Неправильный

В жизни каждого человека рано или поздно наступает чёрная полоса. Так и в жизни Милы наступил беспросветный мрак. Не прошло и суток после возвращения из Москвы, как ей позвонила Лара и, всхлипывая, сообщила, что их папа умер. Очередной удар сволочной судьбы, который что-то надломил внутри неё. Слабый проблеск света был только в том, что Ник, её старый друг, пошёл на поправку. Она уже успела узнать, что Алека за помощь ей сместили с поста главы Института. Это показалось ей несправедливым, и Мила пробовала говорить с Инквизитором. Дамочка выслушала её и высокомерно велела ей вообще не высовываться, видите ли она нарушительница закона и ей радоваться надо, что так легко отделалась. В другое время она бы разозлилась и высказала старухе, что думает, но сейчас у Милы не было моральных сил даже на злость. На замену Алеку прибыла его бывшая невеста — Лидия, с которой у него были на удивление хорошие отношения. Миле было в принципе всё равно, кто заменит Алека, никто не будет так радеть за благополучие Института, как он. Потому она просто поставила новоиспечённую главу в известность о том, что вскоре отправится в Москву на церемонию прощания с отцом и друзьями. К немалому удивлению Милы, Лидия не стала возражать. Возможно, она сходу поняла, что ни одна сила мира не остановит Милу. Саму церемонию прощания Мила воспринимала словно сквозь туманную призму. Скорбь покрывалом накрыла московский Институт. Это была уже неизвестно какая по счёту церемония прощания, так много было погибших. Мама и Лара, её выжившие друзья и многие знакомые или плакали, или из последних сил сдерживались, а Мила… Она бы рада разрыдаться, но слёз не было. Зато проснулась боль, невыносимая, сокрушительная. Она пришла на смену спасительной апатии в те минуты, когда Мила смотрела на тела любимых людей. Вернувшись в Институт Нью-Йорка, Мила отчаянно искала способ хоть немного выпустить этот Ад из сердца и души. Но всё было бесполезно. Тренировки не помогали, и даже вылазки в город на охоту оставляли её безучастной. Но всех больше раздражало постоянное сочувствие окружающих, и в итоге она начала всеми силами избегать других нефилимов. Внутри у Милы бушевал настоящий ураган, а снаружи был полный штиль, и она всерьёз опасалась, что рано или поздно просто свихнётся. Миле казалось, что судьба уже достаточно поиздевалась над ней и её близкими, как оказалось, она ошиблась. Сначала Мила подумала, что обозналась и ей только послышался до боли знакомый голос, но нет. Когда она вышла в фойе Института, то буквально нос к носу столкнулась с Иваном. Шокировано замерев, она во все глаза смотрела на того, кого ещё недавно так сильно и беззаветно любила. Сердце сжалось от тоскливой горечи из-за его вероломного предательства, заставляя Милу стиснуть зубы. Что бы Ивана сюда ни привело, они теперь чужие люди. Нужно не обращать на него внимания. И, решив так, Мила направилась в свою комнатушку, в которой была вынуждена жить, пока ситуация с мразью Антуаном не разрешится. — Мила, постой! — услышала она голос Ивана, а затем торопливые шаги, и сама поспешила ускориться. — Да стой же ты! Догнав, он схватил её за руку, вынуждая развернуться. — Чего тебе? — резко спросила Мила. — Мила, девочка моя, ну что ты, — ласково произнёс Иван. — Ты не рада меня видеть? — Да как-то не особо, — фыркнула она. — Сколько ещё ты будешь дуться на меня? — тихо спросил Иван. — Почти четыре месяца прошло. Может, хватит уже? — Хватит?! — как рассерженная кошка, зашипела Мила. — Ты унизил меня! Втоптал в грязь всё то светлое, что между нами было! На мою любовь ты ответил подлым предательством и даже не считаешь, что в чём-то неправ. Нет, Иван, ничего и никогда не хватит. Между нами давно всё кончено, так что просто оставь меня в покое. И без тебя проблем хватает. Высказавшись, Мила вырвала свою руку из хватки Ивана и поспешила скрыться в своей комнате, которая сейчас казалась ей убежищем. Сев на кровать, она с удивлением подметила, что у неё