Путь Майа

      Глава 11       Штурм.       Прошло четырнадцать месяцев. Это было интересное и непростое время. Самое главное заключалось в том, что участвуя в походах, я неплохо изучил весь Сумрачный Край.       В Мордоре, а особенно в его равнинной части, преобладает континентальный климат. Это значит стабильно жаркое лето, достаточно холодную зиму и небольшое количество осадков в течение всего года. Такой тип характерен для внутренних регионов материка.       Годовая разница температуры может достигать восьмидесяти градусов. А уж дневные и ночные температурные перепады вообще отдельная тема. Про них можно бесконечно долго говорить, и также бесконечно долго привыкать. А это не просто. Днем ты можешь ходить в легкой рубашке, и при этом обильно потеть, а ночью температура опускается на двадцать-тридцать градусов. Организм не может перестроиться, и ты мерзнешь — несмотря на теплую одежду или костер.       Значительное влияние на климат оказывают нисходящие потоки сухого воздуха с экватора. Огромные открытые пространства степей и пустынь совершенно не препятствуют перемещению воздушных масс вдоль поверхности земли, что приводит к возникновению сильнейших ветров. Пыльные бури приходят неожиданно, принося тучи песка и потоки раскаленного воздуха. Поздней весной, летом и ранней осенью в Мордоре поднимается сильный ветер — самум, что дословно можно перевести как «ядовитый ветер».       Так что, с этой точки зрения, служба в Сумеречном Крае — не подарок. Есть места куда лучше.       Это что касаемо климата. А вот ситуация с людьми и крепостью выглядела ещё хуже.       Во дни Исильдура, до и сразу после свержения Саурона, Минас-Итиль представлял собой внушительный город, в котором одновременно проживало более шести тысяч человек. Тогда, крепость, по сути, являлась столицей всего края.       Многочисленные отряды, постоянные разведывательные разъезды, ученые, гости города, путешественники, библиотека, дворцы, фонтаны и величественные каменные строения — таков Минас-Итиль в те времена.       Сейчас же, спустя две тысячи лет, крепость охраняют пять полных сотен — пятьсот пятьдесят шесть человек ровным счетом по штатной численности. Плюс четыре вестника и несколько воинов прикрепленных к разным службам. Все люди по большому счету тяготились своими обязанностями и мечтали перевестись отсюда.       В крепости также проживало местное население — шестьсот, или около того, гражданских, включая детей, женщин и стариков. Местная библиотека, формально существующая, уже давно всеми забыта. Есть театр, который оживал лишь тогда, когда сюда заезжала бродячая труппа актеров.       Здесь пока ещё есть свои кузни, конюшни, мастерские и склады. В окрестностях, на пашнях и огородах трудятся крестьяне, обеспечивая и себя, и гарнизон продуктами. В лесах люди охотятся, собирают смолу, рубят древесину, ставят мельницы на реках.       Периодически сюда даже заезжают купцы — все ж таки это неплохое место, где можно получить прибыль.       Но крепость изначально рассчитывалась на куда большее количество и военных, и штатских. Поэтому, многие дома стоят покинутые, заброшенные и пыльные. Чувствуется, что твердыня медленно угасает, как сохнет старое дерево.       Вот такая невеселая и даже мрачноватая картина.       Для меня же это время запомнилось рядом событий. После того, как ранили Грестлинга я почти месяц командовал десятком. В это время особой активности Итиль не проявлял, руководство вело себя достаточно пассивно, и почти все время мы провели в крепости.       Сначала выздоровел Тгор, потом восстановился Грестлинг и я передал ему руководство десятком.       Через некоторое время активность орков в Мордоре усилилась и тут уж, хочешь не хочешь, а Воеводе Карамиру пришлось действовать. Командование организовало серию походов с целью выбить врагов с занятых позиций.       Прежде всего очистили Врата Мордора. Там получилась знатная рубка, которую я, к сожалению пропустил.       Зато до боя, пользуясь картами, я нашел тропинку, начинающуюся чуть в стороне от Дуртанга и поднимающуюся в горы, чтобы петляя и практически пропадая из вида, скрыться среди камней. И это был успех. Мне бы еще отыскать ее конец с другой стороны, в Итилиэне!       В самом начале, перед боем, когда мы приближались к занявшим оборону в Нархосте противникам, вражеская стрела, пущенная откуда-то сверху, ударила меня в грудь, пробила кольчугу и левое легкое.       Кольчугу кузнецы починили быстро, а вот я долго провалялся в лазарете. Рана оказалась непростой, расположенная близко к сердцу, с большой внутренней кровопотерей и осложнениями. Я долго харкал сукровицей и чувствовал себя откровенно паршиво.       Не знаю, чтобы вышло, получи я такую рану в самом начале своей одиссеи, в первые месяцы в Изенграде. Вероятно, имел бы хороший шанс закончить приключение и вернуться на Землю. А так, хоть и с трудом, но я выжил. Здесь, безусловно, помогли магические умения — как умел, но я себе помогал.       Три недели я находился в лазарете, который носит название Палаты Врачевания, и почитывал книги, что приносил мне из местной библиотеки Грестлинг. Также я продолжал вести свои записи.       Молоденькие медсестрички здесь отсутствовали. А их роль выполняли женщины почтенного возраста со скорбно поджатыми губами, считающие, что именно в такой, молчаливой, тихой и серьезной обстановке должно проходить излечение раненых.       Хорошо, что каждый день ко мне заходили мужики из десятка, расспрашивали про здоровье, делились новостями и пытались скрасить шутками нерадостные больничные будни. Весельчак один раз даже умудрился принести фляжку с вином, наплевав на суровый режим. Вот, настоящий друг!       Всё это время между людьми и орками шла позиционная война, которую можно описать двумя словами — перетягивание каната. Орки закреплялись в том или ином пункте. Гондорцы их выбивали, но ни имея людских резервов для охраны объекта, возвращались назад, в крепость. А враги вновь занимали оставленные позиции.       Постепенно Итиль проигрывал борьбу. Орки все вольготней и спокойней чувствовали себя в северном Мордоре.       С востока, через широкий степной проход, в Сумеречный Край приходили истерлинги и кхандцы. И если сначала они ограничивались вооруженным нейтралитетом, то к концу описываемых событий все чаще и откровенней начинали вставать на сторону орков.       