«Я люблю тебя с восемнадцати лет. Задолго до того, как мы подумали об одном и том же. Любить и быть любимым. Я хочу лишь сказать, что эти руки были созданы, чтобы тебя обнимать. Я хочу почувствовать ту любовь, что ты дарил мне, когда нам было по восемнадцать.»
Время словно останавливается, когда Луи хочет увидеть Гарри, хочет рассказать ему о своих чувствах. Он жаждет этого и он так возбуждён, что несмотря на разные отвлечения, разум всё равно возвращается к этому лицу, глазам и сердцу. Луи больше не может смотреть телевизор, в глазах мутнеет; он больше не может сидеть в соцсетях, информация перестала усваиваться у него в голове. Ему не просто хочется увидеть Гарри. Ему это необходимо. И по воле судьбы, именно это он и получает. Звенит дверной звонок, в то время как Луи проснулся примерно полчаса назад. Сегодня воскресенье, и он совсем не выспался. Позже он поблагодарит себя за то, что не поленился и надел штаны, а то открывать дверь в боксерах с Человеком пауком было бы не разумной идеей. В конечном итоге, он подходит к порогу с растрепанными волосами, в рваных джинсах и винтажной футболке. Он начинает ворчать, поскольку его прервали посреди завтрака, который обычно он не готовит, а сегодня видимо ещё и не сможет его закончить. Любая незначительная несправедливость исчезает в ту самую секунду, когда он открывает дверь и видит, кто стоит на пороге. Гарри выглядит прекрасно. Конечно, он всегда так выглядит — волосы немного растрепаны и подкручиваются у розовых щёк; розовые губы приоткрыты, дыхание тяжелое, словно он спешил. Ниже мешковатая простая белая футболка, и всё равно он выглядит потрясающе. Даже если бы на нём был обычный бумажный пакет, Луи нашёл бы его невообразимо красивым. — Привет, — наконец говорит Луи. У Гарри такой пронзительный взгляд, что Луи поскорее хочет отвести свой. Но он этого не делает. — Кто тебе нужен? — спрашивает Гарри, игнорируя приветствие шатена. Он стоит в метре от двери, нервно постукивая каблуками ботинок. По меркам Луи, сейчас слишком рано, поэтому он не может не переспросить: — Что, прости? Лицо парня мрачное и решительное, но на нём нет следов ярости. Оно пронизано болью и в то же время мягкостью. — Два года назад в Питтсбурге ты сказал мне, что Элеанор тебе не нужна, — говорит он спокойно, не встречаясь с Луи взглядом, — и я никогда не задавал тебе этот вопрос, — он останавливается, словно трудно произнести последующие слова вслух. Он переводит взгляд обратно на шатена и смотрит с такой интенсивностью, которую Луи никогда раньше не видел. — Поэтому я… задаю его сейчас. Кто тебе нужен? Луи чувствует тошноту. Питтсбург. Одно название напоминает о душераздирающих воспоминаниях. Конечно, он знает, о чём говорит Гарри — об их ссоре в раздевалке после концерта. Он помнит о ней, как о кошмаре, который не может забыть — о таком ярком и ужасном. Но это был не сон, а реальность, которая действительно произошла. В то время последствия казались катастрофическими; но сейчас, когда Гарри умоляюще стоит у него на пороге, воспоминания показываются приглушенно. Дыхание перехватывает, когда Луи точно знает, что скажет любви всей своей жизни. Вот он — этот самый момент. Он успокаивается и пристально смотрит на Гарри в ответ. — Ты, — наконец произносит он с весом на плечах, который Гарри, скорее всего, тоже чувствует, — только ты. Они оба замолкают, Луи стоит в дверях, а Гарри в метре от него. Гарри на секунду прикрывает глаза, глубоко вздыхает, выдыхает и медленно кивает, словно пытается сдержать слёзы. Он выглядит… облегченно. Луи тоже это чувствует — стоило ему заговорить, как он сразу почувствовал освобождение. Наконец, хоть и проходит немного времени, Гарри смотрит на Луи. Он делает шаг вперёд, одним махом сокращая дистанцию между ними, затем осторожно протягивает руку, и Луи видит, как она дрожит. — Ты просто… — начинает Гарри тихо из-за кома в горле. Он громко его прочищает, подавляя любые колебания в голосе. — Просто… скажи мне прекратить и… — взгляд перемещается к губам шатена, но тот ничего не говорит и даже не думает, — я прекращу. Луи закрывает глаза, как только рука Гарри нежно падает на его щёку, желудок делает сальто, когда их губы соединяются. Сердце громко стучит в груди, оно эхом отдаётся в ушах, а руки дрожат по бокам. Тем не менее поцелуй мягкий и неуверенный, и всё равно успокаивает. Он получается кратким, и когда Гарри отступает, он исследует лицо шатена, чтобы успокоиться и получить подтверждение. — Нет, не нужно, — шепчет Луи в знак протеста, глаза приоткрываются в замедленной реакции. В глазах кудрявого проносятся нотки шока, и Луи тут же качает головой, — не останавливайся, — уточняет он с лёгкой ухмылкой, прежде чем его руки устраиваются у Гарри на затылке и притягивают к своим губам. В отличие от первого поцелуя, к этому добавляется огонь, он целеустремлённый и страстный. Прикосновение медленное и теплое, руки Гарри сжимают талию Луи, притягивая ближе. Чем дольше они стоят, тем сильнее углубляется поцелуй — губы приоткрываются, языки сплетаются. Одна рука Луи остаётся в волосах парня, другая перемещается вниз по груди к внезапно полюбившейся белой футболке. Он навечно хочет остаться здесь, купаясь в прикосновениях губ, которые отличаются от того, что произошло в машине. К концу вечеринки в тот вечер Луи не был пьян, но события размыли свои границы, будто сон. У Гарри был привкус мяты, который вызывал у Луи головокружение. Сейчас же разум кристально чистый. Луи воспринимает каждое микроскопическое движение, как руки Гарри мягко сжимают его бёдра, медленно перемещаясь к пояснице и надавливая языком в поцелуе. У обоих дыхание краткое и шаткое от нетерпения, поцелуй постепенно замедляет обороты. Они идеально сочетаются друг с другом, хоть мысль и банальна. Где-то в глубине души Луи напоминает себе, что это не конец, а наоборот — только начало. И им через столько всего ещё нужно пройти. Поэтому старший отступает почти в то же время, что и Гарри — синхронно; они прислоняются лбами, пока глаза у обоих закрыты. Руки кудрявого продолжают держать шатена за талию, будто он ни за что не хочет его отпускать. — Нам нужно поговорить, — бормочет Луи в тишину. — Хмм, — удовлетворенно напевает Гарри, хмыкая Луи в ответ. Последний широко улыбается, чувствуя прилив тепла к сердцу. Гарри прочищает горло: — Да, да… ты прав, — он медленно открывает глаза и выпрямляется. На лице появляется улыбка. — Лу… ты стоишь на цыпочках. Так и есть, он даже не заметил. Видимо, это невольная реакция при поцелуях с Гарри. — Да, видимо, стою, — бормочет он смущённо, с покрасневшими щеками возвращаясь на пятки. Когда его взгляд встречается с взглядом Гарри, тот буквально светит улыбкой. — Ой, да брось, — Луи почти закатывает глаза, будучи слишком загипнотизирован, чтобы позволить юмору выйти наружу. Он ищет руку Гарри, сплетает с ним пальцы и ведёт их внутрь дома. Когда они проходят в гостиную, никто не хочет уходить далеко. Они садятся на диван с сомкнутыми между ними руками. Колени соприкасаются, Луи просто смотрит, опустив взгляд вниз, и пытается собрать воедино всё, что произошло за последние десять минут. Им о многом нужно поговорить и учитывая, что в прошлый раз возникло много недопонимания, Луи решает выразиться максимально красноречиво. Наконец, он глубоко выдыхает и кладёт руку себе на колени, нервно ёрзая. — Я собирался найти тебя, — тихо говорит он и смотрит на парня, чьи глаза уже умоляюще смотрят на него. — После… — он раздражённо фыркает, вспоминая своё поведение на парковке, — честно говоря, я даже не знаю. Я просто ждал, наверное, не зная, чего именно, — Он чувствует, как горят щёки с каждой проходящей секундой. Он совсем не умеет выражаться, перебиваясь своими же словами и не улавливая смысла. — Ты меня опередил. Гарри выдыхает смешок, на щеках появляются ямочки. Он ничего не говорит, лишь кусает нижнюю губу и выжидающе моргает. Луи на секунду бросает взгляд на колени: — Я соврал насчёт поцелуя. Тот, который произошёл на вечеринке. Я не жалею о нём. И я тоже был трезвым, — говорит он довольно быстро, но ничего не может с этим поделать. — Я хотел тебя поцеловать. — Я тоже. — Я подумал… что это глупо… я подумал, что если мы притворимся, что ничего не произошло… что мы можем вернуться к прежнему общению? — к концу вопроса его голос поднимается, но Гарри вряд ли что-либо может на него ответить. Луи по-прежнему не смотрит на парня, теребя пальцами на коленях. Он чувствует взгляд кудрявого на себе, и тот мотивирует его продолжить. Поэтому он выдыхает, протирая