подрагивают руки. Адреналин, не иначе. Странным показалось Миле то, что после того, как первый шок прошёл, она, разговаривая с бывшим возлюбленным, больше не ощущала той сводящей с ума тоски. Словно все её чувства к нему выгорели под гнётом куда большей боли и горя. Как дым, рассеялись сожаления и обиды, больше не было мечтаний с приставкой «если бы». Иван окончательно стал ей чужим. Только сам Иван видимо так не считал, потому как весь день буквально не давал Миле прохода. Всё просил её успокоиться, разглагольствовал про свою большую и бессмертную любовь. Всё это вызывало у неё лишь глухое раздражение, которое лишним грузом оседало внутри, так как у Милы до сих пор никак не получалось выплеснуть негатив, разъедающий душу. Новый охотник поначалу не вызвал у Алека никакого интереса, пока Иззи не сообщила, что тот повсюду таскается за Милой и пристаёт с разговорами. Клэри даже удалось услышать один, из чего она сделала довольно смелый вывод, что этот Иван — бывший Милы. Джейс, услышав всё это, начал размышлять на темы: «Из-за чего же они расстались» и «Что быстрее случится: Иван отстанет от Милы или та его простит». Наслушавшись всего этого, Алек и сам загорелся необъяснимым интересом и начал крутиться в общих помещениях, пристально наблюдая за парнем, стоило ему только появиться. Иван правда хвостом бегал за Милой, и она, судя по всему, совсем не была этому рада. Из-за обрушившихся бед последние дни она вообще была очень замкнутой и нелюдимой. Алек несколько раз пытался осторожно заговорить с ней, но всякий раз она отмахивалась от него и спешила уйти, отказываясь контактировать как с ним, так и с остальными. Алека беспокоило состояние Милы, но он понятия не имел, как ей помочь, подсознательно чувствуя, стоит слишком надавить, и те зачатки хороших отношений, которых они достигли, рухнут. Ему оставалось только тяжело вздыхать, ощущая себя в сложившейся ситуации совершенно беспомощным и бесполезным. К тому же и собственные демоны не давали Алеку покоя. Почти вся его жизнь лежала в руинах. Он потерял Магнуса, потерял Институт и в будущем ему грозит реальная опасность потерять кого-то из близких. И только необходимость быть начеку и в нужный момент сделать всё, чтобы их защитить, не давала Алеку с головой погрузиться и океан отчаяния. Его семья — всё, что у него осталось. И он не может потерять ещё и кого-то из них! Тем временем Мила колотила по груше, сбивая костяшки пальцев. Она очень хотела хотя бы разозлиться, надеясь, что боль физическая сможет помочь найти выход душевной муке, ну или приглушит её. И ничего. Не помогало. И тут снова на горизонте появился Иван. Как назло, в зале они находились одни и отвязаться от навязчивого парня будет куда сложнее, ведь наедине он всегда более нагл и решителен. — Не надоело весь день бегать от меня и строить из себя недотрогу? — спросил Иван, подходя к Миле и складывая руки на груди. — Ничего я не строю, — ответила она, поворачиваясь к нему лицом и копируя его позу. — Просто ты мне больше не интересен. Прошла любовь, завяли помидоры, слышал такое? — Не верю, — усмехнулся Иван. — Ты бегала за мной, как собачонка, и вдруг разлюбила? Не ты ли клялась, что любить будешь вечно? От слов Ивана Мила дёрнулась как от удара. Было мерзко слышать такие слова, ещё хуже, что они были правдивы. Она и правда когда-то влюбилась в него без памяти и больше года чуть ли не преследовала его в надежде, что он наконец обратит на неё внимание. Воспоминания о себе прошлой и собственной бесконечной глупости вызывали у Милы глубокое отвращение. Где были её глаза, чем она тогда думала? Ведь и Лара, и ребята, и даже родители говорили ей, что Иван ей не подходит, он не достоин её. — Дурой была, признаю, — произнесла Мила, — но видишь, поумнела. — Да неужели? — как-то очень неприятно улыбнулся Иван. — А по-моему, это сейчас ты ведёшь себя, как дура. — У меня иное мнение, — устало отозвалась Мила. — Отвали, а? Не успел Иван ответить, как Мила сощурилась и пристально