На границе Пустоты

Еще пару часов назад я, скучая, рассматривал школьный двор за окном. Уроки подходили к концу, и Шинономе-сенсей записывала домашнее задание на доске ровным округлым почерком, когда в кармане завибрировало. Смс. Откинув крышку телефона, я с удивлением уставился на всплывшую плашку нового сообщения: «абонент не определен». Казалось, окружающие звуки моментально затихли, и только сердце зачастило в ушах, — возможно ли, что это ты наконец дал о себе знать?.. Или, может, Сеймей… Раскрыл послание и прочитал: «Если хочешь узнать, как связаться с братом, приходи сегодня по адресу Хонго, Бункё, Хакусен Дори, в саду святилища неподалеку от железной дороги. В 18:00. Будь осторожен, за тобой следят. Бесшумные». Бесшумные… Еще одна Пара… Они что-то знают о тебе и брате? А дальше, как сейчас помню, я бежал до метро, добирался с пересадками до Каракуен и быстро сбегал со ступенек зависшей над дорогой станции. До назначенной встречи оставалась всего лишь пара минут. Свернул в проулок, позавидовав скорости состава, проносящегося по мосту, и припустил по улице так быстро, как мог. На Хакусен Дори неосознанно замедлил шаг: вдалеке возвышались конструкции американских горок, каруселей и большого колеса обозрения. Это, конечно, был не Токийский Диснейленд, в который мы ходили, но… Ассоциация опять сдавила меня между воспоминанием о твоей теплой ладони и горечью понимания, что я опять остался один. Мама не в счет. Маме уже, конечно, лучше, но дома все равно очень тяжело. Я вздохнул и, сжав кулаки, сквозь челку посмотрел на темнеющее небо. Зимний ветер пробежал по улице, заполненной плотной автомобильной пробкой, и показалось, что и тучи, и этот леденящий порыв вторят моему настроению. Я мотнул головой. Огляделся в поисках пешеходного перехода — до перекрестка еще пол квартала. Достал телефон: «18:03». Черт, слишком далеко! Нет времени обходить… И я опрометью понесся через столпотворение разноцветных автомобилей. Мне казалось, что кто-то обязательно сейчас выйдет из машины и закричит «держите правонарушителя!», и от ощущения мнимой погони я бежал все быстрее. Только в укромном полумраке улочки напротив немного сбросил темп, чтобы восстановить дыхание — я тот еще «спортсмен». Прошел к разрыву между домами, и засунул нос за угол: вдали, в конце тупика, над дорожкой повисла кедровая ветвь как закрытый железнодорожный шлагбаум. Кажется, нашел. Вдохнул словно перед прыжком в воду и ступил в полумрак… *** Я так спешил, что даже в голову не пришло сообщить друзьям, куда направился. Только крикнул ребятам, вылетая из класса: «Мне пора! Пока!» — и все. Почему я даже не спросил у Йоджи с Нацуо, может они знают что-нибудь о Бесшумных? Надежда? Глупость и самонадеянность? Не знаю. Я не имел представления, было ли все подстроено, или виной тому какая-то нелепая случайность, но…. Цепочка стремительных событий того вечера привела к непоправимым последствиям. А если говорить точнее, ступив на каменные плиты садовой дорожки, я оказался не в святилище, а в раскрытой кем-то системе. *** Темнота мигом распростерлась вокруг, и сердце грохнуло о ребра. Я попытался сморгнуть черноту и замер: система. Я был тут с тобой всего пару раз, но… как можно попасть сюда без бойца-заклинателя? Вокруг абсолютная темнота. Мистическая арена, — ты разворачивал подобное пространство перед каждым боем, но я понятия не имел, каким именно образом ты такое делаешь. Судорожно вдохнул, подумав: я, конечно, не твоя жертва, не твоя природная пара, но… может, ты меня все-таки «позвал»? Вдруг сумел вернуться, несмотря на приказ брата? Дыхание участилось. Я завертел головой. Ты где-нибудь рядом? Может, за спиной? Секундная задержка, заминка… Я обернулся, но и там был только густой мрак. Опять втянул воздух носом, и по мере расправления легких почувствовал: я в совершенно чужом