***
Время уже близилось к обеду, и беспокойство Изабель продолжало расти. Алек и Мила так и не дали о себе знать. Успокаивало только то, что Джейс уверенно заявлял, Алек жив и, судя по всему, в порядке. — Иззи, — услышала она голос Саймона, которого и не чаяла увидеть в ближайшее время. Изабель была убеждена, он теперь должен начать её избегать. Ведь это она была инициатором ситуации, из-за которой он поругался с Маей и наверняка долго мучился угрызениями совести. — Саймон? — удивлённо улыбнулась Изабель. — Что ты тут делаешь? — Да вот, пришёл узнать, что вообще происходит, — отозвался он. — Рафаэль созвал всех и велел ещё строже соблюдать законы и не ввязываться ни в какие конфликты. А так же всем быть настороже, но при этом отказался объяснять что-либо. Отведя взгляд, Иззи едва заметно горько усмехнулась. Было глупо и наивно полагать, что Саймон здесь из-за неё. Она сама старательно убеждала его, что он ей ничего не должен и может жить, как ему хочется. Так чего расстраиваться теперь? Саймон пришёл в Институт лишь затем, чтобы получить информацию, и она тут совершенно не при чём. Вздохнув, Изабель коротко обрисовала ситуацию. Рассказала о Антуане и бунте магов, об убийствах на улицах Нью-Йорка и призванных из адских глубин Мортерах. Саймон слушал внимательно и мрачнел с каждой минутой. Закончила Иззи свой рассказ результатами переговоров с оборотнями, вампирами и фейри. Вся нежить решила держаться нейтральной стороны, не желая проливать кровь за охотников или сумасшедшего мага. — Плохо всё это, — озвучил Саймон очевидное. — Ты себе даже не представляешь, насколько, — мрачно подтвердила Иззи. Смотря на Изабель, такую красивую и ещё более желанную с той ночи, Саймон отчаянно старался подобрать слова. Когда она спешно ушла, оставляя его наедине с шокированной и разгневанной Маей, Саймон окончательно понял — он пропал. Ему было чудовищно стыдно перед Маей, он чувствовал себя мерзким предателем, но врать ей, убеждая в том, что в их отношениях ещё есть смысл, он не мог. Саймон смотрел в глаза своей бывшей девушки, которая многое для него сделала и была ему несомненно дорога, и понимал — любит он другую. И сейчас не знал, как ей об этом сказать, но так же понимал, потом может быть поздно. — На самом деле, Из, — сбивчиво начал свой монолог Саймон, — я пришёл сюда не из-за информации, я хотел видеть тебя. — Видеть меня? — тихо спросила Изабель. — Да. Я… я знаю, что на примере с Маей показал себя не лучшим парнем, — мучительно подбирая слова, произнёс Саймон. — Не о таких мечтают девушки. Я пока всего лишь студент, пою в группе, и ещё я дневной вампир, у меня толком ничего нет, но я бы хотел… Хотел надеяться… Изабель София Лайтвуд, ты мне очень нравишься, и я был бы счастлив, если бы ты дала мне шанс… Предчувствуя, что Саймон ещё долго может мяться и заикаться, Изабель притянула его к себе и поцеловала. Главное она услышала, и ей этого было достаточно. Она была невыразимо счастлива, все страхи и тревоги отошли на задний план, оставляя лишь счастье от признания Саймона и его присутствия. — Это значит «да»? — чуть ошалело отозвался Саймон. — Глупый, — нежно улыбнулась Иззи, — если бы ты мне не нравился, я бы даже не посмотрела в твою сторону. — Но я… — начал было он. — Саймон, заткнись и поцелуй меня, — потребовала Иззи, смотря Саймону, казалось бы, в самую душу. И больше, не теряя время на ненужные слова, Саймон крепче обнял её и поцеловал, стараясь в поцелуе передать всё многообразие своих чувств.***
Лия нашла Магнуса на их месте, тут они познакомились. Это была их четвёртая встреча, включая момент знакомства, но она уже успела по-своему привязаться к Магнусу. Лия ему доверяла. И дело было не в излишней наивности, она просто как на ладони видела его прошлое, настоящее и возможное будущее. Он был хорошим парнем, хоть и несколько эксцентричным. И сейчас её очень беспокоило душевное состояние Магнуса. Он и с прошлых вылазок возвращался шокированным и подавленным, что не мудрено, ведь не каждый день видишь столько смертей. И, что ещё хуже, Магнуса буквально пожирала изнутри собственная совесть, Лия знала, он считает себя частично виновным в ужасе, который творит Антуан. Но с последней вылазки Магнус вернулся вообще сам не свой, и Лия прекрасно знала причину. Потому и пришла, чтобы поддержать друга и, возможно, дать ему надежду. Сейчас она уже не боялась раскрыть ему свой секрет о том, что она способна видеть не только будущее. Уж кто-кто, а