На границе Пустоты

Небольшой деревянный сруб, который со временем стал больше походить на лачугу, озарял сгущающуюся темноту тусклым светом из окна. Тишину зимнего леса периодически разрезал хруст ломающихся веток да протяжный вой метели, пытающейся пробраться внутрь человеческого жилища. Поздние сумерки, побратимы ночи, застыли в небе. Где-то в чаще ухнула птица, встревоженная появлением незнакомцев, и перебралась на другую, более высокую ветвь Лая знала, что скоро за ней придут. Люди из ближайшей деревни прозвали ее Озерной ведьмой. Они побаивались ее и напридумывали кучу небылиц, в которых говорилось, что именно из-за силы девушки озеро не встает льдом около ее хижины, и что от ее настроения зависит погода, однако сама Лая не имела к этому никакого отношения. Озеро питал теплый ключ, а погода… Погода сама определяла, что нести на землю: солнечный свет или хмурый снегопад. У Лаи действительно был дар. Один. Все женщины ее рода, наделенные сильным Источником, видели. Ее прабабка, бабка и она. Все зрящие уходили жить в лес, подальше от людей, чтобы встречать живых как можно реже. Кому очень надо, сам придет. Мать Лаи померла родами, и девочку воспитывала старая бабка. Она отошла вслед за дочерью три года назад. Юная девица осталась в лесной чаще одна, получив в свое распоряжение ветшающий дом у маленького озера и лесные просторы. Она была последней из семьи. Когда пришли первые видения, Лае только исполнилось одиннадцать весен, тогда же простыни впервые окрасились красным, возвещая, что девочка превратилась в юную девушку. Жизнь русоволосой задорной проказницы резко изменилась. В тот день она, очнувшись, с ужасом в глазах побежала к бабке. Девочка, захлебываясь слезами, рассказывала о том, как видела, что пришли какие-то чужаки, что они были пугающими, что силой увели ее из дому. Бабка сочувственно гладила внучку по голове, поджимая губы и успокаивающе шепча, пытаясь утешить ребенка. Что еще она могла поделать? С годами сила росла, и теперь Лая видела вероятности будущего, как огромное ветвистое древо дорог. Стоило закрыть глаза, и перед внутренним взором простирался основной большой тракт — самое вероятное, что случится со стоящим перед ней человеком. На дороге то и дело встречались развилки, отпуская в стороны тонкие ветки тропинок, которые вели судьбу в совершенно другом направлении. Кто-то из людей шагал по основной дороге, даже не обращая внимания на боковые тропы, а кто-то, напротив, замечал их, и тогда перед человеком вставал выбор. Мало кто из людей решался пойти узкой тропой. За годы своей не очень длинной жизни, Лая видела много всего: свою судьбу, судьбу близких и знакомых, неизвестных странников и именитых князей, торговцев и разбойников, воинов и пройдох. Из глаз озорной девочки ушла яркая живая искра, вместо нее поселилась глубокая печаль понимания, как у прожившей долгую жизнь старухи. Все дороги самой девушки, какие бы она ни выбирала, пересекались в одной точке — в сегодняшнем дне. Девушка стояла посреди темной небольшой комнатки, чье пространство озарялось неяркой свечой, и мерно расчесывала свои светлые льняные волосы. Простое серое платье, украшенное незатейливой вышивкой по вороту, туго обтягивало ее гибкий стан, а губы почти шепотом напевали детскую песенку: В чистом поле деревцу До зари не спится. В чужедальние края Разлетелись птицы. И не вьют они гнезда На ветвях упругих, Хлещут дерево дожди, Гнёт лихая вьюга. Завтра, мама, поутру Отращу я крылья, Полечу через луга Над степной ковылью. Стану птицей песни петь Весело и звонко, И баюкать деревцо Нежно, как ребенка.