На границе Пустоты

Я стоял посреди незнакомой комнаты. Свет упрямо пробивался сквозь серое марево, — можно даже было разглядеть завитки дыма, делящего единый поток на отдельные лучи. Я не чувствовал, но мне показалось, что тут должно сильно пахнуть табаком и пылью. Оглядевшись по сторонам, я увидел разбросанные на полу кисти, туши в брусках и большие листы бумаги. На одном начатом рисунке, где, судя по всему, должно было начато то ли дерево, то ли ветвь, прямо посередине огромной выбоиной зияла черная клякса. «Соби?» — было первое, что я подумал. Не сразу различил твою фигуру среди окружающего бардака: ты сидел на полу у дальней стены. Выглядел осунувшимся, под глазами залегли свинцовые тени. Я подбежал и, плюхнувшись на колени, попробовал взять тебя за руку, но ничего не вышло — моя ладонь прошла сквозь твои пальцы. Испугался, но потом резко, как в воду окунули, осознал, что сплю. «Соби…» — позвал я тихо, но ты даже не повернул головы, только закусил зубами фильтр сигареты, втянул через него воздух так, что кожа на щеках провалилась за скулы, и выдохнул через нос огромное облако дыма. Твои руки были перепачканы в туши, и это было странным — ты обычно очень аккуратно рисуешь, а тут даже на щеке был отпечаток пальца, больше напоминающий синяк. «Соби…» — позвал я еще раз, — «Что с тобой?» Ты, конечно, не ответил и только устало прислонился виском к стене. Начал нашептывать что-то себе под нос одними губами сквозь закушенную сигарету. Я вздохнул и сел рядом. Грустный какой-то сон у меня получался. Я так хотел тебя увидеть, действительно хотел надеяться, что у тебя все в порядке, а тут ты сидишь как неживая кукла. Подумал погладить тебя по голове, но все, к чему я прикасался, не оказывало абсолютно никакого сопротивления — пропускало мои ладони насквозь. Странный тревожный сон, где я снился себе бестелесным духом, неспособным даже притронуться к реальности хотя бы на мгновение. Сделалось очень тоскливо. Настолько тоскливо, что захотелось даже зареветь как Юико. Я только хлюпнул носом. Соби… Почему я не могу даже во сне к тебе притронуться ? Я попытался откинуться спиной на стену, но и она подвела, и я начал соскальзывать куда-то вниз. «Соби!» — выкрикнул я, пытаясь схватиться за рукав твоего свитера. Как и следовало ожидать, пальцы прошли сквозь него, и я почувствовал, как падаю. «Соби!» — выкрикнул я еще раз, уже глядя на удаляющуюся комнату откуда-то снизу, и мне на миг показалось, что ты будто бы нахмурился и посмотрел туда, где я только что сидел. Перед глазами все стало совсем размытым. Мне захотелось продраться сквозь пелену обратно, к тебе, но меня с силой волокло куда-то все ниже и ниже. — Соби! — Прокричал я, садясь, и в тот же момент проснулся. Вокруг была все та же темнота. На глаза навернулись слезы. Я закусил губу, стараясь их сдержать, но это совершенно не помогало. Крупными каплями переваливаясь через веки, они начали скатываться по щекам и, падая, растворялись где-то в темноте. «Боже! Как мне осточертела эта темнота!», — я со злостью ударил по стенке колыбели, и она, отпружинив, разнесла колебания по всему ложу. «Твою мать! Дурацкий батут!» — прорычал я, пытаясь не начать рыдать в голос. Медленно выдохнул через рот — попытался обуздать истерику, не биться же опять в конвульсиях, как это уже случилось вче… Вчера? Или как считать время, если тут всегда темно? Неожиданно периферическим зрением я заметил слабый огонек и, дернув головой из стороны в сторону, пристально на него уставился. Отчетливо виделось мерцание. Что это? Первый увиденный свет отрезвил. Я шмыгнул носом. Истерика закончилась сама собой, уступив место сначала легкому