пространстве. Оно по-другому дребезжало — непривычно, не по-твоему. Шорох, — и сразу бросилось в глаза разгорающееся пятно света. А вслед за ним начали проступать и очертания двух человеческих фигур: двое взрослых. Они замерли ко мне спиной — совершенно не обратили на меня внимания. Может и вправду, не видели? Темнота, наверное, делала меня почти незаметным. Я разглядывал незнакомцев из своего ненадежного убежища — пытался понять: это и есть Бесшумные? Один высокий и плечистый с короткой стрижкой, а второй пониже ростом, но такой же широкоплечий. Спустя пару секунд ожидания до меня вместе с эхом докатилось: — Ну что? — Нет, — почти моментально отозвался второй, высокий. — Вот черт! — с досадой выплюнул крепыш и после короткой паузы добавил, — сворачивай и пошли. — Ты уверен? — спросил, судя по всему, боец, но тут же начинал выводить пассы левой рукой. — Да, дьявол тебя побери, уверен. Пошли давай… Я было задумался, что делать — может окрикнуть? — но фигуры двоих начали меркнуть так же быстро, как и появлялись. — Эй! А я? — непроизвольно вылетело из моего рта. — Подождите! Вы меня забыли! Оставаться одному в темноте совершенно не хотелось — я понятия не имел, как отсюда выбираться. — Эй! — крикнул я уже во весь голос. Ощутил, как внутри что-то ворочается от нехорошего предчувствия, и по спине побежал озноб. Двое истаяли. Свет вслед за ними постепенно тух, сжимаясь, а я все так же растерянно пялился туда, где только что стояли люди. А после система начала сворачиваться. Я это очень четко почувствовал: внутри словно рог апокалипсиса протрубил. Пространство одномоментно взволновалось, задрожало на периферии внезапно обозначившимися границами, а после со всех сторон с диким ревом на меня понеслась еле заметная, полупрозрачная, как тонкий целлофановый пакет, мембрана. Чем ближе она подступала, тем неотвратимей казался шум. Постепенно набирая скорость, она стремилась к центру, туда, где в темноте системы затухал свет. Что происходит? Как ледяной водой обдало: время! Время утекало! Бежать! Сорвавшись с места, подхлестываемый страхом, я кинулся в поисках выхода к блеклому сиянию в центре системы. Ну где же?! Где?! Паника неслась по венам, останавливала сердце и сбивала дыхание. Мерцающая мембрана была во много раз быстрее человеческих ног. Я закричал, выдавливая из себя усилие, а на глаза навернулись слезы, и… Я все-таки запутался в собственных ногах, — упал. С отчаяньем приготовился принять удар воющей призрачной волны, повернулся к неизвестности лицом, и мембрана, словно обнаружив нечто чужеродное, притормозила. Я следил за ее движением из-под мокрых ресниц, — происходящее, как кадры кино при замедленной съемке: трепещущий на изломах «полиэтилен», казалось, сейчас меня распластает, а затем сгребет и потащит вслед за собой… Спустя бесконечно долгое мгновенье я почувствовал, как эта непонятная материя, опаляя все тело разом, с легкостью прошла насквозь. Кожу обожгло. Я зажмурился, и в ту же секунду раздался громоподобный заключительный аккорд: система, сворачиваясь, поглотила саму себя. *** Мне захотелось открыть глаза, но я вдруг понял, что у меня их больше нет. Чуть было не потянулся руками, чтобы ощупать лицо, но осознал, что даже понятия не имею, где они. Осязание отключалось, как если бы кожа и мышцы становились совершенно нечувствительными и невесомыми. Казалось, материальная часть меня расползлась, как вязанное полотно, если потянуть за случайно оборванную нить. Я чуть было этого не испугался, но все эмоции принялись стремительно угасать. И у меня осталось только одна способность — мыслить. Подумалось, что сознание вытекло из тела, как желток вытекает из разбившегося яйца. По идее, в такой ситуации положено испытывать хоть что-то… Панику или страх. Но кроме мысли о яйце, медленной и тягучей, во мне ничего не было. Да и концентрация