Avengers' Students' Life (Школьная жизнь Мстителей)

Мне нравится что ты сделала со своими волосами? Господи, Бартон, ты еще больший идиот, чем думал!» Клинт выругал себя кретином, как только убедился, что Нат вне зоны слуха. Боже, иногда с девушками он вел себя, как самый настоящий придурок, особенно с Наташей. Часто он ловил себя на том, что подолгу пялился на нее, и, тогда быстро отводил глаза, боясь показаться ей маньяком-извращенцем. Она была очень красивой. И красивой по-своему. Она не была из числа тех шикарных блондинок со смуглой бронзовой кожей. Вместо этого на щеках ее пылал русский румянец, круглые губы всегда были искусаны в раздумьях о самых разных вещах, а сокровенные мысли плескались в глубоких глазах. На бледном лице всегда присутствовало минимум макияжа. «Не обязательно судить меня по количеству той дряни, которой люди гадят свое лицо.» И Клинту нравилась ее позиция. Более того, Клинт об этом никому не говорил, и даже себе не признавал, но ему казалось, что в этот последний год учебы его сердце начинало предательски сильно биться при виде Наташи, а уши и шея пылали. Он знал, что это, но внутренне каждый раз неуверенно сомневался при мысли о разговоре с ней. Она начала ему нравиться. Но дело было в том, что Наташа всегда была закрыта крепкой внешней оболочкой как грецкий орех, и расколоть эту скорлупу и заставить ее поделиться чем-нибудь часто не мог даже сам Клинт. А особо остро Клинту хотелось знать — взаимна ли его к ней симпатия? С первого класса оба встречались с немалым количеством парней и девушек, но ни во что серьезное это все не превратилось. Он открыл входную дверь с абсолютной уверенностью, что его брат сейчас не дома; если бы он отсиживался в своей комнате, то от шумных битов рока сотрясались бы все стены. Скорее всего, сейчас он, как обычно, подрабатывал в забегаловке «Чизбургеры у Эда». Не самая лучшая работа, и очень редко бывали случаи, когда на обеденном столе не было ни крохи еды и капельки воды, и это при том, что Клинт по уикендам подавал кофе в местном кафе. Дом был крохотным, одноэтажным, с маленьким подвалом, единственное нечастое предназначение которого требовалось при визитах Наташи — они сделали там что-то типа ее личной комнатки. Его дом был просто малюсенькой жалкой хибаркой по сравнению с особняком Тони; да, иногда это его смущало, но Тони всегда пытался помочь ему с деньгами, хотя Клинт все время отказывался. Его учили, что всего надо добиваться самим. Быть слабым — значит быть неполноценным. Он тихо прошагал в темный коридор, и повернув направо, открыл дверь в свою комнату — единственное место, где он оставался наедине со своими мыслями. Комната была весьма и весьма необычна, — о да! Вместо кровати, на двух столбах упирающихся в деревянную крышу с огромным квадратом толстого стекла, уныло покачивался гамак, сплетенный из тонких, но прочных веревочек. Отсутствие родительского контроля предоставляло полную свободу действия по дому, поэтому Клинт и его брат делали все, что им в голову взбредет. Когда мысль эта одиноко проносилась у него в голове, он зло усмехался, чувствуя себя бездомной собачкой, хотя вид из стеклянной крыши на безоблачное небо, по идее, должен был внушать щемящее чувство легкости на душе. Ведь, да, Клинт не терпел находиться в узких, тесных, мрачных помещениях, и предпочитал темноте свет, но даже в самые солнечные дни, его часто посещали темные воспоминания. — Пат, а где мама и папа? — восьмилетний Клинт, обеспокоенно стиснул в руках игрушечные стрелы, и заглянул в лицо своему брату, которому на тот момент было двенадцать. — Понимаешь, — начал тот, обводя измученным лицом такую знакомую лужайку и взъерошенную траву возле дома. — Они сегодня не вернутся домой, приятель. Маленький Клинт наверное, не придал ответу никакого значения и поинтересовался с нахмуренными бровями, ткнув в людей в полицейской форме вокруг и на их машины, с мигающими красно-синими лампочками: — А почему все эти полицейские здесь? — Потому что… потому что наших родителей больше нет, — глухое рыдание вырвалось из его груди, и Клинт с легкой настороженностью и долей испуга перевел взгляд на Патрика, спрятавшего лицо за ладонями. — Их застрелили и… Клинт замер не в силах что-либо предпринять. — Тетя Моника позаботиться о нас какое-то время, хорошо? — Патрик попытался взять себя в руки и слабо улыбнулся. Длинные пряди понуро повисли, сосульками спадая ему на лоб и глаза. Клинт медленно кивнул, все еще оцепенело двигаясь. Патрик крепко прижал брата к себе и Клинт уткнулся носом ему в плечо. Вдалеке, сквозь мутную пелену застилающих глаз слез, Клинт увидел маленькую фигурку, запыхавшись, бежавшую к ним. Всполох рыжих волос окрашивался в синий и красные цвета, отбрасывающимися мигалками полицейских машин. Взволнованное личико девочки с конопатыми веснушками, на миг четко прояснилось, и Клинт, неловко отстранившись от брата, побежал ей навстречу. Они кинулись друг другу в детские объятия, и слезы, наконец, брызнули у него из глаз, и он дал волю эмоциям в объятиях у той, с кем он всегда мог разделить свои горести и печали. Они так и не нашли убийцу. Было много теорий, много версий произошедшего в ту ночь. Просто оглушительный выстрел, и всё. Минус два незначительных жизни на большой голубой планете. Родители работали в государственном предприятии, так что их убийство, вероятней всего, могло быть заказным. Было очень тяжело Клинту оправиться после смерти родителей. И теперь, на каждое родительское собрание в школе, приходила либо тетя Моника, с вечно недовольной кислой миной, либо усталый Патрик, который чаще всего опаздывал. Но один раз, когда надо было привести на ланч родителей, Патрик, тяжело дыша, ворвался в столовую, но Клинт почему-то был счастлив видеть брата. Они вместе съели холодную пиццу, запивая ее пивом, которое Патрик каким-то образом смог пронести в школу. Когда Патрику исполнилось 17, тетя Моника была поймана с поличным на продаже наркотиков и посажена в тюрьму. Таким образом, она справлялась с постоянным стрессом в связи с разводом и смерти сестры. Появился вопрос об их усыновлении дядей с маминой стороны. Но поскольку Патрик уже был совершеннолетним, они могли бы и не искать себе родственников, которые смогут их приютить. К тому же, существовал риск того, что их могут разделить друг от друга, а это был самым страшным кошмаром в жизни. И вот каким-то волшебным образом они выкупили тогда еще жалкую хибарку у местного пьянчуги, и постепенно дом восстанавливался, и даже если существовали самые разные проблемы с водопроводом или светом, этого было как ни как достаточно. И сейчас, лежа на медленно покачивающемся гамаке, наблюдая за причудливыми красками неба, уходящего дня, перед глазами его всплывали румянец на щеках и чуть насмешливое выражение лица, фыркающее над его шутками. Она обнимала его одной рукой, по-дружески трепля по волосам, и он представил как ее мягкие губы касаются его… Клинт, покраснев до корней волос, резко встал, и взяв в руки книгу по грамматике, стукнул себя по голове, обругав вполголоса «извращенцем». — Ну ладно, достаточно, — немного сердито пробормотал он, и схватив свои лук и стрелы, помчался на задний дворик. До самой ночи не смолкали резкие звуки со свистом пролетающих стрел, натянутой до предела тетивы и треска толстой коры дуба.