На границе Пустоты

Я чувствовал, как неровно сокращается сердце. Простое и человеческое, оно то заходилось бешеным стуком, то, наоборот, соскальзывало с намеченного ритма, словно хромоногий танцор в кадрили. Внешнее восприятие отключилось. Сейчас для меня не было ничего, кроме рваных толчков в груди, попытки заставить больную мышцу биться ровно и последовательно. А еще судорожных толчков Источника, который искрил, выбрасывая неравномерные порции энергии — пытался пробиться сквозь меня обратно в реальность. Внезапно почувствовал, как один из энергетических сполохов кем-то перехватывается и тянется из меня усилием чьей-то чужой, не моей, воли. Чем дольше и настойчивей подтаскивали силу, тем стабильнее и равномернее становился поток. Я начал слышать собственное дыхание, а после связь возобновила свое бесперебойное течение: Источник перестал плеваться, словно водопроводный кран, на подходе к которому только что пережали трубу. Я ощущал его теперь, как и раньше: тихим ровным излучением. Все, вроде бы, начало приходить в норму. Сердце еще пару раз недоверчиво перекувырнулось, а после, опомнившись, начало выстукивать ровно, без перебоев, разве что быстрее, чем обычно. А еще я начал видеть — оказывается, мои глаза были раскрыты, они слезились и не воспринимали ничего конкретного. Картинка приобретала резкость по чуть-чуть. Сначала я осознал, что меня уложили на спину, и я вижу голубое небесное полотно. А потом на его фоне различился ты. Не сразу тебя узнал. Инстинкты, растревоженные и перегруженные куда более важными делами, чем память, нехотя сопоставляли видимое глазами с сохраненными в памяти образами. Я попытался улыбнуться — сил сделать это поначалу не хватило. Медленно выдохнул. Похоже, я испугался так, что переусердствовал и перекрыл Источник полностью. Ты, наверное, почувствовал, как связь сбоит, а потом истощается, и вмешался. Очень вовремя. — Как ты? — прошептал я, пытаясь через энергию тебя «прослушать». Вместо ответа почувствовал, как ты, склонившись, касаешься лбом моего лба, а после, сглотнув, пытаешься что-то сказать. Моя рука ощущалась тяжелой и ватной: я еле ее поднял, положил ладонь тебе на шею. Тихо проговорил: — Теперь все будет хорошо. Ты восстановил связь… Все теперь в порядке… Полежал так еще немного, прикрыв веки и чувствуя твое дыхание на щеке, и когда ты начал приподниматься, я попросил: — Помоги встать… Будучи уже на ногах, увидел, что вокруг столпилось довольно много народа. Судя по разговору, кто-то уже вызывал скорую помощь, а другие просто стояли и таращились. Оперевшись на твое плечо, я окинул взглядом попритихший сквер и тут же заметил девчушку, нервно сжимающую свою скрипку. Ее брови изломились, но губы были плотно поджаты — она смотрела на нас широко распахнутыми глазами. Ты повел меня вперед, к парковке и, когда мы дошли до дорожки, выложенной серой квадратной брусчаткой, боец Нелюбимого крикнула нам вслед: — Не болейте, пожалуйста! Я нашел в себе силы улыбнулся как можно шире и помахал ей на прощание рукой. Она, увидев этот жест, торопливо кивнула и прижала скрипку к груди. Будь счастлива и здорова. Твоя крепкая рука поддерживала меня за плечо, ты старался идти не слишком быстро, и я, приметив на краю дорожки молоденького щеголя с глянцевитой от геля прической, притормозил за несколько шагов. Гранж. Он прошелся по мне глазами лишь вскользь, а после посмотрел на тебя в упор: — Хорошо, — скупо бросил он в своей манере. — Пойдемте. Нас ждут дома. Я отвезу. Похоже, тебя похвалил Третий, а я все это время был под его наблюдением. *** — Солнышко ты мое ненаглядное! Скажи сестричке, как ты умудрился дойти до жизни такой? — Эйраде, заломив руки, смотрела на меня чистыми голубыми глазами. Во всей ее позе читалось беспокойство. — Сердечный приступ, в твои-то годы! Я улегся на диване, который Кей вернул обратно из «игровой». Пристроил голову у