Сладкий

      «Открыта посадка на рейс А-450 Сеул-Пекин»       — А ты сказал ребятам покормить котов? — брюнет не выпускает сумки из рук, будто бы от них зависит его жизнь. — А… Мы точно дверь закрыли?       Лухан тяжело вздыхает, смотря на парня.       — Окей! — он достаёт телефон, набирая номер Бэка. — Алло, Бённи? Метнись кабанчиком вниз, проверь или закрыты двери, и не забудь вечером кошаков покормить, а то Мин меня съест. А? Регистрацию проходим. Что? Хорошо, я наберу, как устроимся в отеле. Давай, — Лу сбрасывает вызов и смотрит на своего парня. — Всё?       — Ох, я совсем забылся и чуть не оставил бедных котов без еды на два дня… — Мин прикрывает лицо руками, выдыхая.       Они подходят к стойке регистрации, где стоит работница аэропорта. Мин протягивает свой паспорт и билет.       — Здравствуйте. У нас ещё две сумки, в ручную кладь.       — Успокойся. Мы же не на месяц туда летим, ну честное слово, — парень протягивает свой билет, а после толкает Минсока в сторону дороги к самолёту.       — Всё будет хорошо, Сладкий.       В самолёте вкусно пахнет новой обивкой салона, и Минсок садится у окна, открывая шторку.       Они внимательно слушают инструктаж, и Минсок берёт Лу за руку, укладывая голову к нему на плечо.       — Нам лететь часа три, верно? Я пожалуй… Посплю.       — Два часа, Сладкий, но поспать успеешь, — произносит Хань, проверяя ремни безопасности, а после кладя свою руку на голову парню, слегка поглаживая его.       — Всё хорошо, Минни, отдохни немного.       Мин зевает и кидает взгляд на окно, где земля виднеется уже под облаками.       — Ты тоже отдохни, — хрипит Мин, вырубаясь.       Он проснулся, когда самолёт начало неприятно трясти — зона турбулентности.       — Мы уже садимся?       Лу лишь усмехается, продолжая поглаживать парня.       — Да, малыш, мы уже прилетели. Ну, почти. Выспался? Ты так мило сопел во сне. И причмокивал губами. Что тебе снилось?       — О таком не говорят в общественных местах, — Минсок спросонья потягивается, лениво зевая и сексуально подмигивает младшему, смотря, как он пытается понять, что происходит.       — Шучу. Мне снилось, что я стал котом. Пришёл, мне говорят, сделай латте, а я: «Не могу, у меня лапки», — усмехнулся парень, поправляя растрепавшиеся волосы.       — Ты ж мой котеночек. Вставай, Сладкий, пойдём, Пекин не дремлет. Сначала, я думаю, в гостиницу, да? Вещи оставим, а после… Куда бы ты хотел? Я покажу тебе город.       — М… Хань… — Минсок берёт младшего за руку, аккуратно поглаживая. — Я думаю, стоит сначала уделить внимание тому, зачем мы приехали. Ну… после гостиницы, — Минсок слегка смущён, он понимает, что надо. Ему не так часто приходилось кому-то искренне соболезновать, но сейчас совсем другое. Минсок понимал, насколько для его парня это важно, осознавал, что отца Ханя и любовь юноши к нему вряд ли можно чем-то затмить. Такие потери не пережить просто-то так. Возможно, прошло слишком мало времени?       — Аа? — отзывается парень, а после грустно улыбается. — Вот ты о чём. Хорошо. Поедем, Минсок. Пошли, вон такси.       Он молча разворачивается и шагает в сторону такси, где открывает Мину двери, а затем следом садиться за ним в машину, называя нужную гостиницу.       — Всё хорошо? — старший легонько гладит Лухана по плечу и очень странно чувствует себя, когда парень называет его полным именем.       Он чувствует какое-то беспокойство, давящее изнутри, и что-то ужасно холодное в стеклянном взгляде Ханя, направленным куда-то вдаль высоток, скользящих за окном.       — Да, всё хорошо, — натянуто улыбается Лу, прежде чем окончательно погрязнуть в своих мыслях. До гостиницы они доезжают молча, после чего Лухан расплачивается с водителем и выходит из машины, подхватывая и свою, и сумку Мина, шагая на ресепшн, чтобы забрать ключ от нужного номера. Уже в номере он наскоро раздевается и идёт в душ, говоря Мину о том, что и ему не мешало бы переодеться.       Минсок достаёт специально взятый чёрный бадлон, который ему, к слову, чертовски идёт, и выходит в нём к Лухану.       — Так лучше?       Старший поправляет горлышко и зализывает волосы, чтобы смотрелось более торжественно.       Лухан улыбается одними кончиками губ и, в итоге, протягивает руку, чтобы растрепать волосы своего парня.       — Так намного лучше.       Минсок чуть пугается, а затем сдувает, упавшую на глаза, прядь.       — Как скажешь.       Хань же напяливает на себя джинсы в утяжку и свободную футболку.       — Ну что, пойдём?       Минсок открывает рукой дверь из номера, и вскоре молодые люди покидают отель.       В такой же абсолютной тишине они добираются до старого католического кладбища на окраине столицы.       Рядом с ним стоял небольшой собор, в котором проходили отпевания. Облицовка здания истёрлась со временем, а бронзовая башенка окислилась, но это не делало его менее прекрасным.       — Твой отец разве не был атеистом? — голос старшего хрипит после долгого молчания.       Он не выпускал ханевской ладони всё это время и расцепил их пальцы только сейчас, забирая у своего парня пару алых роз.       — Аа? Нет, вроде, — отзывается Лу, наконец услышав то, что произносит его парень. Хань подводит старшего к могиле отца и оставляет его, опускаясь на колени, проведя рукой по надгробью.       — Привет, пап, я снова здесь. Кстати, я не один. Знакомься, это мой парень, Минсок. Правда, он милый да? Ты же не злишься? Я говорил тебе, что я немного не такой… Мама родила… Теперь у меня есть младший брат. Прикинь. Всё просто перевернулось с ног на голову… и… Я всё ещё скучаю… Пап…       Слова Лухана похож на монетный звон. Пусть он говорит измученным полушепотом, Минсок уверен, что отчётливо слышит каждое слово, слышит, как голос предательски надламывается и теряется. Слова и застывший в горле болезненный стон — всё это уходит куда-то ввысь, путаясь в кронах кладбищенских деревьев. И пусть Мин, в действительности, не понимает, каково это скорбеть по дорогому человеку, от одного только вида Лу Ханя ноги подкашиваются, а дыхание покидает нутро. Потому что видеть парня в момент, когда он подходит к надгробию, видеть, как он крошится изнутри — невыносимо. Он никогда подобного не наблюдал.       — Хань лучшее, что со мной случалось. Он бывает взбалмошным и вспыльчивым, но… Он искренний. Лу Хань человек с самым большим сердцем, из тех, что я знаю. Но он никогда не принимает заботу или помощь от других… поэтому, я здесь, мистер Лу. Я здесь, чтобы показать своему парню, что иметь слабости — не значит быть слабым…       Лухан горько улыбается, а после подымает влажные глаза на своего парня, притягивая того к себе и обнимая.       — Спасибо, что сегодня со мной. Это и правда много стоит, — шепчет он, утыкаясь носом в плечо парню.       