***
Джон вернулся только глубоким вечером. Изрядно уставший, не спавший уже практически двое суток и с в кровь разбитыми костяшками на руках. На лбу парня проступили морщины, а взгляд карих глаз выглядел абсолютно потухшим. Складывалось такое ощущение, что всего за один короткий сегодняшний день, он постарел как минимум на десяток лет. Осторожно, стараясь не шуметь, Джон прикрыл за собою входную дверь, после медленно шагая вперёд, слыша доносящийся до ушей звук работающего телевизора. Весь особняк был погружён во мрак, и создавалось впечатление, что внутри никого нет, но войдя в гостиную, Джон не без облегчения увидел Сансу, что устроившись на диване, мирно спала, свернувшись калачиком, в то время как у её груди пристроилась Леди. Она же, услышав шаги, резко вскинула голову, с интересом смотря на пришедшего. Джон замер у входа, словно не решаясь подойти ближе, при этом лишь поджимая губы и позволяя боли и раскаянию найти отражение в глубине своих карих глаз. Каким же он был глупцом. Просто дурень, который однажды решил, что побег – это единственный выход. Что слушать оправдания – это бесполезное занятие, которое причинит лишь ещё больше боли. Что предательство – это правда, а не скрытая за фасадом ложь. Он мог всё предотвратить. Мог всё исправить. Мог помешать. И ещё так много "мог", вот только, всё это было в прошедшем времени, а живым, как известно, невозможно вернуться назад, чтобы исправить свои ошибки. "Мужчины не плачут", – так им с Роббом всегда говорил Эддард Старк, надеясь вырастить из мальчиков действительно достойных и благородных людей. Таких, каким был он сам. Вот только, Джон всё ещё помнил слёзы в глазах своего дяди, когда он случайно застал его в кабинете с фотоальбомом в руках, на снимках которого была изображена Лианна Старк. Джон не знал своей матери, он не носил её фамилии, так же как и не носил фамилии своего отца, но парень искренне верил, что однажды он узнает, почему она оставила его. Что однажды он сможет найти её и взглянуть ей прямо в глаза. В те, что отразят в себе материнскую любовь, в то время как он подарит ей прощение. Наверное, дядя Нэд тоже мечтал о том, что когда-то он вновь найдёт свою потерянную сестру. Что всё станет как прежде. Ведь он так сильно скучал, и слёзы в его глазах, говорили об этом намного красноречивее слов. И сейчас, такие же слёзы застыли в тёмно-карих глазах Джона, ведь он уже знал, что мужчины тоже плачут. Плачут тогда, когда их сердце разрывается от боли. Тогда, когда они теряли тех, кто был для них дорог. Ведь он тоже её потерял. Потерял Сансу два долгих года назад, и едва ли теперь заслуживал за это прощения. Только не после того, как перед ним открылась вся истина. Не после того, как он узнал всю правду, которую девушка скрывала ото всех все эти годы. Джон неуверенно шагнул вперёд, медленно преодолевая расстояние до дивана, чтобы уже через пару секунд рухнуть перед ним на колени. Рука парня едва заметно дрожала, когда он, вскинув её вверх, поднёс ладонь к лицу Сансы, но так и не решившись коснуться её бархатной кожи, скользнул ею лишь по воздуху. – Прости меня, – слова с судорожным хрипом сорвались с губ Джона, ведь на самом деле, он не заслуживал прощения. – Прости... Джон скользнул кончиком языка по пересохшим губам, чувствуя, как в его раскрытую ладонь мокрым носом утыкается Леди. Она словно зазывала парня в игру, но в этот миг, он едва ли обратил на щенка хоть какое-то внимание. Ведь сейчас, перед его глазами вновь стояла та сцена перед мотелем: то, как Рамси прижимал Сансу к стене здания, покрывая поцелуями её шею и ключицы. Вот только, теперь Джон видел всё это совсем иначе. Теперь он мог заметить как расслабленно тело сестры, как сомкнуты её веки, и как слабы руки, лежащие на плечах Болтона, словно в слабой попытке его оттолкнуть. Он мог остановить Рамси до того, как случилось страшное. Но Джон этого не