— Я одного понять не могу: это какой-то розыгрыш? Иначе я не могу объяснить этот затяжной провал.
Время близилось к пяти вечера, а очередной рабочий день так и не дал никаких результатов. Чуя был готов поклясться, что эта командировка явно была самой худшей. И это не беря в расчёт то, что произошло во внерабочее время. Психоз брал своё. Накахаре хотелось вновь расколотить какую-нибудь вазу в затхлом кабинете, но, увы, не было ни предмета, ни локации.
— Нас определённо водят за нос, — рассуждал он вслух, нервно вышагивая из стороны в сторону. — Либо информатор совершенно забыл о своих обязанностях. Может быть, его взяли в заложники?
— Если бы это было так, нас бы давно оповестили. Вывод один: нет информации — нет информатора.
— Капитан очевидность, блять, — фыркнул Чуя. — Ты такой спокойный. Бесишь. Мог бы хоть прикинуться, что тебе не всё равно, что нас четвертуют за плохую работу.
— Сегодня только вторник. У нас много времени, — он закурил и хмуро посмотрел на пасмурное небо, мысленно угрожая ему, чтобы то не обрушило стену дождя и не затушило сигарету. — А ты так сильно волнуешься, это забавно.
Он не волновался, а бесился. Сама ситуация была слишком подозрительной. Обычно они с Дазаем расправлялись со всеми делами за пару-тройку дней, а после валяли дурака в какой-нибудь загородной забегаловке. Хорошие были времена, чего не скажешь о том, что происходит сейчас.
— Это похоже на выдумку.
Чуя обречённо вздохнул и, облокотившись о стену, вскинул голову вверх. Внезапно его разобрал кашель. Осаму воспользовался моментом и съязвил:
— Последствия общения с Акутагавой-куном, они такие.
— Засчитаю тебе этот подъёб за оригинальность, но в последнее время я общаюсь только с тобой, если ты успел заметить.
— Знаю, и это льстит мне.
— Льстит то, что ты наградил меня туберкулёзом?
— Вообще-то…
— Если ты сейчас чем-то покроешь мою оригинальную язву, я достану бубен и призову дождь.
Дазай издал краткий смешок. Что ж, Накахара, засчитано. Со счётом 1:1 Чуя вновь закашлялся, про себя отмечая, что это может быть вызвано двумя причинами. Первая — он действительно докурился до разложения лёгких. Вторая — его атаковала обыкновенная простуда.
Как бы сильно Накахаре не хотелось первого исхода, скорее всего, дело в том, что он действительно простыл. Что ж, с кем не бывает. Но в его случае это не особенно хорошо, ведь тогда ему придётся отложить план побега на более далёкий срок. Бегать по дождю? Всегда пожалуйста. Бегать с температурой? Нет уж, спасибо. Тем более, он прекрасно знал, что малейший вирус мог превратить его в настоящего овоща. Что тут говорить, Чуя никогда не отличался особенным здоровьем, да и физической формой в целом. Однако, если откосить на тяжелобольного человека, Дазай тут же метнётся в город за необходимыми лекарствами, это Накахара знал наперёд. Ведь стоит его предмету воздыхания щёлкнуть пальцами, тот сразу же сделает всё возможное во благо идеалу. Да, именно так он сможет выиграть время и удрать, не оставив и следа. Да, придётся пойти обходным путём. Да, вечером по лесной дороге. Но этот риск будет оправдан.
— А я говорил тебе, что ты простудишься, — Дазай затёр окурок ботинком и подошёл к Чуе, кладя руку на его лоб. — И почему ты никогда меня не слушаешь?
— Я не обязан слушать тебя. Тем более, какой смысл мне слушать тебя, если мои слова ты просто игнорируешь.
— Вообще-то, я помню каждое сказанное тобой слово.
— Значит, трактуешь не так.
— Не злись, а то хуй ещё меньше станет, — усмехнулся Осаму и убрал руку. Он хотел немного разбавить обстановку и подбодрить напарника.
