Через съехавшую крышу лучше видно звёзды

Мой ступор не давал мне сдвинуться с места, хотя я понимала, что неприлично так стоять в дверях, не произнося ни слова. - Нина Ивановна, а Ва…Ивана нет дома? - я чувствовала себя робеющей школьницей, вызывающего дружка на прогулку перед его строгой бабушкой. - Нет, он на работе, но к обеду точно придет. Заходи же, что ты в дверях стоишь? Я сделала пару несмелых шагов. - Я наверное пойду, Нина Ивановна, Ваня (я все таки назвала его так, блиин!) мне сказал, что Вы приболели… Я не хотела бы утруждать вас. - Мира, Ваня вообще много чего говорит. Старушка смотрела на меня, слегка прищурившись. Этот взгляд выражал заинтересованность, таинственную заботу. Будто она знает что-то о чем я не догадываюсь. - Что мы только не делали, она резко сменила тему. – и решетки вешали, и сетки натягивали. По –моему Глаша просто хочет с Вами дружить – улыбнулась актриса. Я поняла что до сих пор стою с шарлоткой, накрытой ситцевым полотенцем в руках. - Это Вам, Нина Ивановна! И это. – оно не очень хорошее, наверное. – какие же глупости я несу, Господи!, - я протянула ей свой кулинарный «шедевр» и бутылку вина. - Я в винах не разбираюсь. Да и давление сейчас пошаливает. Давайте чаю попьем. Проходите в комнату, садитесь. И, пожалуйста, не надо думать о неудобствах. Ваня придет где –то через полчаса, и мне было бы очень приятно, если бы Вы мне составили компанию. Я, окончательно лишившись дара речи, кивнула и прошла в комнату. Нина Ивановна принесла чай, порезала шарлотку. Пока ее не было в комнате, я разглядывала это пристанище питерской интеллигенции. На книжных полках по соседству с Буниным, Булгаковым, Достоевским, Гоголем, Лермонтовым стояло бесчисленное множество альбомов с фотографиями. Было три рамки с фото : на одной изображена была сама молодая Нина Ургант, улыбающаяся и с тем же, совершенно не изменившимся до сих пор взглядом; на второй - мужчина с ребенком на руках.. я пригляделась, и поняла, что это, скорее всего, был Ваня. На третьей была Нина Ивановна с тремя кошками около кресла, ее нежно обнимали внук и сын. Ваня, похоже, был очень угловатым подростком, чему я невольно улыбнулась. В углу комнаты стояло пианино, вероятно старинное, но отреставриванное. Нина Ивановна принесла три чашки, блюдца, мою шарлотку, уселась в кресло, к ней на руки прыгнула Глаша и довольно заурчала. Во всем этом молчании было что-то такое неуловимо домашнее, теплое и уютное, что я расслабилась и перестала нервно теребить волосы и грызть ноготь. - Мира, - я вздрогнула от неожиданности, а где Вы учитесь? - В архитектурном. Но мечтала всегда журналисткой быть. Хотя кем я не мечтала быть, а буду в лучшем случае проектировать дома. Я рисую, то - так себе. – Я болтала непонятно что, так на меня действовал этот заинтересованный взор известной женщины, с которой мы ( кто бы мог подумать, пили вместе чай) Когда я замолкла, Нина Ивановна, как ни в чем не бывало, спросила: - А умеете играть на каких -нибудь инструментах музыкальных? - К сожалению, нет. Очень люблю гитару, но самоучка из меня ленивая. - Хотите, попробуем выучить что-то несложное? У меня, кажется, закружилась голова, и потемнело в глазах. Потихоньку выдохнув, я улыбнулась, и, насколько было возможно, спокойным голосом произнесла: - Нина Ивановна, вы еще спрашиваете?