сделал, предпочтя просто сбежать... – Мне так жаль, Санса. Первые слёзы скользнули по его щекам, скрываясь среди чёрной густой щетины, но при этом застилая взор и превращая всё вокруг просто в расплывчатую картинку. Наверное, именно поэтому Джон и не заметил того, как распахнулись голубые глаза, что в этот момент, всё ещё сонно, смотрели на него с недоумением и настороженностью. Санса почувствовала, как дрогнуло сердце в её груди, а кончики пальцев стали холодными. – Джон? Что происходит? Что-то с родителями? Ведь страх о том, что с кем-либо из её семьи могло случиться что-то плохое, полностью опоясал Сансу, не позволяя ей даже вдохнуть. Но Джон лишь поспешно качнул головой, при этом подхватывая ладонь девушки и крепко сжимая её в своей. Словно даруя ей всё своё тепло и забирая весь её холод. Будто надеясь забрать всю ту боль, которую девушке однажды довелось пережить. – Я всё знаю, Санса, – он смотрел ей прямо в глаза, видя, как растерянность сменяется обречённостью. – Ты должна была мне всё рассказать. Ты должна была рассказать хоть кому-то. Ты должна была сказать хотя бы Роббу. Но Санса лишь качнула головой, до боли прикусывая нижнюю губу, чувствуя, как рот наполняется собственной кровью, имеющий тошнотворный медный привкус. – Я не могла, Джон. Робб бы просто убил его. Если бы я рассказала хоть одному из вас, вы могли совершить непоправимую ошибку, и я никогда не смогла бы себя за это простить. – Но теперь я никогда не смогут себе простить того, что оставил тебя в тот миг, – Джон качнул головой, стыдливо отводя свой взгляд. – Я бросил тебя одну тогда, когда ты нуждалась во мне больше всего на свете. Санса чувствовала, как глаза зажгло от подступивших слёз, но обхватив лицо кузена ладонями, она вновь заставила его взглянуть на себя, не позволяя ему отвести свой взгляд. В комнате было слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-то, но девушка почувствовала влагу на щеках Джона и это заставило сердце болезненно сжаться в её груди. – Ты не виноват, Джон, ты ничего не знал, – судорожно прошептала Санса. – Никогда не смей винить себя в этом. Ты меня понял? В её дрожащем голосе, Джон слишком отчётливо слышал стальные нотки. И поэтому, парень лишь осторожно кивнул, чем вызвал слабую улыбку на губах сестры. Но сейчас, отчего-то, вместо неё, он видел лишь оскал Болтонского ублюдка, что сегодня, сидя прямо перед ним, лишь с вызовом смотрел на офицера, повторяя раз за разом одни и теже фразы: "я поимел многих, но крик твоей сестры был самым сладким. Она так отчаянно просила её отпустить. Она так вырывалась, но это заводило лишь ещё сильнее. Кажется, я трахнул её дважды, перед тем как выбросить на обочине словно шлюху". И слушая это, Джон держался так долго, как только мог. Но в одну секунду, ярость поглотила его без остатка, затыкая голос разума и позволяя действовать по воле сердца. Он уже не помнил того, как долго избивал Рамси, наслаждаясь хлюпаньем его разбитого в кровь лица и судорожными хрипами ублюдка. Кажется, прошла целая вечность, перед тем как коллеги оттащили его от тела парня. Но даже тогда, Болтон продолжал улыбаться. Он был психом. Он был тем, кто изнасиловал его сестру, а также ещё десятки девушек, каждая из которых, боясь расправы и осуждения окружающих, продолжала молчать, позволяя чудовищу и дальше ходить на свободе. По тем же улочкам, где гуляли они. В том же парке, где они устраивали утренние пробежки и пикники. В тех же кафе, где он подстерегал своих жертв, накачивая их таблетками, а после беспрепятственно увозя ничего непонимающих девушек в мотель на окраине. – Иди сюда, – прохрипел Джон увлекая сестру в свои объятия. Ещё несколько долгих часов, он нежно гладил её шелковистые волосы, в то время как Санса, изредка всхлипывая, находила столь долгожданное утешение в объятиях того, кого когда-то любила. Кого, кажется, она и вовсе никогда не прекращала