— Это должна была быть моя фраза.
К концу «рабочего» дня всё стало совсем плохо. Небо заволокло тяжёлыми тучами, и на мафиози обрушилась стена небесной воды. Что же касается Чуи, то ему было совсем плохо. Похоже, что температура явно повысилась, что не предвещало ничего хорошего. Горло болело просто ужасно, а голова стала слишком тяжёлой. Однако, в силу собственной вредности, Накахара собрал остатки сил и, гордо вскинув голову вверх, продолжил вышагивать по асфальтной дороге, которая напоминала ему о прошлой ночи. Он решительно игнорировал предложения помощи Дазая, аргументируя это тем, что он и без него прекрасно может дойти. Когда же он вновь остановился, борясь с очередным приступом кашля, Осаму решил взять ситуацию в свои руки. Ладно, не только ситуацию, но ещё и своего вредного напарника.
— Я же сказал, что дойду сам. Пусти, а то сейчас вмажу.
— Хватит строить из себя непобедимого, я знаю, что тебе херово.
— Когда мы придём домой, — он вновь закашлялся. — Не забудь привязать меня к кровати, придурок. Только покрепче, а то я больше не хочу по дождю бегать босиком…
— Ты в бреду, Чуя. Так что заткнись и будь паинькой.
— Хуй тебе, — очередной приступ кашля. Накахара почувствовал, как его горло раздирает на части. — Я согласен на двойное самоубийство с тобой. Давай сделаем прямо сейчас.
— Всё настолько плохо?
Чуя просто кивнул. Было слишком больно говорить. Тяжело вздохнув, Дазай ускорил шаг. Время лечить, пардон, чинить свою игрушку. Хотя перспектива игры в доктора ему тоже нравилась, но похоже, что Чуя больше хочет поиграть в трупа в морге и патологоанатома.
Он сидит напротив, когда Чуя тяжело разлепляет веки, которые, казалось, намазаны расплавленным свинцом. Пока тот спал и тихо бредил во сне что-то невнятное, Дазай успел сделать несколько заключений для себя. Что более важно — это был не первый раз, когда ему приходилось выхаживать своего напарника, доставая его с того света. Именно поэтому Чуя не противился его помощи в такой ситуации. Осаму прекрасно знал, что если Накахара болен, то у него не будет существовать никаких других дел, кроме надзора за ним. Это было именно той частью, которая пугала рыжего. Несомненно, ему была приятна забота, но он никогда бы не смог забыть этот странный взгляд Дазая, когда он открывает глаза. Непохожий ни на что, он буквально прожигал его. Возможно, это и была причина, по которой Чуя забывал о жаре и открывал глаза, а после чувствовал себя лучше. Однако самым пугающим в этом взгляде было скрытое осуждение. Так казалось Накахаре. На самом же деле, это не было осуждением, а скорее томное произношение внутреннего голоса лишь одной фразы «а я же говорил, что ты простынешь». Тем не менее, это не отменяло факта, что Чуя был готов провалиться под землю от этого взгляда. Неволей он подумал о том, что у Дазая давным-давно наблюдается несколько личностей. Просто было трудно заметить каждую из них.
— Только не говори мне, что я пролежал тут несколько дней, а ты снова сидел надо мной.
Говорить было больно. На голове Чуя ощутил что-то влажное — полотенце, смоченное водой, скорее всего. Так всегда делал Осаму, и этот раз не был исключением.
— Нет, прошёл всего час. Сегодня ты быстро пришёл в себя.
— Ты в курсе, что от твоего взгляда можно инфаркт схлопотать?
— Это твоё «спасибо за помощь, дорогой»?
— Никогда не называл тебя так, — и вновь кашель. — Ладно, всё равно спасибо, что не выбросил мою тушу в лесу, а принёс сюда.
— Умудряешься язвить даже тогда, когда плохо себя чувствуешь.