Чувствовалось, что у них присутствует грамотное командование и долгосрочный стратегический план.       Противником командовали назгулы, и гондорцы уже несколько раз замечали их в различных местах. Правда, кольценосцы пока непосредственно в бой не ввязывались, своих жутковатых способностей не демонстрировали, ограничиваясь руководством.       К моему сожалению гондорцы все еще недооценивали их, плохо понимая, какой колоссальный полководческий, организационный и лидерский опыт накопили эти ребята за несколько тысяч лет. Для гондорцев они пока что непонятные, пугающие противники, истинная суть которых скрыта до времени.       Так, незаметно, прошли четырнадцать месяцев. К маю 2002 года Третьей Эпохи орки окончательно закрепились на Вратах Мордора и гондорцы уже не могли их оттуда выкурить. Из столицы помощь шла с неохотой и за все это время из Минас-Анора прислали лишь полторы сотни бойцов.       На все просьбы Карамира о пополнении гарнизона Король ограничивался стандартно-однообразным упоминанием об усилившейся активности Умбара и разрастании военного конфликта в устье Андуина.       Впрочем, по слухам, гондорские дипломаты действовали в Кханде, стремясь пресечь их активность в Мордоре. Кхандский халиф занял недоумевающую позицию, а все претензии предлагал отправлять к безвестным разбойникам, которые прикрываются Кхандом, но никакого отношения к нему не имеют.       В общем, Гондор бездействовал и позволял врагам копить силы.       Если бы это не было полной ересью, я бы подумал о конкретном саботаже и предательстве в высших эшелонах власти. Конечно, это глупость. А ситуация объяснялась уверенностью гондорцев в своей силе, общей недооценкой соперника, и неким вроде бы и незаметным, но очень ощутимым «налётом» спеси, присущим потомкам нуменорцев.                     Одиннадцатого мая 2002 года я долго не мог заснуть, ворочался и ощущал час от часа возрастающее беспокойство. Когда оно переросло в тревогу, я встал, оделся и вышел из казармы на улицу.       Сильный ветер гнал с севера мрачные, тяжелые тучи. Сейчас, ночью, похолодало, но все равно, в воздухе ощущался запах наступившей весны. Где-то далеко, в низинах, на деревьях уже распустились почки и листья, наполняя воздух приятными ароматами.       Вокруг разливалось непонятное чувство — тревога, замещённая на страхе.       Около минуты я стоял и размышлял, что же делать. Потом, приняв решение, отправился будить Грестлинга и наш десяток. Лучше уж показаться глупцом и перестраховщиком, чем позволить произойти непоправимому.       — Вставай, Грес, — держа факел в одной руке, я потряс друга за плечо.       — Да, в чем дело? — секунда, и опытный воин уже на ногах.       — Что-то должно произойти... Мне неспокойно.       — Серьезно? — Грес улыбнулся, но натолкнувшись на мой сосредоточенный взгляд, и сам собрался. — Ладно, как скажешь. Остальных будить?       — Да.       Дольше всех пришлось расталкивать Весельчака. Он брыкался, упирался и всеми силами старался натянуть одеяло обратно на голову.       — Да вы хуже назгулов. Изверги, — Весельчак вяло ругался и сонно моргал глазами. — Такой сон похерили…       — Небось, бабы голые? — поддел Осго.       — Бабы таким молокососам, как ты, снятся, — ответил Баргус, явно забывая, что они ровесники. — А снилось мне удивительное чудо, в котором…       — Ладно, потом расскажешь свои байки, — перебил я его. — Если живы будем.       Парни умело, без суеты, собирались, а я тем временем пошел будить капитана Брогера.       Сотник долго, с непониманием смотрел на меня и пытался осознать, какого лешего мне надо в середине ночи.       И все же мне удалось его раскачать и вселить тревогу. Капитан вздохнул, красноречиво задержал на мне взгляд и пошел с докладом к Воеводе.       Через некоторое время все проснувшиеся воины собрались во внутреннем дворике крепости, который служил нам как плац. Никто ничего не понимал, многие зевали. В толпе вялые, сонные голоса осторожно высказывались, что, мол, кто-то совсем очумел, а командование все никак не наиграется в войнушку.       Большая часть офицеров выглядела откровенно недовольной и скептической, с немалой долей осуждения посматривая в мою сторону.       Тихо потрескивали факелы. Языки огня бросали причудливые тени на стены.       — Мэлгорн, ты понимаешь, что сейчас сильно переборщил со своими полномочиями? — ко мне подошел капитан Карамир. — Если всё это окажется пустым пшиком, то жди последствий.       — Понимаю, капитан, — честно сказать, я и сам с каждой минутой, все более и более сомневался в целесообразности всех своих поступков.       — Хорошо, — капитан пожевал губу. — Что предлагаешь?       — Проверить крепостные посты, усилить их и ждать нападения.       — Ладно, — Карамир зафиксировал взгляд на моем лице. — Урожай считают по осени. Утром посмотрим, каков из тебя провидец. По местам!       Люди собрались, разговоры прекратились.       Десяток за десятком мы стали выходить из внутреннего дворика, направляясь в сторону Восточных ворот. Я шел в первых рядах, вместе с Воеводой, сотниками Брогером и Заргобом и другими офицерами.       Подходя к крепостной стене, я отчетливо понял, что совершенно прав, малейшие сомнения исчезли. Более того, я неожиданно осознал, что мы опаздываем.       В известной мне истории назгулы предпримут попытку захватить Минас-Итиль. И сделают это с помощью магии. Да они прямо сейчас это делают!       — Бей, — четкий, громкий приказ на Темном наречье застал нас врасплох. В слово неизвестный вложил немало воли и магии. Гондорцы замерли словно мухи, попавшие в патоку. Сверху, со стен, где по идеи должна находиться стража, в нас полетели стрелы.       Освещенные факелами, не видя врагов, странно заторможенные сильным заклятием, гондорцы в первые мгновения просто замерли, ошеломленные и заколдованные.       Ночная тишина рассыпалась осколками, как разбитое зеркало. Крики, вопли, проклятья раненых, звон оружия. Кто-то поймал в живот стрелу, согнулся и хрипел, зажимая рану...       Всего пару мгновений действовал вражий морок. За это время несколько человек упало на землю.       Но вот люди встряхнулись       — Первая сотня — к воротам, остальные на стены, — успел крикнуть капитан Карамир, вскидывая вверх меч. И замолк, поперхнувшись. Стрела пробила ему горло. Воевода медленно, словно нехотя, повалился на землю. К нему подскочили оруженосец и еще несколько человек.       