глаза и откидывая голову назад: — Теперь я понимаю, что это не логично. Просто… я так много времени думал… — как же ему трудно говорить. Он почти склоняет голову от стыда. — Убедил себя, что ты не чувствуешь то же самое. — Я чувствую то же самое, — спокойно произносит Гарри, и Луи восхищается его способностью контролировать свой голос. Он смотрит на него глубоким взглядом. — Я влюблён в тебя, — говорит Гарри тихо и сосредоточенно, взгляд проникает в самую душу, Луи в этом уверен. Словно Гарри хочет, чтобы Луи никогда не забывал, каково это — когда тебе говорят, что ты любим. Что ж, это работает. Луи уверен, что этот момент до конца жизни укорениться у него в сознании. То, как Гарри смотрит на него, когда говорит это — решительно и уязвимо. Губы мерцают после поцелуя, зеленые глаза широко открыты. Тот же самый взгляд, когда Гарри посмотрел на него после их первого поцелуя много лет назад. Тот же самый. — Я так в тебя влюблён, Лу, и я всегда это чувствовал. Не представляю, как можно жить без этого чувства. Луи слегка вздыхает, глаза немного слезятся. Гарри никогда ему этого не говорил. Он тоже чувствовал это на каком-то уровне. Но совсем другое, когда ты сидишь и тебе безоговорочно говорят такие слова. Чтобы ни случилось между ними, что бы ни случилось в будущем — Гарри всегда будет любить Луи. Он наклоняется вперёд в его руки, качая головой в ладонях. Он чувствует, как Гарри пододвигается ближе, как рука ложится на спину и начинает успокаивающе потирать её. — Я влюблён в тебя, Гарри, — заявляет Луи, опуская руки, — ты — это всё, чего я хотел с тех самых пор, как… как, Боже, я даже не помню. Я люблю тебя с тех пор, как впервые увидел, — в животе наполняются бабочки, а голос не перестаёт дрожать. Это непередаваемое чувство, когда ты высказываешь мысли самому важному человеку в своей жизни. Гарри снова и снова прикусывает губу, кивая, пока слёзы без предупреждения текут по щекам. Луи хочет расцеловать их все, но им через многое ещё нужно пройти. Через всё. От начала до конца. Поэтому он сдерживается, подползая ближе и осторожно вытирая слёзы парня большими пальцами. Прикосновения приносят кудрявому призрачную улыбку в уголках губ. — Не знаю, что именно пошло не так. Ещё тогда, несколько лет назад, — говорит Луи спустя время, нехотя убирая руки от его лица. — Много всего произошло, полагаю, — разумно произносит Гарри, — и все эти вещи… собрались вместе, и получился идеальный шторм, — он смутно жестикулирует, правда уверенность, которую Луи так хорошо знает, куда-то девается. Тем не менее он продолжает держаться с хмурыми бровями и сосредоточенными губами. Так и не скажешь, что до этого по его щекам текли слёзы. Луи серьёзно кивает, обдумывая услышанное. — Я думал, ты знаешь. Думал, ты всегда знал и когда… и когда всё стало… — Луи замолкает, горло сжимается. Он снова вспоминает Питтсбург. — Я думал, что ты меня не любишь. Гарри выглядит огорченно, будто любая мысль об этом звучит ужасно. — Всё было… не так. Наверное, я знал, — Гарри на мгновение щурится, обдумывая слова, — но… мне было так… страшно и всё, что касалось тебя… я не знал, кто тебе нужен — я или… Элеанор, — он проглатывает ком в горле, и Луи прекрасно знает, о чём он думает. Тот вечер после концерта, то, как Гарри сказал: «Затем ты уходишь с ней», плюется как кислота. — А потом… не знаю. Мы не разговаривали, и я думал, что потерял тебя. — Сначала… сначала она мне действительно, наверное, нравилась, — лишь думая об этом, Луи чувствует отвращение. Конечно, они ладили. Она была хорошим другом, даже когда всё закончилось. Но их отношения были ложью. Они не были настоящими задолго до того, как кто-либо подумал про публичную выгоду. Они были ложью задолго до начала. Луи просто потребовалось немного времени, чтобы это понять. — Я был молод и потерян. И я толком не знал тогда о своей ориентации… знал, что мне нравятся мальчики… и точно знал, что мне нравишься ты, ещё тогда на Х-факторе. Но меня это всё ещё утомляло. Я думал, что возможно со временем это всё пройдёт. И в этом не было никакого смысла. — В этом есть смысл, Лу. Я понимаю, — рука Гарри успокаивающе сжимает бедро парня, — у меня было ощущение… в самом начале… будто я не понимал, почему я… не такой, как все. У Луи разбивается сердце, когда он представляет время, когда Гарри сомневался в себе и своей личности, что была версия любимого человека, который стыдился своей собственной натуры. Стали бы они другими людьми, если бы выросли вдали от прожекторов? Луи был старше, и всё равно казалось, что они вместе проходили путь принятия ориентации. Если бы рядом не было таких людей, как Саймон, дышащих прямо в спину и постоянно наблюдающих и критикующих, расстались бы они? Луи знает правду. Каждый гомосексуал испытывает это на разных этапах жизни. Луи просто счастлив, что проходил через это вместе с Гарри. — Все спрашивали нас о девушках, — недовольно говорит Гарри, — считали, что я какой-то… Казанова или что-то вроде того, а я не мог с этим смириться. Даже не хотел. И мне было так страшно. Луи смотрит вниз, играясь с пальцами и думая об этом. — Помнишь, когда у меня состоялась встреча с Саймоном? После нашего поцелуя? Гарри кивает: — Ты не захотел мне рассказывать, что именно произошло, но совсем скоро появилась Элеанор. — Да, — вздрагивает Луи. Он никогда не вдавался в подробности той встречи. Правда в том, что никто не знает, что тогда произошло. Луи помнит эту встречу, будто она была вчера. Саймон специально отводил его в сторону, словно отсеивал слабых. Мужчина точно знал, что сказать и чем угрожать, дабы добиться своего. У Луи крутит в животе, когда он об этом вспоминает. После первого поцелуя Луи с Гарри стали вести себя более ласково на публике, и руководство угрожало продвижением Кэролайн Флэк ещё дальше. И Луи помнит, сколько ночей ушло на то, чтобы успокоить Гарри и пообещать, что ложь в конечном итоге прекратится. Тогда он ещё не знал, что все его слова были ложью. И ему преподнесли это на серебряном блюдечке — будете дальше так себя вести и Гарри будет наказан, либо ты сделаешь, что мы тебе скажем. Конечно, они не так сказали, но суть была таковой. Был только один вариант, и Луи готов был сделать что угодно, чтобы защитить Гарри. Я знал, что ты выберешь правильный путь, сказал как-то раз Саймон с неприятной усмешкой. — Он хотел протолкнуть в медиа твой образ бабника, — говорит Луи с отвратительным привкусом во рту, — я не мог позволить. Он сказал, что если я соглашусь… на встречи с Элеанор… то они не станут тебя использовать, — он переводит взгляд на Гарри со слегка мокрыми глазами, — но они всё равно это сделали, не так ли? Чертова змея. Мне стоило об этом подумать, но, наверное, я был слишком наивным, — он вздыхает, надеясь успокоиться. Большая успокаивающая рука Гарри, лежащая на его коленке, этому способствует. — Ты доверял людям, которые были в ответе за нас. Тут нечего стыдиться, Лу. Мы все заслуживали лучшего. — Саймон сделал так, будто я сам принял это решение. Залез мне в голову и начал издеваться. И дело в том, что… я не стыдился того, чем мы занимались, — прохладный краткий выдох, — я скорее был смущён, да; ты был моим лучшим другом, я не думал… — Луи замолкает, чувствуя, что начинает путаться в мыслях. — Но я никогда этого не стыдился. Я не хотел скрывать чувства, которые ты заставлял меня испытывать. Я хотел, чтобы все об этом знали. Щеки кудрявого снова вспыхивают, слёзы грозятся выйти наружу, но он молчит, внимательно слушая с большими любящими глазами. Луи так проще говорить, хоть ему и хочется расплакаться. — Я лишь хотел тебя защитить, Хаз, — в горле першит, но он игнорирует, — и он убедил меня, что я смогу сделать это, если начну встречаться с Элеанор. Поэтому я старался представлять это у себя в голове… старался убедить себя, что она мне нравится, но… не смог, и… — он так торопится, что у него перехватывает дыхание, — я думал, что мы будем в порядке. — Но мы не были, — заканчивает Гарри обреченно. — Мы не были. Наступает тишина, мальчики сидят в близости и пристально смотрят друг на друга. Взгляды действительно напряжены, но Луи ничего другого и не ожидал, учитывая ситуацию. Благо разговор расслабляет атмосферу. — Когда ты сказал мне об этом… я подумал, что ты просто… словно между нами была недоговоренность… а потом ты застал меня врасплох, — Луи ищет правильные слова, фильтруя воспоминания того вечера. Они не должны его поглотить, он должен объясниться. — Чёрт, Хаз, это было ужасно. Я не мог объясниться, даже если и хотел. Чувствовал себя