любить. С губ девушки сорвался судорожный вдох, когда губы Джона коснулись её виска, медленно соскальзывая вниз, в то время как его ладони, осторожно, словно спрашивая разрешения, двинулись вверх по её бедру. Ладонь Сансы, в свою очередь, проскользнула в волосы брата, пропуская его кудри между пальцами. Как же давно она не касалась его. Как же давно он не прикасался к ней так... – Джон. Парень замер, слегка отстраняясь назад и заглядывая прямо в голубые глаза сестры, пытаясь увидеть и прочесть в них хоть что-то. Хотела ли она чтобы он остановился? Были ли ей неприятны его прикосновения? Но робкая улыбка, что уже в следующую секунду озарила лицо Сансы, позволила ему несколько облегчённо выдохнуть. Он бы смиренно ушёл, если после всего случившегося, девушка решила бы его оттолкнуть. Он бы всё понял и никогда не потревожил бы её вновь. Вот только, едва ли Джон смог бы этого вынести. Только не снова. Он не мог потерять её во второй раз. – Всё в порядке? – осторожно спросил парень, вскидывая руку и нежно скользя кончиками пальцев по скуле девушки. Санса осторожно кивнула, слегка прикусывая свою нижнюю губу. Признаться, она не знала как об этом сказать. Это было несколько неловко: обнажить всю правду перед другим человеком. Впервые за долгое время. Но ведь это Джон. Она не должна бояться или стыдиться его. Это её Джон. – После случившегося, – голос Сансы предательски дрогнул, и она заметила, как вновь потемнели глаза кузена, становясь практически чёрными. – После того, что сделал Рамси, я больше ни с кем не была близка. И когда эти слова, впервые за два долгих года, сорвались с её уст, Санса наконец почувствовала облегчение, будто с её души свалился слишком тяжёлый груз. Ведь все эти годы, она так сильно боялась близости парней. Страшилась, что они вновь сделают ей больно. Санса подпускала их к себе слишком близко, но всё же, этого всегда было недостаточно. Раз за разом девушка продолжала останавливаться ровно за миг до того, как это должно было наконец случиться. Столько попыток, но ни одна из них не имела успеха. Ведь ощущая тяжесть чужого тела, чувствуя чужие губы скользящие по её шее и ключицам, девушка, закрыв глаза, раз за разом видела перед собой Рамси Болтона. Джон шумно выдохнул, на доли секунды отводя свой взгляд, но через миг, вновь возвращая его к лицу Сансы, заглядывая ей прямо в глаза. Он и сам должен был об этом догадаться. Ему не следовало на неё давить и пытаться перейти дозволенную черту. – Прости. Клянусь, я и пальцем тебя не трону, если ты сама этого не захочешь. И Санса знала, что это правда. Она верила Джону. Он был единственным, кого она не боялась к себе подпустить. – Я доверилась тебе однажды, Джон, – Санса слегка подалась вперёд, вновь забираясь на колени кузена и склоняясь к его губам, опаляя их жаром своего дыхания. – Ты был моим первым парнем. И я доверюсь тебе снова. И уже в следующий миг, не позволяя Джону проронить и слова, девушка накрыла его губы в поцелуе. Она чувствовала, как ладони парня легли на её спину, а его язык легко скользнул по её губам, словно призывая их приоткрыть. Санса едва слышно застонала, ещё плотнее прижимаясь своей грудью к груди Джона, ощущая, как быстро в этот миг бьётся её собственное сердце и словно слыша стук биения его. Джон осторожно выпрямился, при этом поддерживая сестру под ягодицы и позволяя ей обвить ногами свой торс. Его губы соскользнули с её, теперь покрывая поцелуями острые скулы, спускаясь к шее, нежную кожу которой, он, едва ощутимо позволил себе прикусить. Санса ахнула, запрокидывая голову назад и лишь ещё сильнее толкаясь бёдрами ему навстречу. – Сделаешь так ещё раз, и мы вряд ли успеем добраться до кровати, – с ухмылкой прошептал парень, на секунду отстраняясь от шее девушки, чтобы заглянуть ей прямо в глаза. Но Санса лишь качнула головой, ощущая, как возбуждение заполняет её до остатка, а внизу живота