И тут раздался вой, тот, что я подспудно ожидал услышать все эти месяцы в Мордоре. Вопль назгула. Сверлящий, наполняющий ужасом и отчаянием, он пронзил ночную тишину и точно бур, вкручивался в мозг, заставляя сомневаться в себе, отчаяться и думать только об одном — спасать жизнь. Этот звук забирал силы, волю и решительность, заменяя их страхом и неуверенностью. Руки сами собой опускались. Смысл сопротивления терялся. Все бесполезно. Впереди лишь смерть.       Несколько воинов упали на колени, зажимая уши. Иные стояли, ошеломленные, ничего не понимающие, мотающие головами.       Вопль прервался на последней, злобно-торжествующей ноте. Впечатляюще, ничего не скажешь. С непривычки можно и в штаны наделать.       Множество орков прыгало и спускалось со стен. Часть из них устремилась к воротам, некоторые сразу побежала в нашу сторону. Завязалась рукопашная.       — На стену, — похоже я одним из первых пришел себя и громко закричал, помогая остальным сбросить морок. — Парни, за мной, помогите.       Я примерно локализировал место, где находился назгул и устремился в ту сторону. Верные друзья последовали следом. Я мельком бросил взгляд на них — вроде выглядят нормально. Хуже всех Востлинг, тот вообще, белый, как простыня, с широко распахнутыми глазами.       — Взбодриться! — я начал подниматься по ступеням. Навстречу уже бежали враги — кричащий, орущий орочий вал.       Схватка оказалась жаркой, но короткой. Около десятка орков возбужденных криком назгула, явно погорячилась, посчитав, что все уже сделано. За такие ошибки обычно приходится очень дорого платить.       Самого первого, который широко размахнулся секирой на длинной рукояти, я схватил за шиворот и, используя его же инерцию, перекинул за себя, к парням, которые радостно приняли его на мечи. Второму, присев, подрубил ноги из низкой стойки.       Грес встал рядом со мной, плечо к плечу и мы серьезно взялись за дело.       Никто из наших не пострадал, а вот для многих орков эта жизнь уже закончилась. Прорубившись сквозь врагов, мы поднялись на верхнею галерею, и свернули влево.       Первую стрелу я отбил мечом, от второй ушел перекатом. А вот и лучники. Я ударил одного из них в шею.       Ко второму, обгоняя меня, подскочил Весельчак. Он перерубил орочий лук, подсел под врага, схватил его руками, крякнув, выпрямился и отправил его за стену.       Орки закончились. Впереди, в месте самой густой тени, там, где стена упиралась в башню, неподвижно, почти сливаясь с камнем, стоял высокий человеческий силуэт.       Мы увидели его и словно налетев на невидимую преграду, сбились с шага и даже остановились. Неподвижная, закутанная в плащ фигура, стоящая у крепостного парапета и частично скрытая тенью от башни, внушала отчетливое чувство собственной беззащитности. Назгул издал еще один вопль, подбадривая своих.       Здесь, в непосредственной близости от мертвяка, воздействие от его заклинаний ощущалось куда сильней — словно идешь против сильного ветра.       Назгул замолчал, еще секунду смотрел куда-то в сторону ворот, а потом неспешно обернулся к нам.       Было ли мне страшно? Конечно, и я не стесняюсь в этом признаться. Это же не просто противник, которому две тысячи лет. Это великолепный боец, умеющий колдовать, и к тому же его очень сложно убить. И это живой мертвец. Так что да, я чувствовал страх, замешанный на некой неуверенности. Может, не стоит так рисковать?       Я перешел на Призрачное зрение. Весь мир раскрасился в серые и белесые тона. Теперь я хорошо видел стоящего перед нами воина — горделивого, властного, около двух метров роста, широкоплечего, облаченного в кольчугу, наручи, поножи, шлем и нагрудник. Сверху на назгуле черный, до земли, плащ.       — Грядет наше время, — кольценосец произнес это бесстрастно, спокойно и таким тоном, словно всё уже произошло. В голосе слышалось высокомерие. И он вытащил со спины двуручный меч.       Назгул выглядел абсолютно уверенным в себе, готовым к любой неожиданности. Наше появление его ничуть не удивило. Более того, он его предвидел, ждал и подготовился.       Его вид, действия и слова, если и не пугали, то сильно настораживали.       В глазницах кольценосца, казалось, плескалось холодное, мертвящее пламя, освещая — не освещая шлем. Повеяло могильным холодом, словно где-то недалеко приоткрыли дверь древнего склепа.       Вот и добрался ты, Мэлгорн до серьезного противника.       Я осторожно сделал пару шагов вперед. Назгул завопил и нанес страшный удар. Я парировал Энсалом и невольно отшатнулся.       Назгул наседал, вкладывая в удары сокрушительную силу и одновременно действуя стремительно и ловко. К тому же он очень умело встал — обойти его с боку не представлялось возможным.       — На, тварь, — сбоку на назгула обрушился Грес.       Мертвяк перестроился и остановил атаку. Я бросился вперед, пробил, и как мне показалось, достал противника. Назгул очень изящно, в последний момент, ушел от моего выпада и нанес удар. Я попробовал подставить Энсал, но лишь слегка смягчил выпад.       Перехватив меч, назгул развернул его и окончанием эфеса ощутимо приложился мне по голове. Он целился верно и наверняка — в висок, но я успел пригнуться.       Сокрушительный удар пришелся вскользь и заставил меня упасть. По лицу потекла струйка крови. Машинально я зачем-то стер ее ладонью, посмотрел и вытер руку об плащ.       Моё место занял Тгор и еще три воина, подбежавшие следом — все они числились в другом десятке.       С ухающим звуком Тгор обрушил великолепный удар на голову мертвяка.       Назгул вновь скользнул в сторону. Да как же он может так легко и уверенно двигаться? На нем тяжелые доспехи и у него большой меч. Да и сам он крупный мужик. Но его пластике и координации мог позавидовать и иной эльф.       Отбив очередной выпад Грестлинга, назгул схватил левой рукой Тгора за ремень на груди, подтянул к себе и ударил шлемом в голову. Тгор осел, а назгул, делая шаг назад, легко и изящно распорол ему всю грудину, так, что и кольчуга не помогла.       Мне на лицо попали капли крови. Назгул провел великолепный рубящий удар и голова еще одного гондорца слетела с плеч. Кольценосец сделал шаг вперед и вложив в движение всю силу и массу тела впечатал тяжелый сапог в грудь еще одному бойцу. Его отбросило назад метров на пять и впечатало в стену с такой силой, словно это ударил таран. Человек сполз на землю без признаков жизни. Надо что-то делать, иначе мы все здесь ляжем!       