испугу, затем удивлению, а потом и вовсе какому-то смутному чувству, похожему на надежду. Тихое ровное мерцание, как от маленького уголька, подлетело к лицу, и сложилось впечатление, что оно тоже меня рассматривает. Я всей кожей почувствовал его внимательную сосредоточенность. Оно светилась, качалось из стороны в сторону, как поплавок на волнах. — Сделай так еще раз, Источник. — Прошелестел в голове голос Шиза. Я, все так же не отрывая глаз от крохотного огонька, сглотнул и тихо, будто опасаясь, что огонек истает, спросил совсем шепотом: — Как сделать? Огонек колыхнулся вверх-вниз и в сознании появилась странная черно-белая, как в негативе, картинка, где я со всего маха бью кулаком о «батут». Я оторопел, не понимая, как вообще возможно то, что я сейчас увидел каким-то внутренним зрением, и в голове закатными цикадами заскакали вопросы. Отодвинул в сторону природное любопытство и решил, что будет правильным для начала ответить на просьбу. Не отрывая взгляда от огонька, я сложил ладонь в кулак и с силой опустил на то, что считалось дном. «Ткань» колыхнулась подо мной и подбросила вверх. Я выжидательно уставился на огонек, мол «так?» — Нет, Рик, вот так… И в голове опять появилась та самая картинка. Я тряхнул челкой, не понимая, чего хочет от меня огонек, и повторил движение опять. Сел поудобнее и спросил: — Так пойдет? Мерцание, показалось, вздохнуло. В голове раздался голос Шиза: — Нет, Источник. Это не то. Я растерялся: я же выполнил, о чем меня попросили… Тогда что вообще требуется? — Я не понимаю… — проговорил я растерянно. Появилось неприятное чувство, словно я не оправдал чьих-то надежд. Злость? Может, от злости мои движения стали более резкими? Или тут все дело в эмоции? Голос, то есть Шиз, вчера говорил мне, что ему нужна энергия… Возможно, это как-то взаимосвязано? — Шиз… — проговорил я, — тебе что, понравилось, что я злюсь? — Дело не в этом, Источник. Думай, Источник, думай. Найди это. У меня заканчиваются силы. Я вгляделся в огонек и понял, что его мерцание стало более тусклым, прекратило переливаться, замерев на самом слабом отсвете. Появилось беспокойство. Я откинулся на спину и, качнувшись пару раз, начал повторять в памяти странные черно-белые картинки. Шиз сказал, что злость — это не то. Так, дальше. Может дело в том, что в первый раз я хотел ударить батут? Но, вроде, во второй я тоже «хотел»… Или нет? Сконцентрировался и несильно стукнул черную материю под собой. — Уже лучше, Источник. Но просто желания недостаточно, — прошептало у меня в сознании. «Я не люблю боль, Рицка…», «Важно твое желание отметить меня…», «Сделай это…», — вспомнились твои слова, а затем и благостное удовлетворение после. Я в тот вечер был напуган, но собрался, решился и нажал на крючок пирсера. «Может…» — подумал я и, погрузившись в состояние близкое к медитации, нащупал это чувство решимости. Сконцентрировался и постарался как можно четче сформулировать намерение ударить пол. Рука сама собою сжалась в кулак, и я несильно, но твердо стукнул по батуту. — Да… Это почти то, что нужно… — очень довольно прошептал голос.— Сделай так еще раз… Хорошо. Я мысленно кивнул и повторил. — Энергия… Хорошо… Дай нам… Еще… В голове шелестел Шиз, а я, лежа на боку, настукивал о ткань какой-то непонятный ритм, который мог воспринять только крохотный взволнованный огонек, и мне казалось, что я, как шаман отбивающий мистические такты в свой бубен во славу местного духа. Может, сейчас действительно происходило что-то сакральное? Но что? Я, устав и потеряв концентрацию, завис в своей колыбели, как рыбка пойманная в сачок, и только оставшаяся инерция от несильных ударов раскачивала меня