поглядела на него, осенённая догадкой. — А скажи-ка лучше мне, где ты был, когда Антуан напал на Институт? — Меня вызвали в Аликанте по делам, — спокойно отозвался он. Услышав это, Мила скривилась в отвращении. И с этим ничтожеством она когда-то связалась, по такому трусу столько страдала? — Так я и знала, — выплюнула она, — как только стало опасно, папочка поспешил обезопасить сыночка, а ты и рад сбежать и пересидеть беду. Ты и сюда прибыл в надежде, что этот Институт не будут атаковать или потери будут минимальны, потому что Алек и Магнус, который сейчас помогает Антуану, когда-то были парой. Думаешь, я не слышала о слухах после того, как Антуан отступил и не стал убивать нас с Алеком из-за того, что Магнус попросил его этого не делать? Ты обыкновенный трус, бросивший товарищей в минуту опасности. — Ты называешь это трусостью, я здравым смыслом, — высокомерно фыркнул Иван. — Такие, как я, не должны погибать в массовых бойнях. В моих венах течёт кровь первых охотников. И ты, если у тебя осталась хоть капля мозгов, девочка моя, прекратишь ерепениться и, как миленькая, согласишься стать моей. — Да ни за что! — пораженно воскликнула Мила. — Я не закончил! — рявкнул он. — Так вот, скоро я женюсь на Кате, а ты будешь моей любовницей, Мила, если, конечно, хочешь иметь хоть что-то в этой жизни. После того, как твой приятель и папочка померли, у тебя наблюдается дефицит защитников. К тому же, папаша был единственным шансом для тебя и твоей сестрицы на удачное замужество, теперь вы никому не нужны. Вы безродные плебеи, и это не оскорбление, а обыкновенный факт. Так что лучше тебе начать думать о будущем и согласиться на мои условия. От шока Миле даже дышать стало тяжело. Сердце колотилось где-то в горле, а дар речи предательски покинул её. Как она раньше не разглядела всю убогость его натуры?! Ей снова стало больно, но не от его слов, а от того, какой нереальной идиоткой она была. — Какое же ты ничтожество, — наконец смогла выдохнуть Мила. — Никогда и ни за что я не буду с тобой, даже если ты останешься последним мужиком на планете. Лучше вечность быть одной, чем с тобой. — Да кто ты такая? — возмутился Иван, хватая за локоть Милу, которая уже хотела уйти. Почувствовав прикосновение к своей руке, Мила содрогнулась от злости и отвращения. Недолго думая, она резко развернулась и со всей силы ударила обидчика кулаком прямо в нос. Иван, вскрикнув, прижал руки к лицу, сквозь пальцы у него текла кровь. Мила тем временем чуть ли не бегом устремилась прочь из тренировочного зала. — Мы ещё не закончили! — услышала она вслед. Не желая больше хоть как-то контактировать с этим ублюдком, Мила просто показала ему средний палец, лучше всяких слов говорящий, что она думает. Она бежала, едва разбирая дорогу и совсем не разбирая встречных лиц. Спешила спрятаться, скрыться от всех, потому что в душе творилось нечто невообразимое. Сейчас даже её комната казалась Миле плохим убежищем, но было в Институте одно место, куда почти никогда и никто не заходил. Оранжерея. Безумно красивая, но популярностью особо не пользующаяся. Может, оттого, что большинство местных обитателей мужчины и им мало дела до красоты цветов. Алек не слышал разговора Милы и Ивана, но не нужно много ума, чтобы понять — диалог не заладился. Неприличный жест Милы и окровавленное лицо парня были очень красноречивы. Она пролетела мимо Алека с невероятной скоростью, даже не заметив его. Только он успел увидеть её взгляд, в котором плескался настоящий Ад. Чёрт возьми, так не может больше продолжаться! Алеку было невыносимо видеть, как Мила, замкнувшись в себе, медленно сходит с ума. Он должен заставить её выплеснуть чувства наружу, ведь он по себе знал насколько разрушительны негативные эмоции, если держать их все внутри. Алек сам не мог объяснить себе, зачем последние дни он излишне пристально следил за Милой, которая так была погружена в себя, что ничего вокруг почти не замечала, но он знал, что она повадилась посещать оранжерею, где