На границе Пустоты

Раннее утро пахло коптящим дымом, холодным предрассветным туманом и горьким запахом трехдневного несвежего белья. Костер звонко трещал сучьями, а я скреб дно деревянной промасленной миски такой же деревянной промасленной ложкой - собирал оставшуюся солдатскую похлебку, растекшуюся понизу равномерным слоем. Походная еда была вполне сносной, а с учетом того, что горячее готовилось только утром и вечером, съедалось абсолютно все подчистую, хотя первые несколько дней еще и находились те, кто умудрялся воротить нос от местной каши. Двухнедельный переход обещал вот-вот завершиться. К полудню мы должны прийти в крепость Эшр, стоящую на западной границе Ормира у самого предгорья. О ней я уже успел многое прочитать накануне отбытия. Засаленные волосы на затылке казались болезненно-тяжелыми, и я почесал зудящую кожу отросшими ногтями. Интересно, а тут знают о вшах? Или о блохах? Открытый пехотный шлем висел на локте, зацепленный за подбородочный ремешок, и неуклюже болтался, когда я двигал рукой из стороны в сторону. — Эй, а можно поаккуратней! — пробубнил кто-то справа, и я обернулся. — Верни свой котелок обратно на голову и… — голос осекся. — Прошу прощения… — я примирительно улыбнулся, но в ответ получил только подозрительный прищур. Ну, что замолчал? Чувствовалось, что все устали — марш-бросок выматывал. Монотонная ходьба не столько утомляла тело, сколько морила сознание, и сегодня, предчувствуя окончание пути, весь отряд трепетал в предвкушении обещанной бани, сытного обеда и настоящей человеческой постели с подушкой. Оказывается, для счастья человеку не так много и нужно. Я ополоснул миску водой из фляги и, стряхнув капли на землю, убрал посуду в вещмешок. Палатки уже были сложены рядами и теперь ждали погрузки в телегу. — Так, выкормыши болотных дудней, а ну подъем и строиться! — громогласный рев капитана был поддержан гудком сигнального рожка. Капитан Мард был, по сути, славным дядькой, и его вечная ругань каким-то парадоксальным образом придавала особое очарование его угрюмому, изъеденному рытвинами лицу. Я зевнул и присоединился к уже выстраивающейся шеренге. В глаза светило красноватое рассветное солнце, жухлая листва скукожилась под солдатскими ботинками, рассеивая по округе горьковатый прелый запах, а кое-где между стволов застряли клочья утреннего тумана, который, тая, цеплялся за корни осеннего подлеска. Я любовался, как золотистые лучи пронизывают дымку у стволов, окрашивая ее в оранжево-розовый. В моей голове не было никаких мыслей — только ощущение момента, которое, казалось, сейчас отпечатывается в моем сознании, чтобы потом всплывать неожиданными вспышками среди каких-нибудь повседневных дел. Ругань Марда на заднем фоне только добавляла шарма созерцанию — на контрасте. Впрочем, этим сквернословием будут оттеняться все дни ближайших одиннадцати месяцев: — … И теперь, девочки, вы протрете своими юбками последние десять верст этой чертовой дороги — будь она неладна — и добрый дядя Мард, наконец, сможет выдохнуть спокойно, сгрузив ваши тощие задницы на голову коменданта! Эй! Принцесса! Вернись в реальность! Я почувствовал несильный толчок в живот. — Там что, голых баб показывают? А ну хватай тюки и грузи в повозку… Любишь жрать, люби и провиант грузить! Для принцесс у нас тут исключений не предусмотрено! Я усмехнулся. Прозвище «Принцесса», с легкой руки Марда, я получил в первый же день нашего знакомства. Мое происхождение ни для кого не было секретом, я был очень приметен среди других и во всех смыслах считался «белой вороной». Со мной даже сопровождающие сержанты старались разговаривать учтиво, улыбаясь, будто с опаской, и именно тут, на переходе, я прочувствовал, что люди на самом деле меня сторонятся - не доверяют. И опять же, на контрасте, искренняя хамоватая ругань Марда в мой адрес ощущалась сродни дружескому похлопыванию по плечу. — Что уставился? Бегом! — Да, ваше благородие! Будет сделано, господин капитан! — и я, оглядываясь через плечо, отправился закидывать мешки с провиантом на одну из трех сопровождающих телег. — «Господин