С резким свистом под левую руку назгула вошла стрела. Звук вышел странным — как удар в сухую деревяшку. Наконец-то Осго, а может и Шрог, очнулись, и принялись делать то, что умели практически лучше всех в Итиле.       Назгул издал непонятный звук, выругавшись на незнакомом языке и рывком вырвал стрелу.       Еще один выстрел — стрела скользнула по шлему. Теперь назгул должен действовать более осторожно. Два классных лучника, бьющих с десятка метров, способны любого заставить усомниться в победе.       Грес с сыном насели на назгула, и действовали достаточно грамотно, не рискуя, страхуя друг друга, и давая возможность стрелкам использовать свой шанс.       Еще одна стрела отскочила от нагрудника назгула.       Весельчак обменялся несколькими выпадами с противником. Ничего ему не сделал, но хоть сам не пострадал и выиграл время. И то, хлеб.       Востлинг нарвавшись на сильный удар, отшатнулся на пару шагов, и я занял его место.       — Вместе, Грес, — мы с другом одновременно навалились на противника. Теперь назгул лишь защищался.       Жаль, что на стене совсем мало места. Будь иначе, мы бы спокойно окружили его, развернули спиной к лучникам и не торопясь принялись бы убивать.       А так нам приходилось наседать на назгула всего лишь с одной стороны.       Грес задел его по руке и кажется пропорол кольчугу. Противник прижался к стенному зубцу, медленно поворачивая голову из сторону в сторону. Его меч — широкий, пугающе черный, неспешно двигался в различных плоскостях, словно жил своей жизнью.       Свист стрелы — назгул принял ее на лезвие и она ушла в небо.       — Сегодня я не умру, — он внимательно посмотрел мне в глаза.       — Нет, не умрешь, — я отбил его меч и в прыжке, двумя ногами, ударил в грудь. — Счастливого полета!       Миг, и мертвяк, описав дугу, перевалился через парапет и с удивленным воплем полетел вниз. Сомневаюсь, что это его убьет, но и падение с высоты здоровья не добавит, это уж точно.       Устало опершись на мечи, мы глубоко вздохнули. Одного назгула, кое-как, пусть не до конца, но победили.       Что там с Тгором-то?       Мы бросились к другу. Тгор, распластанный у стены, уже умирал. Кровь, черная, густая, натекла в большую лужу.       Воин лишь успел пожать нам руки, попытался глубоко вздохнуть — кровь забулькала в распоротой грудине, дернулся и перекатившись на бок, затих.       Ох, как больно, когда друзья погибают.       Я медленно поднялся на ноги. В голове пусто, а на сердце глубокая скорбь. Задержав взгляд на друге, запоминая его, я вздохнул и отправился выполнять свой долг…       Приступ мы отразили и как могли, восстановили последовательные события той ночи.       Дозорные на стенах оказались мертвы. Странным образом они не заметили никакой опасности, позволили врагам забраться на стену и дать себя убить. Похоже, здесь не обошлось без магии.       В атаке принимало участие три назгула. Одного прогнал наш десяток, второй, порубив порядочно воинов, сам отступил от ворот на стену и оттуда спрыгнул наружу. Последний назгул прятался где-то в скалах, вопил оттуда, но непосредственного участия в схватке не принимал.       Гондорцы потеряли той ночью сто сорок восемь человек убитыми и примерно столько же ранеными. Орки успели скопиться на стенах, начали проникать в город, и также смогли вырезать несколько десятков гражданских из близлежащих домов. Погиб Воевода Карамир, капитан Брогер и еще множество офицеров и простых солдат.       Самый серьезный бой шел у Восточных ворот. Здесь второму назгулу и оркам практически удалось открыть створки. Задержись помощь хоть на две-три минуты, противник успел бы осуществить свой план. И тогда участь крепости предрешена.       А так, хоть и с большими жертвами, но орков и назгула остановили в последний момент.       Больше всего проблем доставили назгулы. Именно они оказались самыми страшными противниками, а орки, так, всего лишь массовое дополнение. Впрочем, меня это не удивило, все правильно.       Трупы орков пересчитали — их оказалось более четырех сотен. Еще множество врагов находилось снаружи, ожидая открытия ворот. Рассвет заставил их отступить, но о преследовании противника даже разговор не шел.       Здоровых, готовых к схватке людей осталось слишком мало. К тому же погибло много офицеров.       Сразу после боя капитан Доэрлин, умеющий обращаться с палантиром, послал весть в Минас-Анор о произошедшем штурме и наших потерях.       Еще через пару часов, ранним утром, как только стало светлеть, в путь отправились вестники.       Следующие сутки выдались напряженными и тревожными. Ослабленный гарнизон с опаской ждал нового штурма. Караулы и наблюдательные посты удвоили. Все без исключения здоровые воины не снимали доспехов, готовые в любой момент выдвинуться на стены.       Капитан Доэрлин, принявший временное командование крепостью, вооружил часть гражданских — тех, кто хоть как-то мог стрелять из лука или держать меч.       Ночь, казалась, никогда не закончится. Впрочем, нападения мы не дождались. Возможно и у самих назгулов тяжело с воинскими резервами.       Для нового штурма им необходимо не меньше восьмисот-тысячи бойцов, а то и больше, ведь гарнизон не спит, готов ко всему, и применить магию не так легко, как к полусонному противнику. Вероятно, таким людским ресурсом они не располагали.       Тринадцатого мая в Минас-Итиль наконец-то начала прибывать поддержка. Сначала подтянулись три сотни конных. А затем, ближе к вечеру, подошли и пешие — четыре сотни здоровых, проверенных боями и временем, бойцов.       И командовал ими всеми Мардиль, который, кроме всего прочего назначен новым Воеводой Минас-Итиля.       Я впервые встретился с таким серьезным, можно сказать легендарным, человеком.       Мардиль вроде бы пока не получил своего прозвища — Воронве, что значит Стойкий. Он должен через пятьдесят лет стать первым Наместником Гондора, после того, как Король примет вызов главного назгула и погибнет.       Мардиль, таким образом, начнет управлять государством. Он сам и его потомки будут правящими Наместниками Гондора долгие века. До тех самых пор, пока на трон не предъявит свои законные права Арагорн. И когда-нибудь родится Денетор и его сыновья — Боромир и Фарамир, те, что принимали участие во «Властелине Колец».       