порой могла сидеть часами. Себе он объяснял такое своё поведение обещанием, данным Марие, и обыкновенным дружеским беспокойством. Вот и сейчас, судя по направлению, она держала путь туда. Он не ошибся. Мила сидела на самой дальней скамейке, обхватив себя руками. Сердце Алека сжалось, такой уязвимой и трогательно-беззащитной сейчас она выглядела. Невооружённым глазом было видно — ей плохо. — Мила, — тихо позвал Алек. — Прошу не надо, Алек, — отозвалась Мила. — Просто уйди. Ей было плохо. Появление Ивана и его мерзкие слова стали последней каплей. Милу трясло, как в лихорадке. Больше всего на свете хотелось расплакаться, чтобы со слезами вышла вся грязь из души. Но слёз, как назло, не было. Как вариант, можно было попробовать закричать, что есть мочи, только тогда сбегутся толпы охотников, а этого Мила хотела меньше всего. И потому сидела, скрючившись на лавке, пережидая приступ агонии. — Так нельзя, — произнёс Алек, присаживаясь рядом. — Мила, не нужно всё держать в себе. Не так давно одна девушка сказала мне именно это и советовала выговориться. Сначала я разозлился и повёл себя, как последний кретин, а ведь она оказалась права. Я высказался, и мне стало много легче. — Ты оказался сильнее этой девушки, нашёл в себе смелость рассказать о наболевшем, — только и произнесла Мила. — Да прекрати, — чуть нахмурился Алек, — ты какая угодно, но не слабая и не трусливая. — Ты меня не знаешь, — прошептала она. — Так позволь узнать тебя, — отозвался Алек. — Выскажись. — Какой смысл? Ты и сам всё видел, — тихо-тихо произнесла Мила. — Разве? — вскинул он бровь. — Кто тебе этот Иван? Почему он бегает за тобой весь день? И чем он так тебя довёл? Мила до крови закусила губу. Как рассказать о такой бесконечно глупой ошибке? О том, как униженно ждала внимания, беззаветно любила всем сердцем и невыразимо страдала по человеку, который на деле оказался последним дерьмом? Если она сама презирает себя за это, то и Алек начнёт. А, может, оно и к лучшему? Никто больше не будет задавать вопросов, понапрасну переживая за одну идиотку? И никто больше не пострадает, помогая ей. — Мне было около девятнадцати, когда Иван прибыл в наш Институт из филиала, расположенного в Сочи. Он сразу привлёк внимание многих, пользовался бешеной популярностью у женской половины Института. Не обошло это и меня. Я влюбилась. Впервые в жизни. И как последняя дура больше года вздыхала по нему, мечтая, что однажды Ваня обратит на меня внимание. И он обратил, спустя год с лишним. Не передать словами мою радость, когда это случилось. Я шагнула в его объятия с широко распахнутыми глазами и наивными мечтами об огромной и взаимной любви. И какое-то время мне казалось, так оно и есть. Я словно попала в сказку или очень счастливый сон, но сны на то и сны, что рано или поздно приходится просыпаться. Помню, мы провели вместе почти весь день, вечер и ночь, а утром Ваня пригласил меня в ресторан. Я, как идиотка, бегала по магазинам, готовилась, думая, что это вечер станет одним из лучших в моей жизни. Как на крыльях летела в этот ресторан. И никогда не забуду, как буквально остолбенела, увидев Ваню за столиком, накрытым на троих, с молодой девушкой. Ничего не понимая, я подошла и прямо спросила: «Что происходит?», и в следующий миг весь мой мир рухнул. Улыбаясь и ничуть не смущаясь, Иван представил мне свою невесту Екатерину. Как он тогда сказал, это сугубо политический брак, и Катя не имеет ничего против меня в его жизни. Для меня это был даже не ушат холодной воды, а целое ведро помоев. Словно некто прямо с разбегу, пинком под зад скинул меня с небес на землю. Конечно же, я не согласилась на унизительнейшую роль его любовницы. Самое противное, мне ведь всё моё окружение хором говорили, он мне не пара. Но разве я кого-то слушала? Больше трёх месяцев я наблюдала их обжимания по углам, перемежающиеся с подкатами ко мне, и в конечном итоге решила: всё, с меня хватит. Подала прошение в Конклав перевести меня в любой другой Институт