капитан»… — передразнил меня Мард, фырча из-под кустистых желтоватых усов, — Геморрой на мои седины… Чем я так Мирэху не услужил-то, а? Так ладно! Эй, Гамлех, и ты… Да, ты, чернявый! Как там тебя? Что вытаращился? Быстро юбки оправили и бегом за Принцессой! Вы жрать тоже мастера, судя по кучам говна за теми соснами! Признавайся Чернуша, твоя работа? Вон какое пузо отожрал! — капитан замолк, на секунду задумался, а затем резко перевел взгляд в сторону одного из сержантов, — Брок, отряди своих парней, пусть остальное закинут. Через десять минут выдвигаемся. К полудню я должен осчастливить своим прибытием коменданта, чтоб его мерлок в лесу оприходовал… Всем вольно! Я ухватил мешок и закинул на телегу. Когда я раньше заходил в какую-нибудь городскую лавку или таверну, мне были рады и встречали приветливо, но сейчас, когда эти же самые люди должны были стать мне почти семьей, я почувствовал, что между нами будто разверзлась невидимая пропасть. Если я присоединялся к какой-нибудь группе у костра за ужином, было видно, что парни зажимались, притихали и переглядывались, меняли темы разговоров, и моментально появлялось острое ощущение, что я лишний. Я старался держаться поодаль, пытался сообразить, что мне следует делать в этой ситуации, как наладить отношения, и рассудил, что тут может помочь только время. *** Эшр представляла собой угловатый донжон с боковой дозорной, а вокруг ров, кольцо стен с круговыми башнями на опорных точках и несколько дополнительных построек. В общем, обычный замок… Стоя на плацу, я окинул стены центральной крепости взглядом, вспоминая чертежи, и сразу заприметил окно комендантской комнаты. Со слов Ниреха, его превосходительство Т’а Бергид И’р Ридех отличный хозяйственник, и уже десять лет как командовал гарнизоном. В живую я не видел его ни разу — комендант слыл домоседом и ретроградом, благодаря чему всегда отличался надежностью и верностью своему слову. Нас выстроили в три шеренги, и я, постаравшись затеряться среди остальных, занял место где-то в середине. Перед нами выхаживал Мард, устало чеканя шаг. Надо было отдать капитану должное — несмотря на немолодой возраст, весь путь от Цитадели до Эшра он проделал на своих двоих наравне с подчиненными. — Поздравляю, охломоны! Знаете, что я вам скажу? Я скажу «мо-лод-цы»! А почему? Потому что никто из вас, придурков, не убился по дороге, с чем я себя и поздравляю! Мард, дойдя до конца шеренги, лихо развернулся на сто восемьдесят градусов:  — Что мы делаем теперь? Теперь мы смотрим по сторонам и запоминаем людей, стоящих в шеренге — начиная с сегодняшнего дня это самые близкие для вас люди, помимо сержанта, меня и, конечно же, господина Тароша — главного кашевара. Мда. Даже я чту его, аки боженьку, и вы тоже вскоре начнете его боготворить. Так вот, — капитан вновь развернулся, — Первый ряд, теперь вы «первый взвод», и вашей мамочкой будет сержант Восхард! И если вы знаете, что означает слово «аналогия», то поймете, для чего я вновь представляю вам сержанта Брока и Вирса соответственно. В строю зазвучал нервный сдавленный смех. Мард умолк, окинул свое могучее воинство утомленным взглядом и вздохнул:  — Для особо одаренных хочу отметить, что слово «аналогия» не имеет никакого отношения к постельным утехам, однако если я еще раз услышу неуместный ржач на плацу, выебу раскаленной кочергой так, что ты, задохлик, будешь срать всю оставшуюся жизнь со слезами на глазах. И это касается всех. Так вот… — очередной разворот, — Сейчас вы, девочки, отправитесь отмываться от дорожного дерьмища, потому что воняет от вас, как от мерлоковской задницы, а после, следуя указаниям своих сержантов, получите казенку и расквартируетесь по казармам. — Опять разворот, — Следующим пунктом нашей программы станет молебен имени мэтра Тароша, и если споете хорошо, получите лучшую похлебку на восточной границе. На все про все у вас есть полтора часа. Об остальном вам расскажут сержанты. Мард посмотрел на троих унтерофицеров, которые тоже встали в ряд чуть поодаль от нас: — Господа, за дело. Забирайте желторотиков и ведите