в неярком отблеске Шиза. Сила, энергия… И тебе, и Шизу нужна энергия. Вы видите ее во мне? Странно, потому что я ничего в себе такого не замечаю. Что это за сила, в которой вы так нуждаетесь? Где она? Перед глазами чернела бескрайняя стена. В свете тусклого янтарного огонька, кожа на предплечье слабо мерцала по контуру, и от этого чернота лишь уплотнилась и снова начала давить могильной плитой. Я закрыл веки, чтобы не начать думать о том, что меня окружает мрак и небытие. Рассуждения такого рода, думалось, часто приводят к безумию. Не надо об этом размышлять. Если отдаться подобным мыслям, можно с легкостью заблудится в собственных страхах и паранойе, как недавно с «Чужим»… Я вздохнул. Нет. Это не то что мне нужно. Совсем не то. Не сейчас. Сейчас не время. Сейчас нужно подумать и понять совсем другое… Сила. Энергия. Источник. Шиз зовет меня этим словом. Тем, откуда истекает, рождается в мире, например, вода. Как родник… Но вода не берется из пустоты: она пробивается из подземных рек или озер, собирается из дождя. Если думать, что Шиз выбрал слово «Источник» не просто так, то где-то во вселенной существуют реки и озера этой энергии, и через меня она пробивалась в реальность… То есть где-то у меня, во мне, есть начало, напрямую связанное с «большой водой»… И вот если его найти… Провел по груди ладонью, задержавшись на уровне солнечного сплетения. Где-то там… Где-то там есть исток… Мне показалось, что я лежу на воде, и толща подо мной и есть то озеро, тот невидимый океан энергии окружающего мира, который почему-то спрятан от взглядов других, заперт за материей, как заперты подземные течения за пластами камня и песка, а я… Я это трещинка в породе, лаз между булыжниками и песчинками, путь для свободной, желающей найти воплощение энергии… Я надавил себе на грудину кончиками пальцев, зажмурил веки… Я… Я это исток для силы… Через меня, насквозь, может подняться поток, чтобы излиться на поверхность… Я направлю его течение, пускай сочится, проскальзывая между мыслями, чувствами, мышцами наружу… Ну же… — Ахщщщщ, — зашипело в голове, и я, резко очнувшись, сел, стараясь хоть как-то сбалансировать на качающейся основе. Голову от стремительного движения повело. — Шиз! Ты как? Все в порядке? Я сделал что-то не то? — беспокойно спросил я, пытаясь найти взглядом мерцающую искорку. Каково же было мое удивление, когда вместо слабого огонька из кромешной темноты системы на меня смотрели два ярких желтых глаза. — Да чтоб тебя! — Вскриком поприветствовал я новшество и, дернувшись, заскакал на пружинящем батуте, как заправский наездник на перепуганном коне. — Божечки!.. Вытаращившись перед собой, я разглядывал новые глаза — солнечно-золотые ободы с алеющими прожилками. Без век, ресниц… Но глаза… Такие же сияющие, как мой недавний приятель огонек. — Шиз? — Я неуверенно уставился в золотистые радужки, — Шиз, это ты? — Я, — уже не шелестом, а хриплым баритоном пророкотало у меня в сознании. — Что? Да как это? — Ты молодец. Ты нашел энергию. Я стал сильнее, — голос, похожий на далекий грозовой раскат, прогрохотал за барабанными перепонками прямо в моей голове. — Видишь, брат, я же говорил, что он все поймет. Он просто еще совсем юный Источник, который еще не знает, кем является. Вторая часть фразы была предназначена явно не мне… Тогда кому? — Хорошо. Я боялся, что мы последнее вольем в колыбель, а сами окончательно сгинем… — в сознании прозвенел колокольчиком еще один голос, другой, не Шиза. Он звучал не так грубо и по сравнению с первым, был как будто бы выше и воздушнее. Я удивился, залип — это еще что? Внутри опять появилось странное чувство, будто бы меня разглядывают, — как