***
Бармен постоянно бегал туда-сюда, обслуживая группу. Напитки неустанно сменялись в стаканах, а компания всё больше веселела. Изрядно напившись, друзья направились домой. В дверь они ввалились, еле переставляя ноги. Самыми трезвыми были Вайлет и Майли. Парни же были изрядно навеселе и не понимали, что вообще происходит. Майли быстро ретировалась, решив лечь спать. Бен и Джейк последовали её примеру и ушли к себе, а Вайлет осталась с Брюсом в гостиной.***
Пьяный разум Брюса, без того часто работавший задом наперед, окончательно отказал. Он подсаживался всё ближе и ближе к Вайлет, совершенно одурманенный алкоголем, бушующим в крови, и присутствием рядом симпатичной девушки. Первобытные инстинкты поглощали сознание, и он, сам не зная что делает, легко и ненавязчиво поцеловал шею Джонсон. Та вздрогнула и попыталась отодвинуться от пьяного друга, но тот по-собственнически притянул девушку за талию. Перед глазами стояла размытая пелена, мешавшая здраво мыслить. Брюс смело покрывал поцелуями шею и ключицы девушки, его руки медленно скользнули под свободную футболку, поднимаясь по животу и бокам выше. Вайлет сопротивлялась, настойчиво убирая руки друга, пытаясь вырваться, но все попытки были тщетны и Брюс продолжал исследовать рукой плоский живот Джонсон. Уверенное сопротивление Вайлет только забавило Коннора. Парень уткнулся носом в шею Вайлет и, почувствовал ее учащенный пульс, усмехнулся. Джонсон дернулась. — Хватит, — сказала она, снова отталкивая парня, — прекрати. Юноша не реагировал на протесты Джонсон. Он прикусил кожу на шее девушки, вызвав у нее сдавленный вздох. — Только не говори, что не хочешь. Знаю ведь, что хочешь, — проговорил парень, оттягивая широкий ворот футболки. — Тебе совсем мозги выпивкой отшибло?! Я серьезно, хватит! Ты забыл условия? — пыталась хоть как-то усмирить Брюса девушка. — Так тебе мешает только это? — усмехнулся парень, выдыхая слова в губы Вайлет. Где-то на подкорке мозга он понимал, что поступает неправильно, что все происходящее — неправда, но он не мог ничего с этим поделать. Совсем ничего. Сейчас над ним преобладало что-то совершенно дикое. Судорожное, сбитое дыхание, жар кожи, попытки вырваться. Брюс и раньше напивался, но такого не происходило никогда. — Да пойми же ты! Я не хочу! — твердо парировала Джонсон, наконец вырвавшись, и подскочила. — Ты — мой лучший друг! Совсем сдурел?! — Сама не понимаешь, что теряешь, дура! — оскалился Брюс. Вайлет ничего не ответила на подобный выпад и ушла к себе. Коннор откинулся на спину и мгновенно заснул. Вайлет завалилась на кровать прямо в обуви. Да, видимо с фразой ''я за любой кипиш'' она изрядно погорячилась. Тем не менее, ее нетрезвый разум быстро отключился, и девушка погрузилась в сон, где иногда, на фоне бездонной тьмы, мелькали не самые приятные финалы истории. Только один человек в квартире не спал. Взгляд карих глаз Джейка был направлен в потолок. Он все слышал: каждое слово, каждый сбитый вздох, — слышал все, что было так неприятно ему. Хотелось встать, пойти в гостиную и набить поганому Брюсу морду. Он не имел права, никто не имел права, хотя Джейк сомневался, что не поступил бы так сам. Сильно сомневался, но, тем не менее, невероятно хотел превратить нос Коннора в кровавую лепёшку. Теперь он точно заснет только под утро, а потом квартиру оглушит звон будильника и его голова начнет разъезжаться по швам, и никто не сможет понять того, как сильно она болит. Потому что причин для боли будет две. В этой ситуации он злился только на Брюса. Он знал Вайлет слишком хорошо, чтобы думать, что ее остановило обещание, данное продюсеру и группе. Она действительно не хотела, это парень понял через стену так же четко, как если бы стоял в гостиной и наблюдал. Джонсон давно усомнилась в силе обещаний и этот день, видимо, подкосил ее доверие к людям еще больше. Этого, однако, Джейк знать не мог.***