их чистить перышки. Я у себя. Я огляделся по сторонам. Во второй шеренге оказался тот самый Чернуша, полноватый парнишка лет семнадцати, которого на самом деле звали Йонур. В общем, все лица за время перехода стали уже хорошо знакомыми, но, по большому счету, мне было все равно, с кем именно я оказался во взводе. Сержанты перебросились несколькими фразами, а Мард, проходя мимо нас, громко присвистнул, отчего все обернулись, и он, поймав мой взгляд, жестом указал — «подойди». Мне стало неуютно. Что такое? Я вышел из шеренги, приблизился к капитану, и тот вполголоса проговорил, бросая на меня взгляд из-под мохнатых бровей: — Вечером явишься к коменданту, Прицесса. Я чуть поморщился. Мне и так непросто влиться в компанию сослуживцев, а визиты к начальству все только усугубят… — Не кривись. Мне это тоже не по нраву, но… Я предупрежу Брока, он проводит. И еще… — Мард задумался. — Хотя… Сам разберешься, не маленький. Я кивнул: — Все понял, господин капитан. — Иди... — проговорил Мард и, покачав головой напоследок, направился в сторону донжона. Я оглянулся и понял, что первый взвод уже следует гуськом через замковый двор за сержантом Восхардом. И действительно же, он как мама-утка! Я поторопился вернуться на свое место. Ох… Сейчас мыться, а дальше разберемся… *** Эта осень день за днем отмеряла мой семнадцатый год по всеобщему календарю Эрды. Если говорить до конца откровенно, с момента моего появления на этой земле прошло чуть больше трех лет, но казалось, что пробыл я тут чуть меньше, чем вечность. Хоть я и считался одним из младших среди новобранцев, но самым мелким я отнюдь не был — за прошедший год я вымахал Шареху до переносицы и, по заверениям мэтра Дорка, еще не достиг предела своего роста. Единственное, что наверняка бросалось в глаза — черный круг на солнечном сплетении, но с этим меня выручила книга по антропологии. В одном из очерков описывалась традиция нанесения татуировок среди дархинцев, на которых я сильно похож, так что на гипотетический вопрос о странной отметине, у меня был заготовлен вполне правдоподобный ответ, только вот пока меня никто не спрашивал. Натирая травяной мочалкой шею, я почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. Йонур растерянно лохматил вымытые волосы, пялясь прямо мне в грудь. У него было такое дурацкое выражение лица, будто он был где-то не здесь, а глубоко в своих фантазиях и пересчитывал разноцветных птичек. Я пощелкал пальцами в поле его зрения, и Чернуша встрепенулся, отмер, его глаза забегали по моему лицу. Он нерешительно улыбнулся, а я улыбнулся в ответ и пожал плечами. Мылись мы всем взводом. У каждого в распоряжении оказалась личная мочалка, да лохань, которой можно было черпать нагретую в котле воду. Если бы не две недели марш-броска, я бы скорее всего почувствовал себя неуютно в толпе голых людей, но когда обстоятельства вынуждали дружно справлять нужду под соседними кустами, то совместная помывка перестала беспокоить как факт - в походных условиях ко многим вещам начинаешь относиться проще. Теплая вода, приятный запах мыла и ощущение чистого тела расслабляли. Мне казалось, что если сейчас еще и покормят, то я усну мертвецким сном до утра. Думается, на то и рассчитывали. Весь путь до крепости был организован таким образом, чтобы под конец у солдат не было сил на ругань, как и желания предъявлять претензии: после двух недель напряженного пешего пути с тяжелой ношей за плечами простая солдатская постель и миска мясной похлебки казались пределом человеческих мечтаний. В предбаннике нас ждал Брок, который успел намыться быстрее всех и вместе с одним из служивых солдат выдавал мешки с чистыми вещами. Два комплекта нижнего белья, две серые рубахи, двое штанов, портянки… Грязную одежду мы заранее собрали в мешки — ее еще предстояло отстирать, впрочем, как и отчистить сапоги и форменный доспех. Этим мы должны были заняться после обеда. Мне подумалось, что этот финальный штрих доканает даже самого буйного безумца, и после ужина все двадцать новобранцев будут сладко спать, как сытые младенцы. В казарме мне