***
Магнус смотрел на разгорающийся закат, который здесь представлял собой впечатляющее зрелище, но даже эта красота не трогала сейчас его душу. В Нью-Йорке сейчас ночь. Интересно, чем сейчас занят Александр, вспоминает ли он о нём хоть иногда? Мысль о возлюбленном нефилиме обожгла болью и горечью, заставляя Магнуса чувствовать себя ещё более грязным. Он и Алек стали ещё дальше друг от друга. Теперь, даже если всё это закончится, он просто не сможет посмотреть ему в глаза, после того, как был с другим. Пусть не по своей воле, пусть он просто выполнял требования безумца, возжелавшего его тело, факта измены, хоть и невольной, это не отменяет. До последнего Магнус надеялся, что Антуан пугает его и не пойдёт до конца. Не унизит насилием. Но он сделал это. И сколько бы Магнус потом не провёл в душе, желая содрать с себя кожу, лишь бы не испытывать фантомных прикосновений чужих рук, наполняющих его омерзением до краёв, всё было бесполезно. Магия могла помочь справиться с дискомфортом тела, но как быть с душой? Ведь Антуан поимел не просто его тело, он изнасиловал душу Магнуса. И только мысли, что всё это во имя того, чтобы его любимые были живы и здоровы, помогала ему не сойти с ума. — Это моё место, — раздалось над самым ухом Магнуса. — Я прихожу сюда, когда мне плохо. Красивый вид, он умиротворяет. Голос был нежным и несомненно женским, и, повернув голову Магнус увидел рядом девушку, ещё совсем юную. Светлые волосы, казалось, состоят из солнечных нитей, а сама незнакомка была очень миниатюрной. — Извини. Не знал. Мне уйти? — спросил он. — Нет, ты мне не мешаешь, — равнодушно отозвалась она. Некоторое время оба молчали. Смотря вдаль, на панораму разгорающегося солнца. Магнус не привык к молчанию, потому первый решился завязать диалог. — Я — Магнус, — представился он. — Малышка, — отозвалась безэмоционально собеседница. — Малышка? — удивлённо переспросил Магнус. — У тебя нормальное имя есть? — Когда-то меня звали Лия, — так же бесцветно отозвалась девушка. Повернув голову Магнус внимательнее всмотрелся в её профиль, Лия за всё время ни разу даже не посмотрела на него. Да что с ней такое? И как понимать это «когда-то»? — Сколько времени ты провела здесь? — прямо спросил Магнус. — Семь лет, — тихо произнесла Лия. — А сколько тебе лет? — сам не зная зачем спросил он. — Двадцать три. Слова новой знакомой, лишили Магнуса дара речи. Лия здесь с шестнадцати лет?! Антуан совсем рехнулся! Она же ещё совсем ребёнок! — Почему ты здесь? Что заставляет тебя служить Антуану? Зачем ты вообще ему? — Я могу видеть будущее, потому хозяин и взял меня к себе. Он обещал, что не тронет моего брата, если я буду выполнять его указания. Я заглядываю для него в будущее, скрашиваю его ночи, и за это он иногда даёт мне посмотреть на Рика. Магнусу стало дурно. Антуан семь лет удерживает тут эту девчонку силой и шантажом? Заставляет её спать с ним? Есть ли предел чудовищности Антуана? Во что превратился его учитель? Как так вообще можно? Ну, а сам факт, что Антуану удалось найти прорицательницу, мага, рождающегося раз в несколько сотен лет, и вовсе вызывал изумление. Магнус до этого самого момента и не подозревал, что в мире есть маг, способный видеть будущее. И этот бриллиант магического мира оказался в руках сумасшедшего. Магнус посмотрел на Лию и явственно понял, она уже сильно не в себе, но пока в ней ещё остались какие-то крохи самосознания. Сама её суть боролась против навязанного рабства, но сколько пройдёт времени, прежде чем Антуан окончательно сломает Лию? Семь лет он держит её своей пленницей, и Магнус поражался силе её души, которая продолжала