История изменилась — в знакомых мне событиях Мардиль никогда не командовал Минас-Итилем. Гондорцы должны были потерять крепость в 2002 году и вероятней всего в том штурме, что мы отразили позавчера.       Теперь же многое изменилось. И изменится еще сильнее, если с Мардилем, здесь, в Мордоре что-то случится. Детей-то у него пока нет!       Мардиль, как и все потомки нуменорцев, а тем более как представитель такого древнего и славного рода, выглядел внушительно и авторитетно.       Ростом около двух метров, подтянутый и мускулистый, с красивым, властным лицом, плотно сжатыми губами, длинными волосами до плеч и уверенными движениями, он всем своим видом показывал силу и независимость. Глядя на него, становилось понятным, что такое выражение, как «прирожденный властитель», явно не пустой звук.       Ну, и вдобавок, на мою «радость» с капитаном Мардилем прибыл мой старый и добрый знакомый, лейтенант Креуг, который, хоть и оставался в прежнем звании, командовал одной из сотен.       Мы заметили друг друга одновременно, в тот момент, когда пополнение проходило сквозь Западные ворота. Я удивился его появлению. Сам же Креуг посмотрел на меня как на пустое место, без всяких эмоций. Вот же характер!       На следующий день состоялись похороны. В итильской долине, около ледяных горных струй, стремящихся к Андуину, над павшими насыпали курган.       В землю легло много хороших и достойных людей. Среди них находился и наш друг — немногословный Тгор — надежный, никогда не сомневающийся, всегда готовый к бою, спокойный. Мы знали, на тебя всегда можно положиться, ты не подведешь и не отступишь! Пусть же твоё тело, друг, остается здесь. А душа, надеюсь, найдет всё то, что ей нужно, и что она заслужила, пусть непростой, но правильной жизнью.       В свой черед я также кинул горсть земли на курган. Грестлинг, Востлинг, Осго, Шрог, Весельчак и я долго стояли, прощаясь с другом. Не знаю, как другие, а я чувствовал себя неважно. Сколько еще раз мне придется испытывать это чувство? Сколько раз подобное повторится? Впереди тысячи лет. За это время люди будут приходить, станут друзьями, а потом уйдут. А я продолжу жить. Как-то это не правильно. Не справедливо…       Вздохнув, я попрощался с Тгором, и все вместе мы вернулись в крепость.       Все воины, свободные от дежурства, выстроились на плацу. Стояла тишина. Ветер лениво колыхал гондорские знамена и стяги.       Перед строем находилось несколько офицеров. Среди них Воевода Мардиль, капитан Доэрлин, лейтенант Креуг и другие. Заиграли трубы, вперед вышел лейтенант Заргоб и развернул свиток, находившийся в руках.       Он окинул строй взглядом, и начал перечислять имена воинов, отличившихся в бою, и оглашать приказы в отношении них. В самом начале стояло моё имя:       — За верность и храбрость, показанную за годы службы Гондору, в Изенгарде и Минас-Итиле, за доблесть, проявленную в бою, за самоотверженность и прозорливость, позволившую отстоять Минас-Итиль, воину Мэлгорну, из разведывательного десятка Грестлинга присваивается офицерское звание лейтенант. Слава Гондору!       — Слава, слава, — откликнулись воины и застучали мечами по щитам.       Так я получил звание лейтенанта гондорской армии. Приказ подписал Воевода Мардиль.       Остальным отличившимся бойцам достались небольшие подарки. Например Востлинг получил новый, вполне достойный меч, а Весельчаку вручили шлем с полумаской, богато отделанный серебром.       Мне же, кроме внеочередного звания подарили копьё. Длинною более двух метров, с широким, обоюдоострым наконечником около сорока сантиметров, оно позволяло наносить не только колющие, но и рубящие удары. Это тяжелое оружие для конного и пешего, в строю, боя. Вполне вероятно, что примерно таким (только лучшим по качеству), было и легендарное Аэглос — копье последнего государя эльфов-нолдор Гиль-Галада.       Подарку я обрадовался. Да вот, печаль, теперь придется осваивать и это оружие. Копьем-то я раньше плотно не занимался.       Три дня Воевода Мардиль знакомился с обстановкой и людьми. С его приходом в крепости словно повеял новый, свежий ветер. Люди взбодрились, ощутили вкус жизни. Даже знакомые, не раз переделываемые дела и обязанности, казалось стали чем-то новым и интересным.       Первую неделю Мардиль инспектировал крепость, знакомился с гарнизоном и общим положением дел в Мордоре. Ремесленники починили крепостные стены и ворота, раненые лечились, на плацу стали чаще проводиться занятия и собрания.       Затем из Итиля выступил конный отряд, имея цель обследовать Мордор, дойти до Восточной заставы и вернуться через развалины Барад-Дура, уничтожая возможных врагов. Нас выступило практически четыре сотни — все, у кого имелись лошади. Возглавил рейд сам Мардиль. Воевода круто взялся за дело.       День за днём мы двигались на юго-восток. Старая и позабытая, местами занесенная песком, пылью и мусором дорога, вела нас к морю Нурнен, которое, по легенде, образовалось после падения Светильников.       Дул свежий, бодрящий ветер. Поднявшись на один из невысоких холмов, я, наконец-то увидел это небольшое море.       С синдарина Нурнен переводится как «печальная вода». Странное название, быть может эльфы дали его, когда здесь властвовал Саурон? Или оно произошло от того, что когда-то являлось частью огромного моря Хелкар?       Сейчас же, в конце мая, вся эта местность никоим образом не соответствовало эльфийскому определению.       В иное, спокойное время, я бы с удовольствием здесь остановился и пожил.       Лето, распустившиеся травы, множество птиц и животных. Красиво и безлюдно. А уж рыбалка, которую мы испробовали во время ночных стоянок, заслуживала отдельного разговора.       Вечерняя зорька, легкий туман, наползающий от воды, крики птиц, устраивающихся на ночевку, плеск рыбы. И дым от костерка, неспешно, и так уютно поднимающийся в небеса. А потом начинают зажигаться первые, еще робкие, едва заметные звезды. От воды тянет холодком. Ты плотнее запахиваешься в плащ и пересаживаешься поближе к огню.       Здесь можно душой отдыхать. Какая «печальная вода»?       То, что осталось от дороги, поменяло направление и повернуло к востоку, более-менее точно повторяя береговую линию.       