еще светлый) навести. Да и эльфы, и люди сумели бы самостоятельно догадаться. Не первый же год на свете живут.       Так что не сходилось кое-что в той истории, где орки не могут воевать днём.              Спустя пару часов передовой Пэг попал в очень грамотно организованную засаду. Правда, там находилось всего двое, и что самое главное, это изенгардские воины.       Дозор, узнав своих, направил нас прямиком к основным силам.       Через некоторое время мы достигли основного лагеря. Грес пошел на доклад к начальству, а мы принялись обмениваться последними новостями с товарищами по отряду.       После их рассказа всё прояснилось. Ситуация сложилась следующим образом: в том ущелье, где нас подловили, погибло четырнадцать человек. Из них большая часть пришлась на замыкающую часть отряда, в которой мы и находились. И что немаловажно — погиб практически весь наш десяток, Дрего, Ронт и еще пятеро. И сейчас из наших в живых только четверо — Грес, Скрульф, Пэг и я.       Прорываясь, передовой отряд потерял пятерых — два убиты, а трое умерли впоследствии от ран.       Это значит уже девятнадцать погибших. Плюсуем сюда тех троих, что потерял непосредственно Грестлинг, когда мы уходили из засады. Также вырезали замыкающий дозор из двух наблюдателей. Это ещё плюс пятеро погибших.       Креуг отправил обратно в Изенгард четырех раненых для восстановления и заодно передать все новости. Общим счётом нас стало меньше на двадцать восемь человек. Таким образом, сейчас в отряде находилось тридцать девять мечей. На полномасштабные воинские действия нас может и маловато, но устроить рейд вполне хватит. Все здоровы и горят желанием отомстить и за павших товарищей, и за обидную пощечину.       Понимая, что глупое поражение, по сути, явилось следствием его ошибки, лейтенант Креуг развел бурную деятельность. Во все стороны отправлены дозоры, местность прочесывается. Дееспособное и мобильное ядро в любой момент готово выдвинуться по первому требованию.       Креуг дал задание найти «языка», и его воины, к нашему приезду уже выполнили приказ и доставили пленника. Им оказался невысокий орк, который под угрозой пытки рассказал многие интересные вещи.       Итак, это орочий отряд в три сотни мечей. Командует ими Зыргаш. Два месяца назад они выдвинулись из южного Лихолесья, переплыли Андуин и перешли Мглистый через Багровый Рог.       Приказы шли из Дол-Гулдур, а так как наш пленник был обычным рядовым, то многого не знал. Но основная команда — лишь разведка, без боевых столкновений.       В Мглистых горах отряд попал в яростные весенние бури и непогоды. Больше двух десятков орков погибло, и что самое существенное, сошедшая лавина уничтожила практически все запасы провизии. Поэтому оркам, волей-неволей, пришлось выбираться к деревням, и нападать на них — есть-то хочется, а охотой прокормить три сотни бойцов не так-то и легко.       Ну, а потом, судя по всему, орки почуяли запах крови и увлеклись. Приказа приближаться близко к Изенгарду они не имели, но так уж получилось.       Честно говоря, Креуг и другие офицеры весьма скептически отнеслись к рассказу пленного. Самый важный вопрос — зачем оркам вообще так далеко спускаться на юг, уходя от перевала Багрового Рога? Весь этот их набег, если посмотреть с практической точки зрения, напоминает слабо подготовленную авантюру. Он лишен смысла — отряд мог легко демаскировать себя (что и произошло). А при таком раскладе, находясь так далеко от основных сил, они обрекали себя на смерть. И какая польза от этой вылазки? Вырезать две-три деревни, уничтожить пару десятков гондорцев и положить на всё про всё три сотни солдат? Как-то нелепо всё.       Но гондорцы не знали будущего. А я его знал. Через четыре года в Мордоре начнется серьезная война. Король-призрак захватит Минас-Итиль. А этот рейд, судя по всему, одна из первых «ласточек» — противник прощупывает почву, ну и заодно, возможно, заставит Гондор усилить гарнизон Изенгарда. А это значит, что на востоке будет меньше войск.       Есть и еще одна версия — орки из Лихолесья искали пути в Морию, из которой не так уж и давно Балрог «выбил» гномов. Теоретически, вожак орков мог получить несколько приказов, в том числе выяснить обстановку вокруг Мории и разведать проходы. Вот только в рукотворные пещеры орки либо не смогли проникнуть, либо не решились. Балрог-то не подарок, он влет убьет незваных гостей и ему плевать, кто они и кто их послал.       Конечно, я могу и ошибаться, и эти орки — лишь просто разбойничья шайка, с обычным желанием убивать, грабить, жечь. И здесь нет долгосрочной тактики…       Ладно, время покажет.       Узнав общую численность и цели врагов, Креуг приободрился и решил всех покарать — сурово и беспощадно.       Несколько дней наш отряд маневрировал, нападал из засад и вообще пытался подловить отступающих обратно на север врагов.       