Утро началось так же, как и то, когда по телевизору говорили о Джонни Фаусте. Так же прозвенел будильник, Джейк грохнулся с кровати и снова третьим подошел к ванной, которую уже заняла Вайлет. Вскоре подтянулся Бен, двумя руками обхвативший больную голову. Юноша начал что-то неясно бормотать, а Майли понимающе кивала головой. Через пару минут из ванной выползла Джонсон. Она окинула всех мрачным взглядом и пошаркала на кухню, пробурчав что-то про кофе. Майли быстро заняла ванную, хлопнув дверью, чем вызвала тихое матюкание парней. Секунду спустя юноши замолчали, прекрасно понимая, что головы обоих разваливаются. В гостиной Брюс сидел на диване, уставив невидящий взгляд в стену. Медленно приходило нежелательное осознание. Ненавистное осознание того, какую чертовщину он вчера творил. И спрашивается: нахрена ему это сдалось? Да, выбешивать Джейка, в шутку приставая к Вайлет, ему нравилось, но он никогда не мыслил о ней в таком ключе! Более того, в родном городе была девушка, которая ему действительно нравилась как девушка, а не как подруга. Парень встал и направился к ванной, где уже стояли Бен и Джейк. Джейк ненавидяще взглянул на Коннора. Этот взгляд не ускользнул от проникновенного солиста как, собственно, и от самого Брюса. Повисло тяжёлое молчание. В коридор словно напустили газа и он мог взорваться от малейшей искры. Сказать было нечего, но и молчать было нельзя. Это молчание только жгло в груди неприятным токсичным осадком. — Джейк, отойдём? — спросил Брюс. Бас-гитарист испепеляюще глянул на него, но головой в знак согласия кивнул. — Что тебе нужно? Злобно, ядовито. Слишком колко даже для него. Джейк никогда так с ним не разговаривал. В голове Брюса всё смешалось. Он и сам не понимает, что хочет сказать. Я был пьян и ты должен меня понять? Ты бы поступил так же? Нет, всё это не годилось, ведь это был Брюс, а не Джейк. Именно он сглупил. — Друг, я понимаю... — начал было Коннор, совсем на самом деле не понимая. — Неважно. Ты был пьяный ещё хлеще меня, так что ладно. Просто... Не надо подобного больше, — сам закончил Джейк. Брюс выдавил улыбку, и они с Формером обменялись рукопожатиями. На кухне уже собрались почти все. Наконец подошли и Джейк с Брюсом. Завтрак проходил в напряженном молчании. В гробовой, мертвой тишине. Убивающей и угнетающей. Мрачной, холодной, острой. Лучше бы они орали, били посуду, ругались, дрались... Что угодно, главное — избегать вязкой тишины. Бен и Майли непонимающе смотрели на Джейка, сидящего на другом конце стола, на неожиданно тихую Вайлет, которая стояла у плиты и сверлила взглядом пустую турку из-под кофе, на Брюса, задумчиво скребущего вилкой по тарелке с вафлями. Смотрели и гадали о том, что успело произойти вчера между ними. Это давило. Невыносимо. Тяжело. Решив хоть как-то разрядить обстановку, Бен включил телевизор. Снова новости. Долбаные новости, каждый день твердящие о новых смертях, окруживших группу The Relentless. Словно больше не о чем было говорить. — Вчера прошел еще один концерт группы The Relentless. Этот день можно отметить красным в календаре: не случилось ничего страшного. Как заявляют музыканты, отныне кровавая полоса, тянувшаяся за ними ранее, прервана. Теперь их не будет окружать ужас... — Да, конечно, — буркнула Вайлет, — и кто в это поверит? Пустые обещания, которые никого не остановят. Брюс дернулся и прекратил возить вилкой по тарелке. Он сосредоточенно смотрел вперед. — Может, их остановит что-нибудь другое, Вайлет, — сказал Джейк. Джонсон посмотрела на него, потом на Брюса. Девушка опустилась рядом с ритм-гитаристом, тяжело вздохнув. — Забей, иначе я ударю тебя так, что твой нос поздоровается со столешницей. Тебе оно надо? Коннор не ответил. Он посмотрел на Вайлет, с трудом веря в правдивость происходящего, и крепко обнял ее. Джейк непроизвольно дернулся. — И ты иди сюда, господин "я слышу все на свете". Формер покачал головой, закатил глаза, но к друзьям подошел и обнял обоих. Майли и Бен переглянулись, пожали плечами и последовали примеру басиста, решив обняться. Остальные посмотрели на них, как на сумасшедших. — Вам можно, а нам нет? — недовольно спросил Бен. — Да сколько угодно! — отмахнулся Брюс, получив подзатыльник от Джейка.***