К сожалению, Яблоко начал сдавать. Ездовые кони не живут особо долго. Форсированные режимы передвижения, большие нагрузки, раны и стресс не делают их жизнь лучше и длинней. Вот и мой конь стал чувствовать возраст.       Я, как мог, подпитывал его магией, и пока это вроде бы помогало держаться с остальными всадниками на равных и не отставать.       Несколько раз, вброд, мы пересекали речки, впадающие в это море.       Затем перед нами распахнулась бескрайняя степь. Берег Нурнена круто уходил к югу.       Еще через несколько дней мы достигли развалин Восточной заставы. Здесь нас не ждали. Отряд кхандцев, человек в двести, вел себя беспечно и самоуверенно. Они даже дозорных не выставили, уверенные в своей безопасности.       Конные разведчики умело и ловко вывели нас на кхандцев. Воевода Мардиль скакал впереди строя словно на крыльях, и ветер раздувал его серый плащ.       Кхандцы — смуглые, горбоносые, по внешнему виду сильно напоминают арабов на Земле. Они не успели оказать серьезного сопротивления. Их уничтожили подчистую. Среди наших восемь погибших и много раненых.       Захватили немало добычи — коней, повозок, продовольствия, доспехов и оружия. Распределять всё это будем дома, в крепости.       Формально Гондор не воюет с Кхандом в настоящее время. Но в пограничье своя специфика. И здесь на такие вещи смотрят сквозь пальцы. По существу, на бумаге, эти земли считались все еще принадлежавшими Гондору. Так что все это можно расценить как защиту собственной территории.       На Восточной заставе мы остановились на два дня. Идти дальше на восток не имело смысла. Там впереди огромные пространства, степь и лесостепь. Сейчас, в начале лета, пока сюда еще не пришла засуха, все эти земли выглядят просто прекрасно. Расцветающая природа, духовитый запах набирающих силу трав, стаи птиц … И восток, который, распахнулся от одного края окоёма до другого. Вдаль убегали холмы, овраги, рощицы.       Я активировал свое дальнее зрение. Лиги и лиги пути, где практически ничего нет. Редкие кочевья полузабытых племен, пасущиеся стада и снова степи, овраги, урочища. Далеко-далеко, на пределе зрения, я рассмотрел крупный лес. Около него, как мне показалось, находился некий населенный пункт. Но ни я, ни мои друзья не могли подтвердить верность или ошибочность моего зрения. И на картах то место никак не отмечено.       Здесь, по Восточной заставе, проходит тракт, связывающий юг (Кханд и Харад) с севером (Прируньем). Гондорцы называют его Забытой дорогой. Несмотря на название, она не выглядит полностью заброшенной. Чувствовалось, что хотя здесь и не оживленное движение, но все же, нет-нет, а кто-то проходит.       Впрочем, я с трудом представлял себе, как истерлинги могут торговать с кхандцами. И те и другие склонны к грабежу и разбою.       Истерлинги представляют конфедерацию родственных и, тем не менее, враждебных между собою племен. Союзы временны, а их представители постоянно насторожены и посматривают на других в ожидании очередной подлянки.       Кханд это феодальная автократия, где несколько крупных родов постоянно борются за власть. Победитель сажает на трон представителя своего рода и он принимает титул халифа. Власть халифа очень часто распространяется лишь на крупные города и поселения. Все остальные живут своим укладом.       Прирезать торговца ради товара для них всех плевое дело.       В такой ситуации немногочисленным купцам, тем, кто не боится путешествовать по местным просторам, надо за мужество памятники ставить. Или молоком, за вредность, доплачивать.       Раньше здесь, на Восточной заставе имелся буфер в лице Гондора. Теперь он пропал. Зачахла и торговля.       От заставы повернули на северо-запад, вдоль реки Стрлит. Замысел Мардиля предельно прост и логичен — пройти порядочными силами вдоль всего внутреннего периметра Мордора, разведать обстановку, рассеять врагов, а заодно нагнать жути и показать противнику, что рано списывать Гондор со счетов.       Всё умно и правильно. Да вот только гондорцы, на мой взгляд, все еще витают в облаках. Правда, назгулы, помогли избавиться от многих иллюзий, но все равно, на лицо недооценка противника.       Поднимаясь к северу, мы встретили дюжину истерлингов. Наши кони устали после дневного перехода, а они, похоже, весь день отдыхали. Лучники пустили несколько стрел, никого не ранивших. Противник ушел от нас легко и непринужденно.       Мы достигли одного из отрогов Пепельных гор и прошли сквозь горную долину. По засыпанной камнями и упавшими сверху деревьями дороге вышли на плато Горгорот. Здесь, в развалинах Серегоста, нам пришлось вступить в схватку с многочисленным орочьим отрядом. Бой выдался жарким. С нашей стороны погибло четырнадцать человек, орков около двухсот и в два раза больше разбежалось по окресностям. Колоссальное преимущество, даваемое лошадьми, вновь сыграло свою роль.       Сам Мардиль считал, что такой размен невыгоден. Гондорцы умеют и должны драться лучше.       Мы продолжали двигаться к развалинам Барад-Дура. И все чаще встречали врагов. Но пока мы опережали слух о себе и орки практически всегда оказывались не готовыми к серьезному бою.       Дороги с каждым днем становились все лучше. Чувствовалось, что их начали восстанавливать. Назгулы укреплялись серьезно и надолго. И все больше врагов.       Надеюсь, что командование из всего этого смогло сделать правильные выводы.       Мы шли дальше, рассеивали врагов и медленно, но верно теряли людей. Сопротивление возрастало. Приблизившись к Барад-Дуру, поняли, что здесь нам делать нечего. Противник укрепился в развалинах, создав неплохой оборонительный рубеж.       В самом лагере и на скалах вокруг притаилось немало врагов. Нас ждали. И соваться сюда с нашими силами сущая глупость. Здесь нужен уже не конный отряд, а сотен пять пеших и свежих бойцов, способных взять укрепления и подняться по склонам.       Воевода Мардиль скомандовал отступление. Двигаться дальше не имело смысла, более того, становилось опасно. Чем ближе к Вратам Мордора, тем выше концентрация вражеских сил. И всё это могло закончиться крайне плачевно.       Мы повернули на запад, напрямую через плато Горгорот к Минас-Итилю.       Коричнево-серые склоны Ородруина приближались. Через несколько веков, когда отстроится Барад-Дур, Саурон проложит дорогу, которую назовут Сауроновым трактом к Роковой Расселине, или Саммат Науру по-эльфийски.       