внезапные касания с разных сторон. Мне вспомнилось, как Шиз говорил о том, что он тут не один. Может, это как раз кто-то из них, других? А они тоже выглядят как огоньки? Я покрутил головой, и мне показалось, что справа что-то слегка мерцает. Еще не таким огнем, как глаза Шиза, но… Интересно это и есть вот тот второй? — Эммм… — протянул я, — Эмм… А… Это… Меня зовут Аояги Рицка… Шиз назвал меня Риком… Вроде… Ну… Эм… Не важно… Приятно познакомиться… — звучало, должно быть, нелепо, но я не придумал ничего лучше. Появилось чувство, будто темнота, помолчав, разулыбалась и… — Ахахаха… — раздался второй голос, — Шиз, посмотри, нам повезло, у нас очень вежливый Источник! Милый воспитанный мальчик! Мальчик же? — Не задирай пацана. — Грубовато одернул второго Первый, и мне показалось, что его глаза недобро зыркнули в сторону моего правого плеча. — Да я никого и не задираю, просто он такой… и мысли в голове у него забавные, ты только послушай… — Не лезь Рику в голову без необходимости. Не пугай его! — Ну, а что такого? — удивился новый, второй, голос. — Ты видел из какого интересного мира он родом? Там такие странные штуки на колесах сами по себе ездят! И эти как их… он их лифтами называет! Очень удобная вещь! Давай потом у нас такую штуковину сделаем? Пока не знаю зачем, но сама идея просто потрясающая! А еще… Мне почудилось, что я вот-вот потеряю сознание от того нереально гомона, который организовался прямо внутри меня. Отвернулся, зажмурился, а потом, обхватив руками голову, громко и протяжно взвыл: — Да прекратите вы разговаривать в моей голове! Нашли себе переговорную! Воцарилось молчание. Долгое, тяжелое, будто бы голоса о чем-то задумались. Я рухнул спиной в колыбель и, пока лежал в позе эмбриона, заткнув уши пальцами, все было неплохо. Через какое-то время мне надоело держать позу, и я решился посмотреть, что происходит вокруг. Как только приподнялся и глянул в золотые радужи, из-за плеча обычным голосом раздалось вполне человеческое и нормальное: — Не… Ну что это он? Я же ничего такого не сказал… Я подпрыгнул как ошпаренный, и мне в миг показалось, что желтые радужки напротив — это последний оплот защиты от вселенского безумия. — Шиз! Что происходит? — Это наш брат. Он любит поговорить, но последнее неопределенное количество лет у него не было такой возможности. Я сидел на качающемся полу и старался дополнить абсолютно черную картину мира невидимым осликом из «Шрека». Получалось туго. — Шиз, а ты говорил, что вас трое, — я мысленно содрогнулся, — и где еще один? — Я тут. — С другой стороны раздался спокойный уверенный голос, строгий и выдержанный, как у учителя из параллельного класса. — Мне тоже приятно познакомиться с тобой. — Этот третий мне показался самым уравновешенным и воспитанным из троицы. Я вздохнул и, развернувшись на голос, увидел только черноту. «Наверное, мало энергии», — подумал я. Ничего же особенного не происходит? Просто я застрял в неведомой черноте вместе с тремя голосами, а так все, в общем-то, в порядке. Я вспомнил о Нагисе-сенсей, и подумалось, что пора бы ей уже начать свои опыты. Нервно хрюкнул — просто засмеяться с первого раза не получилось. Потом еще раз. А потом просто расхохотался во весь голос. «Боже… Нагиса с опытами как избавление! Нули бы оценили!» — Я смеялся как сумасшедший, а вокруг царило молчание. Отличным эффектом для усиления истерики послужил постоянно качающийся батут. «О, Ками-сама!» — Вариант быть поглощенным Пустотой больше не представлялся мне таким уж ужасным. Помешательство длилось довольно долго. В конце концов от смеха у меня свело ребра и начал болеть живот. Схватившись за голову, я тихо