Что только тобой движет, Накахара? Ты ведь такой же, как и я. Заносчивый. Почему же ты не признаешь этого?
Осознание того, что он сделал, доходит несколько позже. Проходит буквально несколько мгновений, после которых Чуя покрывается слабым румянцем и отводит взгляд в сторону, фальшиво дуясь: — Доволен? Теперь пошли. Н-да, что только на него нашло? Раньше такое он вытворял лишь тогда, когда напивался до беспамятства. А сейчас… Сейчас он трезв и уже буквально ненавидит сам себя. Дазай делает глубокий вдох, набирая в лёгкие побольше воздуха, чтобы сказать что-то, но Накахара останавливает его. — Ничего не говори, понятно? — Молчу. — Вот и всё. А теперь отойди, дай я слезу. Дазай лишь слабо машет головой из стороны в сторону и, улыбнувшись, подхватывает Накахару на руки. Тот от неожиданности издаёт писк и испуганно обвивает ручонками шею Осаму. — Мог бы и предупредить, придурок. — Я же говорил тебе, что буду носить тебя на руках. Отлично, Чуя снова вогнан в краску. Ну что за человек этот Дазай? — Обычно это выражение используется в переносном значении. — Как видишь, я использовал в прямом. Повисла неловкая пауза. Чтобы прервать её, Накахара нервно заелозил на руках Дазая и своим обыкновенным саркастическим тоном сказал: — Эй, дедуля, не развалишься так долго держать меня? Не очень-то хочется скидываться тебе на гроб. Осаму усмехается и наконец-то отчаливает из кухни в направлении комнаты. Уже в ней, лёжа рядом с Накахарой и нервно сжимая его руки, он сказал: — Мне есть, что рассказать тебе. Я думаю, ты должен знать. Атмосфера в комнате, прямо сказать, была тяжёлой. Казалось, что даже воздух сдавливал со всех сторон. Тяжело вздохнув, Чуя сказал: — Говори. Он был готов услышать объяснения того, что он увидел в той комнате. Это же обыкновенный розыгрыш, верно? Сейчас Дазай скажет, что он просто пошутил над ним, и это было сделано преднамеренно. Да, именно так. А Чуя такой дурак, повёлся на это и даже испугался.Давай, Осаму, расскажи мне всё. Я хочу знать всё.
— Можешь избить меня после, я не буду даже сопротивляться. Чуя ощутил, как его руки сжали ещё крепче. Дазай определённо нервничает. Что ж, справедливо. Нужно помочь ему, подтолкнуть его. Поэтому Чуя смотрит на него своим самым серьёзным и непоколебимым взглядом и твёрдо чеканит каждое слово: — Я ничего не сделаю. Ты можешь сказать. Это немного успокаивает Осаму. Самое главное — не перегнуть палку и не довести его до новой стадии садизма. — Я всё пойму. Если ты хочешь сказать мне, чтобы я не уходил от тебя, то я опережу твои слова. Я буду тут, — (кто только тянет его за язык?) — Так что можешь быть спокоен на этот счёт и спокойно рассказать мне всё, что ты хотел. — Хорошо, — Дазай поднимает голову и встречается взглядом с голубыми глазами Накахары. — Дело в том, что никакой командировки не существует. Да, молодец, расскажи всё по порядку. Стоп, что? Это немного не то, что рыжий хотел услышать. Шокировано распахнув глаза, он переспрашивает: — Что? Что это значит? — Нет никакой командировки, — спокойно повторяет Дазай, на что Чуя прыскает смехом. — Ну ты скажешь! Апрель ещё не скоро, что-то ты немного невовремя. — Я серьёзно. Постепенно до Накахары начало доходить. Веселье сменилось непониманием. — Так, а теперь более подробно. Если командировки нет, то значит, мы отлыниваем от работы в городе, верно? — Немного не так. Я просто попросил Мори о бессрочном отпуске. — Ничего не понимаю. Я здесь каким боком тогда? — Хватит прикидываться глупым. Ты ведь уже и сам всё понял. Это действительно так. Просто Чуя отказывался верить в то, что это реально. Зная Дазая, тот мог вполне спокойно подделать документы и его подписи. Хотя… Зачем же так сложно? Неужели Мори отказал бы ему в подобной просьбе и заставил бы возиться с бумагами? Разумеется, нет. Что же это получается, Мори был в курсе всех наклонностей Осаму и всё то время молчал в тряпочку? Форменное свинство. Более того, это уже фактическое похищение. Но и тут есть множество аспектов, которые играют на руку Дазаю. Чуя ведь