Магнус её Антуану ни за что не сдаст. — Он тебя поймёт и простит, — тихо произнесла Лия присаживаясь рядом. — Ты о чём? — напряжённо спросил Магнус. — Ни о чём, а о ком, — слабо улыбнулась она. — Я говорю про Александра. На слова Лии Магнус резко обернулся и вперил в неё острый, подозрительный взгляд. Какого демона происходит? Он точно ни слова не говорил ей об Алеке. — И откуда ты знаешь об Александре? — мрачно поинтересовался он. — Увидела, — мягко отозвалась Лия. — Увидела? — переспросил Магнус. — Ты смотрела моё будущее? — И будущее, и настоящее и прошлое, — призналась Лия. И снова новой знакомой удалось шокировать Магнуса. Если до этого момента он считал её уникальным магом, то сейчас и вовсе осознал, что она не сокровище Магического мира — она бесценна. Сам Магнус о провидцах такого уровня читал только в хрониках, никогда прежде не встречая их лично. Согласно тем же хроникам, последний из них погиб где-то триста пятьдесят лет назад, а до этого вёл уединённую жизнь, самоустранившись от мирских дел. — Ты хотя бы представляешь, насколько ты уникальна? — поражённо прошептал Магнус. — Нельзя, чтобы Антуан узнал о твоём уровне способностей! — Ну ты же ему не скажешь, — улыбнулась Лия, даже не спрашивая, утверждая. Магнусу оставалось лишь покачать головой. Всё-то эта девчонка уже знает. Хотя, чему удивляться, с её-то способностями? Стало даже не по себе, когда он осознал, что является для Лии раскрытой книгой. — Стой, то есть, ты видишь всё происходящее в жизни выбранного тобой человека? — и когда Лия, чуть посмеиваясь, кивнула, Магнус понял, что даже такой, как он, ещё способен краснеть. — И насколько подробно? — Весьма подробно, — хихикнула она, но потом решила сжалиться над другом. — Успокойся. Я не всматривалась в интимные подробности. Меня вообще после Антуана не привлекает эта сторона жизни. Сначала Магнус с облегчением выдохнул, пусть он и не был ханжой, но ему бы не хотелось, чтобы кто-то пристально разглядывал всё самое личное и интимное, которого накопилось довольно много за века жизни. Потом он нахмурился, окончательно проанализировав слова Лии. Бедная девочка! Неизвестно, насколько сильно Антуан искалечил её психику. Возможно, она никогда теперь не решится на какие-либо межличностные отношения, или ей понадобится много времени, чтобы решиться подпустить к себе кого-то на дистанцию ближе дружеской. — Скажи, — осторожно спросил Магнус, — Александр, он будет счастлив? Он вообще переживёт эту войну? — В большинстве вероятностей будущего, его ждёт долгая и счастливая жизнь, — пространственно отозвалась Лия. — Подробнее не расскажешь? — чуть печально поинтересовался Магнус. — Нет, — качнула Лия головой. — Будущее очень расплывчато и ему свойственно часто меняться. Каждый наш поступок, а порой даже слово, влияют на него. Взволнованно облизнув губы, Магнус пытался мысленно отстраниться от голоса сердца, который заставлял его окунаться в океан тоски, и настроиться на нужный лад. Им с Лией не так часто удаётся увидеться и поговорить, и как бы ему не хотелось знать сейчас как можно больше об Александре, дело важнее. — Лия, Антуана вообще можно убить? Бывают у него моменты уязвимости? Например, он хоть иногда спит? — Очень редко, — отозвалась она. — Астарот даёт ему очень много сил и энергии, но его телу всё равно периодически нужен отдых. И если ты наберёшься терпения и не будешь привлекать внимания, то скоро тебе предоставится шанс нанести удар. Но у тебя будет лишь одна попытка, Магнус. Ты должен действовать наверняка. Сначала удар в сердце, потом в голову. Ошибёшься, и всё будет кончено. Магнус это и сам понимал, потому слушал очень внимательно. — Антуану не нравится наше общение, и он вряд ли позволит нам в ближайшее время увидеться, но я найду способ сообщить, когда тебе готовиться, только если ты пообещаешь мне кое-что, Магнус. — Что? — Обещай, что если с Антуаном будет покончено, ты поможешь мне выбраться из этого проклятого особняка. — Об этом могла бы и не просить. Они обменялись взглядами, в которых были нерушимые клятвы и обещания. Лия поняла, что наконец-то обрела в этом Аду союзника, и казалось бы, давно утраченную надежду. А Магнус ещё в первую встречу решил для себя, что не оставит её на произвол судьбы, если ему удастся вырваться из лап Лавьера.***