потихоньку начала развеиваться: мне не удавалось больше расставлять слоги внутреннего монолога в привычном порядке — мышление тоже работало все хуже и хуже. Я сделал последнее усилие — мысленно позвал куда-то в окружающее небытие: «Помогите. Я тут. Помогите». Как последний сигнал «SOS». Все замерло на границе между секундами, время окончательно вылетело из окружающего пространства вон, и я практически растворился в Пустоте. *** Первое, что я осознал — я существую. Затем, пришла еще не очень ясная мысль, и звучала она приблизительно как «мэ». Я постарался сконцентрироваться, чтобы подумать что-нибудь более содержательное, в голове даже возник образ какого-то иероглифа, но… Мигом утоп в боли и захрипел: тело, как новорожденное, очень старалось расправить легкие и сделать хотя бы один нормальный вдох. Вышло не сразу, и только после третьего сносно получившегося, обжигающая боль постепенно начала мельчать, а затем и вовсе, словно оробев, принялась добегать лишь мягкими лижущими касаниями так, что даже подумалось: «хорошо». Вместе с избавлением пришла сильная тяжесть и резиновая скованность, но по сравнению с агонией, это было уже неплохо. — Эгхммм… — первое, что вырвалось в окружающую пространство. — Боже… Вновь хотелось открыть глаза. Не то чтобы меня сейчас очень сильно интересовала окружающая обстановка, дело скорее было в привычке видеть, и я напрягся, — даже брови вверх задрал, — сосредоточился, но… ничего не вышло. Я всего лишь утомился еще сильнее. Похоже, я лежал на спине. Да точно, на спине — мышцы и позвоночник не давили сейчас на грудную клетку, позволяя ей спокойно вздыматься. Древний неосознаваемый процесс наконец-то приобрел положенную ему легкость: вдох-выдох. Я расслабился и принялся изучать тело на уровне ощущений. У меня была голова — я даже мог сконцентрироваться на кончике носа. Рука. Две. Если постараться, похоже, можно пошевелить указательным пальцем… Спина изогнута, как если бы я лежал в гамаке. И ноги. Вроде бы все на месте. Я медленно-медленно начал приоткрывать веки. Глаза слезились, будто в них сейчас светило раскаленное до бела солнце, однако на деле, перед моим взглядом простиралась одна нескончаемая тьма. Ничерта не видно. Где я? Паника. Честно сказать, ничто так не придает сил, как эта проклятая паника. Я даже сесть умудрился. Начал растерянно крутить головой, зажмурился пару раз, понадеявшись, что это просто какая-то ошибка восприятия… К глазам подступила не просто влага волевого напряжения, а самые настоящие растерянные слезы. — Кто-нибудь… — тихо позвал я в темноту, надеясь, что сейчас этот «кто-нибудь» откликнется и включит свет. Тут же вспомнил урок естествознания, когда учитель нам рассказывала: «Именно поэтому, если нажать, — говорила Шинономе-сенсей, выставив вперед указательный палец, — Вы увидите различные вспышки света… Нацуо-кун! Нацуо-кун! Отпусти Яёй-куна и вернись на свое место! Не трогай! Пожалуйста! Нацуо-кун…» Я, чуть помедлив, с неуверенностью приложил большие пальцы к векам, мысленно кивнул сам себе, приободряя, несильно надавил на глазные яблоки. Увидел сполохи, которые то сливались в одно единое пятно, то, наоборот, дробились на более мелкие. — Хорошо… — с облегчением пробормотал я, осознавая, что дело тут скорее всего не в слепоте. Но тогда в чем? В чем тогда дело? — Ау!!! Тут есть кто-нибудь? — закричал я со всей силой, на которую был сейчас способен. В горле першило, и звук выходил рваный и сиплый, точно гудок старой трубы. — Ау! Тишина и темнота — страшное сочетание. Сознание требовало срочно предоставить ему правдоподобную версию происходящего. — Может я просто в коме? Я в коме, и теперь заперт внутри собственного тела, — начал я бубнить себе под нос, но не договорив до конца, уже понял, что этот вариант не подходит: я сидел в неудобной позе, мышцы ныли как после марафонского