У Минсока ком в горле, непреодолимый, он и рад бы сказать что-то ещё, что-то такое важное, но в горле как-то внезапно пересохло, когда на чужих глазах, на глазах самого стойкого из всех людей, заискрились, как льдинки на солнце, слёзы. И до того стало невероятно неуютно и странно в этот момент, что грудная клетка внезапно начала неприятно давить, не давая вздохнуть. Минсок уже и забыл, что Лухан человек. Самый обычный. Совсем не сентиментальный, самый восхитительный из всех обычных, но так же, как все люди, имеющий предел своих возможностей. Даже такое большое сердце иногда кровоточит. В тот момент, когда Лу его обнимает, весь огромный мир, который младший показал Минсоку, сжимается до них двоих. Он хочет быть тёплым пледом, летним дождём и нежным туманом, способный укрыть, спрятать и избавить Лухана от невыносимой печали, таящейся где-то глубоко. А Мин раньше и не замечал, насколько сильно Лу бледнеет от одного упоминания об отце… Не замечал, ведь веселые демоны, живущие у младшего в душе — приветливы и милы с Минсоком, они совсем нестрашные для окружающих, но ужасающие для него. И стало даже страшно представить, насколько часто Хань просыпался в поту, когда во сне злая память проигрывает раз за разом события того дня…       Молчание затягивается, но Лу всё ещё не выпускает старшего, пока просто в один момент не встаёт, потянув и Мина за собой.       — Спасибо тебе, пап, за то, что верил в меня. Я ещё приду, ты же знаешь, — улыбается Хань, беря Сюмина за руку и быстрым шагом уходя с кладбища.       Ким ничего не говорит, и, кажется, даже дышит слишком тихо. Этого не требуется.       Достаточно того, что он просто рядом. Достаточно просто идти в сбивающемся темпе.       Лу молча идёт всю дорогу с кладбища и, уже пройдя несколько кварталов, тормозит.       — Ты хотел погулять, да, Сладкий? Куда бы тебе первым делом хотелось пойти? — глухим голосом интересуется парень, так и не разворачиваясь к старшему лицом.       В груди такая боль, что выть охота. Но Лухан не может себе это позволить. Он не может себе позволить быть слабым. Не с Мином. Он должен быть ему опорой, а не соплёй, которая разваливается. Он должен быть сильным.       — Хань, посмотри на меня, — тихо говорит Минсок, останавливаясь посереди какого-то тихого сквера. Люди идут чуть поодаль, и всё останавливается. — Прекрати… — Минсок аккуратно берёт за руку Ханя и разворачивает к себе, чтобы видеть его.       Тонкие пальцы аккуратно касаются чужого острого подбородка.       — Милый, послушай… — тихо произносит Минсок, — я думаю, тебе стоит отдохнуть. Не нужно мучить себя… — Мин пытается найти нужные слова. — Я хочу, чтобы ты мог быть честным со мной до конца. Что я за парень такой, если не могу поддержать тебя? — усмехается Минсок, а внутри горячей смолой разливается горечь. — Я хочу, чтобы ты мог позволить себе быть откровенным со мной.       Лу делает шаг к парню, притягивая того к себе и целуя в губы, а после, мазнув по щеке, прижавшись к ней.       — Всё хорошо, Сладкий. Правда. Просто я так давно здесь не был… И… Сейчас я здесь с тобой, а потому хотелось бы тебе и показать город, в котором я жил.       — Мы же можем посмотреть его завтра? Я думаю, тебе нужно сделать перерыв, — обеспокоенно говорит Минсок. — И у нас целых две ночи, чтобы посмотреть ночной Пекин, — уже нежно улыбается старший и нежно поглаживает парня по спине.       — Но я не устал, Сладкий. Или ты меня в номер хочешь загнать? — улыбнувшись интересуется Лухан, погладив парня по голове.       — Эй, ты совсем мне волосы растрепал, — смеётся старший. — Тогда отведи меня, куда захочешь. В лучшее место в Пекине, чтобы это не значило.       — Хорошо, — Лу усмехается и тянет парня за собой, в маленькую кофейню, недалеко от его старого дома.       — Ты же любишь кофе, так вот, тут его делают замечательно.       — Лучше меня? — Мин вопросительно поднимает бровь, игриво улыбаясь.       