тебя на коленях и периодически ощущал, как ты перебираешь волосы мне на затылке. — Я перестарался. — Ага, у страха глаза велики? — Так что произошло? — наконец-то спросил ты, и я нахмурился: раз ты спросил, нельзя тебе не рассказать — так мы условились. Отыскав твою руку, я прижал ее к себе и проговорил так спокойно, как мог: — Та девчушка со скрипкой — спящий боец Нелюбимого. Но Нелюбимого больше не существует. Все хорошо. Ей будет лучше не принимать инициацию. Кстати, Гранж, — я глянул на Третьего, — разузнай про нее. Где учится, живет, и так далее. Просто досье без подробностей. Сможешь? — Уже готово. Распечатать? — Не сейчас, это не срочно. — Думаю, — по его виду стало понятно, что он подводит черту под этой темой, — далее мое участие не обязательно. Я пойду. Я кивнул, и Третий, потеряв телесность, испарился в неизвестном направлении, будто бы того только и ждал. И где он только последнее время пропадает? Совсем его не вижу. Еще по дороге домой я решил, что больше не стану пересекаться со скрипачкой. Но если будут какие-то сложности, с которыми я смогу помочь, не участвуя напрямую, то помогу. Так сказать, по старой памяти. А еще, потому что она так сильно походила на Ди… Диер. Перевернувшись на спину, вновь посмотрел на тебя: встревоженный, но скрываешь это изо всех сил. Ты не знаешь ни о Ди, ни о моих обязательствах. Слышал только, что мне придется возвращаться обратно, и все. Слишком абстрактно, чтобы воспринимать всерьез. Я закрыл глаза и тихо предложил: — Пойдем наверх? Я очень устал. *** Возможно, я необъективен. Сильная привязанность мешает подходить критически. Ты впитывал знания и приобретал навыки с такой скоростью, что мне даже показалось, будто пытаешься соперничать с ребятами. Понятно, на сегодняшний день об этом не стоило и думать, но… Но то ли привычка быть в системе первым и лучшим, то ли еще что… В общем, когда вы начали с Шизом строить пространственный переход, присвистнул даже Гранж. Подумалось было, что ребята в тебе что-то изменили, потому как резерв, поначалу скромный, если не сказать мизерный по привычным меркам, расширялся очень быстро. Я даже усомнился в заверениях Второго, что «оно само так, честно-честно». Тогда же посмотрел на Кея строже обычного и припомнил, что мы договорились тебе в голову не лезть: как уложится, так уложится. Мол, тебе потом с этим еще жить. Ты постепенно разбирал систему Второго, как головоломку. Теперь тут было светло, тепло и сухо. Этакое вечное лето. Ничего живого тут, понятное дело, не было. Разве что обосновалась иллюзия травы на поле да широкий круглый пень. За границами распаханной земли стоял плотный сизый туман — как в сказке. Мы туда еще не ходили, но думаю, и там Кей припрятал что-нибудь интересное. Все у нас в «игровой» работало на энергетических батарейках — свет, гравитация, постепенно кислород начал появляться сам собой, а не одалживаться из материнской системы. Первой проверкой для тебя стала уже известная мне задача: удержать карман под контролем абсолютно самостоятельно и ничего при этом не сломать. Когда Эйрадэ, облик которой за последние дни сросся с Кеем намертво, играючи предложила тебе взять систему на себя, ты бросил в мою сторону настороженный взгляд. Я пожал плечами — если готов, то почему нет? Я был уверен, что у тебя все получится. И все получилось. *** Как-то вечером черт меня дернул притронуться к лаптопу: подумал, а не сходить ли нам всем в кино? И испытал неприятное чувство, когда браузер выдал сообщение, что в почтовом ящике находится три новых письма. Я вовсе забыл про реальность, черт… Вздохнул и нажал на «входящие». Со смутной надеждой, что новые письма — это какой-нибудь спам, уставился в экран, дожидаясь загрузки. Не спам. Увы. Самое свежее послание пришло от Минами. Два других, датированные разными днями, от Сеймея. Сразу читать письма брата не хотелось: надо морально собраться. В