идиотом, у которого пропал дар речи… и я так расстроился от того, что ты… — он раздраженно выдыхает, — не видел, как сильно я влюблён в тебя. — Между нами… действительно была недосказанность. Лу, я не знаю, что произошло, — Гарри лениво жестикулирует руками, кольца на мгновение мерцают, попадая под луч солнечного света, просачивающегося через окно. — Она была с нами в туре, а ты со мной не разговаривал… когда вы были вместе… — он выглядит на секунду ошеломленно, прежде чем мысль потрясает разум: — Мне очень жаль, и мне стоило быть терпеливее, должен был понять, через что ты проходишь. Гарри едва дышит между словами, но продолжает говорить медленно, а тревожность в голосе показывает, как сильно он тронут данной ситуацией. — Мне тоже жаль, — отвечает Луи, каждый слог звучит как перышко, — жаль, что я не знал, как поговорить с тобой об этом. Я просто… держал всё в себе, что было глупо. Стало только хуже, и я понимаю это только сейчас. Гарри глубоко вздыхает, прикрывая глаза, и ладонью притрагивается ко лбу. Пальцы легкой дрожью проходятся по корням волос. — Мне казалось, что я всё это придумал, — губы дёргаются сбоку, образуя гримасу, — я продолжал думать, будто виноват в чувствах, которые не должен был испытывать… будто я ошибся. Луи кладёт руку поверх руки Гарри, нежно сжимая. — Ты не ошибался. Мы не просто дурачились. Это было чем-то большим. — Я всегда задумывался… что было бы, если бы я просто… послушал, — Гарри выглядит болезненно, и Луи чувствует удар по груди, — если бы я дал тебе объяснить… Луи тоскливо на него смотрит, рука инстинктивно поднимает его подбородок, чтобы шатен смог посмотреть ему в глаза: — Эй, нет, — бормочет он мягко и хрипло, качая головой, — ты не знал. Они горячо смотрят друг на друга, глазами произносят то, что не получается сказать словами. Хотя столько всего ещё нужно обсудить, столько всего произошло за это время. Луи хочет знать всю утерянную историю о Гарри — послушать рассказы о татуировках, которые кажутся ему незнакомыми, и кто вырисовывал линии улыбки в уголках его глаз. Он хочет знать, откуда появились кольца на его руках, и заново выучить, где находится каждая веснушка и родинка на его коже. Он даже хочет спросить, как сильно парень думает отрастить свои волосы. И по лицу кудрявого Луи понимает, что тот тоже этого желает. Его это ошеломляет — сколько пробелов в истории их жизней нужно заполнить. Теперь, однако, у них есть время. И Луи уже чувствует, как после разговора расслабились плечи. Будто то, что на них давило, освободилось, и теперь они взлетели высоко в небо. Бабочки оживились у Луи в груди, отчего он чувствует тепло и головокружение. Впервые за долгие годы он чувствует себя полноценным. И это чертовски удивительно. — Мне всё это снится? — тихо произносит Гарри, внимательно осматривая шатена и прикусывая губу. — Я завтра проснусь, и всё будет как прежде? — Ты не спишь, — обещает Луи с призрачной улыбкой. Его мутит от любви. Он медленно моргает, снова чувствуя головокружение во всех правильных смыслах. — По крайней мере, мне так кажется. Хотя я смотрел на днях «Начало», поэтому всё может быть. Гарри устало смеётся, а губы расплываются в широкую улыбку. — Я люблю тебя. — И я люблю тебя, — признаётся Луи, поджимая губы. В тот раз поцелуй проходит с более сильным напором. Луи наклоняется, руки находят шею Гарри и хватают. Поджатые губы резво открываются, сплетая языки в мокрой и жаркой встрече. Поцелуй медленный и долгий, они оба упиваются в каждом прикосновении и вкусе. Руки Гарри находят поясницу Луи, и тот приподнимается, переползая на колени и крепко обхватывая талию кудрявого. Он хочет быть как можно ближе к Гарри, грудные клетки тесно прижимаются друг к другу. Гарри полным обхватом обнимает Луи и, облокотившись на спинку дивана, нежно тянет его к себе. Теперь Луи полностью сидит на Гарри, тяжело прижимаясь торсом к торсу, целуя долго и глубоко. Он чувствует ладони парня на своей пояснице и как они опускаются на ягодицы. Луи невольно дергает бёдра вперёд, прижимаясь к промежности кудрявого и замечая возбуждение. Но, конечно, в порядке очереди подкрадывается благочестивое вмешательство. Телефон звонит громко и настойчиво, и Гарри издаёт тихий смешок. Луи не знает, чей конкретно телефон звонит — стандартный рингтон может принадлежать обоим. Но Гарри начинает замедлять поцелуй, будто планирует ответить на звонок. — Не смей на него отвечать, — предупреждает Луи в губы парня, слегка ухмыляясь. Гарри лишь отчаянно мычит, на что Луи отстраняется и вскидывает брови, показывая свою серьезность. Телефон продолжает звонить, взгляд кудрявого многозначительно перемещается на кофейный столик, откуда исходит звук. Луи не может противиться тому, как поддельно невинно парень прикусывает губу, поэтому он снова ухмыляется и, уткнувшись в шею, игриво целует его челюсть. Гарри разочарованно стонет, сжимая шатена крепче, как только его губы прижимаются к чувствительному месту на шее. — Лу, — тихо протестует он, — это может быть… — Луи чувствует, как Гарри медленно под ним сглатывает, — может быть важно… Пронзительный звон, наконец-то, достаёт их обоих, и, неохотно вздыхая, Гарри приподнимается. На мгновение Луи отстраняется, наполовину продолжая сидеть на его коленях. Гарри тянется рукой к столику, щёки покраснели, а волосы растрепались. Когда он глядит на Луи, тот хмуро смотрит на него в ответ. Гарри мгновенно замечает наигранную злость в его глазах и широко улыбается. Настроение меняется, как только он отвечает на звонок. Луи знает причину, поскольку из-за близости слышит знакомый голос по ту сторону трубки. Лиам Пейн. Сукин сын. — Гарри? — голос парня эхом раздаётся в динамике. — П-привет, — заикается Гарри и шепчет Луи «Это Лиам», отчего шатен только хихикает. — Почему ты ответил на телефон Луи? — спрашивает Лиам в замешательстве. Глаза Гарри расширяются, а Луи едва ли сдерживает смешок, прикрывая рот ладошкой. Какая простая, но катастрофическая ошибка произошла с их стороны. Правда, Луи слишком счастлив и влюблён, чтобы переживать об этом сейчас (хоть ему и следует). — Эмм, — Гарри пробегается рукой по волосам и подавляет улыбку, дабы звучать серьёзно. Он прочищает горло, избавляясь от признаков юмора, и хмурит брови, поджимая губы. — Мы просто… тусим. Луи перестаёт прислушиваться к голосу Пейна, полностью поглощаясь видом кудрявого. С дьявольской ухмылкой на губах он наклоняется и начинает оставлять засосы вдоль шеи парня. Последний тут же напрягается от контакта, после чего всё его тело расслабляется и прикрываются глаза. Конечно, главная причина — это отвлечь Гарри от телефонного разговора. И Луи настигает успех, поскольку он слишком сильно наслаждается занятием. — Нет… — томно отвечает Гарри на какой-то вопрос Лиама. Его дыхание раздаётся прерывисто, а мягкая кожа поддаётся на ощущения. Глаза кудрявого всё ещё закрыты, и он немного хмурится, концентрируясь изо всех сил. Луи чувствует победу, нежно хватая парня за подбородок, пока оставляет красные отметины на шее. — Нет, мы не придём… — Гарри поворачивает голову в сторону и резко вздыхает. Боже, думает Луи. У него никогда раньше не было такой ярой жажды прикоснуться к кому-то. — Мы не придём сегодня в студию, — объясняет наконец Гарри, — всё хорошо. Разговор заканчивается достаточно быстро, Гарри кладёт трубку и громко фыркает. Луи отстраняется от его шеи, самодовольно осматривая свою работу. Очевидно, завтра нарисуются яркие засосы. Уже сейчас на его коже горят розово-красные пятна. Несмотря на уверенность, Луи чувствует, как в животе извивается клубок нервов. Он не думал, что сегодня произойдёт столько событий. Гарри неловко елозит по дивану, и Луи прекрасно знает почему; ему тоже стало тесно в своих джинсах. — На чем мы остановились? — говорит Гарри немного напряжённо, чем это должно было изначально прозвучать. Они не буду говорить про Лиама или о чём-то подобном. Сейчас не время. Позже они решат, что с этим делать, кому и что говорить. Время сейчас служит для них, и только. У Луи неожиданно краснеют щёки. — Хочешь… — он кивает в сторону лестницы, приподнимая брови и сопровождая их бормотанием. Гарри сдерживает улыбку, — пойти наверх? — заканчивает Луи, продолжая звучать расплывчато. Выражение на лице Гарри невозможно прочитать; он смотрит на Луи с гипнотизирующим блеском в глазах, который означает только что-то хорошее. Он рассеяно прикусывает нижнюю губу, в мгновение ока привлекая внимание шатена. Теперь, когда последний может целовать Гарри без страха о последствиях, не переживая, во