Он послушно заходит в кофейню, где приятно пахнет свежевыпеченными пирожными.       — Возможно, — отзывается Хань, подходя к мини-стойке, за которой стоял пожилой мужчина.       — Здравствуйте.       — Ой, Хань, ты ли это?       — Да, мистер Ли, я, — улыбается Лу, усаживаясь за высокий стул, после того, как это сделал Мин.       — Давно не виделись, как ты, как поживаешь? Ты снова приехал сюда, наверное, отца навещал?       — Да, мистер Ли, отца. Познакомьтесь, это мой парень, Минсок, он тоже бариста.       — Да ты что? Приятно познакомиться, молодой человек. Могу я побаловать вас чем-то?       Минсок улыбается и чуть кланяется в знак приветствия.       Он пытается активно соображать и вспоминать всё, чему его научили на программе изучения китайского.       — Мне т-тоже приятно, — неуверенно говорит Минсок. — Можно ириш крем, пожалуйста?       — Конечно, — пока мужчина копошится с напитком, Лу сжимает руку парня.       — Мы с отцом сюда приходили, малыш.       Интерьер был приятный и домашний, а сама кофейня намного меньше их заведения.       Чёрно-белые фото на стенах хорошо сочетались с джазом, доносящимся из радио.       — Я думал, ты не любишь кофе, — удивлённо выдаёт старший.       — Я и не люблю кофе, — смеясь, ответил парень. — Отец пил кофе, а я чай всегда или горячий шоколад. А привёл сюда, ибо ты любишь кофе.       Ностальгия. Каждый раз, приезжая в Пекин, парень заходит в это кафе. Это уже что-то на подобии традиции.       — Ясно-ясно, — улыбается Минсок, ревниво и игриво поглядывая на Ханя. — Всё с тобой понятно.       В углу Минсок заметил музыкальный автомат и незамедлительно направляется к нему.       — Господин, он работает?       — Да, работает, но его давно никто не использовал, — произносит мужчина, ставя чай перед Лу, а следом — чашку Минсока.       — Спасибо, — уже увереннее проговаривает Минсок поднапрягшись. Китайский всё же сложная вещь.       — Ханни, дай мне монетку. Пожалуйста, — как-то по-детски, что совсем для него не свойственно, просит старший, подходя к Лухану и немного отпивает кофейный напиток, взяв чашку в руки.       — Можешь разговаривать на корейском, Сладкий, — произносит Хань, наклонившись и поцеловав Мина в щеку.       — Мм? Монетку? Ты хочешь включить автомат? — интересуется Лу, доставая китайские монетки и протягивая их парню.       Минсок как маленький зверёк переворачивает юани, ища монетку нужного номинала.       — А зачем я тогда учил китайский, если не собирался использовать по приезду в Китай? — улыбается Мин, а затем хватает монетку и расторопно бежит к автомату.       Он запускает его и садится на корточки, смотря, как механические зажимы поднимают и ставят пластинку.       — Ого!       Лу о чём-то беседует с хозяином заведения, а после мило улыбается и подходит к Мину, обнимая того за талию и укладывая подбородок ему на плечо.       — Что, Сладкий? Нравится?       — Восхитительно! Я думал, такого не осталось уже, — проговаривает старший, прикрывая глаза от звуков венского вальса. Он кладёт свои руки поверх ханевских и чуть поглаживает.       — Я знал, что тебе понравится, Сладкий, — парень медленно покачивается со стороны в сторону вместе со старшим, покусывая его ушко. — Я рад, что ты здесь со мной.       — Лухан, прекрати, — смеётся Минсок. — Щекотно же.       — Ну и что? — улыбается Лу.       Мин чувствовал себя чуть счастливее. Ему было приятно, что Хань не переживал, и ему уже чуть легче.       — Значит, это дорогое для тебя место?       