забега, и тело из последних сил пыталось устроить себе хоть какую-то имитацию комфорта — балансировало на гибкой, пружинящей поверхности. «Что это?» — подумал я и завозил руками вокруг. Под пальцами скользила какая-то непонятная субстанция, больше всего похожая на ткань — брезент или парусину. Она удерживало меня навесу как гамак или тряпичная люлька. Я проследил от дна вверх по стенке, и почувствовал, что моя непонятная колыбель не имеет полагающегося гамаку края — полотно, изгибаясь в горизонталь, бесшовно стелилась дальше. Я представил себе что-то на подобии пожарного батута. Только он был сейчас очень большой и очень эластичный. Из любопытства я похлопал пару раз по стенке и почувствовал, как она отпружинила в ответ. Еще раз нашарил горизонтальную часть и, измерив ее протяженность, я выяснил, что материя простирается по крайней мере на расстояние вытянутой руки. Упав обратно на спину, я закачался в колыбели. Сконцентрировался на догадке, которая уже давно витала вокруг: эта чернота настолько сильно напоминала тьму, которой оканчивалась любая видимая мною система. Скорее всего… Может ли быть такое, что место, где я сейчас пребываю, тоже она? Здесь есть пол, но нет света, а все пространство по ощущению какое-то «сырое», будто пористое, нестабильное и совершенно безликое… Может… Может… Если это система… Может если я попробую тебя позвать, ты услышишь? Может ты сможешь услышать и прийти? Соби! — Соби! — закричал я настолько громко, насколько был способен. — Соби! Я тут! Соби, ты слышишь меня?! Замолкнув, я сосредоточился на звуках и принялся ждать. Секунда. Две. Три. Ничего. Тридцать секунд. Я отсчитывал их про себя со взвинчивающимся надрывом. Шестьдесят. Сто двадцать, сто тридцать, сто тридцать одна… Вновь потекли слезы. Сто тридцать две… Ты слышишь меня? Ты придешь? Придешь же? Страх и отчаянье начали заполнять сознание, как вода заполняет судно с открытыми кингстонами: нижние отсеки, через переборки и люки, выше — в каюты, корабль кренится кормой, уже черпая за бортом, а на поверхности взрываются изгнанные пузыри воздуха; треск, скрежет металла, и вот судно, захлебываясь, погружается в толщу, затянутое к самому дну непреклонной силой тяготения. Я пытался продышать это наваждение, как пытаются продышать острую боль. А сразу после, показался себе астронавтом из дурацкого голливудского фильма запертым на дрейфующем космическом корабле. «Чужой». Воображение рисовало крадущегося в темноте монстра, который вот-вот сожрет меня с потрохами. — Соби… Соби… — нервным шепотом звал тебя по имени. — Что такое «соби»? — абсолютно неожиданно раздалось в моей голове. Я резко умолк. Слезы встали. Что это? Мне показалось? Мне только что почудился голос. Это галлюцинации? Я, сопя сквозь заложенный нос, напрягся и начал прислушиваться. Монстр в воображении начал вырисовываться более реальным. Больше не выдерживая напряжения, я сквозь сжатые челюсти, непроизвольно застонал, постепенно переходя на сиплый крик: — Ммммммаааааааааааа! Я таращился в пустоту и чувствовал, что схожу с ума. Мне даже почудилось, что в толще пространства слабеньким желтым огоньком засияло мое безумие. — Аааааа! — Продолжил я, отдаваясь истерике целиком. Прооравшись, отчего голос осип окончательно, я вперился взглядом в то место, где недавно, казалось, блестела моя шизофрения. Нет. Пусто. И темно. Меня никто не сожрал, даже после того, как я во всю имеющуюся силу легких обозначил свое присутствие. Исступленное напряжение лопнуло струной, и меня отпустило: стало все равно. Я так устал и вымотался… Безразличие укрыло меня воображаемым одеялом, заботливо поправило воображаемую подушку, и тело расслабилось, безвольно повиснув в непонятном гамаке. Я лежал и смотрел в бесконечную темноту, в которой не было ни звезд, ни луны — ничего. Только пустота. В голову пришла здравая мысль: если предполагать, что это система, то должен быть кто-то, кто ее открыл. Это было очень простое и логичное умозаключение, однако в сумбуре переживаний, я не смог до него дойти раньше. Кто-то открыл систему. Явно не я. Я так не умею. Тут есть кто-то еще? И я решил позвать, — все равно я ничего не теряю, хуже чем сейчас быть не может.  — Кто-нибудь? Тишина. — Тут есть кто-нибудь? Когда я уже отчаялся хоть до кого-то дозваться, в голове слабо прошелестело: — Тут есть я. Я почувствовал, как все волоски на моем теле встают дыбом. Шизофрения, — решил я. Голос в голове — это признак. Кацуко-сенсей говорила, что у психически больных людей голоса делятся на два типа: внутренние, когда говорят в голове, и внешние, будто их слышат ушами. Мой был первым. Я глубоко вздохнул, успокаиваясь, и зачем-то поинтересовался: — Ты кто? Темнота промолчала, а я почувствовал, словно меня что-то касается изнутри. Странное ощущение, я поежился. В моей голове опять раздался звук, похожий на человеческую речь: — Я не знаю… Хмм… А вот это странно, обычно шизофрения представляется инопланетянином. Или каким-нибудь ангелом… — Может ты инопланетянин? — неожиданно развеселился я от мысли, что мне досталась какая-то непутевая шизофрения. — Может, — через мгновение ответила она, и мне показалось, что в ее голосе просквозило сомнение. — Или может быть ангел? — предложил я еще вариант. — Я не помню, — донеслось изнутри после паузы, словно шизе потребовалось время на размышления. — О… — сочувственно протянул я, — знаешь, я недавно тоже не помнил, кем был. — Да? — Голос в голове стал как будто живее. Не то чтобы в нем появились театральные эмоции, но по крайней мере немного поубавилась загробность звучания. Я улегся поудобней, закинув руки за голову, и решил: раз я сошел с ума, и кроме воображаемого голоса тут никого нет, нужно было хотя бы познакомиться. — Хочешь расскажу? — Покажи… — протянула шиза. — Что значит «покажи»? И я вновь почувствовал, как меня просительно что-то или кто-то касается, мол пустишь? Я забегал по темноте глазами, не зная, что делать и как реагировать. Но все же, будто поддавшись уговорам, я расслабился и закрыл глаза: это же шиза… хорошо, что еще разрешение спрашивает… Перед внутренним зрением появились какие-то непонятные помехи, как шипение во время телетрансляции. Я нервно дернул уголком рта и забеспокоился. Нервно икнул. — Ик! — раздалось в темноте. — Не беспокойся, Источник, я не причиню тебе вреда. — Все тот же голос прозвучал в голове, но фраза стала более сложной, и шелест начал басить на низких нотах. — Что это было? Ик! Что ты сделало? Что такое Источник? Где я вообще? — задал я в слух вопросы автоматной очередью с переклином на икоту. Вновь, приложив усилия, попробовал сесть. — Источник это ты, — голос в голове прозвучал удовлетворенно. — Источник это хорошо. На твоем языке это — «ойсши», вкусно. На моем языке? Вкусно? — Ты что, меня сожрать хочешь? — крикнул я в темноту. — Не надо меня жрать! Я… я… я ядовитый! — Ахахах! — Засмеялся голос внутри, и мне почудилось, что тьма неподалеку чуть сгустилась. — Не волнуйся. Нам не нужно твое тело. Нам нужна энергия. Энергия — это хорошо. Вкусно. — Нам?! Энергия? — это «нам» повторилось дважды, и я заозирался по сторонам. — Нам. Братья пока совсем слабы. Я первый до тебя дотянулся. — Братья? Замечательно, у меня тут персональная вселенная Билли Милигана. Ты, да я, да мы с тобой. Может меня наркотиками накачали и теперь везут куда-нибудь к этой… Нагисе на опыты? Эта мысль мне пришлась по вкусу, и я решил, что, как одна из самых здравых, она должна внушать оптимизм. Икота отпустила. Я спросил:  — У тебя есть имя? Как мне тебя называть? — Я не помню своего имени. Другие тоже не помнят. — Шелест в голове стал как-будто немного ближе, — можешь сам дать мне имя, если хочешь. Я бы хотел имя. Тебе нужно, чтобы