что это может вылиться, ему хочется делать это часами беспрерывно. — Стоит ли нам немного притормозить? — наконец спрашивает Гарри. Луи на это глупо хмурится, и Гарри, выпрямив спину, добавляет: — Типа… стоит ли нам подождать день или вроде того. Пусть все уладится… возможно, ты… ещё передумаешь… — Я не передумаю, — быстро и без сомнений отвечает Луи. — Ну, мы случайно… не торопимся? — Гарри прикусывает губу, а Луи не может отвести взгляд. — Я ждал этого… несколько лет. Гарри облегченно выдыхает, и Луи тоже чувствует, как расслабляются мышцы в теле. — Спасибо, Боже. Да, нет, то есть… я тоже, — немного неловко посмеивается Гарри. — Я просто хотел удостовериться. — Конечно. После долгой секунды кудрявый медленно кивает, сдерживая застенчивую и безошибочно сексуальную улыбку. Боже правый. Луи благодарит Бога за то, что успел помыться. А ещё, впервые за долгое время, его комната не похожа на последствия взрыва атомной бомбы. По его стандартам, в ней достаточно чисто. Занавески всё ещё закрыты, и позднее утреннее солнце заглядывает в комнату, слабо освещая её своим ярким светом. Только когда Луи ложится на кровать, а Гарри нависает над ним, шатен осознаёт, как сильно нервничает в эту минуту. Будто из тела выбили всю уверенность. Будто реальность настигла его в эту секунду, и это действительно сейчас произойдёт. Он получит Гарри, всего Гарри, всеми интимными способами. Сердце дико бьётся в груди, и такое чувство, будто оно выпрыгнет в то мгновение, когда Гарри пододвинется ещё ближе. И это они ещё не разделись. Черт возьми. — У тебя… есть… ну, знаешь… — тихо спрашивает Гарри, его волосы мягко падают на щёки. — Что есть? — спрашивает Луи, хоть юмор явно скрывается под дрожащим голосом. — Тебе стоит говорить конкретнее, Эйч. Гарри закатывает глаза и, оперевшись на один локоть, ложится по правую сторону от Луи. — Смазка и всё такое, идиот, — как у него получается произносить это слово так мило и очаровательно? — Какая спешка, вам так не кажется? — с негодованием отвечает Луи. Он поднимает брови, игриво смотря на парня. — Разве вы не должны сначала купить мне что-нибудь выпить? У Гарри не получается долго держать непринужденное лицо, поэтому он сдаётся, показывая на щеках ямочки. Какой же он красивый, думается Луи. — Тебе повезло, что я безумно в тебя влюблен и могу с этим смириться. Желудок шатена переворачивается от этих слов, он точно никогда не устанет их слышать. — Повезло, говоришь? — произносит он, показывая притворное безразличие. — Хмм, — мечтательно улыбается Гарри, снова приподнимаясь на ладони по обе стороны от Луи. Он немного опускается, целуя парня так, что тот обо всём забывает. И когда Гарри двигает бёдрами, задевая бёдра шатена, у того полностью вылетают из головы все остроумные слова, которые он собирался сказать. И как это обычно бывает, у него действительно есть смазка и «всё такое». Между поцелуями Луи быстро находит их и оставляет на прикроватном столике на… позже. Когда они будут готовы. И затем он возвращается под Гарри, закидывая ноги на талию кудрявого и чувствуя, как горит кожа. Сначала происходящее воспринимается размыто. Луи нервничает, страстно целуясь и хватая Гарри за футболку. Он за секунду снимает её, бросая на край кровати и обнажая этим парня перед собой. Он тянет Гарри вниз, их губы встречаются в лихорадочном голоде. Он ничего не может с этим поделать; в груди возрастает животная страсть. Руки дрожат, и Луи усиливает хватку, дабы успокоить дрожь. Он не хочет, чтобы всё прошло быстро и резко, но он неосознанно поглощается присутствием Гарри и никак не может этому противостоять. Но тут Гарри отстраняется, мягко останавливая Луи своим пристальным взглядом. — Всё хорошо, — бормочет парень с красными губами, — притормози… — добавляет он, наклоняясь и трепетно целуя Луи в щёку. — У нас всё время в мире. Луи выдыхает и медленно моргает, затем сглатывает и кивает. — Да, — произносит он нехарактерно низким и хриплым голосом, — да, ты прав. Просто немного нервничаю, — посмеивается он, хоть и неловко. — Я тоже, Лу, — серьёзно говорит Гарри, и Луи знает, что это правда, судя по схожей дрожи в руках. Они так долго этого ждали. Ночами и неделями Луи представлял себе мир, в котором мог бы целовать Гарри, где и когда ему захочется; мир, в котором они могли бы шептать друг другу разные милости; мир, в котором Луи бы знал — действительно знал — как сильно Гарри влюблён в него. Сейчас он в этом мире, и он всё равно не потерял ни капли его значения. Лишь взглянув на Гарри, Луи понимает, что тот чувствует то же самое. Его обнадеживает тот факт, что их чувства друг к другу взаимны. Он знает, как это важно для Гарри, что это такой же особенный для него момент, как для Луи. И его это успокаивает. Дыхание наконец-то немного замедляется. После признания кудрявого наступает тишина; зеленые глаза смотрят в голубые. Грудь Луи уже не так напряжённо поднимается и опускается, а щёки почти не горят от жара. Есть только он и Гарри. Так правильно. Так безопасно. Он хочет запомнить каждую секунду этого мгновения; какой смутный вкус у Гарри во рту после той жевательной резинки, как напрягаются мышцы в руках под его собственным весом, как он деликатно обращается с Луи под ним. Взгляд шатена пробегается по его торсу, останавливаясь на татуировках птиц и бабочки. Луи никогда так сильно не чувствовал себя как дома. Он осторожно приподнимается, начиная мягкий поцелуй и порхая ресницами перед прикосновением. На этот раз губы двигаются невероятно нежно, и когда Гарри с такой же мягкостью отвечает на поцелуй, Луи откидывается обратно на подушки. Гарри аккуратно дотрагивается руками до его щёк, продолжая целомудренно его целовать. Одной рукой он осторожно проводит вниз по руке Луи, щекоча кожу и останавливаясь у подола футболки. Когда Луи понимает намерения парня, он на секунду приподнимается, чтобы помочь ему снять с себя одежду. Они оба остаются без верха, и прикосновения тел полностью опьяняют. Луи забыл это чувство — близость к кому-то, полное доверие. Он осознаёт, что едва ли у них с Гарри оно было, и теперь посмотрите, где они. Он чувствует прилив тепла по всему телу, когда их грудные клетки сталкиваются, Гарри целует его медленно и чувственно. Луи даже не знает, где именно прикоснуться к парню — у него кружится голова от каждого его дюйма. Гарри лениво двигает грудью, Луи запускает пальцы в кудрявые волосы, вызывая у парня сверху удовлетворенный и горячий вздох ему в губы. Каждый последующий поцелуй получается длиннее и глубже предыдущего; губы открываются, а языки сплетаются в небольшом обхвате. Иногда Гарри трётся об промежность Луи, на что тот отвечает резким выдохом. Трение медленное и дразнящее, отчего член старшего набухает. Когда он напрягает мышцы ягодиц, у них у обоих с губ слетают мягкие стоны. Сквозь поцелуи руки Гарри подбираются к джинсам парня и начинают их расстёгивать. Когда за одно мгновение ничего не получается, Гарри разочарованно ругается, на что Луи ухмыляется. Вскоре джинсы оказываются на полу рядом со штанами кудрявого. Будучи занят поцелуями, Луи не получается насмотреться на тело Гарри так, как ему этого хочется, его руки скользят с груди парня вниз по линии талии к боксёрам. По спине Гарри пробегают мурашки. Когда руки шатена замирают, Гарри ободряюще толкается вперёд. Улыбаясь, Луи руками забирается под ткань, опасно балансируя вокруг того места, где Гарри больше всего желает почувствовать прикосновения. Вместо того, чтобы поддаться тихому хныканью и резким вдохам, Луи тянет за резинку и полностью снимает с парня нижнее белье. Теперь приходит время бесстыдно поглазеть на обнажённое тело кудрявого, чему Луи и поддаётся. Его потрясает то, насколько прекрасен Гарри. Луи на секунду застывает с поднятыми руками и приоткрытым ртом. Он чувствует, будто может лежать так часами, будучи загипнотизирован мягкой розовой кожей, точечным расположением мышц и ярким рисунком лавровых листов. У нас есть всё время мира. Именно это они сейчас чувствуют, любуясь друг на друга с глубокой тоской. Без прикосновений, без трения, без толчков. Просто впитывая друг друга одним взглядом. Луи уже видел Гарри голым. Парень никогда не стеснялся своего тела (и Луи прекрасно знает почему). Конечно, последний раз, когда у Луи были на это привилегии, случился много лет назад. С тех пор Гарри сильно изменился. Теперь он во всех смыслах стал больше; плечи шире, бёдра сильнее. Но кожа всё такая же мягкая и гладкая, и Луи не понимает, как у него одновременно могут быть такие очаровательные круглые