бороться за остатки её «я». Учитывая молодость ведьмы, это просто невероятно. — Антуан заставляет тебя спать с ним? — с злостью и отвращением выплюнул Магнус. — А ты думал, что ты один в его постели? — снова слишком ровно произнесла Лия, а Магнус лишь подумал, что век бы этого «счастья» не знал. — У хозяина много таких, как ты и я. Он любит разнообразие. — Он тебе не хозяин и мне тоже, — прорычал Магнус, но потом смягчился и улыбнулся, глянув на Лию. — Ты смелая и сильная девочка, и я очень хотел бы быть твоим другом. — Другом? — Лия впервые посмотрела него. Магнус открыл рот в немом шоке. Помимо того что она была прорицательницей, так ещё копией Мишель, только более молодой. Несчастное дитя, Антуан никогда её не отпустит. Лия приговорена вечность быть его пленницей, а, возможно, и самому Магнусу уготована та же судьба. Только он совсем не был согласен с подобным, а, значит, должен найти способ остановить Антуана. Спасти не только себя, но и Лию, и ещё нескольких таких же несчастных. Странная штука жизнь, эту девушку Магнус знает считанные минуты, но уже чувствует в себе потребность сделать что-то для неё. Помочь ей осознать, что жизнь это не только тот кошмар, в который окунул её Антуан. Что она может быть свободной и счастливой, что она особенная. — Да, другом, — улыбнулся Магнус, протягивая руку. — У меня ещё не было друзей, но я хотела бы узнать, что значит иметь друга, — отозвалась Лия, вкладывая хрупкую ладошку в его руку. У Лии были красивые серые глаза, в которых сквозь усталость и безразличие едва заметно проскакивали искорки жизни. И, глядя в эти глаза, Магнус неожиданно понял, что же не давало ему покоя все эти недели, как он впервые увидел Антуана. Его глаза, которые из светло-серых стали совсем бесцветными, что могло означать лишь одно. Этот Антуан Лавьер совсем не тот мужчина, которого он знал.***
— Поговорить со мной? — удивлённо спросила Мила, взирая на застывшего в дверях Алека. Алеку не часто в своей жизни приходилось извиняться перед малознакомыми людьми, и оттого он ощущал себя неуютно. Чуть помявшись, он приблизился к Миле и произнёс: — Несколько дней назад ты подошла ко мне, чтобы выразить свою поддержку, а я повёл себя ужасно и нагрубил тебе. Я бы хотел извиниться за это. Я был не прав. Слова Алека дивили Милу. Чего-чего, а извинений от него она не ожидала. — Лайтвуд, — рассмеялась она, — ты просто невозможен! — Не понял, — нахмурился он. — Расслабься, Алек, — улыбнулась Мила. — Я уже давно забыла об этом. Но если тебе это так важно, то считай, что извинения приняты. — Ну… в общем, я пойду, — произнёс Алек. — Хотя знаешь, — неожиданно произнесла Мила, — ты был прав. — О чём ты? — спросил недоумённо он. — Я правда ничего не знаю о тебе, как и ты обо мне. Мы чужие люди. И с моей стороны было глупостью лезть к тебе в душу. Но ведь рядом с тобой находятся люди, тебе близкие, те, кому ты не безразличен, Алек. Но ты их отталкиваешь. Ты отгородился ото всех стеной. Это неправильно. Нельзя держать всё в себе. Невозможно избавиться от проблемы, игнорируя её. Боль не утихнет сама по себе. Поговори со своими близкими, не прячься от них и не беги. Они же волнуются за тебя. Не наказывай их и себя. Поговори с ними, выговорись, и увидишь, станет легче. Закончив свой монолог, Мила посмотрела на ошарашенного Алека. Она и сама не знала, зачем сказала ему всё это. Может, всё из-за того, что она слишком хорошо понимала его и не хотела, чтобы он совершал ту же ошибку, которую делала в своё время она. Алек порой безумно раздражал её своей холодной чопорностью и жаждой неукоснительно следовать букве закона, но что-то