у меня было имя, а значит, это нужно и мне. Я устало вздохнул. Опять Имя… — Хорошо. Тогда я тебя назову «Шиза», по-моему, тебе подойдет… Ты сказал, что ты здесь не один? — Шиии-зааа… — протянуло это нечто в моем сознании уже низким вибрирующим голосом, от чего я чуть было не засмеялся — наверное, с нервов. — Да, нас тут трое, — отозвался Шиза, — дай братьям время, Источник. — Почему ты называешь меня «Источником»? — я, выкрутившись как угорь на сковороде, уселся, балансируя на невидимой опоре. — Потому что ты Источник, — мне показалось, что Шиза пожал несуществующими плечами. — Ты источаешь энергию. Нам нужна энергия. Мы давно, уже очень-очень давно, находимся здесь. Резерв почти истощен. Но нам повезло. Как ты оказался в Пустоте без защиты? Она чуть не поглотила тебя. — Просто, — я хмыкнул, решив, что если это наркотический бред, то можно расслабиться: все вокруг нереально. Голова совсем ватная… — Берешь одну бестолковую «жертву», и все… Она находит себе неприятности. В общем, несложно… — Хм… жертву? Кого? — не понял Шиз, и в его голосе мне почудилось любопытство. — Да если честно, я и сам не понимаю… Многие говорили, что я — жертва. Несколько раз я уже бывал в месте подобном этому, но до сих пор не могу разобраться, что нужно делать. Я… я… какой-то бесполезный, наверное. — Вспомнился тот день, когда ты уходил, и как меня накрыло ощущением беспомощности. Ты меня не слышишь, да?.. — Не грусти, Источник. Теперь все будет хорошо, — сказал голос. — Мы укроем тебя от Пустоты. — Рицка, — хмыкнул я. — Меня зовут Рицка. — Нет, не так, — отозвался Шиз. — Имя из твоего языка больше не подходит. Взамен я дам тебе другое. Рик — так тебя будут звать. Пожал плечами — я своего собеседника вообще «Шизой» назвал. После недолгих раздумий откликнулся. — А что ты говорил про языки? Мы же сейчас на японском разговариваем… Вроде… — на секунду усомнился я. Проговорил, и почувствовал, что даже сижу еле-еле. Голова гудела, мышцы ныли, а мысли стали совсем медленными. — Почти. Твой язык странный. Много оттенков. — Для тебя японский не родной? Ты выучил его? Когда? Давно? — Прочитал его в тебе. Пришлось потратить время, чтобы понять принцип согласования слов, — отозвался голос. — Ты… Ты… Хочешь сказать, что… — я сглотнул, допуская, что происходящее — реальность. Замотал головой как собака после купания. — Ты выучил японский через меня, за то время пока я здесь? Ответа не последовало. Я задумался: что же это за существо такое? Способное читать сознание и выучивать сходу языки… При этом, как мне показалось, бестелесное и не помнящее самого себя… — Шиз, а почему ты себя не помнишь? С тобой… с вами, что-то случилось? — Не переживай. По мере восстановления резерва, память будет возвращаться. Мы сейчас экономим, Рик. Память — это много. На ее поддержание уходит много сил. Позже мы все объясним… Немного позже… — Шиз прервался, и появилось впечатление, что меня рассматривают со всех сторон. — Ты устал, Источник. У нас еще будет много времени. Поспи. Твое сознание привыкло спать. Так ты быстрее восстановишься. А все вопросы — они потом. Голос Шиза сделался будто бы ласковей. Я, не сопротивляясь, откинулся в свой гамак и, раскачиваясь в темноте, подумал, что он прав. Тело требовало покоя и сна. Голова гудела. Казалось, если закрыть глаза и расслабиться, я усну, даже не успев досчитать до пятой овечки. По крайней мере, я тут не один. А если это все просто наваждение, то оно рано или поздно закончится. Я прикрыл глаза и, укачиваемый невидимой колыбелью, услышал сквозь опускающуюся на сознание дымку: — Спи, Источник. Возможно, твои сны тоже вкусные… Сначала Хозяин, Жертва, а теперь еще и Источник… — подумалось мне. — Ками-сама, неужели я просил у тебя интересную жизнь, перед тем, как родиться?.. Веки слипались, и я постепенно погружался в забытье сонного видения.