конце концов, история с ним еще не закончилась. Он должен был нас искать, начиная с того момента, как ты разорвал связь с Возлюбленными. Когда я вспоминал о Сеймее, то ощущал себя мошенником. Впрочем, так оно и было. Для начала я выбрал письмо от сенсея: «Приветствую. Сегодня вечером в Гоуру заявлялись Возлюбленные. Искали Агацуму. Были крайне раздосадованы моим выздоровлением. Если старший Аояги не снизит уровень проявляемой агрессии, боюсь, я буду вынужден применить к нему силу, даже несмотря на наши с вами договоренности. Всяческих благ». Мда. Боюсь представить, как рвал и метал братец, когда понял, что его злейший враг полностью здоров и вполне себе благоденствует. Вздохнул и открыл первое письмо Сеймея: «Ричард! Где вы? Я не могу до тебя дозвониться. Связь с Агацумой разорвана. Позвони мне, как получишь это сообщение». Ну что же. Ожидаемо. Второе: «Нисей не застал кого-либо дома. Вы переехали? Срочно позвони». Я откинулся на спинку кресла. Что же мне с тобой делать, Сеймей? Ты нас ищешь. Вон даже Акаме присылал сюда и перед Минами засветился… Я сложил руки на груди. Погрузился в собственные ощущения по этому поводу, ничего конкретно не думая — просто жужжание подкорки. Ты вышел из ванной, потирая шею полотенцем. Поймал мой рассеянный взгляд: — Что-то случилось? Я неопределенно пожал плечами: — Сеймей нас ищет. Даже заглянул к сенсею в школу и опять поставил всех на уши. Ты задумчиво прикусил губу, чуть поиграл подбородком. Озвучил: — Я не стану возвращаться. Ну, слава Трем. Я улыбнулся. А ты внезапно продолжил: — Надо поставить Сеймея в известность. Я не стану бегать от Возлюбленных всю свою жизнь. Я улыбнулся шире: «всю свою жизнь» прозвучало так, будто она предполагалась долгой. Ты в ответ задал вопрос одним движением бровей — мол, что? — Мне просто нравится, как это звучит, — я поднялся из кресла. Твой взгляд приобрел особую многозначительность, и я пожал плечами: — Итого, какие у нас еще планы на сегодня? Ты как-то слишком быстро оказался рядом. Наклонился ко мне и выдохнул в губы: — Абсолютно никаких… — а после завел ладонь под пояс моих джинс. *** На следующий день ты позвонил Сеймею сам. Судя по непробиваемому выражению лица, ничего хорошего тебе не сказали. Ты несколько раз повторил терпеливым спокойным тоном «я не приеду» и, поморщившись, положил трубку. Посмотрел на меня недоуменно: — Я не могу это больше слушать. Надоело. Будто бы я тебя за это мог осуждать… — Ладно. Моя очередь, — я протянул к тебе раскрытую ладонь и несколько раз кивнул на телефон в твоей руке. Ты недовольно поджал губы: — Рик… — Надо закрыть вопрос с Сеймеем до конца. Уладить все. Я хочу знать, что с ним тоже все в порядке, перед тем как… — и осекся. Забрал у тебя мобильник, сосредоточенно нашел «последний вызов». Нажал кнопку «набрать номер». Отвернулся от тебя, чтобы не наблюдать за тем, как мечутся в твоих глазах мысли. Сконцентрировался на гудках, чтобы не думать. Ответили на третий: — У тебя есть полчаса, чтобы вернуться и все объяснить. И не забудь… — начал Сеймей с полоборота. — Это я. В трубке замолчали. Послышалось несколько размеренных вдохов. — Ричард. Ты не погиб… — задумчиво протянул брат. — А я все же надеялся, что-то случилось… Не дождешься. — Случилось. Надо поговорить. — Как я понимаю, Агацума рядом. Ну что же. Будем говорить сейчас? — Это не телефонный разговор. — Я тоже так думаю, — мне показалось, что Сеймей размышляет. — Так как вызов бросил ты, отобрав принадлежавшее мне имущество, я назначаю место и время. Пришлю адрес на этот номер. И стало тихо. Я посмотрел на экран: и вправду, бросил трубку. Ну что же. Значит, вызов брошен. Хорошо… Подождем. *** Сообщение с адресом мне пришло только спустя неделю после нашего разговора. Думаю, все это время Сеймей рыл на меня информацию — чем-чем, а патологической безрассудностью братец не страдал. И скорее всего, кто-то