— Ты ебанутая, — выдыхает Крис, тараща глаза на Эву. Шистад внимательно изучает ее лицо в ожидании увидеть живые, горящие огнем зеленые глаза. — Что ты натворила? — вопрос, скорее, риторический, но Кристофер считает, что он все-таки должен прозвучать.
— Не надо, — морщится Мун, все еще лежа с закрытыми глазами. — Давай ты трахнешь мой мозг, когда я приду в себя, — легкая улыбка трогает губы рыжеволосой, но моментально угасает. Жжение плавит ее внутренности, облизывая каждую клеточку. — А сейчас замолчи. Просто посиди тихо. Будь паинькой.
— Я бы лучше трахнул тебя, — усмехается парень про себя, но держит язык за зубами.
— Как ты оказалась на дороге? — мягко спрашивает шатен. Дерзость только что очнувшейся девушки его уже раздражает, но он старается скрыть ее, закопать поглубже в себя и выплеснуть лишь тогда, когда к рыжей снова вернутся силы. — Что ты там делала?
— Бежала, — она приоткрывает один глаз и смотрит на фигуру парня, развалившуюся рядом с ее кроватью. — От тебя, — уточняет Эва, следя за реакцией. В ответ Крис лишь удивленно поднимает бровь. — Понимаешь, ты вот снова переспал со мной и выпроводил, опозорил меня и смылся. Я напилась, ко мне пристал какой-то член на ножках, я его послала. А он пригрозил тебя позвать, представляешь? Ну я и решила свалить. А, когда вышла, поняла, что могу просто убежать от тебя и всего этого дерьма, — Мун пытается поднять руку, но со стоном ее опускает. — Слишком много напрягаюсь.
Ошарашенный спокойствием и откровенностью рыжеволосой Шистад парализовано разглядывает ее, а потом встает и молча выходит. В коридоре встречает медсестру и сообщает ей о «пробуждении» рыжеволосой. Медработник моментально скрывается в дверях палаты зеленоглазой.
— И вот что ей не нравится? — задумался Кристофер, опираясь на стену.
— Что я делаю не так?
Внутри шатена развернулась бурная мыслительная деятельность. Кареглазый старался найти какие-то недостатки в своем поведении, которые отталкивали рыжую, но никак не мог этого сделать.
Кристофер Шистад не привык вести себя по-другому. Всю свою жизнь, парень был холодным и замкнутым, грубым и, даже можно сказать, отчужденным от людей. Он не привык интересоваться жизнью окружающих, не думал об эмоциях, которые приносит тем, с кем общается. Для него все это было неправильно и не нужно.
Кристофер Шистад привык жить для себя, со своими тараканами в голове и скелетами в шкафах.
И сейчас какая-то рыжеволосая девчонка заставляет его копаться в себе и своей психологии, искать какие-то промахи и недочеты.
— Если я хочу выиграть спор, я должен быть таким, каким она хочет, — вдруг решает Крис.
— Но с какой стати я должен ей повиноваться?
Шистад поспорил с Вильямом не из-за денег, а из интереса. Ему просто хотелось поиграть с Эвой Квииг Мун, изучить ее, приручить дикое животное в ее лице. Его не интересовало денежное вознаграждение. Он испытывал интерес к персоне рыжеволосой, будто она была какой-то диковинкой.
Эва Квииг Мун была новой игрушкой в мире кареглазого дьявола.
Кристофер не испытывал к Эве абсолютно никаких чувств, кроме банального любопытства.
По крайней мере он так думал.
И сейчас, стоя в больнице возле палаты Мун, в которой рыжеволосую осматривает смазливая медичка, шатен задумывался о том, почему он так в нее вцепился.
— Почему я так рассвирепел, когда узнал, что она исчезла? — спрашивал сам себя кареглазый, потирая виски.
— Зачем я поднял такой кипиш, если она просто игрушка для меня?
Нет, парень не влюбился. Он не испытывал симпатии к зеленоглазой. Рыжая ему не нравилась, наоборот, слишком сильно бесила его. Давала ему такой эмоциональный заряд, которого он не получал ни от одной девушки. Да что там девушки, ни от одного человека на этой планете.
Девушка притягивала его своей энергией, желанием жить и бороться. Даже Катарина, которая в этот самый момент открыла глаза в медицинском отделении его гостиницы, которая зацепила его тогда, в Америке, своей резкостью, утратила эту энергию.
Крис высосал из красноволосой всю ее жизнерадостность и любовь к жизни. С мясом вырвал из нее стержень, который держал ее на плаву, не давая увязнуть в мире Шистада — мире грязи.
Она сломалась. Иссякла жизнь в ее жилах, ушел огонь из серых глаз. Даже тело Кэт осунулось и стало не таким привлекательным, когда он встретил ее впервые.
— И что же сейчас? — усмехнулся Кристофер.
— И сейчас я хочу сделать такой же и Эву.
Шатен попытался вспомнить, что он почувствовал, когда впервые встретил эту фурию в баре. Он поднимал свои «архивы», воскрешая эмоции. Удивление, страсть и злобу.