На первый взгляд кажется нелепым, что всего четыре десятка воинов не боятся противника, который располагал больше, чем двумя сотнями бойцов. Но надо учитывать ряд факторов. Орки действительно слабее людей. Один справный воин мог спокойно разогнать трех-четырех врагов. Также в бою гондорцы действовали более слаженно, умело, да и настойчивее. И самое главное — огромное преимущество давали кони. Это и мобильность, и мощь.       Конечно, орки старались пробираться недоступными верховому тропами, лезли по кручам. Но до Багрового Рога далеко, и наш отряд постоянно находил места и возможности подловить врага.       Через шесть дней к нам прибыло подкрепление — еще три десятка конных из Изенгарда во главе с капитаном Гростлином, который принял на себя командование отрядом.       Гростлин быстро ознакомился с положением дел и узнав численность врага, повёл себя решительно — он стал искать возможность для окончательной схватки.       Около одного из бесчисленных притоков, питающих реку Сираннон, в горном ущелье, мы наконец-то подловили врагов.       Опередив противника, мы нашли прекрасное место для засады. Несколько отрогов Мглистых гор понижались и сходились в одном месте. Получилась относительно ровная площадка, диаметром около лиги, с небольшой рощей, которая замечательно подошла нам для размещения засады.       Здесь находилось одно из немногочисленных мест, где орки «должны» пройти. И деваться им некуда, дорога у них одна. Да, орки маневрировали, несколько раз обходили наши засады. Но сейчас ничего у них не получится.       Мы терпеливо ждали. И я нашёл время, чтобы правдиво ответить самому себе на несколько вопросов.       Понравилось ли мне убивать? Однозначно — нет. Если человек нормальный и у него нет психологических отклонений, тяги к садизму, насилию и причинению боли другим, то такое занятие вообще никому не должно нравиться. Наслаждаться этим — патология. От таких людей обществу надо избавляться. И не надо путать воинский долг, ответственность и глупые фразы о том, что ремесло солдата — смерть. Это не так. Ибо истинное ремесло настоящего воина — это защита слабых, своей страны, поддержание правды и справедливости. Только так, и никак иначе. Убивают убийцы и преступники, а настоящий воин лишь защищает и оберегает то, что ему дорого.       Горел ли я желанием воевать и побеждать? Сложно сказать вот так однозначно. Да, орки заслужили своими убийствами и грабежами соответствующее к себе отношение. Но эта война продолжается тысячи лет, и конца ей не предвидится. Эльфы, гномы и люди Запада не считают орков за полноценных жителей Средиземья и при любой возможности уничтожают. Ну и что делать в такой ситуации, при которой каждый ненавидит тебя чистой ненавистью и горит желанием побыстрее избавить мир от поганой крови? Как при таких раскладах жить самим оркам? Как им стать «добрыми», если они, пусть теоретически, но попытаются этого достичь? Как не отвечать ненавистью на ненависть всего мира? Если платить добром за зло, то можно ли физически выжить в таком мире?       А если посмотреть более широко — на души, которые воплощаются в той или иной расе. Выбирают ли они, где, когда, а главное кем родиться? Конечно, прекрасно воплотиться в эльфа, чистого, благородного и чтящего Свет. Да и человек, как говорят в другом мире, — это звучит гордо. Орком-то, при таком сравнении, как-то «стремно» рождаться. Но ведь рождаются. И душу имеют. Пусть покалеченную и исковерканную Мелькором и Сауроном, прокалённую ненавистью, болью, презрением и насилием, но имеют…       И все отчетливей я понимал бесполезность и глупость такой войны — в глобальном плане. Эта война никогда не закончится. Потому что она может закончиться только окончательным уничтожением одного из противников. Полностью вырезать всех — воинов, стариков, женщин и новорожденных детей. И тогда наступит мир. Теоретически. Если не найдется нового народа на роль всеобщего пугала.       И поэтому, прямо сейчас, мне следовало выполнять свой долг и свою клятву. Но на будущее надо искать возможности выхода из всего этого бесконечного колеса. А то эти Маги и Высшие эльфы, как белки в колесе, бегут и бегут. А задуматься, посмотреть на ситуацию под другим углом — это не про них. Надеюсь, придет время, когда я им об этом напомню. Попробую спустить с небес на грешную и грязную землю…       Ладно, что-то я увлекся. Сам себе уже агитки читаю. Проехали, впереди бой. Вон, уже показались передовые орки.              Первые фигурки, совсем маленькие отсюда, стали появляться из дальнего леса. Они бежали, двигаясь чуть наискосок по отношению к нам.       Орочья свора выглядела разношерстной компанией, потерявшей дисциплину, и деморализованной. Охранение отсутствовало, бежали гурьбой, по всей видимости думая лишь об одном — спасти свои жизни. Спереди самые крепкие и сильные, а позади — слабые и раненые.       То ли оркам плевать на тех, кто ослаб, то ли замысел у них какой… Неясно.       