дал ему наводку. Например Минами. Однако даже Рицу не мог себе представить, насколько глубока кроличья нора. Впрочем, многовероятно, что именно с его помощью Сеймей и связал мою персону с местным пантеоном. Также не исключено, что тут посодействовали и сами небожители — время, обещанное Мичико, почти истекло. А может быть, у брата была просто слишком хорошая интуиция. Как бы то ни было, местом для встречи он назначил парк при храме. Когда посмотрел на карте, что именно находится по указанному адресу, я напрягся: не к добру. Но чуть поразмыслив, решил, что настаивать на альтернативном варианте не стану: если нас у храма будут ждать не только Возлюбленные, — это даже хорошо. Встреча с сильными мира сего с самого начала представлялась мне неизбежным событием. Еще после разговора с Мичико стало ясно, что у местных богов на твой счет зреет какой-то план, а после просмотренных воспоминаний Минами я в этом уже не сомневался. Мне надо было выяснить, чего именно они от тебя хотят, и развязать тебе руки настолько, насколько я был способен: захочешь играть с богами в большую геополитику — хорошо, а если нет, то никто не должен тебя к этому принуждать. У меня было много козырей в запасе, и мне не было страшно. Только нервно, как перед любой глобальной неизвестностью. С ребятами мы решили, что они не будут «светиться» до последнего. Только при реальной угрозе они обозначат свое присутствие, и только если этого будет не избежать. По-хорошему, мы должны будем справиться сами — у нас были все шансы. Даже если наш разговор с Возлюбленными дойдет до «системы», можно было не переживать — я в тебе и так не сомневался, а уж после ребят... даже не думал нервничать. А вот ты — другое дело. Чувствовалось, что для тебя предстоящий конфликт — что-то вроде большого экзамена. Должно быть, ты еще плохо понимал, как соотносятся теперь ваши с Нисеем силы. Возможно, ты, как когда-то и я, который только-только научился оборачиваться Творцом, даже не замечал, насколько быстро увеличивался резерв. Когда давали доступ к бесконечному запасу энергии, то, похоже, он подстраивался сам к предложенному объему, и по факту уровень пары определялся в первую очередь способностью жертвы. «Возлюбленные». Сильный смысл, емкое и конкретное понятие. Это Имя позволяло брату передавать объемные порции энергии — по земным меркам Сеймей был сильной жертвой. И он чувствовал за собой право смотреть на прочих свысока. Я хмыкнул. — Что? — спросил ты и положил мне руку на плечо с таким вниманием в лице, будто только и ждал какой-нибудь выраженной эмоции, чтобы начать диалог. Я перевел взгляд на дорожку, ведущую к датсану. Я был здесь. Давно. В видении с тобой и братом. Вспомнил, как впервые увидел ту повязку у тебя на щеке. Повел плечами, как от холода, и вместо ответа спросил: — Зачем ты поранил себе щеку тогда? Ветер оторвал от ветви пару зеленых листьев и потащил их вслед за собой — до поры разноцветных кленов еще далеко. Именно в ноябре я впервые тебя встретил. Мы провели вместе всего каких-то полтора месяца, и они полностью изменили мою жизнь. — Не знаю. Я хотел им не нравиться еще больше. Хотел оскорбить Возлюбленного, — ты прервался, задумался, и проговорил не самые приятные для моих ушей слова: — Я хотел, чтобы от меня окончательно отказались. — Попытка побега? — Как и волосы. И Сенсею, и Сеймею нравились мои волосы. Им нравилось мое лицо. Возлюбленный когда-то говорил, что мы хорошо смотримся на контрасте — «выигрышно». Я хотел… — ты запнулся, — я научился у тебя «хотеть», и назад пути не было. — Нет. Не научился. Просто вспомнил, каково это. Каждый ребенок знает, чего хочет, не бывает по-другому. Твои пальцы сжались на моем плече, и я накрыл их своими: — Они здесь. — Да. Я чувствую. Присутствие чужого бойца ощущалось физически: легкое покалывание по спине, как от сильного электромагнитного поля. Когда на