говорило ей, помимо короткого воспоминания о дружеском вечере, он лучше, чем хочет казаться. И Мила не хотела, чтобы он со временем совсем замкнулся в себе, в своей боли. Алек уставился на Милу со смесью шока и неверия. Да как она смеет? Кто она такая, чтобы учить его жизни? Свалилась им неожиданно на головы, очаровала его близких и превратилась в его персональную головную боль. За несколько дней от неё, несмотря на весь её опыт, неприятностей было чуть ли не больше, чем в своё время от Клэри. К тому же она, судя по всему, и сама сбежала от проблем. Так какого демона она учит его? — А ты сама была откровенна со своими близкими? — вкрадчиво поинтересовался Алек. — Почему ты перевелась в наш Институт, бросив родных и друзей? Не связано ли это с нежеланием говорить с ними о неком Ване? Мила отшатнулась, услышав такие слова. Откуда он узнал об Иване? Кто проболтался? И главное, как он может говорить о том, чего не знает? Слова Алека сильно ранили её, но она, стиснув зубы, призвала себя к спокойствию. — Ты не знаешь, о чём говоришь, — холодно отозвалась Мила. — Я всего лишь хотела тебя предостеречь от ошибок, которые совершила сама. Ну, знаешь что, Лайтвуд, делай что хочешь со своей жизнью. Отповедь Милы подобно ведру холодной воды остудила пыл Алека. И правда, чего он так завёлся? И как мог опуститься до того, чтобы кидать в лицо такие слова? Милане в очередной раз хотела как лучше для него, а он повёл себя как тупой урод. Стыд окатил всё существо Алека, расползаясь краской по щекам. — Мила, прости, — произнёс Алек, касаясь её руки. — Я не имел права говорить подобное. — Забей, — равнодушно отозвалась она, отворачиваясь, снова принимаясь смешивать коктейли, чем и занималась до появления Алека. — Я постоянно думаю, почему Магнус так поступил, — неожиданно произнёс Алек спустя несколько секунд, а Мила, услышав его слова, замерла. Она поверить не могла, что он заговорил. И тем более, не понимала, почему он выбрал её для своих откровений. А Алек просто неожиданно понял, что он вправду не может больше молчать и держать всё это дерьмо в себе. И почему-то ему показалось, что именно Мила сможет понять его, как никто другой. — У него были тысячи любовников, — тем временем тихо продолжал Алек, — и я не знаю, что меня больше убивает: то, что Магнус отказался сотрудничать с охотниками, или то, что сейчас он с Лавьером, и что-то мне подсказывает, их в прошлом связывала не только дружба. Я жалок, да? Мила повернулась к Алеку и поразилась безнадёжной тоске, застывшей в голубых глазах, которые казались ещё более яркими и глубокими из-за синей футболки, в которую он был одет. — Алек, чувства не всегда поддаются контролю. Точнее, почти никогда не поддаются, — тихо произнесла Мила, желая поддержать, а он её словно и не слыша, продолжал: — Знаешь, если бы Магнус согласился принести клятву верности Конклаву, я бы, наверное, закрыл глаза на то, что он уже фактически предал охотников. Из-за того, что Магнус молчал, погибли десятки примитивных и нижнемирцев. И я презираю себя за понимание, что был готов помочь ему оправдаться перед Конклавом, прикрыть его грешки, лишь бы он остался со мной, по сути предавая этим свой долг и предназначение. Как я докатился до этого? Замолчав, Алек сильно зажмурился. Мила молчала, интуитивно чувствуя, что это ещё не всё. Алек пытался собраться с мыслями, чтобы продолжить свой монолог. Ему казалось, что с каждым сказанным словом ему становится чуточку легче. Неужели все, кто пытались заставить его говорить, были правы? — Но знаешь, чего я боюсь больше всего? Мила в ответ лишь молча отрицательно покачала головой. Она