* Уложив волосы в косу и перевязав ее лентой, Лая отложила гребень на стол и развернулась ко входу. Она была готова. Нервная дрожь все-таки прошлась по ее телу, но девушка не отпрянула, заслышав, как дверь, словно сорванная с петель, распахнулась, впуская в дом чужаков. Быстрые шаги из сеней, скрип лестнички, и в горницу вошел высокий массивный мужчина, укутанный в черный меховой плащ. Оглядев комнату, он по хозяйски шагнул внутрь и встал у стены, уступив место своему более низкорослому и худощавому спутнику. — Ну, здравствуй, озерная ведьма. — Скрипучим голосом проговорил низкорослый. Он явно был в преклонном возрасте, на лице залегли морщины, остро очерчивая колкие светлые глаза и сухой надменный рот. Старик осмотрел девушку, хищно усмехнулся и, сделав еще пару шагов, застыл напротив. Лая посмотрела на чужака и ничего не ответила, только взяла со скамьи шерстяную шаль и набросила на плечи. От чужаков веяло уличным холодом. — Чего молчишь, девица? — Прищурился старик и цокнул языком. — Аль не хорош я в женихи-то? — Ты мне женихом не будешь, — Ответила Лая, еще раз окинув мужчину взглядом, и отвернулась, разглядывая резьбу под потолком. — И то правда. — Довольно отозвался путник, стягивая варежки и потирая замершие руки. Сделав пару шагов в глубь горницы, старец с неожиданной от него ловкостью подтянул скамью и уселся, вытягивая вперед ноги. — Ты скажи мне, девица, князь к тебе приходил? — По что тебе это знание, старик? — Не оборачиваясь, ответила девушка и пожала плечами. — Да слух прошел, что тебя навестив, княже к древнему капищу отправился, да на обратном пути чуть не сгинул. Чудом жив остался. Признавайся, твоя работа? — Ты знаешь, что у меня нет такой силы, приор.* Не моя тому вина, что он эту тропу выбрал. — Знаю, ведьма, знаю… Но меня беспокоит сея дорога… Лая усмехнулась. Значит княже все-таки последовал ее совету. Хорошо. Значит Многоликая Эрайдэ исполнила его желание. И значит, у ее будущей дочери тоже появился шанс. У всего мира появился шанс. — Говори, зачем пришел. — Обернулась к чужакам девушка и, смерив взглядом детину, в упор посмотрела на церковника. Тот принял ее взгляд, ухмыльнулся и, поднимаясь со скамьи, проговорил: — Негоже, чтобы такая славная девица одна в лесу жила. Пойдем с нами, дитя. Мы приобщим тебя к Истинной Вере. Твой Источник силен и послужит великому делу. — Я не верю в твоего бога, приор. — Да-да… — Смиренно покачал головой старец и вздохнул. — Ты же озерная ведьма, выросла в лесной глуши… Не удивительно… Но ничего, мы направим тебя на Путь Истины, дитя. Не бойся. Лая сморщила нос. Она знала, какая судьба ее ожидает, но душа до сих пор противилась. Многолетнее рабство под пятой церковников. Во славу их безумного божества. — Я не отдам свою силу. — Ничего. Ничего, ведьма. Зато твои дети отдадут. У тебя очень сильный Источник. И ты родишь много детей для Священного Клира.* Они станут верными последователями Лучезарного. «Одну. Только одну дочь я рожу, священник. И она не достанется твоему прожорливому богу. Род не прервется. Равновесие будет сохранено», — Подумала девушка и, гордо подняв подбородок, посмотрела на старика. Тот вновь усмехнулся и, повернувшись к большому мужлану у стены, коротко бросил: — Забирай девку и пошли. Только не помни́. Она не для твоих рук. Детина оторвался от стены и ухватил Лаю за плечо. Девушка не дрогнула. — Не сопротивляйся, милая. Так будет лучше. Зачем тебе лишние страдания? Будь умницей. — Добавил клирик и, доставая из карманов меховые варежки, направился к выходу из сруба. В ту ночь старая изба озерной ведьмы полыхала огнем.