Чуя осторожно приподнялся на локтях, про себя отмечая, что Дазай даже умудрился переодеть его в обычную футболку и домашние штаны. Какая честь, спасибо, что не в рубашку без пуговиц и без привязи. Хоть такое и произошло лишь однажды, свой отпечаток это успело оставить. Неволей Накахара подумал, что он никогда не сможет забыть этого. Ещё и эта боль в районе поясницы даёт о себе знать.
— Держи, — Дазай протянул ему стакан с тёплым чаем и забрал полотенце, которое прежде охлаждало лоб рыжего. — С цианидом, как я люблю. Ты же хотел двойное.
Чуя усмехнулся. Осаму старается развеселить его? Что ж, засчитано. С охотой поднеся кружку к губам, он делает глоток и чувствует небольшое облегчение. Тёплая жидкость приятно растекается по горлу, разогревая его изнутри. Чай… С мёдом?
— Даже боюсь спросить, откуда он у тебя здесь.
— Просто я заранее узнал прогноз погоды и предположил, что с тобой опять что-нибудь произойдёт.
— Посмотрите на эту заботливую мамашу.
И всё-таки приятно. Чуя смог выдавить из себя хоть и слабую, но искреннюю улыбку. Такого Дазая он
любил не хотел убить. Стоит признать, что в подобных вопросах на Осаму действительно можно было положиться. Так что вопрос о стене, за которой можно спрятаться, остаётся открытым.
— И всё же, почему нам так не везёт? Второй день подряд мы просто приходим ни с чем, такого просто быть не может.
— Ты всё ещё злишься из-за этого? — Дазай забрал кружку и, встав с места, заботливо потеребил рыжую макушку. — Завтра всё будет лучше. А пока что отдохни.
— Ты меня утешить пытаешься? И вообще, куда это ты намылился?
— Уже не можешь обойтись без моего внимания, ягодка?
— Отвратительно. Пиздуй отсюда, пока я не блеванул прямо на тебя.
Он обречённо откинулся на подушки и посмотрел в потолок. Что теперь делать? Хотя, сейчас можно и не думать о побеге, ведь всё вроде бы хорошо. Подсознание предательски вторит о том, что всё в порядке только сейчас. Никто не может предположить, когда у Дазая вновь произойдёт очередной перепад настроения. Более того, зная ту жестокость, он не пожалеет его даже в состоянии больного овоща. Стоит поблагодарить судьбу, если она вообще есть, за то, что сейчас Осаму просто заботливая мамочка. С другой стороны, может быть, всё обойдётся? Он ведь хотел позабавиться только один раз, так? Возможно, он просто потешил своё эго, исполнил давнюю мечту, как он и сам сказал. В конце концов, нельзя исключать факта, что у Дазая просто роль психа в постели. Чуя встряхнул головой. Что за мысли? Отвратительно, почему он вообще думает об этом? Да и потом, у его напарника есть множество плюсов: только он терпит сучий характер Накахары, он может оставаться спокойным в любой ситуации, его можно использовать как грушу для битья в ситуации, когда необходимо кого-нибудь отпиздить. Что более хорошо — он никогда не обидится. Ещё одна положительная черта — отсутствие обид. Пускай иногда он ведёт себя, как ребёнок, это не имеет значения. Чуе даже нравится успокаивать его, хотя сам он этого никогда не признает. Всё перечёркивает садизм.
Внезапный стук входной двери заставляет Накахару вздрогнуть. Ушёл? Нет, скорее всего, просто покурить. Проходит пятнадцать минут, после чего до Чуи доходит, что тот действительно ушёл. Шанс? Скорее, проверка на вшивость. Но не стоит пренебрегать этим.