досталась самая дальняя койка. Ну как «досталась»? Я просто прошел к самой дальней стене и кинул на приглянувшуюся постель мешок с чистой одеждой. Никто не возражал. Нехитрый соломенный матрац и такая же соломенная подушка… И уютный темный уголок… Рай! Ну что ж. Нужно заправить постельное белье, разобрать вещи и далее по списку… *** — Проходи, проходи. Это не займет много времени. Я прошел в кабинет его превосходительства и, поклонившись на светский манер, огляделся по сторонам. Простая скромная комната без излишеств, из украшений только голова рогоча на стене как охотничий трофей, да парадные доспехи в знак того, что хоть Т’а Бергид И’р Ридех мужчина сильно в возрасте, но человек военный и свою должность коменданта получивший отнюдь не за сладкие речи. Так как садиться мне никто не предлагал, я остался стоять у стола, чем сильно напомнил себе Гедурова адъютанта. — И’р Рикхард. Хотел сообщить о нескольких важных деталях лично. Солдатскую службу вы будете проходить как и все, однако, — господин Ридех устало смахнул седую прядь со лба, — для вас существует несколько особых положений ввиду всем известных обстоятельств. Первое: почту, которая вам будет приходить, вы будете получать лично от меня, отправлять ее, впрочем, тоже будете в моих конвертах. Я думаю, вам не надо пояснять? Я кивнул. — Хорошо. Начиная с весны вы получите звание сержанта и должны будете освоить командование подразделением на практике, поэтому искренне советую наладить отношения с личным составом уже сейчас — барские замашки оставьте в Цитадели. Тут у нас народ простой и диковатый. Вздохнув, я снова кивнул. — И третье, признаться, для меня совсем неожиданное. Его Светлость распорядились, чтобы ваша птица была расквартирована вместе с вами, однако… Однако я категорически против держать животину в казармах. Надеюсь, вы меня поймете… Посему для вашей ловчей будет выделен кумпол на северной дозорной башне. А в вашем распоряжении появится час после отбоя для всех забот. Этого будет достаточно? Я задумался. Час это совсем немного… Но… — Разрешите обратиться, господин комендант… — Разрешаю. — Могу ли я еще воспользоваться часом перед подъемом? И’р Ридех нахмурился и, задумавшись на несколько секунд, недовольно проговорил: — В виде исключения. Я предупрежу капитана Марда. Кайру привезут через десять дней. Еще что-нибудь, рядовой? — Никак нет. — Что же… Засим все, И’р Рикхард. Постарайся. Год пролетит очень быстро, — комендант крепости Эшр чуть смягчился и почти даже улыбнулся, но вмиг собрался вновь, глядя строго и надменно. — Не заигрывайся — у нас тут приграничная крепость, поэтому дисциплина и субординация основа основ. А теперь иди, тебе тоже нужно отдохнуть. «Слушаюсь и повинуюсь» — захотелось съязвить мне, но я только поклонился и проговорил: — Доброй ночи, Ваше Превосходительство. — Доброй ночи, И’р Рикхард. *** Вернулся я в казарму, когда только несколько голосов шепотом переговаривались в сонной тишине. Пробираясь между коек, понял, что облюбованное ранее место — наихудший вариант, который только можно было вообразить. Если возвращаться я буду позже, а вставать раньше, то волей-неволей причиню массу неудобств своим соседям, поэтому надо будет поменяться с кем-нибудь… Интересно, кто занял место около выхода? Я не помнил. Лежа на соломенном топчане среди храпящего, сопящего «личного состава», я размышлял о том, что очень неприятно ощущать себя обузой. Буквально для каждого человека в этой крепости я был тем еще геморроем, и, в общем, можно было их понять… Но что делать-то? Я не мог себе даже представить. Что, Рик, решил, что все будут носиться с тобой как Киер или Нирех? Я отвернулся носом к стене. За ручку будут водить и сопли утирать? Или может, ты думал, что отсутствие пуховой перины станет основным испытанием? А вот и нет… Проблема, как всегда, в людях, Рик… Или в тебе самом… А может и вовсе… Веки слиплись и, опутанный вереницей пространных скачущих мыслей, я не заметил, как провалился в глубокий сон, который, как и обычно, был лишен всяческих сновидений. Завтра предстоит еще один большой день.