добровольно собрал вещи. Да и он сам согласился жить с ним. Вот же сукин сын, он всё продумал наперёд даже не на два шага, а на десять. — Скажи мне только одно: зачем ты выдумал весь этот цирк? — Иначе ты бы не согласился, это же очевидно. А я больше не мог ждать. — Ждать чего? — Ждать того момента, когда я смогу сделать тебя своим. Безумие. Это просто безумие. В горле пересохло, но не от болезни, а от страха. Так значит, та комната не была шуткой? Дазай серьёзно желает исполнения последнего пункта. Жутко. — Значит, мы два дня подряд просто так, как два идиота, мокли под дождём? Ты меня за кого вообще держишь? — в порыве эмоций он выдернул свои руки из хватки Осаму. — Я простудился по твоей вине, придурок. Но это не самое главное. Долго ты собирался молчать об этом? Сколько дней ещё планировал ходить просто так хрен пойми куда и просто так ждать чего-то, что произойти вообще не должно? — Мне очень жаль, что ты заболел по моей вине, Чуя. Признаюсь честно, я не предполагал, что ты догадаешься обо всём так быстро. — Ты же понимаешь, что я хочу вмазать по твоей наглой роже? Нет, даже не так, я хочу вышибить все твои мозги, ты ведь всё равно ими не пользуешься. — Да, понимаю, — его ухмылка как-то странно сверкнула в вечерних сумерках, которыми была пропитана комната. — Но, знаешь, что самое прекрасное в той ситуации? Ты сам несколько минут назад сказал, что не будешь делать этого. Очередной шах и мат, Накахара. Премия «тупица года» явно была бы взята именно тобой. — Это не значит, что я не сделаю этого на самом деле. Я ведь не предполагал, что ты расскажешь мне именно об этом. — Забавно. Что же ты предполагал? — А вот это уже не имеет значения, — хах, хотел, чтобы рыжий вот так просто раскололся и рассказал обо всём? Мечтай. — Что ж, раз этой командировки не существует, значит, мы можем убираться отсюда хоть сейчас. — Нет. Это значит, что теперь мы будем здесь находиться столько, сколько захочу я. Ты же умный мальчик, Чуя, ты прекрасно знаешь, что я могу ждать очень долго. — Я знаю лишь одно: ты — настоящий псих. И находиться рядом с тобой — это ежеминутный риск. Когда ты стал таким? Куда делся Дазай, который имел всего одну личность? — А ты думаешь, что такой я вообще когда-то существовал? Прямое попадание в цель. То, что Чуя боялся узнать даже больше, чем то, что Осаму одержим им. Но теперь он будет умнее и больше не покажет своих страхов. Да, Накахара, ты выше этого. Не позволяй Дазаю довольствоваться твоей испуганной миной. — Даже если так, мне уже плевать. Давай закончим разговор, я устал от этого. — Как захочет мой Чуечка, — Осаму вновь ухватывается за руки Чуи. — Ты за сегодня так много глупостей наговорил, что я готов наказать тебя. Но так как ты болеешь, и все колкости, сказанные в мой адрес, можно списать на твой болезненный бред, я пожалею тебя. — Вот уж спасибо! — возмущённо прыснул Накахара. — Спасибо и на этом. Не забывай, что мне положено быть сукой, потому что в данной ситуации я жертва. — Ошибаешься. Здесь нет ни жертвы, ни преступника. И всё-таки, ты сказал, что я нравлюсь тебе. — Это было адресовано трепетному Дазаю, а не тебе. На это заявление Осаму кратко целует рыжего в щёку и довольно протягивает: — Я один, дурачок Чуя. Только один. Никаких других не существует. Конечно, таких ебланов ещё поискать. Просто находка для психиатра! (прим. автора. Извините, вычитала это в комментариях, и мне до сих пор смешно, так что пусть это будет тут). — Ты буквально имеешь меня каждый раз в моральном плане, когда вот так просто меняешься, — признался Накахара. — Мне трудно предугадать твоё поведение, поэтому я и боюсь тебя. — Запомни, я никогда не сделаю тебе плохо, — Чуя чихнул. — Вот видишь, я говорю тебе правду. Ага, пытки в постели не в счёт. Ты вообще ангел, Дазай. Десять милых котиков из десяти. Никаких пыток и насилия, о чём вы? — Хочется верить в это. А теперь принеси мне лекарство, холоп. Я, кажется, наконец-то умираю. — Ты имел в виду «принеси мне чаю с цианидом, дорогой»? — И это тоже. Пиздуй уже.