боялась словами спугнуть этот момент откровения. — Нашей с Магнусом встречи. Я тысячу раз сказал себе, что всё, хватит. Он уже не первый раз жертвует нашими отношениями. Сначала он выбрал свой народ и его сотрудничество с Благим Двором, теперь Антуана. И я боюсь, что если он снова поманит меня к себе, я опять мгновенно всё забуду и пойду за ним, чтобы в следующий раз, наверняка, сдохнуть от жалости и презрения к себе. Не хочу я так. Я безумно люблю Магнуса, но эта любовь уничтожает мою жизнь. Он помог мне принять себя, многое осознать, но, боюсь, в дальнейшем он же и уничтожит меня, если я при встрече снова растекусь перед ним лужицей. — Ты сильнее, чем сам о себе думаешь, Алек, — осторожно произнесла Мила, — и твоё будущее зависит только от тебя. — Когда мы с Магнусом только начинали наши отношения, многие хором говорили, что охотник и нежить не могут быть вместе. Наверное, они были правы, — печально произнёс Алек. — Алек, дело не в расе. Просто так бывает, что людям не суждено быть вместе или они должны пройти ряд испытаний, прежде чем обретут счастье. Никто не может знать будущего. Не стоит сожалеть о том, что делало тебя счастливым. Даже если это конец вашей истории и забыть всё просто невозможно, старайся помнить только хорошее. — Ты так и делаешь, верно? — спросил он осторожно, неуверенный, что стоит касаться темы личной жизни Милы. Если ему внезапно захотелось высказаться, не значит, что Мила к этому готова. — Стараюсь, — грустно улыбнулась она, смотря куда-то в сторону. — Алек, ты молодец. Ты явно сильнее меня, раз смог высказать наболевшее, а я вот до сих пор не могу этого сделать. Не требуй от меня, пожалуйста, рассказа о моей жизни в ответ на свою исповедь. Алек смотрел на Милу и ощущал её тоску и боль ничуть не меньше собственных. Кто же так ранил её, что она была вынуждена бросить свой дом? Ему безумно хотелось знать, что же случилось в жизни Милы, но он хорошо понимал, каково это быть неготовым к расспросам. — Я ничего не требую, — улыбнулся Алек, заглядывая ей в глаза. И сделав это, он поражённо замер, загипнотизированный их глубиной и красотой. И как он раньше не заметил этих глаз?! Не синие и не зелёные, непередаваемая смесь этих двух цветов, довольно тёмные. Никогда и ни у кого Алек не видел таких колдовских глаз, и если бы он не знал, что Мила нефилим, то решил бы, что она маг и это её метка. — Алек? Ты чего так смотришь? — тихо спросила Мила, совершая ту же ошибку, что и её собеседник, а именно вглядываясь в его глаза. Глаза Алека напоминали ей летнее море, в которое так хотелось окунуться с головой. Да что там, сейчас Мила была готова в нём утонуть. — Я просто хотел сказать, — тихо прошептал Алек, — что если ты когда-то всё же захочешь кому-то высказаться или тебе просто понадобится совет, я рядом. Это был именно тот момент незримой и необъяснимой магии, которая лишает двоих способности связно мыслить. Необъяснимое притяжение, которое могут испытать только избранные. И Алек, поддавшись, глянул на пухлые розовые губы Милы. Когда-то он уже целовал их, но в тот момент в его мыслях, сердце и душе был только Магнус, сейчас он о нём не думал. Алек на уровне потребности, первобытного инстинкта захотел узнать, каковы они на вкус. Не в силах противиться этому порыву, он нагнулся и накрыл губы Милы своими. Мила в первое мгновение замерла, но и она, и Алек, были поглощены слишком схожими чувствами, чтобы она могла думать или сопротивляться. Потому, закинув руки Алеку на шею, зарываясь пальцами в смоляные пряди, Мила ответила на поцелуй, который с каждой секундой становился всё более страстным и горячим.