появляется сладостная тяжесть. Как же давно никто не целовал её так, как это делал Джон. Как же давно она не загоняла все свои страхи так глубоко внутрь, позволяя себе почувствовать столь недостающие покой и уверенность. Теперь всё будет по-другому. Они больше не позволят себе оступиться и не дадут недопониманию встать между собой. Она больше не совершит роковой ошибки, а Джон больше никогда её не оставит. – К черту кровать, – с губ Сансы сорвался стон, когда она почувствовала, как губы Джона, дразняще коснулись мочки её уха. – Как насчёт стола? До кухни они доберутся достаточно быстро, а значит, им не придётся оттягивать тот самый момент ещё на слишком долго. Ведь Санса уже изнывала от желания, и судя по оттопырившейся ширинке джинс, Джон был готов не меньше её. Парень усмехнулся, но при этом послушно двинулся в нужную сторону, продолжая прижимать сестру к себе и ни на миг не отрываясь от её манящих губ. Если миссис Старк хоть когда-то узнает о том, чем они занимались в её отсутствие, да ещё и на излюбленном женщиной столе, где она просто обожала собирать семейные завтраки, обеды и ужины, Кейтилин просто хватит удар. Но разве сейчас это могло иметь хоть какое-то значение? Оказавшись на твёрдой поверхности стола, Санса позволила Джону опрокинуть себя на спину, в то время как он сам навис над ней. Его губы дрогнули в улыбке, но в карих глазах всё ещё можно было заметить напряжение. – Ты уверена? Парень должен был знать наверняка. Джон больше не мог позволить себе совершить очередную ошибку. Но Санса, закатив глаза, проскользнула руками между их прижатыми друг к другу телами, нащупывая пальцами застёжку его ремня. И этого было вполне достаточно, чтобы Джон наконец понял, что она намеревается идти до конца. Всё, что происходило в дальнейшем, было словно в ускоренном режиме. Кажется, молодые люди и сами едва успели заметить того, как остались практически полностью обнажены. На Джоне всё ещё были джинсы, ремень и ширинка которых впрочем уже были расстегнуты, в то время как Санса осталось лишь в одном нижнем кружевном белье. Девушка глухо стонала, при этом буквально выгибаясь дугой, чувствуя, как пальцы Джона осторожно гладят её через ткань трусиков, тем самым заставляя ноги дрожать, а её саму требовать чего-то большего. Она хотела его. Хотела почувствовать на себе и в себе. Санса, чёрт возьми, хотела, чтобы её трахнул собственный кузен, который, впрочем, делал тоже самое и два года назад. Боги никогда не простят их за эту грешную связь. Но сейчас, молодым людям было абсолютно плевать на всех и на всё, ведь в этот миг, им казалось, что они остались в этом мире абсолютно одни. – Джон, пожалуйста, – почти хныкающе прошептала Санса, подаваясь бёдрами вперёд, словно призывая парня к более решительным действиям. Губы Джона вновь дернулись в ухмылке, в то время как его пальцы, что всё ещё касались ткани трусиков Сансы, слегка надавили на самую чувствительную зону девушки, заставляя её вскрикнуть от неожиданности. Он чувствовал, насколько влажным уже стало бельё Сансы, в то время как его собственный член слишком болезненно пульсировал в штанах, отзываясь на каждый стон сестры. – Я люблю тебя. И слова парня слились с негромких вскриком, переросшим в громкий стон, когда Санса почувствовала, как брат, резко сдёрнув с неё трусики и ещё шире раздвинув её ноги, стремительно вошёл в неё до самого основания. И это было самым прекрасным, что девушка испытывала за всю свою жизнь. Это было самым желанным, чего только мог получить от этой жизни Джон. И в этот миг, последний кирпич построенной между ними стены, что они питали ненавистью, обидой и злостью все эти два последних года, был безвозвратно разрушен, вновь позволив объединиться тем, кто, кажется, были созданы друг для друга.***