Вокруг царил настоящий кошмар. Нефилимы, которые в этой схватке пострадали меньше, всеми силами старались помочь своим куда серьёзнее раненым товарищам. Алеку было жутко смотреть на это побоище. А ведь Институты, которые атаковал Антуан, были одними из лучших. Если этот псих сотворил такое тут, то что же ждёт их, учитывая отчаянный дефицит кадров в Нью-Йорке и отсутствие помощи хороших магов? Ему даже думать было об этом страшно. Мила, как только армия Антуана скрылась, бросилась к Марие. Та едва стояла на ногах, видно было — держится только на силе воли. — Ты как? — взволнованно спросила Мила. — Нормально, — слабо улыбнулась Мария, — жить буду. — Ты знаешь где Лара и ребята? Где мои родители? — задала Мила вопрос, до дрожи боясь ответа. — Здесь были, — отозвалась Мария. Не дожидаясь продолжения, Мила бросилась на поиски близких ей людей. Тут тоже было много раненых и погибших. Она в отчаянии оглядывалась, выкрикивая имена дорогих людей, и вскоре услышала ответ. — Мила! — на встречу спешила её сестра, Лара. — Что ты здесь делаешь? — Разве я могла быть где-то в ином месте, когда тут такое! — протараторила она то обнимая, то отстраняясь, чтобы осмотреть сестру, то снова радостно обнимая её. — Ты в порядке? — Да. Только пара царапин, — отозвалась Лара, показывая руку со следами когтей. — Но ведь когти и зубы Мортеров ядовиты! — ужаснулась Мила. Как оказалось, паниковала она зря. Мария, зная о том, чего ожидать, накануне сварила огромное количество противоядия против ран от этой разновидности адских тварей. И пусть жертв было чудовищно много, их стало бы ещё больше, если бы не её старания. К тому же на помощь охотникам уже начали прибывать безмолвные братья, которые помогали тем, кто был ранен тяжелее остальных. Скоро радость Милы по поводу сестры сменилась страхом и убийственным горем. Сашка тоже был ранен, но его раны, как и раны Лары, были не опасны. А вот её отец и Ник были тяжело ранены. Магов, способных исцелять серьёзные раны, считай, не было. Многие были убиты во время схватки, а те, что уцелели, были полностью истощены. Потому вся надежда была на Иратце, мази, зелья и безмолвных братьев. Но даже со всеми этими факторами шанс выжить у близких составлял где-то пятьдесят процентов. Мила, как могла, пыталась успокоить рыдающую мать, внушая ей, что папа сильный. К сожалению, сама она не настолько верила в это. Мила долго смотрела на родного человека, молясь Богу и Ангелам, параллельно стараясь в деталях запомнить каждую чёрточку лица, пока её чуть ли не силой не вытолкали из лазарета. Потом она пошла к Нику, сидела рядом, держа друга за руку, и уговаривала бороться. Почти всю её жизнь он был рядом, и Миле было сложно представить мир без него. Всё, что ей оставалось, это надеяться и верить, что двое безумно дорогих ей мужчин смогут выкарабкаться. И если у папы и Ника ещё был шанс, то двое людей, которые всегда были в сердце Милы, ушли навсегда. Сергей и Ирина погибли в сражении, и ей казалось, часть её души и сердца навсегда умерла вместе с ними. Она смотрела на лица мёртвых друзей и отказывалась верить в реальность. Казалось, ребята всего лишь спят и вот-вот откроют глаза. Ирка как всегда будет мечтать о романтике и любви, а Серёга подкалывать её по этому поводу. Только они не проснутся, сон их был вечным. Внутри Милы всё словно окаменело от горя. Она всегда считала себя достаточно счастливой и удачливой. Если отбросить ситуацию с Иваном, то до этого момента она не сталкивалась с настоящим горем и жестокими потерями. И сейчас чувствовала себя роботом, который на автомате ходит и что-то говорит. Чувства словно замерли, спасая Милу от сумасшествия. Спустя несколько часов Мария вручила ей несколько кристаллов-порталов и, напоив Милу какой-то горячей настойкой, отправила вместе с Алеком обратно в Нью-Йорк. Марие не нравилось состояние Милы. Лучше бы она плакала и билась в истерике, чем это каменное лицо и пустой взгляд. Она опасалась, что девушка может взорваться в самый неподходящий момент. Просила Александра, который и сам был в сильном шоке из-за предательства любимого и увиденных ужасов, присматривать за Милой. Она видела, пусть ему и тяжело, но с ним всё куда лучше, чем с Милой. Это в самом деле было так. Алеку было больно и жутко. Ему безумно хотелось поскорее попасть в тренировочный зал или на крышу родного Института, чтобы дать выход раздирающим душу эмоциям. А вот лицо Милы, которое напоминало застывшую маску, ему не нравилось. Он пробовал с ней говорить, но нарывался на равнодушное: «всё нормально». Алек нутром чувствовал, всё совсем ненормально, только не знал, что ему делать. Впрочем по