Немного пошатываясь, Чуя шагает в направлении к двери. Скрип старых петель, и он осторожно выглядывает наружу. Холодно, нужно было укутаться в одеяло, но это уже не важно, поскольку Дазая поблизости нет. Путь свободен. Но это может быть уловкой. С чего бы ради Осаму оставить Чую без присмотра? Причём так внезапно. Ладно-ладно, играем по твоим правилам, придурок. Не думай, что Накахара так наивен и глуп. Для начала нужно хотя бы научиться ходить нормально, а не придерживаться за стены. А ещё необходимо нарыть информацию о всех возможных выходах из этого дома. Будет глупо не использовать этот момент мимолётной свободы, только потому, что самочувствие оставляет желать лучшего. Ещё глупее — продолжать думать, что Дазай не тронет его более. Поэтому Чуя превращается в ищейку, которая осматривает комнаты.
Его не интересует никакая другая комната, кроме той, в которую всегда была закрыта дверь. Поэтому сейчас его целью является именно она. Дазай точно прячет в ней что-то. И он не ошибся.
Чуя не знал, каких богов Олимпа ему стоит благодарить за то, что ключ был воткнут прямо в замок. Дазай точно проверял его на прочность, но сейчас было плевать. Для безопасности, Накахара натянул свою любимую чёрную перчатку на руку и осторожно повернул ключ (ладно, он просто был параноиком). Дверь охотно поддалась.
Что ты за больной ублюдок, Осаму?
Любой другой человек назвал бы это помещение обычной среднестатистической комнатой, однако это было совсем не так. Начнём с того, что обычно у Дазая всегда прибрано. Это была ещё одна его положительная черта — аккуратность. Здесь же царил хаос. Нет, он намеренно не пускал сюда Чую не из-за того, что боялся испортить репутацию чистюли, а несколько по другим причинам. Ладно, давайте смотреть правде в глаза, эта комната была простым пристанищем зависимого психа.
— Что за…
Чуя был готов поклясться, что попал в какую-то картинную галерею с его фотографиями. Если бы они были парой, то он бы ещё понял это, но… Кому бы вообще понравилось, что на стенах висят сотни фотографий с разных ракурсов? Помимо фото в полный рост, на противоположной стене красовались детальные снимки. Когда он вообще успел всё это сделать? Смотреть на это было жутко, но в силу собственного интереса он шагнул внутрь, ещё более внимательно разглядывая внутренности комнаты.
— Твою мать, — выругался вслух рыжий, когда увидел фотографии его рук ещё с юношеского возраста. — Что за хрень, Дазай, ты совсем ёбнутый?
Со временем до него стало доходить, что на стенах красуется целая иерархия из фотографий, начиная с 16 лет и заканчивая нынешним возрастом. Стрёмно. Неужели он настолько одержим? Назревает лишь один очевидный вывод: да. И Накахаре очень страшно.
Определённо, следует выбрать подходящий момент и дать дёру. Даже если он проживёт эту неделю вместе с ним, после этой командировки он определённо точно начнёт избегать его. Думать о том, что это повлечёт за собой только ещё большее внимание Осаму, откровенно говоря, не хотелось.
Наконец, он отрывается от стен и перемещается к столу, на котором красуется огромная кипа бумаг. Интересно…
— Нет… Блять, нет, не может быть.
К сожалению, да, Чуя. Да. Это был полный сборник информации о нём. Всё от привычек до косых взглядов. Рандомная бумажка, которая была взята дрожащими руками Накахары, могла рассказать о том, сколько затяжек он успевает сделать, когда зол. Далее — когда спокоен, а после и вовсе когда он ведёт непринуждённую беседу. Всё это казалось безумием и жутко испугало рыжего мафиози.
Он нервно сглотнул и положил бумагу на место. Нельзя было оставить после себя и следа. Он уже собрался выходить, как вдруг заметил нечто пугающее. Очередные орудия для пытки. Здесь были его старые знакомые. Ужасно. Просто ужасно.
Сердце Чуи забилось со страшной силой. Он наконец-то осознал, что действительно боится Дазая. После увиденного болезнь словно рукой сняло. Осталось только шоковое состояние. Что ему делать? Выбросить всё это? Сжечь весь дом к чертям собачьим, а затем списать это на несчастный случай? Позвать на помощь? Точно. Телефон. У него ведь всё это время был шанс позвать на подмогу.