бока и отчетливая V-образная линия живота. Гарри продолжает быть внеземной красотой. И Луи не понимает, почему удивляется этому. Как только его собственные боксёры отправляются на пол рядом с кроватью, Луи замирает, лежа на спине с согнутыми в коленях ногами и ожидая, когда Гарри потянется к прикроватному столику, чтобы взять презерватив и смазку. Всё, что выстраивалось до этого момента, будто рушится, и кроме них двоих больше никого нет в мире и больше ничего не имеет значение. — Я люблю тебя, — хрипло и неожиданно шепчет Луи, когда Гарри устраивается у него между ног. Гарри поднимает на него взгляд из-под опущенных длинных ресниц. — И я люблю тебя, — отвечает он, лёгкая улыбка играет в уголке его пухлых губ. Рука рассеяно поднимается по груди Луи, подбираясь к челюсти, и он наклоняется, прижимаясь грудью и соединяя их губы. Кажется, будто разум Луи выключается, ощущается лишь контакт Гарри — всего Гарри — с ним. Они оба сильно возбуждены, Луи чувствует, как Гарри жёстко прижимается к нему внизу, и это чертовски отвлекает. Но Гарри глубоко его целует и по кругу двигает бёдрами, эффективно вызывая у шатена высокий стон. Они легко вливаются, тихо бормочут одобрительные слова в шею и губы. Гарри целует татуировку It Is What It Is и спускается ниже к внутренней стороне бедра, где чувствительно и мягко. По большей части Луи ничего не говорит, особенно когда пальцы кудрявого начинают его мягко растягивать. Он сосредотачивается, желая выровнять дыхание, тело напрягается, когда пальцы парня проскальзывают внутрь. Луи полностью обнажён, а кожа будто горит. — Всё хорошо? — тихо, но решительно спрашивает Гарри, поднимая взгляд между ног. Глаза открыты широко и будто умоляют, а руки двигаются нежно. — Мгм, — хрипло отвечает Луи, приподнимаясь, чтобы встретиться взглядом. — Всё хорошо, да. Луи резко выдыхает, и Гарри сомневается, когда именно стоит продолжать. Прикрыв глаза и нахмурив брови, Луи нетерпеливо кивает, дадада. Руки кудрявого тепло и уверено держат бёдра старшего, после чего приподнимают их. — Я сейчас… — начинает Гарри, голос звучит хрипло и грубо. Он наклоняется дальше, чем следует, подбородок витает на уровне груди. Глаза пробегаются по телу шатена, и кудрявый медленно сглатывает. — Сделаю это, ладно? Если бы обстоятельства были другими, то Луи бы посмеялся над Гарри и подразнил бы его за неопределенность. Он много раз делал так раньше — во время интервью или когда они проводили время вместе. Гарри не может ясно выразиться о том, чем они собираются заняться — чем уже занялись — и это явный тому пример. Но случай совсем необычный, и Луи даже сильнее возбуждается от этого, как изумлённо выглядит кудрявый, его медлительность в словах, и всё это из-за необходимости оказаться внутри Луи. Боже. Луи тоже этого хочет прямо сейчас. — Да, — отвечает парень. — Да, прошу. По началу Гарри действует искусно. Он снова удобно устраивается между бёдер Луи и медленно, но верно входит, используя руку, чтобы направить свой член. Луи напрягается от первого прикосновения, сжимая простынь под собой и проглатывая ругательства, которые хочется выкрикнуть. Он вытягивает шею, желая увидеть, как выглядит Гарри, находясь в нём первые пару секунд. И это просто божественное зрелище. То, как пальцы Гарри плотно сжимают талию Луи, свободной рукой он проводит по спутанным волосам. То, как глубоко он вонзает зубы в нижнюю губу и сосредоточенно хмурит брови. По выражению его лица Луи может понять, как много он прилагает сил, чтобы не торопиться и оставаться терпеливым. Теперь у нас есть всё время мира. — Чёрт, — всё-таки ругается Луи, выдыхая. Он плотно закрывает глаза и откидывает голову на подушку. Ощущения находятся на повышенной готовности, в то время как нервы — на пределе. С закрытыми глазами он концентрируется только на Гарри, слыша удовлетворенный нетерпеливый стон. Глаза он открывает как раз вовремя, когда Гарри двигается вперёд, ладонями опираясь на матрас по обе стороны от плеч парня. Последний крепко сжимает ноги, и Гарри от трения выдыхает. Их губы находят друг друга, глубоко целуясь, когда Гарри начинает медленно и лениво толкаться. Они оба молчат, Луи напрягается от движений Гарри, пока тот не устанавливает своего рода ритм. Он вцепляется в его спину, без слов умоляя двигаться глубже и резче. Когда кудрявый подчиняется, его руки теряются в ткани простыни, испытывая небесное давление от такой связи с Луи. В блуждающем оцепенении рука Луи со спины парня перемещается к его пальцам на матрасе. Гарри за секунду улавливает движение шатена и поднимает ладонь, чтобы с лёгкой улыбкой переплести их пальцы. Прикусив губу, Луи опускает взгляд туда, где соединяются их тела. Волна возбуждения охватывает его, когда взору открывается вид на проникающего в него Гарри, мышцы живота напрягаются от толчков. Луи может часами смотреть на это движение — вперед и назад, вперед и назад. Когда Гарри остаётся внутри немного дольше, голова Луи инстинктивно наклоняется вперёд, отчего они лбами ударяются друг об друга. — Ауч! — морщится Луи, потирая место ушиба свободной рукой, и смеётся. — Извини! — смеётся Гарри в ответ на октаву выше, чем обычно, пока глупая улыбка играет у него на лице. Они начинают вместе хихикать в унисон, мягко прижимаясь висками. Волосы Гарри падают ему на лицо, щекоча щёки Луи, пока они ярко друг другу улыбаются. Они находятся так близко, что некоторые черты размываются, или это просто из-за того, что происходящее похоже на чёртов сон. Луи неуверенно поднимает руку к лицу кудрявого — улыбка сходит, но взгляды остаются пристальными — и убирает прядь ему за ушко. Нежное прикосновение написано по всему довольному лицу младшего, и, ничего не говоря, он мягко прислоняется к губам шатена. В груди у Луи наполняется теплота, а в животе просыпаются бабочки, и он задумывается: спустя столько времени, после всего произошедшего… этот парниша до сих пор возбуждает бабочек у меня в животе. Как мне так повезло? Луи может думать только об имени Гарри, и он уверен, что произнёс его много раз на протяжении последних нескольких минут. Он шепчет его как секрет, постанывает низко и хрипло, выдыхая краткими вздохами. Каждый раз, когда он это произносит, стоны Гарри становятся громче, и парень прячет лицо в изгибе шеи шатена, оставляя влажные горячие поцелуи. Каждое прикосновение усиливается толчками. Поэтому когда губы Гарри подбираются к уху Луи, выстанывая горячий воздух, у Луи по спине бегут мурашки. Он крепче сжимает Гарри, вонзая пальцы в кожу на шее и вызывая этим сильный толчок вперёд. Этот жест застаёт Луи врасплох, и он на мгновение задыхается, пропуская пальцы в кудрявые волосы. Кажется, под таким углом, продолжая упираться лбом в изгиб шеи шатена, Гарри находит его простату. Луи не сдерживает протяжный всхлип, чувствуя волну удовольствия, что настигает всё его тело. Гарри поднимает голову и с удивлением смотрит на Луи. До этого момента шатен в основном молчал. Теперь же он едва фильтрует звуки, что соскальзывают с его губ. — Ах, здесь, — стонет он с закрытыми глазами, — здесь, здесь, здесь. — Знаю, малыш, — хрипло протягивает Гарри, прежде чем снова упирается носом парню в шею, целуя подбородок и толкаясь, снова и снова задевая одно и то же место. Он расцепляет их пальцы, чего Луи даже не замечает, и пробегается ими по груди шатена вниз к его члену, хватая своей большой ладонью. — Гарри, — с дрожью выкрикивает Луи, почти предупреждая. — Хмм, — хмыкает Гарри в ответ, лениво продолжая надрачивать шатену. Последний почти слышит в его голосе улыбку, зная, каким самодовольным может быть Гарри, ломая Луи на части под собой. И это только возбуждает. Гарри разводит его ягодицы, открывая для себя больший доступ. Действие вызывает у обоих смущённый громкий стон, но Луи едва ли сейчас переживает о своём виде. Вместо этого он выше поднимает ноги к торсу парня и потягивает спину, когда Гарри страстно его целует. Ощущения кружат голову, дыхание кудрявого отдаётся горячо в его кожу на шее, вызывая дрожь по всему телу, и он начинает подходить к краю. Вероятно, Гарри это чувствует, каким податливым становится Луи и как много он начинает говорить, хрипло бормоча ругательства. Когда оргазм наконец-то накрывает голову, все слова растворяются на языке. Губы формируются в деликатное «о», а в голове становится пусто. Он хватается за Гарри, который ни на секунду не останавливается. Ощущения обрушиваются на него, как тёплый душ после тяжелого дня, голова непристойно кружится, и Луи думает только о Гарри, Гарри, Гарри. Придя в