дорожке появился Нисей, я подтянул картинку с энергопотоками. От бойца тянулась связь, и что обратило на себя внимание больше всего — эта связь была крепкая, широкая и напряженная. Я не видел между Возлюбленными такой раньше. Очень хорошо. Следом за Нисеем шел Сеймей с высоко поднятой головой. Держался за его плечом, как за щитом. И когда расстояние между нами сократилось метров до трех, брат ступил чуть в сторону и окинул тебя взглядом с ног до головы: — Постригся, как школьница после разрыва с бойфрендом? Рвал со мной или с Минами? Ты на секунду обернулся ко мне, и я успел тебе подмигнуть. Ты улыбнулся краешком рта. Сеймей продолжил: — Так уж и быть, я даю тебе последнюю возможность вернуться. Но это последнее предложение, Агацума. — Вновь откажусь, — пожал плечами ты. — Сеймей, глянь! — Нисей сощурился. — Между ними связь! Настоящая! Жертва Возлюбленных уставилась на нас, а после переключила внимание избирательно на меня: — А я ведь верил тебе, Ричард. Как это ни странно. Было в тебе что-то такое… — Знакомое? — помог я и, встретившись глазами с братом, сделал шаг вперед. Встал рядом с тобой. — Нисей, предатели должны быть наказаны, — коротко бросил брат. Акаме кивнул и тут же развернул систему так стремительно, словно только и ждал сигнала. *** — Ночь и мгла — слепые обе, — сразу зачитал Нисей, кидая сеть поверх нас. Ты проследил за ней взглядом, чуть сощурился, и сеть с шипением растворилась в пространстве. Но заклинание неплохое. Ты покосился в мою сторону, — мол, спрашивая, не изменил ли я своего решения, и я кивнул в ответ: делай что хочешь, но брату не вреди. И вот: ты концентрируешь силу на кончиках пальцев, отпускаешь ее вдаль, к Возлюбленным, и мажешь ей как длинной кистью — выводишь иллюзию. Сначала проступает сияние, затем это сияние делается гуще и плотнее, и пару на той стороне системы уже окружает полупрозрачная стена. Точнее, это иллюзия стены, но тут, в этом пространстве, работают другие законы — все проще модифицируется, легче подчиняется воле Творца, а на Земле не дрогнул бы и воздух. Однако тут Возлюбленные смогут выйти, только если Акаме пересилит созданный тобой барьер или если свернет систему, тем самым признавая поражение. Сеймей что-то тихо проговорил Акаме, и тот, окинув тебя взглядом, сотворил пас рукой и зашептал себе под нос. Я расслышал только последнее, что-то про сны и огонь. А после, действительно, из-под ладони Нисея появилась струя раскаленного до синевы пламени. Оно размазалось по стене, не разрушив ее целостности, и начало угрожающе распространяться вдоль. Момент, и пламя исчезло — Акаме бросил свое заклинание. Вслед за первой попыткой выбраться последовала и вторая: какая-то ментальная стрела, которая опять не достигла пространства с обратной стороны «банки». Сеймей начал хмуриться и дергать ушком. — Может, просто поговорим? — предложил я. — Что ты сделал с Агацумой? — Я? Ничего. — Как тогда он сбежал? — Спроси у него. Я и сам до конца не знаю. Сеймей поджал губы и искоса глянул на тебя. Задал вопрос спустя долгую паузу: — Как ты избавился от метки? — Просто понял, что ты мне не нужен. — Потому что теперь у тебя есть этот? — Сеймей кивнул на меня. Ты спокойно повторил: — Потому что ты мне не нужен. Мне жаль, Сей. Брат расхохотался: — Тебе жаль? Да ты свинья неблагодарная! После того, как связь оборвалась, я все номера обзвонил, к Минами заявился. Везде искал. Даже у твоего этого дружка придурочного был. Акаме весь город просканировал. И когда я решил, что ты сдох — звонок. Ты что-то попутал, Агацума? Я тебя забрал у Рицу. Оставил даже тогда, когда узнал про тебя все. Заботился, как умел. И вот твоя благодарность. — Не передергивай, Сеймей. Наше партнерство было выгодно нам обоим. Сейчас же в нем нет смысла. Нам лучше пойти своими дорогами. Я стоял тихо и не вмешивался. Это твой разговор. Но Сеймей считал по-другому: — Ричард, как