Прикрыв обнажённое тело простынёй, Санса слегка приподнялась на локтях, позволяя своим губам растянуться в улыбке. За окном всё ещё была глубокая ночь, а Джон, застыв у него, задумчиво вглядываясь в даль, наивно полагая, что сестра, утомлённая вчерашним вечером, продолжает мирно спать в постели, не замечая его отсутствия. Впрочем, приятная усталось действительно заставляла Сансу сонно моргать, а подняться на всё ещё дрожащие ноги, она едва ли сумела бы и вовсе, при этом не рискуя упасть. Кто бы мог подумать, что спустя два года, они вновь вернутся к началу. Продолжат с того момента, где остановились в прошлый раз, только теперь, не позволяя никому и ничему разрушить столь хрупкое счастье. Даже самим себе. Ведь всё, что с ними происходило в последние годы, было лишь их ошибками. Как общими, так и нет, но едва ли об этом действительно было нужно думать теперь. Сейчас всё иначе. Они стали взрослее. Их отношения перестали быть просто детской влюблённостью, ведь "я люблю тебя", сказанные вчерашним вечером Джоном, всё ещё отказывались покидать мысли Сансы, то и дело вызывая на её губах действительно счастливую улыбку. – Я тоже. Джон едва заметно вздрогнул, стремительно оборачиваясь и встречаясь несколько недоумевающим взглядом со взглядом кристально-голубых глаз Сансы. Девушка слегка придвинулась вперёд, при этом похлопывая ладонью по постели рядом с собой, призывая парня присесть. Джон послушно выполнил просьбу, опускаясь рядом с Сансой и нежно беря её ладонь в свою, позволяя их пальцам переплестись. – Ты "тоже" что? – губы парня растянулись в улыбке, когда он заметил уже столь привычное озорство в глазах напротив. Вот только, когда он видел его в последний раз, Джон едва ли смог узнать свою перевернутую вверх дном спальню. Но ничего не говоря, Санса вновь подалась вперёд, прижимаясь своими губами к губам Джона в мягком поцелуе. И отстранившись лишь на дюйм, она тихо прошептала: – Я тоже люблю тебя, Джон Сноу. И эти слова были для парня самым прекрасным, что он вообще мог услышать. Но перед тем, как Джон успел ответить хоть что-то, где-то совсем рядом, раздался негромкий писк, привлёкший внимание молодых людей. – О, Боже, милая, мы совсем про тебя забыли! – Санса легко подхватила с пола белоснежный комок, сажая его на кровать. Леди, довольная тем, что на неё наконец обратили внимание, обнюхав всё вокруг, лишь на миг задержавшись у сплетенных рук своих хозяев, сделав почётный круг, плюхнулась поверх одеяла, намереваясь погрузиться в спокойный сон. Джон рассмеялся, ловя взглядом улыбку Сансы. – Вся семья теперь в сборе, – произнёс он, лукаво подмигивая. – Действительно, – Санса согласно кивнула. – Теперь наша семья действительно в сборе. Да, родители, братья и Арья, тоже были частью семьи, но теперь, помимо них, они намеревались создать и свою собственную. Точнее, молодые люди уже это сделали. Теперь их было трое: Санса, Джон и малышка Леди. И, возможно, довольно таки скоро, в их семье появится ещё один малыш. Хотя, наверное, об этом было ещё слишком рано думать. Санса прильнула к груди парня, с наслаждением ощущая, как он нежно поглаживает её спину. Взгляд Джона вновь устремился в окно, за которым, впервые за наступившую зиму, по воздуху кружили хлопья снега. – Завтра Рождество, – произнёс Джон, прижимая девушку к себе ещё крепче. – Я уже получила свой подарок, – с улыбкой проговорила Санса, ощущая, как сон вновь начинает утягивать её в свои сладостные объятия. – Разве что-то может быть лучше того, что мы вновь обрели друг друга? – Нет, – Джон качнул головой. – Но завтра я всё равно хочу подарить тебе кое-что ещё. Уверен, тебе понравится. Но, кажется, Санса уже не слышала его последних снов, будучи затянута в сети мира Морфея. А Джон, лишь осторожно уложив девушку на подушки, при этом заботливо укрыв её одеялом, прилёг рядом с ней, прижимая Сансу к своей груди и кладя ладонь на её живот. Теперь он был счастлив. Действительно счастлив. И это счастье уже никому и никогда не удастся у него отобрать.