себя после оргазма, Луи не теряет времени, чтобы помочь Гарри. Он тянет его за волосы, именно так любит парень, и шепчет сладкие слова. — Давай, малыш, — поддерживает Луи, наблюдая за его сосредоточенностью. Не зря Луи является автором песен, он всегда умел обращаться со словами. Спальня ничем не отличается от написания песен, и грязные разговорчики, которые он шепчет парню на ушко, помогают довести его до оргазма. Гарри стонет громко и долго, упираясь лбом шатену в ключицы. Спустя пару тяжёлых вздохов он откидывает голову назад, убирая волосы со вспотевшего лица и закрывая глаза. Луи уверен, что Гарри никогда не выглядел так привлекательно, как во время оргазма. Конечно, он посчитает так через десять минут, когда они будут лежать в сонной послеоргазменной дымке. Он подумает так через неделю, когда Гарри будет громко смеяться над его шутками. Он подумает так, когда они будут в туре и Гарри уверенно будет петь строчки песен всему стадиону. И если Луи повезёт, то он будет думать так спустя несколько лет, потому что их жизням всегда суждено было переплестись. Гарри красивый, и это правда. В конце концов Гарри приходит в себя, открывает глаза в той манере, в которой Луи воображал их увидеть по утру — сонными и уставшими. Он, кажется, не волнуется о грязных руках, а Луи не переживает о липком животе. Гарри мягко выходит из него и со вздохом ложится ему на грудь. Пока голова парня покоится на татуировке «It Is What It Is», пальцы Луи рассеяно бегают по влажным тёмным кудрям. Гарри довольно хмыкает, поддаваясь ласке, и, найдя руку шатена, рисует на его ладони круги. Луи щекотно, но тело так измоталось, что чувствует только сонливость. Они долгое время ничего не говорят, тихо улыбаясь между собой. Луи ныряет туда-сюда из лёгкого сна, приходя в себя только, когда Гарри пододвигается ближе или проводит носом по коже у ключиц. Гарри поднимает голову, чтобы устроить подбородок на свои ладони, что лежат у Луи на груди. — Мы тут устроили небольшой беспорядок, — произносит он низким голосом с яркими глазами и улыбкой. Он выглядит именно так, как Луи себя чувствует — на седьмом небе от радости и любви. Луи молча отвечает виноватым выражением лица. Гарри криво ухмыляется и изгибает шею, чтобы оставить поцелуй у него на щеке. — Ты милый, — бормочет он, отстраняясь и очарованно любуясь парнем. — Ты тоже не плох собой, — отвечает Луи, прикусывая губу, чтобы не заулыбаться во весь рот. Устало вздыхая, Гарри приподнимается и слезает с кровати, после чего потягивается. Луи пялится, и Гарри ухмыляется ему в ответ, проходясь языком по уголку рта. Судя по самодовольному лицу, Луи понимает, что тот прекрасно знает, что делает и какой эффект оказывает на шатена. Задница. — Можно воспользоваться душем? — уважительно спрашивает Гарри. — Конечно, он прямо по коридору, — легко жестикулирует Луи, упираясь головой об руку. Гарри выглядит раздраженно. — С тобой, придурок. — Ох, — Луи замирает, посмеиваясь, — не стоит спрашивать, — наконец отвечает он, поднимаясь с кровати и настигая Гарри с новообретённой стеснительностью. — Хорошо, — бормочет Гарри с такими же красными щеками, как у Луи. Как глупо, даже неловко, что они ведут себя, как влюблённые подростки. После всего того, через что они прошли, особенно после того, что они только что сделали, нет никакого смысла в смущении. Но Луи не может себя остановить и видит для этого причины. Они счастливы, безумно. Больше ничего не имеет значения. Это самый лучший душ, который Луи когда-либо принимал. Гарри тоже любит горячую воду, которая бодрит кожу. Между ними исчезает понятие личного пространства, частично потому что душевая кабинка едва ли предназначена для двоих, но в основном потому что они почти не могут оторвать друг от друга руки. В том, как близко они стоят, нет сексуального подтекста. Нет никакого скрытого мотива, кроме того, что они просто хотят быть рядом друг с другом. Гарри берёт мыло и заботливо втирает его в кожу на груди парня. Последний в это время проводит руками по волосам кудрявого, втирая в них шампунь и смывая под струями воды. Ситуация такая милая, что когда они заканчивают, Луи почти удручается. После, когда они полностью одеваются (Гарри выглядит чертовски привлекательно в домашних спортивках Луи, которые обтягивают его во всех нужных местах), Луи ведёт Гарри обратно в спальню, и тот покорно следует. Они меняют постельное бельё, но запах секса остаётся, и всё равно он не так плох. Затем они залезают на кровать, Гарри натягивает одеяло, следом покрывало, погружая их в кокон. Солнце поднялось ещё выше в небе, светя более настойчиво сквозь полуоткрытые жалюзи и гуляя по простыням ярким светом. На Луи одета белая футболка Гарри, в которой он буквально тонет. Он думает, что выглядит нелепо, пока Гарри не утверждает, как сильно ему нравится этот прикид. Он тянет за подол футболки, запускает руку под одежду и прикасается к животу шатена, поглаживая так нежно и мягко, что Луи думает остаться здесь навсегда. Совсем вскоре воздух вокруг накаляется, щёки Гарри покрываются розоватым оттенком, а Луи начинает чувствовать сонливость. С неохотой они высовывают голову в поисках свежего воздуха. — У нас тут как будто сауна, — комментирует Луи, улыбаясь и пристально наблюдая за Гарри. — Очень… жарко [горячо], — отвечает Гарри, приподнимая брови. У Луи вырывается смешок, и он сдерживается, чтобы не подразнить Гарри за его ужасные, ужасные шутки (они очень плохие, правда). Но Гарри собой гордится хотя бы за то, что заставил Луи смеяться. И это чертовски очаровательно, если быть честным. — Гарри… — начинает Луи спустя мгновение тишины и слегка прикусывая губу. — Лу, — с любопытными глазами отвечает Гарри. — Я… мы… хочу спросить… — он сглатывает, чувствуя себя идиотом, — ты хочешь стать моим парнем? Улыбка на лице кудрявого служит чётким ответом. Но на случай, если до Луи не доходит, он кивает и произносит: — Да, с удовольствием. Их ноги переплетаются под одеялом, Луи сокращает между ними расстояние для деликатного поцелуя. Он чувствует улыбку Гарри и знает, что счастье взаимно. Когда он отстраняется, Гарри открывает глаза и прикусывает нижнюю губу. — Парень, — произносит он с улыбкой. — Парень, — утверждает Луи, чувствуя, как в сердце вспыхивает гордость. У него кружится голова, и он на самом деле не может поверить, что это происходит на самом деле. Гарри теперь парень Луи. А Луи — парень Гарри. И это его жизнь. Теперь он может любить Гарри открыто и бесстрашно. Он так много времени провёл, говоря себе снова и снова, что жизнь с Гарри невозможна. Даже когда у них ещё были нормальные отношения, слова о чувствах лежали на их плечах огромным грузом. Теперь же слово похоже на пёрышко, что лежит у него на губах, и Луи кажется, что он никогда не устанет его произносить. Парень. — Сними это с головы, — говорит Луи и тянет за полотенце, что спутано у Гарри в волосах и краями свисает Луи на лицо, чему он совсем не рад. — Но волосы не успели высохнуть, — бормочет Гарри, поворачивая голову к правому плечу, чтобы посмотреть на Луи. Они устроились в удобную позу объятий, где Луи, как это обычно бывает, обнимает Гарри со спины. — Мне плевать. — Хорошо, успокойся, — дразнится Гарри, — командир. — Милое прозвище, — ухмыляется Луи и снимает наконец с Гарри полотенце, открывая доступ влажным кудряшкам. — Да? — отмечает Гарри, разворачиваясь и поправляя выпущенные наружу волосы. — Я как раз прощупываю почву. Луи не нужно видеть лицо Гарри, чтобы знать, что тот улыбается. И вместо того, чтобы ответить что-то нахальное и кокетливое, Луи крепче обнимает парня и с обёрнутой рукой на его талии находит его пальцы, переплетаясь с ними. Он мог бы пожаловаться на мокрые волосы, которые практически его душат, но не станет, поскольку совсем не возражает. Вместо этого он вдыхает аромат свежести, исходящий от его шампуня. — Помнишь, как мы лежали дома точно так же? — произносит Гарри спустя пару минут, выводя Луи из сонного транса. У них у обоих закрыты глаза, они держат друг друга близко и дышат в унисон. — В Холмс-Чапеле. — Я думал, ты не знаешь об этом, — бормочет Луи в ответ, немного смущаясь. Им многое нужно наверстать. — Мне мама сказала. Луи поддаётся тревоге после этого замечания и, не переставая обнимать кудрявого, приподнимается на локте. — Я знал, что она что-то видела… тот взгляд, которым она на меня посмотрела, Хаз, — он качает головой, улыбаясь. Гарри с сожалением смеётся, переводя взгляд на Луи через плечо. — Она раскрыла нас до того, как появилось то, что нужно было