Подпустив их поближе, Гростлин скомандовал атаку. Кони вынесли нас в поле, и наращивая скорость для одного, но верного удара, мы все ближе и ближе подлетали к вражьему строю.       Вначале, увидев нас, орки истошно заорали. Гнусаво завыл их рог, кто-то кричал, по всей видимости, пытаясь сбить строй. Несколько копьеносцев и щитоносцев выдвинулись вперед, позади них попытались расположиться лучники. Но полноценного отряда у орков уже не было. На поле боя остались разрозненные кучки воинов или отдельные беглецы, думающие лишь о спасении своей жизни.       Гростлин рассчитал всё правильно. И выиграл бой еще до его начала.       Изенгардский строй прошелся через их отряд, как горячий нож сквозь масло.       В первые мгновения били орков в основном копьями, потом часть бойцов взялась за мечи.       Спустя несколько минут общее сражение разбилось на несвязанные друг с другом схватки и простое уничтожение противника.       Креуг вывел из боя десяток, который принялся догонять отдельных орков, разбегающихся во все стороны.       В начале я оказался с краю летящего вперёд клина. Силу основного удара осуществляли более опытные воины, в основном из «Памяти Нуменора».       Я лишь успел задеть копьем одного из орков, второго сбил грудью Яблоко. А затем конь вынес меня на открытую местность. От отряда орков ничего не осталось, и гондорцы рассыпались по полю, добивая противника.       С того безымянного поля боя не ушел ни один из вражьих воинов. Гондорцы уложили почти всех, потом добили раненых орков, оставив в живых и связав двух пленных. Всё понятно, их повезут в Изенгард и там передадут в руки «компетентных органов».       Воины спешились и неспешно принялись обходить поле боя. Мы с Гресом присоединились к остальным. У одного из орков я приглядел и присвоил себе вполне серьезный лук, очень тугой, отделанный серебряными пластинами — не иначе принадлежал не простому воину. Так же под трупом я обнаружил похожий по стилю колчан из добротной кожи, вышитый серебряными нитями, с широким ремнем и искусной пряжкой. Его я тоже взял. А Грес приглядел себе хороший нож.       На самом деле, это не мародерство, а законная добыча. Еще наши предки говорили: что с бою взято — то свято. Так что всё нормально и укладывается в рамки воинского кодекса чести.       Другое дело, если б мы стали стаскивать с убитых сапоги или одежду, шарить по карманам. И неприятно, и мерзко. И это действительно, уже попахивает мародерством. Хотя, есть те, кто и такие действия мародерством не считают. Да и если жизнь прижмет, то на многие вещи начинаешь смотреть иначе.       — Смотри, Грес, вон у того мужичка вроде портки неплохие. Тебе после боя разве не нужны новые? Ты ж так напрягся!       Друг сначала нахмурился, посмурнел и даже начал наливаться кровью от оскорбления, но потом вздохнул и громко рассмеялся.       — Шуточки у тебя…       В той стычке погибло четыре гондорца и еще несколько получили несерьезные раны. Впоследствии ни один из них не умер — чего мы опасались из-за применяемых ядов. То ли орки не успели смазать оружие отравой, то ли помогла быстрая помощь, при которой практически сразу после боя раны промыли, смазали целебными мазями и перевязали.       Четырех павших схоронили здесь же, чуть в сторонке от места схватки. Насыпали керн, натаскали камней, воткнули четыре копья. Потом спели тризну. Герои не умирают, они лишь до времени покидают нас!       Орочью падаль стащили в одну кучу. Воткнули копьё и насадили на него орочью башку, раскосую и черную (вообще-то, практически у всех орков темная кожа того или иного оттенка). И оставили на потеху воронам.       А потом мы отправились домой.       В Изенгарде с нетерпением поджидали наших вестей. Что ж, мы сделали то, что должны были сделать.       Воевода Тродинг Славный собрал всех на плацу и произнес речь. Приводить её целиком долго и вовсе необязательно. Если коротко, то вот что там было: орки снова напали на свободные земли Гондора, но наши доблестные воины не сплоховали. Слава погибшим героям. Воздадим почести отличившимся! Ура, товарищи!       Если серьезно, речь Воеводы, без прикрас и насмешек, получилась правильной и серьезной. Лишнего он не говорил, пустословием не страдал, сказал всё чётко и по делу. Самое то, для укрепления воинского духа и героизма.       Потом назвали около двух десятков имён, тех, кто, по мнению командования, повел себя в том походе достойно и на кого следовало равняться остальным.       К своему удивлению среди перечисленных имен я услышал и своё. Эх, сам виноват, нет, чтобы попросить парней и Греса держать язык за зубами о деталях его спасения. А теперь поздно. И наверняка появятся желающие поговорить со мной более предметно.              После построения на плацу всех ждала баня и вполне достойный стол. К тому же воевода по случаю победы выставил бочку пива и бочонок вина.       Следующие три дня воины, участвующие в рейде, отдыхали и набирались сил. А затем снова началась ежедневная рутина.