Черт, как же кареглазый был зол на нее. Как его бесили худые и стройные ноги Мун, раздражал ее тонкий стан. А глаза… Глаза парень хотел вырвать и скормить дворовым собакам.
— Кем вы приходитесь больной? — заглядывая в лицо Крису и улыбаясь, спросила русоволосая медсестра. Шистад на минуту задержался на ее груди, аппетитно выпирающей в разрезе белого халата, но быстро поднял глаза. — Вы кто? Брат?
— Да, брат, — закатывая глаза, подтвердил Кристофер. — Двоюродный, — добавил он, на случай, если она попросит документы.
— Сожалею, но посещать больную могут только ближайшие родственники, — расстроенно надув губу, пролепетала девушка. — Простите.
— Да сама ты больная, — взрывается наконец внутри себя шатен.
— Мун просто сбила машина. При чем не так уж и жестко. А ты ее уже записала в инвалиды.
Но разве мог кареглазый дежурить возле палаты Эвы и не видеть, что с ней? Идет ли она на поправку? Нуждается ли в чём-то, что он может дать?
Нет.
— Девушка, — в очередной раз усмиряя свой гнев, мурлычет парень. — Как вас зовут? Можно на ты?
— Алекта, — смущенно покрываясь красными пятнами, произносит медсестра. — Да, можно.
— Видишь ли, мать у Эвы дама занятая, — начинает Крис, вспоминая, как Мун выкрикивала гневную тираду о том, что ее тоже бросила семья. — И я единственный, кто может за ней присмотреть сейчас, — Шистад обольстительно облизывает верхнюю губу, разглядывая декольте Алекты. — Неужели нет никакого способа найти для меня лазейку? — Кристофер, перейдя в наступление, медленным движением заправляет русые волосы за маленькие ушко девушки. — Может, такого? — оглядевшись, шатен притягивает к себе медсестру и целует ее, сплетая свой язык с ее.
Про себя отмечает, что волосы у медработницы не такие мягкие, как у рыжеволосой, и целуется она не так жадно, как его зеленоглазая бунтарка. — Или такого? — кареглазый обхватывает упругую задницу, обтяную тканью халата, и подмечает, что под ней, видимо, нет трусиков. — Любишь, чтобы продувало? — красные пятна разрастаются на разгорячившемся лице русоволосой, дыхание ее сбивается, большая грудь высоко вздымается.
— Не стоит лапать меня перед камерами, — притворно нахмурившись, произносит разыгравшаяся Алекта. — В конце коридора свободная палата, — она нервно хихикает и покусывает верхнюю губу.
Когда медсестра заходит в пустую комнату, ведя за руку Криса, тот сразу же вжимает ее в стену, принимаясь расстёгиват пуговки халата.
Губы его спускаются по тонкой шее, пока пальцы ловко раздевают полуголое тело. Когда белая ткань падает на пол, Шистад отстраняется и разглядывает медработницу, принимаясь пощипывать ее твердые соски. Про себя Кристофер отмечает округлый животик и пухлые ляжки, трясущиеся при каждом ее движении.
— Эва красивее, -думает шатен, впиваясь в небольшое углубление между грудью. Он проводит влажную дорожку от ребер до пупка и пальцами прикасается к клитору. Русоволосая вся мокрая. Сок практически стекает по ляжкам, что вызывает легкое отвращение у кареглазого, но он не отступает.
Проникая в Алекту пальцами, парень слышит низкий стон, который рвется из ее горла. Девушка хватает его за воротник чёрной рубашки и пытается справиться с пуговицами, но Крис убирает ее руки, наращивая темп.
— Я не хочу тебя, — мысленно заявляет он медичке, трахая ее указательным и средним пальцами, а большим круговыми движениями массируя чувствительный бугорок. И, действительно, Шистад не чувствует накала в теле, не ощущает твердой плоти в штанах. По началу его это напрягает, но, когда он вспоминает, как стонала от его прикосновений Эва Квииг Мун и сравнивает ее звуки с гортанным дыханием той, которую сейчас имеет — все сразу встает на места.
Внутренняя часть бедра русоволосой напрягается, Кристофер понимает, что девушка уже близко и доводит свою скорость до максимума. Алекта кричит и обмякает на его руке.
— Ну что? — довольно улыбаясь, спрашивает шатен. — Теперь я могу навещать свою сестренку? — обезумевшая медсестра яростно кивает и пытается поднять с пола свой халат. Остановив ее, кареглазый запихивает пальцы ей в рот, заставляя ее слизать собственную кончу. — Так-то лучше, — бормочет парень и покидает палату, оставив медработницу одну.
Почему-то Крис чувствует отвращение к себе, пытаясь смыть с рук выделения Алекты. Ему претит мысль о том, что сейчас он не чувствовал тугости лона Мун, не слышал ее стонов и не балдел от того, как она шепчет его имя. Шистад сам себе противен, и он ничего не может с этим сделать.
— Черт! — раковина перед Кристофером подрагивает от его удара, предупреждающе скрипя. — Да пошло оно все, — бросив еще пару ругательств в свое отражение, шатен вылетает из туалетной комнаты и мчится прочь из больницы. Отмывать грязь от своей гнилой души.