раскрывать. — Ну, не знаю, Гарри; изначально приглашение от тебя в Холмс-Чапел прозвучало довольно по-гейски, — говорит Луи с нескрываемым юмором. — Согласиться на приглашение тоже было довольно по-гейски, — возражает Гарри невозмутимым тоном, который быстро пропадает, когда на губах появляется улыбка. Луи хмурится, прежде чем улыбнуться в ответ. — Я так нервничал, — бормочет он, упираясь подбородком о предплечье. — Ты поэтому строил из себя недотрогу? — спрашивает Гарри с приподнятыми бровями. — Эй, ты, ничего я не строил, — защищается Луи, извиваясь и игриво толкая парня. — Лу, ты практически выбежал из дома на следующее утро. — Да, что ж. Просто хотел удостовериться, что я тебе нравлюсь, ладно? — признаётся Луи, ложась на подушку и прислоняясь лбом к его спине. — Кажется, я вёл себя довольно очевидно. — Оглядываясь назад, ты был по уши в меня влюблён, да, — уверенно соглашается Луи. — Эй, — Гарри дёргается назад, и движение для Луи получается самым успокаивающим жестом на свете. Они смеются в унисон, и звук растворяется в счастливых вздохах. — Полагаю, между нами всегда что-то было, — мягко говорит Луи, размышляя над словами Гарри об Энн, которая сразу всё поняла. Он чувствует себя уязвимо. — Знаешь, даже когда совсем ещё ничего не произошло… мы не очень то держали себя в руках. Гарри поворачивает голову в сторону Луи, на лице виднеется смесь вины и забавы. — Думаешь, они все скажут: «Мы же вам говорили»? — Вполне возможно, да, — смеётся Луи. Он вздыхает, закрывает глаза и крепче обнимает Гарри. В тишине Гарри трепетно держит руку Луи своими двумя. Прохладное ощущение колец в сочетании с гигантскими тёплыми руками успокаивает Луи. — Мы не обязаны никому говорить, — наконец произносит Гарри, и он говорит в точности, как шестнадцатилетний Гарри, заставляя Луи удивиться, — если… ты знаешь… мы не готовы. Мы можем просто… — Хаз, — с сочувствием говорит шатен, — я тебя здесь прерву, — он крепче сжимает руку, которая держит руку Гарри, большим пальцем поглаживая заднюю сторону ладони. — Если ты говоришь это, потому что думаешь… что я сейчас не нахожусь на чёртовой луне из-за того, что наконец-то смогу называть тебя своим парнем, то тогда… Гарри отстраняется и резко оборачивается так, что их лица находятся в паре сантиметров друг от друга. — Нет, Лу, — обещает он, не отводя взгляда. — Я годами хотел, чтобы все узнали, как сильно я люблю тебя, — фыркает Луи; он не злится на Гарри, скорее он просто раздражён всей ситуацией, что им приходится через это проходить. Он говорит не только о друзьях и семьи, хоть изначально Гарри именно их и имел ввиду. Тур приближается, и посвятить Найла с Лиамом будет большим шагом вперёд. Он говорит буквально обо всех — о семье, друзьях, фанатах. Боже, даже о менеджерах, если им хватит силёнок взять и всё им рассказать. В глазах у Гарри появляются слёзы, но он справляется со своими эмоциями и сдерживает их. — Я тоже. — Но если мы не хотим пока спешить… то думаю… это было бы неплохо, — предлагает Луи. Идея того, что ему придётся скрывать самое лучшее время в своей жизни, кажется плохой. Но в тоже время он не хочет делить Гарри с остальным миром. Пока что. — Только наше время, — с удовольствием принимает Гарри. Только наше время. Они много времени провели порознь, им запрещено было прикасаться на сцене. Теперь они будут вести себя по своим правилам, как всегда должны были вести себя. Поскольку они так долго этого ждали, а Луи лишь хочет быть с Гарри. Впитывать его, прикасаться к нему, смотреть, говорить и всё между. Он готов провести с ним в постеле несколько недель, если только Гарри позволит ему. — Думаю, что нам точно стоит рассказать всё нашим мамам, — задумчиво добавляет Луи, — моя убьёт меня, если узнаёт, что она была не первой, кому я рассказал. — Да, возможно, ты прав, — смеётся Гарри, — они всё-таки поспособствовали. — Если так подумать, то Лотти никогда об этом не заткнётся, когда я ей расскажу. — А? Луи закатывает глаза. — Я случайно перед ней писал тебе сообщение с непристойным контекстом, — нехотя признаётся он. За этим следует мягкий смех, от чего хватка Луи сотрясается. — Непристойный, говоришь? — Типа того. — Я скучаю по Лотти, — искренне и даже немного грустно заявляет Гарри. — Как она? Я бы хотел с ней встретиться. И с Джей. И вообще со всеми девочками. Луи представляет реакцию своей семьи. У Джей несомненно она будет бурной. Сначала она его удушающе обнимет, а затем скажет: «Я прям заждалась». Он уже представляет и знает, как она будет смотреть на него за обедом или утром за завтраком, самодовольно улыбаясь с газетой в руках. Она неугомонно будет расспрашивать его о Гарри — как его здоровье, чем он занимается, когда приедет в гости. Дэн поведёт себя более сдержанно, поздравив Луи летящей походкой. Лотти точно ударит его, затем обнимет и потребует рассказать каждую незначительную деталь (кроме секса, конечно; на этом моменте она притворится, что её тошнит). Добрая и мудрая Физзи скажет что-то поразительное, что даже Луи не сможет предсказать. А Фиби с Дейзи улыбнутся так, что осветят жизнь Луи на несколько дней вперёд. — О, поверь мне — как только они о нас узнают, то изо всех сил постараются проникнуть в твою жизнь. Вскоре ты от них устанешь. — Этого не произойдёт, — искренне утверждает Гарри. — Это ты сейчас так говоришь. — Нет, я серьёзно, Лу. Я обожаю твою семью. То, как Гарри это произносит, к Луи словно приходит осознание того, насколько реально происходящее. Они не просто потеряли друг друга в ту ночь в Питтсбурге много лет назад. Они так же потеряли их совместную жизнь. Жизнь друзей и семьи буквально укоренилась в их отношения. Теперь они снова обрели друг друга, нашли все недостающие пазлы. Вернуться в Холмс Чапел уже в качестве парня Гарри станет другим опытом, по сравнению с прошлым разом, и есть в этом что-то очень волнующее.***
Следующие несколько часов чахнут, как лепестки розы в конце весны. Парни непрерывно чередуют поцелуи и объятия, рассказывая истории друг другу в губы сквозь сон, который так их и манит. День странно на них влияет. Луи никогда не любил дремать, но, будучи расслабленным, он не может противиться мирному сонливому состоянию. Он впервые за долгое время ослабляет свои стены, представляясь Гарри уязвимым и податливым, о чём мечтал только во снах. Он узнаёт о каждой татуировке, которую никогда не замечал прежде. Пока Гарри рассказывает, он мягко проводит по ней пальцем, улыбаясь и сближаясь с любимым мальчиком с каждой проходящей минутой. Он признаётся, как сильно любит его длинные волосы, а кудрявый говорит ему, какая у него сексуальная щетина. От этого замечания Луи застенчиво хихикает. Иногда разговор заходит чуть дальше — о нахождении в шкафу и всеобщего давления славы. Но каждый разговор заканчивается сладкими поцелуями или умиротворённой тишиной. Луи понимает, что никогда раньше не ценил тишину, пока не оказался здесь с Гарри, ощущая подъём груди и зная, что всё хорошо. Больше, чем просто хорошо. Они лежат так, пока у Луи громко не журчит живот, напоминая, сколько уже прошло времени. Они не ели целый день, будучи заняты любовью, видимо, предполагает Луи. Но объятия с поцелуями не долго способны отгонять внимание от голода, поэтому они неохотно встают с кровати в надежде приготовить ранний ужин. — Хочешь сказать, у тебя нет даже лопатки. С совершенно потерянным видом Гарри стоит в безупречно чистой кухне шатена. Это единственное место в доме, куда ни разу не заходят все двенадцать месяцев в году. В одной руке Гарри держит сковородку, в то время как взгляд пытается найти хоть что-то пригодное в шкафчике. — Я обычно заказываю еду, — пожимает плечами Луи, оперевшись локтями о мраморный столик. Он сидит на кожаном стуле, пока Гарри поочерёдно открывает шкафчики, продолжая искать лопатку, после чего вздыхает. — Ну же! — парирует Луи. — Я здесь бываю всего лишь пару раз в году, чего ты ожидал?! — Как я по твоему должен готовить без нужной посуды, Луи, — это вопрос, но Гарри кидает как невозмутимое утверждение. — Что ж, Гарольд, я не знаю, — язвительно замечает Луи, отклоняясь от спинки высокого стула и подчёркивая свою точку зрения, скрещивает руки на груди, — если ты настолько в этом хорош, как утверждаешь, то справишься и так. Гарри медленно вскидывает брови, ставя сковородку на плиту и неторопливо подходя к Луи. — Хорошо, я справлюсь. — Ммм? — Луи хмурится, улавливая язык тела парня и прекрасно понимая, к чему это всё идёт. Он разводит ноги в стороны, чтобы Гарри близко подошёл к нему и ухмыльнулся. В таком