Выступление за выступлением, клуб за клубом. Same Square набирали популярность. Постепенно подбирался день десятого концерта. Группа давно забыла вечер первого выступления. Все снова стало мирным и спокойным. Друзья шли с одной из репетиций, где-то за две недели до десятого концерта. День был пасмурным и прохладным. Дождь еле моросил, но асфальт, тем не менее, окрасился в темно-серый, почти черный цвет. Идей зайти куда-нибудь не было. — Хэй, детишки, не хотите проехаться по достопримечательностям Лос-Анджелеса? В такую погоду нужно хоть чем-то себя развлечь! — прокричал внезапно голос за спинами друзей. К ним подъехал большой, но совсем пустой автобус, раскрашенный в цвета американского флага. За рулем сидел мужчина лет пятидесяти, с большим носом и седыми волосами. Он по-доброму улыбался, сверкая белыми зубами. — Нет, мы спешим, — ответила за всех Майли. — О, ну ради Бога, составьте мне компанию! Ребята переглянулись и отрицательно покачал и головами. — Не бойтесь. Видит пресвятой Боже, что я ничего вам не сделаю! — Мы серьезно. Нет времени, — отрезал Бен. Друзья уже развернулись и пошли дальше, как автобус поехал за ними, а неугомонный водитель начал кричать им вслед: — Рок — противоречивая музыка! Зря вы ввязались в это, глупые дети! Помните одно — самим вам тут не прославиться! — Иди к черту! — крикнула Вайлет в ответ, вспылив. — Не тебе говорить мне это, Вайлет Джонсон! — отозвался мужчина и развернул автобус, оставив музыкантов в оцепенении. — Откуда?.. — Расслабься, — перебила брата Майли, — он просто сумасшедший. Две недели пролетели как один день, если не час. Гримерка гудела, наполненная радостным волнением музыкантов. Это выступление было юбилейным и фанатов к этому времени появилось достаточно, чтобы набрался полный клуб. Кэти светилась сильнее обычного, ведь успех группы означал и ее собственный. С каждым выступлением двери в мир большой музыки открывались все шире не только для музыкантов, но и для менеджера. Постепенно начинали сбываться мечты, столько лет казавшиеся недосягаемыми. Хорошо. Победа ощущалась в руках. Хрупкая. Словно хрустальная. Туманная. Выход на сцену должен был состояться через две минуты. Толпа ревела. План был такой же, как и всегда: они выходят на сцену, разогревают зрителей гитарным соло и начинают с любимой каждым песни. Но... Разгром. Гул голосов резко стих, когда ребята вышли. Прошла секундная пауза. — А вы кто? — недоуменный голос раздался из толпы. — Эм... Вообще мы здесь выступаем, — усмехнулся Брюс. На сцену вышли три парня. Они высокомерно глянули на стоящую перед ними группу. Те волком глядели на подошедших, всем своим видом требуя объяснений. — Парни, девчонок можете оставить нам, а сами валите. — Не открывай рот не по поводу, — оскалился Джейк, — какого хрена вы тут делаете?! Юноша пропустил реплику Формера мимо ушей и подошел к Вайлет, которую уже трясло от злости. — Тот самый тип девушек, которые готовы зубами от злости разорвать, да? Возьму тебя себе. — Я тебе сейчас в челюсть двину! — озлобленно прошипела Джонсон. Вдруг на сцену выбежала Монтес, белая как снег, с испуганно расширенными глазами и явно подавляя подступающую истерику. — Он разорвал с нами контракт... — пролепетала она, — только что позвонил... — О, так вы те придурки, про которых говорил Стив? — Себя давно видел? — огрызнулся Бен. — Освободите сцену! — ухмыляясь, сказал один из парней. — А у вас есть барабанщик? — с самым ангельским видом спросила Вайлет. — Интересуешься? — спросил все тот же юноша. Джонсон лишь улыбнулась, прокрутила в руках барабанные палочки и со всего маху шибанула ногой по установке, не меняя милого выражения лица. — Не особо. Белая как снег Кэти, тихо матерящаяся Майли, хмурый и до безбожия злой Брюс, красный от ярости Бен, пинающая все предметы подряд Вайлет и скалящийся Джейк. Противно. Обидно. Раздражает. Они вышли из клуба. Прохожие оборачивалась на группу. Естественно. На их черные кожанки, на их татуировки, на их внешний вид всегда смотрели с пренебрежением, с опаской. А сейчас все они, за исключением, естественно, Монтес, были еще и злы как черти. Как хреновы падшие ангелы! Внутри каждого бушевал долбаный Дьявол! Друзья не заметили, как по улице шел мужчина. Однако он прекрасно увидел их и вспомнил. — О! Детишки, которые хотели прославиться! — вскричал он. Друзья хмуро глянули на него.