прибытии в Нью-Йорк его быстро отвлекли от мыслей о Миле. Сама мадам Инквизитор встречала их, и её выражение лица не предвещало ничего хорошего. — Мистер Лайтвуд, — холодно произнесла Имоджен, как только Алек по её требованию явился в кабинет, — вы понимаете, что нарушили прямое распоряжение Конклава, запрещающее охотникам без особой необходимости покидать территорию Института? — При всём уважении, госпожа Инквизитор, — как можно учтивее отозвался Алек, — у Людмилы Соколовой в московском Институте находится вся её семья, и я не мог запретить ей отправиться им на помощь. — И потому вы не просто отпустили охотницу, находящуюся под вашей ответственностью, — ещё прохладнее улыбнулась Имоджен, — вы оставили свой пост и отправились с ней в Москву, тем самым нарушая множество законов. — Я поступил так, как велела мне моя совесть, — отозвался Алек, полный нехороших предчувствий. — Мы находимся в состоянии войны, мистер Лайтвуд, и сейчас нет места сантиментам! — повысив голос, произнесла Инквизитор. — В другое время я бы отправила вас под суд, но вы зарекомендовали себя опытным охотником, и потому я просто разжалую вас в рядовые. Услышав свой приговор, Алек не знал, радоваться ему или расстраиваться. Он изначально понимал, у этой вылазки будут не лучшие для него последствия. И всё же надеялся, что сможет сохранить за собой место главы Института. Глупо. Имоджен Эрондейл давно только и ждёт повода сместить его, и он сам дал ей его. С другой стороны, его и правда могли судить, снять с него руны и отправить в мир примитивных. — Через несколько часов из Идриса прибудет человек, который заменит вас на посту главы. Подготовьте все бумаги и будьте готовы ввести его в текущий курс дел, — продолжила тем временем Инквизитор. — Понял, — кивнул Алек, сжимая зубы и сдерживая ураган негативных эмоций, что нарастал с каждой минутой. — Я могу идти? — Идите, — кивнула она и, прежде чем Алек покинул кабинет, услышал. — Закон суров, но это закон, а вы забыли об этом, мистер Лайтвуд. Когда дверь за его спиной закрылась, он чуть ли не бегом направился в сторону выхода на крышу. Ничего Алек не забыл. Он столько сил физических и душевных вложил в этот Институт, стольким пожертвовал ради него, и ему дали отставку, стоило только раз поступить не по закону, а по совести. Алека до скрипа зубов было зло и обидно из-за такого решения Инквизитора, но он со странным изумлением понял, если бы мог отмотать время вспять, то поступил бы точно также. Права была Иззи, нет ничего хуже, чем превратиться в такую же бездушную машину, как Имоджен Эрондейл. Этой женщине, похоже, вообще неведомы такие понятия, как «понимание» и «сопереживание». И пусть Алек действительно нарушил приказ и кучу законов, в глубине души знал, что поступил правильно. И только это примиряло его с реальностью, не давая начать в ярости и боли крушить всё вокруг из-за всего навалившегося за последние часы. Поднявшись на крышу, Алека нанёс руну невидимости, достал лук и натянул тетиву, целясь ввысь, позволяя себе ненадолго окунуться в воспоминания, отравляющие нутро. «Вокруг сплошь раненые и убитые. Стоны и плач оглушают, наполняя душу ужасом и безысходностью» — первая стрела летит в небо, разбиваясь о купол Института. «Мила стоит напротив Антуана, который готовится нанести ей смертельный удар. Всё зря. Он не справился. Не успел. Не уберёг» — вторая стрела отправляется в полёт. «Магнус стоит рядом с Антуаном и виновато отводит глаза. Его обещания, как оказалось, ничего не стоят. Мужчина, которого Алек так любил, предал его и помогает истреблять охотников» — новый выстрел. «Мила выглядит так, словно внутри она умерла, и его пугает такое состояние девушки» — и ещё одна стрела отправляется в последний полёт. «Сколько бы он не старался, сколько бы не сделал ради Института, этого недостаточно. Стоило один раз нарушить правила, как его с готовностью разжаловали в рядовые» — снова купол над Институтом озаряется вспышкой из-за встречи со стрелой Алека. Стрелы одна за одной отправляются в полёт, пальцы уже разодраны упругой тетивой в кровь, но Алек, не чувствуя боли, стреляет в небо, с каждым выстрелом отпуская кусочек кошмара и боли из своей души. Вскоре Алек обнаруживает, что колчан пуст и, вздохнув, опускает лук. Ему стало чуточку легче. И как бы ему не хотелось послать всё куда подальше, у него ещё есть много дел. А главное, близкие люди, которых он намерен защищать до последнего, в каком бы статусе не находился.