Быстро миновав порог этой пугающей комнаты, он закрыл её, мысленно молясь, чтобы Дазай никогда не догадался, что он там бывал. Самое главное — не подавать виду. И не бояться. Хотя… За последнее очень трудно ручаться.
Но на этом шокирующие приключения не заканчиваются. Телефон превратился в пустышку без сим карты. Дело рук Дазая, естественно, куда же без этого? Что ещё более ужасно — она была не просто изъята, а сломана пополам. Он, чёрт возьми, рассчитал все шаги Чуи наперёд.
— Так, ладно, нужно взять себя в руки и успокоиться.
Да, спокойствие тебе не помешает, Накахара. Именно поэтому он решил, что лучшим способом расслабиться будет обыкновенная кружка чая. Да, так даже Осаму не догадается, что минутой ранее он увидел нечто пугающее. Из головы всё никак не хотели выветриваться устрашающие картины из той комнаты. А ещё последний лист, который он сумел прочесть, прежде, чем испугался до потери пульса. «Необходимо заставить его нуждаться во мне так же сильно, как и я в нём». Что он имел в виду? Хотя нет, глупый вопрос. Лучше сказать по-другому: каким образом он планирует добиться этого? А вот способов было много, и от одной мысли о каждом волосы становились дыбом.
Всё будет нормально. Ты сможешь, Накахара.
Он заваривает себе чай и смотрит в окно. Нужно притвориться, что всё в полном порядке, чтобы обмануть Осаму. Да. Обманывать Чуя умеет, поэтому сейчас спокойно потягивает чай и смотрит на стену дождя за окном. Мыслями он уносится куда-то далеко, и это помогает ему отвлечься. Никакой тревоги. Абсолютное спокойствие.
Однако о долгом полёте мыслей Чуя может только мечтать. Дазай осторожно проводит своими руками по рукам Накахары в направлении от ската плеча до локтя. Чуя вздрагивает, и кружка с горячим напитком летит вниз, с шумом разбиваясь о деревянную поверхность пола. Сердце рыжего на секунду прекращает свою работу. Ему конец. За эту чашку Дазай явно выжмет из него все соки.
— Я-я… Сейчас всё соберу.
Дазай целует плавный изгиб шеи, переходящий в плечо и практически мурлычет, в то время, как тело рыжего рефлекторно покрывается мурашками.
— Не стоит. Это ведь я тебя испугал, не так ли?
— И-извини, Дазай, я не должен был… Эта кружка, она… Ты просто подошёл, и она, нет, я, — речь рыжего была беспорядочной и бессвязной.
Страшно? Ещё бы. Кто бы не испугался после увиденного?
— Посуда бьётся к счастью, Чуечка, — он разворачивает Накахару лицом к себе, а после усаживает его на стол, по-хозяйски устраиваясь между его ног. — Ты так прекрасно выглядишь, когда занят домашними заботами.
Обескураженный мафиози лишь испуганно смотрит на своего мучителя и тихо-тихо говорит, боясь разозлить его:
— Я просто встал, чтобы налить себе ещё чаю.
— Тс-с-с, ничего не говори. Я хочу, чтобы однажды утром ты налил чаю мне. Хочу ещё раз увидеть, как твои тонкие руки поднимают тяжелый чайник. Ты такой прекрасный, Чуечка.
Дазай притягивает его к себе, обнимая за талию, а Чуя хочет раствориться в воздухе. Существует лишь два исхода: либо Осаму сразу догадался о том, что Накахара всё узнал, либо у него просто очередная стадия маниакального влечения. Теперь Чуя ходит по краю. Нужно быть паинькой, но страх буквально делает из него безэмоциональную куклу.
— Скажи, что так будет.
Лучше не провоцировать его. Дыши, Накахара, дыши. Нервно сглотнув, он отвечает:
— Б-будет?
— Конечно же будет.