В голове у Минсока всплывали образы маленького Ханя, который сидит за столом и болтает ножками, попивая какао, и старший невольно усмехается про себя.       — Каким он был? Твой отец. Я слышал от Акиры и о тебя лишь, то, что повадками вы с ним похожи…       Хань несколько минут думает, а после разворачивает к себе парня, начиная с ним не спеша танцевать.       — Ну, отец был очень добрым и любящим. Мы часто проводили вместе с ним время. Именно он подбил меня заниматься танцами. А по характеру… Ну, многие, кто его знал, говорят, что мы и правда очень похожи.       — Он, наверное, был лучшим на свете отцом и души в тебе не чаял, — улыбается Сюмин. — Я его понимаю. Ты удивительный. И, видимо, был самым очаровательным ребёнком на свете.       — Кто знает, — уклончиво отвечает Хань, заканчивая танец и подводя парня к стойке, усаживая того на высокий стул.       — Это был самый неуклюжий танец в моей жизни, — смеётся Минсок расслабляясь.       — Хочешь сказать, что я не прав, и ты был тем ещё сорванцом? — Ким вопросительно изгибает бровь и улыбается.       — Разве что немного, — улыбаясь произносит Ханни. Он делает несколько глотков чая и переводит на Мина взгляд.       — Мы сможем завтра встретиться кое с кем?       — С кем встретиться?       — С одним замечательным человеком. Старым другом, — улыбается Минсок. — Как только он узнал, что я с кем-то встречаюсь, сразу захотел узреть тебя во всей красе, а раз мы в Пекине, можем не дожидаться его приезда в Корею, — Мин помешивает ложечкой остатки ароматного кофе и допивает. — Не против?       — Я то не против… но… Что это за друг такой? — ревниво произносит парень, смотря на своего парня.       — Все в порядке, — смеётся Минсок, тебе не о чём беспокоиться. Он учится тут в спортивной школе, — старший очаровательно улыбается, поглаживая руку Ханя. — Школьники не в моём вкусе.       — Я вот не знаю, кто там в твоем вкусе, — всё ещё хмурясь, произносит парень, косясь на Минсока. — Что это за школьники у тебя в друзьях, а?       — А нельзя? — ехидничает Минсок. — Завтра всё сам узнаешь, — Ким чуть усмехается.       «Балбес ревнивый».       — В моём вкусе? Даже не знаю… Высокий такой… Явно выше меня. С кряхтящим жутким драндулетом у подъезда… Олень такой, с большущими грустнющими глазищами. Очень ревнивый. Даже не знаю… Кто бы это мог быть? — произносит Мин и заливается очаровательным смехом.       — Ким Минсок, это что за ребячество, — возмущённо произносит парень, строго смотря на брюнета. — Шутить удумал?       Лу достает наличные деньги, кладя их на стол и потянувшись вставая.       — Куда ещё сходим, Сладкий? Тут парк недалеко есть. Хочешь, сладкую вату тебе куплю, мм???       — Даже Ким Минсоку иногда нужно побыть хоть чуть-чуть ребёнком, — утвердительно произносит старший. — Почему бы и нет? А аттракционы там есть? Карусели там или ещё чего… Было бы круто.       Мин встаёт следом за младшим и легонько хлопает его по животу, когда тот потягивается.       — Идёмте же, мистер Лу.       — Ты хочешь на карусели, Сладкий? — интересуется Хань, кланяясь хозяину кафе, а после беря Мина за руку и выводя того на улицу.       — До свидания! — и Минсок учтиво кланяется хозяину заведения, а затем вновь обращается к своему молодому человеку. — Я хочу куда угодно, на карусели-лошадки, колесо обозрения или на горки. Хоть всё сразу, — кивает старший и послушно плетётся за Лу куда-то в северном направлении.       — Ну, пошли тогда на лошадки, — улыбается Хань, ведя Минсока и правда в парк аттракционов. В его голове уже даже созрел план того, как он будет мучить старшего, изматывая того.