подергивался, давясь хохотом ровно до того момента, пока не заметил кое-что странное. Не сразу сообразив, я пошарил руками по макушке еще раз и еще, пока не понял, что именно было не так. Ушки. Их не было! Я провел ладонями по волосам, пытаясь удостовериться, но… — Шиза… — окликнул я, — Шиз… — Что? — отозвался первый. — Шиз, а где мои ушки? — спросил я, в миг притихнув в ожидании ответа. — Какие ушки, Рик? Вон у тебя есть два хороших уха… — начал было Шиз с сомнением, будто пересчитывая мои части тела и необходимые элементы, но, нарвавшись на мой взгляд, как-то прервался. — Я не понимаю твоего вопроса. — Шиз, Источник говорит про смешные ушки, как у зверька. Помнишь, в воспоминаниях были такие? У всех деток были ушки, и, кажется, хвостики. Может, он их имел в виду? — Именно их! — рявкнул я в пустоту и напрягся. — Оу… — протянул Шиз и примолк. Спустя пару минут размышлений золотые глаза приблизились и рассмотрели меня со всех сторон, и голос неуверенно проговорил: — Мне кажется, я понял. Рик, понимаешь, твое тело было сильно повреждено. Пустота почти тебя развеяла. Нам пришлось достраивать его по наитию, но… В процессе мы все-таки опирались на свое представление о человеческом теле… А ушки… это так необычно… Мы и не подумали… Рик… Ушки это так важно? — Конечно важно! Погоди… — прервался я, так как до меня начал доходить смысл сказанного, — как это сильно повреждено? Как это достраивали? Ты хочешь сказать, что создали тело заново? — Не совсем. Понимаешь, Пустота почти забрала тебя. Мы влили остатки резерва, чтобы удержать тебя на границе, помочь остаться воплощенным и кое-что пришлось достроить. Мы не думали в тот момент про ушки — просто дополнили по своему образу и подобию. Сейчас тело окрепло и стабилизировалось, и это хорошо. Творить из пустоты не так сложно. Во много раз сложнее влиять на материю… Я, пересев по турецки и сложив руки на коленях, нахмурился. — То есть ты хочешь сказать, что вы, ребята, мне жизнь спасли… — до меня, наконец, дошло. — Вот! — проговорил из-за плеча Второй. — А то стараешься-стараешься, а никто не ценит! Вообще-то приличным мальчикам положено говорить «спасибо» в таких ситуациях! — А как же вы? То есть почему вы не имеете тел? — проигнорировал я «ослика». — Поддержание телесной формы требует большого расхода энергии. Так что это своего рода экономия. Рик, тебя нельзя было оставлять без тела: для твоего сознания это неприемлемо. Ты бы сошел с ума. Безумный Источник это страшно. Оставлять без тела… Я ощупал себя руками и понял, что как-то не думал о существовании без него в принципе. Лодыжки, бедра, грудь… Все было как всегда. Только я сидел в своей колыбели абсолютно голый, но в темноте с голосами меня это не беспокоило. Температура вокруг была нормальной — ни жарко, ни холодно, мне было чем дышать, у меня была опора, на которой можно было сидеть или лежать… Я вздохнул. Получается, эти трое, каким-то чудом нашли меня в так называемой Пустоте, затащили в эту непонятную систему, в которой по какой-то причине прозябают уже очень долгое время, потратили свои резервы, чтобы меня, так сказать, подлечить и создать приемлемые условия для существования, и очень надеятся на то, что я им чем-то помогу… «Ох… У меня больше вопросов, чем ответов…» — Шиз, мы ведь находимся в системе, как я понял? В вашей системе? — В общем, да. Ты называешь это системой. Своего рода пространственно-временной карман, который был создан в Пустоте и работает по тем законам, которые тут были установлены. Только на его поддержание требуется энергия… — А ее как раз и нет… — нахмурился я, — погоди, а почему вы просто не можете вернуться в мир? Свернуть