Сладкий

      Первыми и правда были лошадки. Живые. Он мило улыбается Сюмину, закидывая того на лошадь.       — Боже, ты правда посадил меня на это чудовище? А сам? — парень чуть презрительно щурится и чуть прикрикивает шокировано, когда конь фырчит. — Мамочки.       Животное очень тяжело идёт, лениво так, и Минсоку уже кажется, что это не самая хорошая идея.       — Тише ты, чудовище, — бурчит он коню.       «Надо было брать пони».       — А что я? А я рядом иду. Папочке положено идти рядом с ребёнком, пока он катается, — смеясь произносит Хань, доставая телефон и начиная это все снимать.       — Тихо-тихо, ты что, это же коняшка. Он безобидная.       — Эй, почему это «папочка» ты? Тебя не смущает, что я — старше? — Мин то и дело вскрикивает, когда лошадь прибрал четыре ход и чертыхается на каждой кочке, боясь выпасть из седла. — Хань, ну что ты делаешь? Зачем тебе мой феерический позор, да ещё на камере?       — Нет, меня это ни капельки не смущает. Между прочим, это я тебя трахаю, а не ты меня, это раз. Два, то, что в наших отношениях ты на папочку не тянешь. И нет, это не в обиду тебе. Ты, скорее, мамочка, ибо офигенски готовишь, собираешь меня, папочку, на работу и учёбу, и постоянно меня ругаешь, если я раздетым хожу, — произносит парень, загибая пальцы.       — И это я делаю для потомков. Ну, и Бэку с Чаном плюс показать, — уже смеясь, добавляет Лу-Лу.       — Лухан! — взвизгивает Минсок, — что ты такое говоришь! — Минсок смущённо краснеет, прикрывая лицо ладонью.       Он только хотел возразить, мол, вокруг люди, дети, как понял, что никто вокруг на корейском не разговаривает.       «Но я же не ребёнок!»       — Каких потомков… — скулит Минсок.       — Что, Лухан? Вот что, Лухан? Что я не так сказал то? Правдиво же, — продолжая смеяться, произносит Лу-Лу. — Сладкий, а потомки, это всё впереди.       — Лухан, сними меня, п… пожалуйста, — скулит Минсок, когда животное под ним, по непонятным причинам, начинает дёргаться.       И только почувствовав почву под ногами, парень спокойно выдыхает:       — Ого, нифига себе у тебя планы далеко идущие, — усмехается, как-то скептически старший.       — Как у Наполеона, — смеется Лу-Лу, обнимая парня за талию и чмокая в щеку.       — Хреновый из меня наездник, — вздох выходит очень измученным. — Куда теперь?       — Дальше на качели. Ты же хотел. Забыл что ли? О, вон американские горки. Пошли!       — А-ага… — слегка пошатываясь, говорит Минсок.       Он вцепляется в ладошку Лухана, чувствуя тот ещё отходняк.       — Давай пока на колесо обозрения?       — Колесо? Хорошо, — пожав плечами, отзывается шатен, шагая в сторону колеса обозрения. Он быстро покупает билеты и шагает с Мином в свободную кабинку, усадив того у себя между ног и обняв.       На тело навалилась какая-то приятная расслабленность. В кабинке был свежий, приятный воздух, который дул через открытое окошко, и Минсок позволил себе прикрыть глаза, откидываясь назад. Без особого энтузиазма он сюда зашёл, но хоть расслабиться смог.       — Другое дело, — не размыкая век, говорит он.       — Помнишь, ты спрашивал меня о том, хочу ли я тебя на колесе обозрения? — мурчит Хань Мину в ушко, поглаживая его животик.       — М… — кряхтит старший и чуть шмыгает носом. — Это обязательно? Мне и так хорошо.       Минсок чем-то действительно напоминает ребёнка в этом парке. Почему-то ему кажется, если Хань будет занят заботой о нём — грустить будет некогда. Поэтому Мин капризный, коим бывает совсем редко, весёлый и слегка непредсказуемый. Он всё же откидывает голову назад, целуя младшего в щеку.       — Я знаю, что тебе хорошо, я вижу это. Но я хочу сделать тебе ещё приятнее. Можно? — интересуется Лухан, слегка проникая рукой под штаны Минсока. — Тебе нравится Китай, Сладкий?       — Оно едет, достаточно быстро… — Минсок сладостно кряхтит, чуть откидываясь назад. Он решил не открывать глаз — сонливость тихо брала верх, а тёплые прикосновение только усугубляли всё. — Слишком мало времени. Ты не управишься.       — Думаешь? — смеётся Хань, расстёгивая штаны Минсока. — Колесо делает оборот за полчаса. Ублажить тебя я точно успею.       Рука парня скользит в штаны старшего, сжимая вяленький член.       — Хмф… — Минсок всё же открывает глаза и понуро хмурится, чувствуя, как кровь приливает к паху.       Не так он себе представлял. Он думал, сделают милое фото, поедят вкусной китайской еды, которую он не пробовал.       — Так сложно потерпеть до отеля? — чуть скулит Минсок. — А если из соседних кабинок увидят? Какой кошмар…       Лу мило улыбается и вытягивает руки, аккуратно застёгивая штаны старшего.       — Смотри, какой красивый вид, Сладкий. Правда? — он склоняет немного голову на бок, смотря на парня.       — Ага. Руки потом помыть не забудь, — Минсок выкарабкивается из объятий Лу и встаёт на ноги, ходя по кабинке. В конечном итоге, парень упирается лбом в окно.       — О, я вижу нашу гостиницу!       Так много небоскрёбов, сверкающих стеклянными окошками на солнце. Город был такой огромный, что ни конца, ни края не видно. Минсока это поражало.       — Зачем? Мне и так неплохо, — смеётся Лу, откидываясь на сидении. — Да, здесь красиво. Если захочешь, ещё вечером прокатимся на колесе. Тогда увидишь ночной Пекин, который светится фонарями.       Лу смотрит куда-то вдаль, снова погружаясь в свои мысли.       — Хм, у нас же видовой номер. И прекрасный ресторан внизу… — Минсок задумчиво смотрит вниз.       — Темнеть начнёт скоро. Хочу пойти домой по людной улице и попробовать что-то интересное из вашей кухни.       — Что? — переспрашивает Лухан, услышав голос парня, а после неловко чешет голову.       — Хорошо, сделаем, как ты просишь, Сладкий, — улыбается Хань.       — Удиви меня! — смеётся Минсок, подпрыгивая на месте. А затем, наконец, улыбается младшему.       — Там горки, где лодка в воду плюхается. Погода хорошая… пойдём? Успеем высохнуть, да? — Минсок достает камеру из рюкзака.       — Слушай, сделай рожу не такой кислой, Ханни! Я хочу сфоткать тебя красивым.       Лу мило улыбается старшему, давая себя сфоткать, а после встаёт, раскрывая дверки и выходя из кабины, подав Мину руку.       — Горки, говоришь, пойдём. Может, сладкой ваты хочешь? Или ещё что-то? — интересуется Лу, косясь на ларёчки.       — Тут есть что-то более интересное? Может, по мороженому? Очень жарко, — Мин наигранно машет на своё лицо рукой, а затем берёт карту парка и машет на своего парня.       Вокруг детей так много, и парочек тоже, совсем другое место, совсем на Сеул не похоже. Хотя, казалось бы, небоскрёбы, парки одни и те же.       — Хорошо, — пожав плечами, произносит Лухан, подходя к первому ларьку и беря две порции мороженого. Он быстро расплачивается и тянет Сюмина на лавочку, усаживая того и вручая ему «холодную» прелесть, присаживаясь рядом.       — У тебя мороженое с нутеллой? А у меня фейхоа… — Минсок аккуратно лижет сорбет и улыбается. Солнце тепло прогревает, и так восхитительно становится.       — Можно твоё попробовать? — и получив кивок от Лухана, Мин идёт на непредсказуемый от него жест.       Он целует Ханя, не стесняясь людей вокруг, даже тех, которые шокировано оборачиваются. У Ханя губы сладкие на вкус, приятные, отдающие орехово-шоколадным.       