Sweet Life

– Объяснишь, как ты додумалась прийти в таком наряде на открытие нашего клуба? – гневно рычал Шистад, наклоняя девушку. Вспоминает все те взгляды разглядывающие, нет, здесь будет уместно раздевающие её взгляды и невольно усиливает давление. Вспоминает похоть в глазах каждого, что была послана ей и пытается держать себя в руках от более грубого обращения к Эве за проделанную шалость. И немного остывает, вспоминая разочарование и главное зависть в глазах тех же мужчин, когда она попала в его объятия и одарила его влажным поцелуем. Мун сглотнула, ощущая шелк ткани на своей нежной коже, а после чуть не застонала, чувствуя пылающие ладони, которые с легкостью и без всяких препятствий пробираются к упругим ягодицам девушки. – Мне казалось, – она громко вздохнула, когда Крис сильно сжал руки на её голой и неприкрытой даже тканью трусиков заднице. – Что это платье прекрасно, – вновь полувздох-полустон срывается с её губ, получая, пока что, нежные ласки его ладоней уже в горячем и влажном месте. – Прекрасно подходит для сегодняшнего мероприятия. Стоя совершенно в неприличной позе, Эва остро ощущала его возбужденное состояние ровно, как и свое, содрогаясь от всех его действий. Промежность болезненно пульсировала, но Мун покорно ждала, зная, что за долгое ожидание её наградят неземным наслаждением и непередаваемым удовольствием, причём явно не один раз. – Это платье подходит только для того, чтобы ты его одевала лично для меня и только когда мы с тобой одни, ясно!? – громкое пояснение и такой же громкий удар по обнаженной ягодице. Сорвавшийся крик, а затем дрожащее дыхание подводит обоих еще ближе к краю, которое является началом самого интересного. – Да, – хрипло отвечает Мун, прикусывая губу и молясь получить еще пару таких шлепков, как бы странно это не звучало. – Наверное. Шистад усмехается и, потирая покрасневшее место, готовит и свою ладонь, и её нежную упругую половинку для повтора предыдущего действия. – Какая непонятливая у меня девочка, – слышно шепчет он. – Повторюсь, хоть и не люблю этого делать, – говорит брюнет. – Это платье ты будешь носить только при мне и для меня, и только в стенах этого дома, ясно!? – удар по той же точке, от чего жжение увеличивается и боль собственно тоже. Мун кричит, скрывая в конце стон и молчит, жадно кусая свои губы. Между ног уже достаточно мокро и жарко. А внизу живота только томящаяся истома. – Не слышу! Еще пара ударов за молчание и следом он, наконец, получает ясное и нужное ему «Да». Папочка доволен. – А теперь раздевайся, – поднимая рыжеволосую, ухмыляется он. – Будем закреплять.