систему и просто жить дальше? — задал я, на мой взгляд, весьма логичный вопрос. Мой собеседник задумался, а затем вздохнул и тихо произнес: — Мы пытались, Рик. Мир не пускает нас обратно. Мы не знаем, почему. Этот карман — наша ловушка. — То есть… — я забеспокоился, — ты хочешь сказать, что мы тут заперты навечно? Липкий ужас прополз по коже над лопатками, и я вдруг представил, что останусь в темноте навсегда. — А я… я могу вернуться домой? Меня там, наверное, ищут… у меня там мама и брат… и Соби! — Не знаю, Источник. Но теперь ты с нами, и ты жив. Мы придумаем что-нибудь. Но позже. — Раздался спокойный голос Третьего. — Теперь у нас будут силы. И надежда. Я молчал. Ох-хо-хо… Я в неизвестной системе, неизвестно где, в компании этих троих — Шиз сказал, что это действительно их система… И они когда-то оказались заперты в здесь… Без жертвы - то есть, как они это называют, без Источника, неспособные почему-то вернуться домой. Они протянули в тут так долго, что израсходовали весь резерв на ее поддержание, и экономят на всем, даже на воспоминаниях и телах… Вот, почему эта система такая пустая, и вот, почему она так сильно напоминает Пустоту. Остаться без энергии и почти без надежды — это очень страшно, наверное. — Кстати, ребята, — позвал я и дернулся, отчего сильнее начал колыхаться на эластичной парусине, — а почему тут пол такой странный? — именно этот единственный более-менее материальный элемент не давал мне покоя. — Мы сплели для тебя колыбель, Рик, чтобы удержать. Энергии было совсем мало, поэтому мы создавали лоно из нитей. Так меньше сил ушло. — Отозвался Шиз. — Сейчас, если ты хочешь, можно сделать пол более стабильным. Я задумался и решил, что моя ассоциация с парусиной, наверное, не лишена смысла. Я отпружинил пару раз на дне и проговорил: — Было бы не плохо, а то меня мутит от постоянной качки. Вслед за моими словами по полу прошла крупная дрожь, как при землетрясении, а затем пробежали и блеклые серые разводы. Эти разводы распространилось дальше, чем я предполагал — змейки холодного света проскользнули далеко за пределы моей вытянутой руки. Одновременно с этим я почувствовал, что субстанция подо мной стала тверже, перестала колыхаться от каждого движения, но по-прежнему была мягкой и податливой, как сырой мох, только от нее не отдавало сыростью или гнилью. — Спасибо… — проговорил я и поудобнее устроился на полу, как в мягкой перине. — Если это не будет сложно, то можно следующим этапом сделать немного света и какую-нибудь одежду? Золотые глаза напротив удовлетворенно зажмурились, а потом посмотрели на меня оценивающе. Голос Шиза раздался в темноте: — Из тебя получится хороший Источник. Ты еще просто очень юн. Но это не страшно. Юность и неопытность — это те качества, которые быстро исчезают. Верь… Верь в нас, Рик. Вера — это еще вкуснее, чем намерение. В моих мыслях творился сумбур. Столько еще всего предстояло понять, и в стольком разобраться… Я улегся на бок и, обняв себя руками, подтянул колени к животу. Темнота перестала пугать, и наконец стало спокойно. — Энергия, говоришь… — сказал я негромко. — Хорошо, Шиз. Я постараюсь дать все, что смогу. За спиной довольно рыкнули: — Я рад это слышать, Рик. Скажи, когда будешь готов. Я сжал кулаки, сконцентрировался и, внутренне нащупав Источник, представил как энергия образовывает сгусток, выливаясь из моей груди по капле, и я кидаю ее в Шиза. — Ээээй! Так не честно! Почему всегда ему? Чего это он всегда первый?! А я? Я же тоже тут есть! — протянул голос «ослика» над самым моим ухом. Я усмехнулся и подумал, что у нас в этой бездонной вечности собирается вполне себе веселая компания отверженных.