Лухан на мгновение прикрывает глаза, слыша даже удивлённый шепот, начиная посмеиваться про себя от такой смелости Минсока. Но при этом очень даже охотно отвечает на поцелуй, переплетая свой язык с его. Его это крайне веселит. Мин стал более открытым и раскованным. Это хорошо.       — Мне понравилось, — произносит Лухан, немного отстранившись. — Вкусное мороженое, да.       В его глазах ярко выраженные искринки и лёгкая усмешка на губах.       — Ага… — Минсок краснеет и всем своим видом высказывает негодующим окружающим немое и скромное «извините». — Просто хотел… чуть-чуть порадовать тебя, чаги, — скромно, почти шепотом, говорит Ким, чувствуя лёгкий румянец.       — Всё хорошо, Сладкий. Очень порадовал, — произносит Лу, притягивая того и обнимая за плечи, поцеловал в висок. — Всё хорошо.       — Хех, ну тогда ладно, — старший продолжает есть мороженое, довольно облизываясь.       Хань снова погружается в свои мысли, на этот раз, о том, как хорошо, что он вообще встретил Минсока. Как было круто, что они живут в одном квартале, и что Лу чисто случайно сел на ступеньках его подъезда. Кажется, это было уже так давно…       — Всё хорошо? — Минсок помахал ладошкой перед глазами Лу. — Ты чего завис?       Минсок был счастлив, наверное, здесь и сейчас. Был безумно рад чувствовать все эти запахи, слышать то, как вопят люди на горках, и бесконечно любоваться своим парнем.       — А? — отзывается Хань, переводя взгляд на Минсока, а после мягко улыбаясь. — Всё хорошо, Сладкий.       Лу бодренько встаёт и тянет Мина на следующий аттракцион. После ещё один, и так до тех пор, пока Ким уже просто не волочится за Ханем, который, кажется, вовсе и не устал.       — Ты как, Сладкий? Сильно устал? Я думаю, пора в номер. Закажем вина? И что-то лёгкое. Салаты, например. Не знаю, — Лу останавливается и подхватывает на руки ползущего, в прямом смысле слова, Минсока.       — А можно ещё ванную и массаж.       — Не-не, я не устал! — выдыхая отшучивается Мин, хотя энтузиазму Ханя можно было позавидовать. Минсок любил американские горки и с радостью полез на них, а вот карусели с детства не переваривал буквально, да только парню сказать об этом не решился и выдал робко: «К-конечно, пойдём».       Кто же знал, что после его будет так сильно мутить? Голова кружилась так, что потребовалось плюхнуться на ближайший газон на несколько минут. Хорошо хоть не вывернуло.       — Я… Не знаю… Если хочешь, то, можно, — Мин шокирован от того, что его ноги оторвали от земли, он чувствует себя маленькой девочкой, которую учат танцевать, поставив её ножки на свои ноги, и самому неловко от подобного.       — Лу прекращай, — Мин становится на землю, чуть отряхиваясь.       Независимый.       — Давай портвейн? У нас в отеле хороший ресторан… И спа-комплекс есть! — старший восторженно лопочет.       — У нас же завтра ещё одна ночь здесь, помнишь? Улетаем только послезавтра утром. Мы же успеем покушать уличной еды, верно? Я жду от тебя самых интересных представителей национальной кухни, — смеётся тот и хлопает Лу по плечу. — Пойду за тобой, куда угодно. И в отель тоже.       — Хитрый какой. Пойдём. И да, это всё есть в отеле. Можем даже всю ночь развлекаться. Хотя, кажется, ты уже устал, и тебе нужен отдых. Я прав? Эх, жаль байк мой в Корее. Показал бы тебе ночной Пекин во всей красе. Тебе бы точно понравилось, — произносит Хань, беря руку парня в свою и ведя в сторону гостиницы. — Портвейн, говоришь. Хорошо, Сладкий. Портвейн, так портвейн. Сегодня балом правишь ты.       Лицо «приговоренного к смертной казни» сразу меняется на лицо «какой чудесный день», и старший чуть ли не скачет в сторону отеля: то ускоряя, то замедляя темп.