я понимаю, все наше, якобы, сотрудничество было разводкой. Однако, деньги до сих пор на моем счету. Какая в этом логика? Неужели тебе так нужен Агацума, что ты заплатил подобную сумму? Может, я продешевил? Дурацкая нервная реакция. Я вздохнул. — Возможно. — Я так и понял, у тебя с самого начала не было никакой сыворотки. Те бумаги — просто фейк. — Да, — смысла отпираться не было. Сеймей поймал мое «да» как арбалетный болт: все мышцы лица напряглись, рот чуть перекосило. Он даже отступил на шаг, и подумалось, что брат до последнего надеялся на лучшее: — Черт… — Посмотри на Акаме, Сеймей, — мой голос стал чуть мягче. — Глянь на него, на вашу связь. Она стала стабильнее, это даже мне видно. — Не оправдывайся, — тряхнул головой брат и вперился взглядом мне в лицо. — Ты преследовал свои цели и предал меня ради них. Как и этот. Я такое не прощаю. — Я и не ищу твоего прощения. Но тебе ли говорить о предательстве? — не удержался я под конец. Показалось, обида, которую я замыкал в себе, была готова прорваться наружу словами: за то, что бросил меня и мать, за то, что недосмотрел, за то, что все сложилось так, как есть сейчас. Все эти годы я безмолвно винил Сеймея. Тихо, даже себе об этом не признаваясь — а какой толк? И вот теперь, выслушивая обвинения брата… — Ты сам предатель. Так что не тебе рассуждать по поводу несправедливости. Сеймей сверкнул глазами. Протянул: — Да? Вот как? А может, я просто угрохал твоего истинного бойца, NAMELESS, и теперь ты заявился, чтобы отобрать у меня чистого? Теперь рассмеялся я: — Ты все ищешь врагов вовне. Всю энергию, до последней капли, тратишь на то, чтобы казаться сильнее. Стать богом… Зачем тебе быть богом? Если они тебе нужны только спихивать на них ответственность? Не уберегли брата? Да ладно, Сеймей… Не они оставили его одного. Не из-за них он потерял память. Не боги довели мать до безумия. Не они забрали единственного человека, который был готов его защитить. Это ты. Ты сделал все, чтобы твой брат исчез. Но как обычно, в присущем тебе стиле: так, чтобы и рук не замарать. «Оно само так вышло». Да, Сеймей? Брат вскинул голову: — Не твое дело. Ты ничего не знаешь. Какое право у тебя судить? Ты появился из ниоткуда, обманул, забрал бойца. А я тебе поверил. Как дурак, поверил, сам пошел в расставленную ловушку. Рассказал тебе почти все, что знал. Относился к тебе как… как… Я отвел взгляд. Заметил, что Нисей то и дело коротко оглядывается назад, будто недоумевает. Это немного отрезвило: мы оба разошлись в эмоциях. Как-то несерьезно… Только самые близкие могут зацепить вот так — за живое. Ни комендант, ни экзарх вместе со всем Клиром, ни Фердант. Никто, только близкие и любимые люди. Я вздохнул и закончил фразу за Сеймея опять: — Относился ко мне как к брату? И не знаю, что было в моем лице, но Сеймей зажмурился. Замер. И казалось, он сейчас ответит новой вспышкой гнева. Но внезапно его ушки поникли. Он как-то нелепо втянул шею в плечи и начал казаться меньше и младше. Выглядел так, будто теперь действительно способен расстроиться и расплакаться, и прежде чем я успел как-то отреагировать на эти изменения, он отрывисто проговорил, обращаясь к своему бойцу: — Закрывай… и пошли. Я все узнал. — И остался стоять за плечом Акаме. Тот бросил на нас странный взгляд и сделал пасс рукой. Ничего не изменилось. — Закрывай, я сказал, — прокричал Сеймей из-под челки и даже дернулся в сторону Нисея, схватив того за руку. Акаме вновь сделал пасс левой и нехорошо посмотрел на тебя. Еле слышно отозвался: — Я не могу. Не выходит. Я потерял контроль над системой. — Что? Агацума! — в голосе брата послышалось раздраженное негодование. А я глянул в твою сторону и прикрыл глаза: как я и предполагал. В системе раздался голос: — Вы что, уже закончили разыгрывать семейную драму? А я только вошел во вкус. И этот голос не принадлежал никому из моих ребят. Началось.