положении они почти на одном уровне глаз. Руки Гарри ложатся на бёдра шатена, когда он наклоняется и целует его. Луи улыбается, с медленной решительностью целуя кудрявого в ответ. Нет ничего лучше, чем целоваться с Гарри. Особенно, когда они полностью освободились от бремени, что так долго носили на своих плечах. Это так просто и приятно. Луи ближе притягивает Гарри к себе за свитер (которым, между прочим, дал ему Луи, но к чему все эти моменты), открывая рот и впуская его язык к себе. Он тёплый, влажный и полностью опьяняет. За сегодня они успели обменяться огромным количеством поцелуев; кажется, что они никогда так много не целовались. Но каждый поцелуй всё равно продолжает восприниматься новым, таким же волнительным, как тот у них дома после Leeds много лет назад. Гарри неохотно заканчивает поцелуй, хмуро поглядывая на Луи со сжатой челюстью. — Никаких мне тут шуточек на кухне, — требует он, противореча своим словам тем, что хватает Луи за икры, — это угроза безопасности. — Не можешь справиться с огнём, не лезь на кухню, — пожимает плечами Луи, самоуверенно ухмыляясь Гарри. — Моя вина в том, что огонь пытается меня совратить? — Очень умно, — говорит Луи с приподнятыми бровями, — мне нравится. — Правда? — спрашивает Гарри, отворачиваясь от Луи и направляясь к плите. — У меня ещё много шуток в запасе, — он дерзко виляет попой, на что Луи громко смеётся. — Я помогу, — решает Луи, спрыгивая со стула и поправляя футболку. Затем он немного взлохмачивает пушистые после душа волосы. — В таком случае, нам всё-таки стоит заказать еду на вынос, — протягивает Гарри, оглядываясь через плечо на Луи, — поскольку я ни за что не буду есть то, что ты помог приготовить. — Звучит довольно обидно, Гарольд, — ошеломленно произносит Луи, — ты несколько лет не пробовал мою пищу! Вполне возможно, что я научился! — Вполне возможно здесь самые главные слова. — Эй! Скажу тебе, что все серии «Великого пекаря Британии» окупаются, между прочим. — Но мы же не торт готовим, правда, Лу? Луи обдумывает услышанное, поджимает губы и хмурит брови. — Засчитано, — решает он спустя время, — буду нужен — я в гостиной. Гарри широко улыбается, отворачиваясь и продолжая собирать все ингредиенты, которые понадобятся ему для простой пасты. Это единственное, что он может приготовить в связи с ограниченными продуктами и кухонными предметами. — Луи? — поворачивается Гарри, чтобы посмотреть на своего парня. — Да, дорогой? — останавливается Луи в дверях. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю, — Луи поджимает губы, чтобы не заулыбаться, как глупый влюблённый подросток (неважно, ведь именно таким он себя чувствует).***
— Что ты смотришь? — спрашивает Гарри, выходя из кухни. Он отказал Луи на его помощь вымыть посуду, поэтому последние пятнадцать минут Луи смотрит телевизор. Луи не отрывается от экрана, улавливая присутствие Гарри на диване рядом с ним, и берёт в руку пульт. — Эй, Гарри, — спрашивает он с притворным невинным любопытством, — как ты думаешь, они геи? Гарри переводит взгляд на телевизор, где показывается «Горбатая гора». Луи случайно наткнулся на этот фильм. Возможно, просмотр ЛГБТ+ классики является хорошей идеей, особенно сегодня, поэтому Луи не переключает канал, несмотря на то что прошло уже половина фильма. Так получилось, что Гарри зашёл в самый интимный момент, когда Хит Леджер толкает Джейка Джилленхола об стену и страстно его целует. Луи смотрит на Гарри, пытаясь скрыть несерьёзность своих слов. — Хмм, — задумчиво произносит Гарри, наблюдая за целующимися актёрами. Он медленно встречается с Луи взглядом и сосредоточенно хмурится, — сложно сказать. Зависит от контекста. — Я полагаю, они просто хорошие друзья, — саркастично добавляет Луи, а стоны мужчин на экране только подливают огня его словам. — Да? Прямо как мы с тобой? — застенчиво спрашивает Гарри, поднимая брови. — Ага, — ухмыляется Луи сквозь сжатые губы. С широкими улыбками они наклоняются друг к другу и встречаются где-то на половине. Луи устраивает руки на затылке парня, в мягком рывке сокращая пространство между ними. Они целуются лениво и открыто, тепло и расслабленно. Гарри притягивает Луи к себе на колени и кладёт руки ему на бёдра, довольный вздох скрывается с его губ. — Я люблю тебя, — бормочет Гарри тому в губы, улыбаясь. Луи остраняется, улыбаясь Гарри в ответ и сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Несмотря на то, кем он хочет показаться, правда в том, что он никогда не насытится тем, как Гарри снова и снова признаётся ему в любви. — Мы что, правда будем такой парой? — спрашивает он, вопросительно наклоняя голову и продолжая держать Гарри за шею. — Думаешь, что через пару недель мы всё ещё будем так себя вести? — Надеюсь, — говорит Гарри, чуть нервно улыбаясь, — мне это не надоест. — Мне тоже. — Я люблю тебя. — Я люблю тебя, — повторяет Луи, будто они соревнуются, а Луи стремится к победе. Они молча улыбаются друг другу, и Луи отрицательно качает головой. — Нет, правда, хватит, — заявляет он. — Ты прав, — хмурится Гарри, а уголки губ опускаются в преувеличенной серьёзности. — Но я тебя люблю, — бормочет Луи, слезая с его колен и отколняясь на мягкие подушки дивана. — И я тебя люблю, — произносит Гарри с глупой улыбкой, поднимая ноги шатена и опуская их к себе обратно на колени. — Хочешь переключить канал? — спрашивает Луи, приподнимаясь, чтобы достать пульт, но котором точно сидит. Он находит его в складке дивана и, пыхтя, откидывается на удобную спинку. — А то фильм довольно грустный. С глубокомысленным выражением лица Гарри смотрит в телевизор, где влюблённые как раз начинают ссориться. — Да, грустный, — соглашается он, поворачиваясь к Луи и кладя руки ему на ноги. — Но я всё равно не против. Это важный фильм. — Да, он мне нравится, хоть я и плачу каждый раз, как ребёнок. Гарри смеётся, успокаивающе поглаживая его ноги, что не остаётся незамеченным шатеном. — Ты просто хочешь пообниматься, да? — спрашивает он. — Возможно. — Тогда иди ко мне, — произносит Луи и устраивается так, чтобы Гарри было место лечь рядом. Диван большой, и Луи умеет становиться компактным (он не хочет признавать, что от природы является компактным). Тут достаточно места, чтобы они оба комфортно улеглись. Гарри перемещается на его сторону, устраиваясь в руках парня и устало вздыхая. Обнимая кудрявого, Луи каким-то образом чувствует себя как дома больше, чем в настоящем доме в Лондоне за все те года, что он там жил. — Хаз? — спрашивает Луи приглушённым и хриплым от усталости голосом, на что Гарри издаёт низкий звук. Луи его не видит, но судя по тому, как неуверенно он отзывается и медленно гладит шатена по руке, он вот-вот заснёт. — Ты думаешь, мы зря потратили столько времени? — от этой мысли голос старшего чуть дрожит. — Все эти года… Вопрос звучит откровенно, особенно в сегодняшний день. Луи может проигнорировать тихий голос в голове, а может выучиться на ошибках и пообщаться с Гарри. И он выбирает последнее, потому что даже самые незначительные страхи должны быть озвучены. Замешательство кудрявого является его ответом. Луи бы лучше посмотрел ему в глаза, дабы оценить реакцию. Он сдерживается, чтобы не сгрызть свои ногти, поворачиваясь на голос Джека Джилленхола, который говорит своего возлюбленному, что хотел бы узнать, как его бросить. Гарри очень глубоко и долго вздыхает. — Нет, я так не думаю, — говорит он смиренно и отчетливо, мгновение успокаивая Луи, который не слышит ни намёка на фальшь. Он говорит это не просто, чтобы успокоить шатена; он действительно в это верит. — Мы были… — Гарри делает паузу, подбирая правильные слова, — не готовы. — Да, — соглашается Луи. Такое чувство, будто каждое препятствие играло против них; будто некая высшая сила пыталась их разделить. Луи часами обдумывал все за и против, бесконечно переписывая у себя в голове историю и надеясь, что во вселенной есть те Гарри и Луи, которые со счастливым концом закончили свою сказку. Что, если они встретились бы тогда на концерте The Script и полюбили друг друга вдали от посторонних глаз? Что, если они были бы сильными и продержались бы дольше? Что, если во имя любви они бы поднялись над всеми, кто не верил в них? Что, если… Впрочем, теперь Луи знает — обнимая Гарри и впервые за многие годы чувствуя себя счастливо — что он может отложить все навязчивые вопросы в сторону. Они снова обрели друг друга, вот и всё. И, честно признаться, Луи всегда знал, что это однажды произойдёт. — А сейчас мы готовы? — оживляется шатен, хоть и заранее знает ответ. — Как никогда.