А пока же здесь пепел, песок и засуха. Отдельные растения — сухие, болезненно изломанные, торчали в некоторых местах и нагоняли откровенную тоску.       Вечером, когда мы остановились у подножия вулкана, я отправился к Воеводе Мардилю.       Солнце медленно опускалось за дальние склоны гор Тени. Повеяло вечерней прохладой.       Мардиль, в окружении нескольких офицеров, сидел на седле около костра. Он широко расставил ноги и задумчиво смотрел на пляшущие языки огня. В руке Воевода держал кинжал и машинально им поигрывал, дожидаясь, когда приготовят ужин.       Выглядел наш предводитель расстроенным. И я его понимал. Рейд позволил открыть глаза, прозреть и наконец-то понять, какие силы задействованы против тебя, и как велика вероятность потерять не только весь Мордор, но и Минас-Итиль в придачу к собственной жизни.       — Разрешите?       — Проходи, лейтенант. Что хотел? — Мардиль медленно перевел взгляд на меня.       — Хочу попросить разрешение провести разведку Роковой горы.       — Там одни голые скалы, — задумчиво проговорил Воевода. — Что там смотреть?       — Вдруг и там орки укрепляются? Лишние сведения не помешают. Тем более мы почти на месте, и много времени это не займет.       — Хм, – он задумчиво пожевал губу. — Сколько людей и времени тебе нужно?       — Десятка хватит. А по времени — день. Завтра, к ночи мы догоним основные силы.       — Что ж, с утра выступай, — подумав, дал разрешение Мардиль. — Возьми себе десяток Панерга.       — Слушаюсь, — я развернулся и ушел искать Панерга и его людей.       Дело в том, что в этом походе у меня фактически нет подчиненных. Несмотря на полученное звание лейтенанта, своим десятком я таки не обзавелся. А Грес и другие парни, по причине отсутствия лошадей, в поход не пошли, оставшись охранять крепость.       Утром я возглавил десяток Панерга и мы начали подъем. Ородруин переводится с синдарина как «гора алого пламени». На самом деле это достаточно невысокий вулкан, менее тысячи четырехсот метров. Тем более, значительную часть, верхнюю треть, занимает стенки непосредственно кратера. И там никого и ничего нет. Да и подняться туда проблематично.       А вот склоны — отдельный разговор.       Сухие, пыльные камни, щебень и застывшие лавовые потоки. Редкие кустики колючек и одинокая змейка или ящерка, проскользнувшая между камней. Клекот канюка или стервятника. Тишина и бескрайнее небо над головой. Запах пыли, хорошо прогретого камня и вкус песка на языке...       Через пару часов возможность продолжать путь на лошадях закончилась.       Оставив пятерых человек охранять наших четвероногих товарищей, мы продолжили подъем.       Ородруин выглядел совершенно безлюдно. Неспешно и осторожно поднявшись до входа, к Роковой расселине, мы так никого и не встретили.       Зачем мне вообще все это нужно? Да, все просто, на самом деле. Хотелось посмотреть, где выковано Кольцо Всевластья. Прикоснуться, так сказать, к истории. Почувствовать силу и мощь этого места, если хотите.       Как знать, как в дальнейшем сложится судьба? Если Саурон захватит Мордор, то я сомневаюсь, что мне здесь разрешат разгуливать и устраивать экскурсии, утоляя любопытство. Так что надо пользоваться возможностью, пока она есть. Да и кто знает, как сложится будущее? Может, получится и так, что я каким-либо боком прикоснусь к событиям, связанным с походом Хранителей. Или просто встанет вопрос уничтожения Кольца. И тогда все эти знания географии, безусловно, окажутся востребованы.       В общем, я «стелил соломку», рассчитывая, что это может пригодиться. А если и нет, то ничего страшного, переживу.       Мы остановились перед расщелиной. Здесь имелась некое подобие площадки перед входом, заваленной обломками и осыпающейся сверху землей и песком.       Я смотрел внутрь, туда, где в темноте пещеры равномерно разрасталось и гасло багровое сияние. Это жили своей жизнью Горнила Мощи. Суеверная робость на миг проникла в мое сердце. Не знаю, что чувствовали спутники, но по их виду становилось понятно, что и они не в своей тарелке.       Встряхнувшись, я пошел вперёд.       С каждым шагом становилось темнее и одновременно светлее — мрачным, рдеющим багрянцем, вулканическим светом. Отполированные стены, потолок и пол, местами покрытые трещинами и выбоинами, выглядели на удивление гладко и хорошо сохранившимися. Удивительно, ведь прошло две тысячи лет, с того момента, как рабы Саурона теоретически могли их ремонтировать.       Пол пещеры идеально выровнен и вел все дальше. В нескольких местах стоят мощные столпы, поддерживающие свод. На некоторых из них вырезаны непонятные, но чем-то знакомые руны или буквы.       Интенсивность багрового пламени нарастала. Казалось, оно дышит — медленно, размеренно и очень мощно.       Я подошел к уступу. Он напоминал форштевень корабля, зависшего над багровым морем. Внизу, в медленном водовороте, крутились раскаленные потоки. Теплый, сухой воздух поднимался вверх. На лице появились первые капельки пота и я закрыл глаза. Что же это за место? Почему именно здесь Саурон выковал Кольцо?       Потекли минуты концентрации… Наконец я почувствовал мощный энергетический поток, который шёл снизу и устремлялся высоко в небо. Мое Призрачное зрение позволяло проследить его. Поднимаясь из неизмеримых земных глубин, проникая сквозь магму, лаву и скальные породы, он легко пронзал камень и уходил далеко-далеко...       Я поднял голову, и мой взор устремился вверх.       Скальный свод исчез. Горизонт распахнулся. Вместо синего, дневного неба я узрел бескрайний космос, яростное, молодое солнце и лучистые звезды. Энергетический выброс Ородруина, состоящий из неисчислимых багровых и красных искорок, широким потоком устремлялся к солнцу. Происходил интенсивный, и во многом для меня загадочный обмен энергией. Единственно, что я ясно понял — посредством этого места Арда каким-то образом взаимодействует с окружающим миром, солнцем и галактикой.       Я словно отдалился, видел своё тело со стороны, наблюдал от третьего лица. Мой дух поднялся очень высоко. Я стал медленно вращаться над Роковой Горой и заметил еще несколько подобных потоков. Один где-то далеко на западе; еще один на северо-западе, значительно ближе; два на востоке; один на северо-востоке и один на юге. Все они имели разные оттенки и интенсивность потока, но в целом были очень похожи.       Теперь я начал понимать, что в Средиземье есть несколько мест, которые отдают или принимают энергию. Места Силы…       Я перевел взгляд на солнце. Звезда пульсировала. Энергия входила в неё и выходила, и шла куда-то дальше, образуя поистине колоссальные в своем объёме и мощи реки. Они сливались, расходились, образуя течения, воронки, запруды…       Все жило, двигалось, существовало. На краткий миг Мироздание приоткрылось и я сумел, нет, не понять, но хоть прикоснуться к некоторым его тайнам.       Увидеть такой источник уже чудо. Научиться им управлять — предел мечтаний. Но сейчас я напоминал себе муравья, стоящего на берегу реки. Какое там управлять или прикоснуться! Стоять, и то страшно! В любой момент этот поток мог меня захлестнуть и унести в неизвестные дали. Для него я всего лишь ничтожная пушинка.       Не удивительно, что Саурон именно здесь ковал своё Кольцо. Это же просто фантастическое место! И конечно, оно не являлось темным по своей сути. Когда вы используете в своих надобностях воду или огонь, они нейтральны. Но с помощью воды можно либо затопить огромные территории вместе с их жителями, либо подарить им жизнь, вырастить что-то новое, обеспечить пропитанием. А используя огонь можно сжечь или согреть.       Так и здесь. Энергия нейтральна. Все в руках Мага. А вот в какую сторону он обратит ее мощь, зависит лишь от его воли.       Неожиданно всё вокруг потемнело. В голове стали появляться непонятные мысли, идеи. И ложный выбор встал предо мной — подчинить место себе или подчиниться ему. Навеки и навсегда. Великая сила или бесконечное рабство. Так и не иначе. Иного нет, выбирай, Майа!       Не знаю, сколько это продолжалась, я держался изо всех сил, чтобы не начать то, что начинать не следовало ни в коем случае. Мощь этого места провоцировала меня, прося, настаивая, требуя и приказывая попробовать овладеть ею. Но в глубине себя я знал, что сейчас надо просто ничего не делать, молчать, закрыть глаза, и даже, по возможности, не думать. Надо просто переждать морок.       Соверши я тогда любой неосторожный поступок, попытавшись прикоснуться к этому потоку, ощутить его более полно, потрогать — я бы пропал.       А потом я отчетливо и совершенно ясно осознал всю нелепость и искусственность этой борьбы. Я могу просто ничего не выбирать, выбора нет. Он всего лишь ловушка. Вернее, всегда есть другой выбор — ничего не выбирать.       Я радостно рассмеялся. Что ж, я не попался. Не знаю, кто ее здесь поставил, скорее всего, Саурон, что бы ловить вот таких доверчивых простачков, начинающих магов. Но я ее избежал.       Смутная тень, силуэт, похожий на человека в плаще на миг проявилась в глубине магического потока, разочарованно качнул головой и пропал. Что это? Реальный образ или игра фантазии?       Я глубоко вздохнул и открыл глаза. Я снова в своём теле. Пора возвращаться.       Странное дело — мои спутники почему-то поглядывали на меня с опаской. Что они видели? Может быть я, не специально, не желая того, затянул и их в свои видения?       Ближе к полуночи мы догнали расположившийся на ночевку отряд. Дозорный, опознав нас, пропустили к основным силам.       А с утра, когда мы выдвинулись дальше, ко мне подскакал Воевода Мардиль и приказал отъехать с ним сторонку, для приватной беседы.       — Ну, и что интересного в Ородруине, лейтенант? — голос его звучал недружелюбно и настороженно.       — Врагов мы там не заметили. А это уже хорошо, — я лихорадочно соображал, что могли видеть люди из десятка Панерга, и в каких красках они всё описали капитану.       Эх, сам виноват. Надо бы еще вчера подготовиться к беседе. Я же предполагал, что она возможна. Панерг просто обязан рассказать про Ородруин своему командиру. А я вот немного расслабился и теперь придется импровизировать.       — Мне донесли, ты странно себя там вёл, — капитан задумчиво смотрел на меня, словно прикидывая, как поступить.       — А что они видели? — я предпринял попытку перехватить инициативу.       — Здесь пока я задаю вопросы, — в голосе появился металл. — Ну, так что там произошло?       — Я начинающий маг, и я постарался почувствовать силу этого места, — рубить, так с плеча.       — Зачем?       — Чтобы понять как, и с помощью чего Саурон изготовил Кольца.       — Неужели? — капитан, похоже, заинтересовался. — Расскажи-ка мне, лейтенант, подробней всю историю.       И я рассказал про лучшую аферу Второй Эпохи, которую удалось провернуть Саурону. Про три эльфийских кольца, не тронутые злом, но, тем не менее, связанные с Главным. И про остальные, которые ковались с помощью знаний эльфов и были розданы людям и гномам, и которые оказались не такими простыми, как думали новые владельцы. Ну и конечно, про главное кольцо.       Мардиль слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы. Безусловно, принадлежа к такой знатной фамилии, он изучал историю Гондора и имел представления о тех событиях. Но так глубоко, он, конечно, всего этого не знал и услышал много нового. Надеюсь, это ему пригодится, когда он станет Наместником. Если станет.       Лошади неторопливо приближали нас к Минас-Итилю, и также неторопливо протекал наш разговор. Изредка к капитану подъезжали вестовые, что-то докладывали, получали приказы. В целом, нам не мешали.       — Значит эти назгулы когда-то были людьми? Королями и правителями?       — Так и есть, капитан.       — Всё это, конечно, полезно знать, — Мардиль вздохнул. — Но куда больше меня интересуют практически вопросы — как их можно убить?       — Как и всех остальных. Сложно, но не невозможно. Впрочем, про их предводителя существует предсказание, что он падет не от руки мужа. Так сказали эльфы.       — Назгулы, кольца, эльфы, предсказания, — капитан сплюнул. — Лишь драконов не хватает. Всё в кучу, а мне и так нелегко. Да и ты еще со своими непонятными способностями и целями. Ты знаешь, — он неожиданно разоткровенничался. — С одной стороны мне просто хочется взять и уволить тебя. Чтобы хоть одной головной болью стало меньше. А с другой — твоя безупречная служба в Изенграде, твой героизм здесь и те недавние события, когда ты спас крепость…       — Понимаю.       — Нет, не понимаешь, Мэлгорн, — капитан дал лошади шенкелей, и вырвался вперёд.       Вечером того дня мы наконец-то добрались до Минас-Итиля.