мира, лишь бы от Москвы подальше. Так я попала к вам. И вот сейчас Иван объявился тут. Весь день не давал проходу, неимоверно раздражая, а последний раз наговорил гадостей, утверждая, что стать его любовницей — мой единственный шанс на достойную жизнь. Ведь теперь, когда умер мой отец, шансы как мои, так и Лары на удачное замужество, считай, равны нулю. Я разбила ему нос и пришла сюда. Конец истории. — Твой бывший — редкостный ублюдок, — выдал шокированный рассказом Алек. Алек был в полном шоке. Он всю жизнь считал себя недомужчиной, но ему никогда и в голову бы не пришла такая низость. Подобный поступок был недостоин не то что мужчины, но даже просто человека. Алек ощутил, как у него самого руки чешутся найти этого Ивана и вломить ему по первое число за боль, причинённую Миле. — Не вышло, — произнесла Мила. — Легче не стало. — Значит этого мало, — серьёзно произнёс Алек. — Поплачь, покричи или хочешь, устроим спарринг, как тогда? — Не помогает, Алек. Тренировки не действуют, а плакать я не могу, — тихо произнесла Мила. — Рада бы, но не могу. Это всё просто сидит внутри, как удушливый ком мерзости, мешающий дышать. — Но тебе надо что-то, что принесёт облегчение, — тоскливо произнёс Алек. Он искренне хотел помочь Миле, но не знал, как, и это его убивало. — Чего например? — прошептала Мила. — Я всю жизнь считала себя достаточно удачливой. Дружная семья, хорошие друзья. Видимо судьба в один момент решила, что хватит с меня её милостей, и всё пошло наперекосяк. И чем дальше, тем больше. И если Иван лишь мерзкая ошибка, вызывающая стыд, то Сергей и отец… Их больше нет, Алек. А я уже не жду ничего хорошего от завтрашнего дня, более того, я его боюсь… На последних словах Мила почувствовала, как горло сдавило спазмом, а глаза наполнились слезами. Всхлипнув, она в голос разрыдалась. Алек привлёк её к себе и, поглаживая по волосам, тихо говорил какие-то слова, смысл которых ускользал от Милы. Вцепившись в его рубашку, она плакала так горько, как никогда в жизни. И с этими слезами выходила боль и безысходное отчаяние, уничтожающие её душу. Мила не знала, сколько прошло времени, прежде чем истерика утихла и она отстранилась от Алека, рубашка которого была мокрой насквозь. — Извини за истерику и рубашку, — виновато сказала Мила, шмыгнув носом. — Вот теперь стало легче. — Не стоит. Я рад, что тебе лучше, — улыбнулся Алек, — а рубашка всего лишь тряпка. — Алек, — произнесла Мила, глядя в его невозможно голубые глаза, — я знаю, что из-за того, что ты помог мне, ты потерял место главы Института. Мне очень жаль. Правда. И я бесконечно благодарна и должна тебе за это. Спасибо. На слова Милы Алек лишь улыбнулся и ответил: — Ничего ты мне не должна. Инквизитор уже давно искала повод сместить меня, и это было лишь вопросом времени. Рано или поздно она бы нашла причину. А так я хотя бы пострадал за благое дело. Я не жалею об этом поступке, потому что знаю, я поступил правильно. — Тогда просто спасибо тебе за то, что ты есть такой вот понимающий, — прошептала Мила и снова прислонилась к груди Алека, не особо раздумывая о том, что делает. Алек с готовностью обнял её. Ему было приятно её присутствие, нравилось её обнимать. Мила сейчас казалась Алеку такой хрупкой. Ему хотелось защищать её и заботиться о ней. Это было непонятное для него чувство, которое, впрочем, сильно отличалось от чисто братского, которое он испытывал к Изабель. Странная смесь из нежности, внутреннего комфорта и тепла, приправленного доверием и желанием быть рядом с Милой. Самой Миле тоже было уютно и удивительно спокойно в объятиях Алека. Казалось, все беды на время отступили, а тепло, исходящее от сильного и крепкого тела, проникает сквозь кожу, согревая её заледеневшее от потерь и разочарований сердце. — Алек, — позвала Мила, чуть отстранившись от него и заглядывая ему в лицо, — ты мне друг? — Думаю, да, — отозвался он, — А что? — Научи меня стрелять из лука, — чуть улыбнулась Мила. — Стрелять из лука? — удивился Алек. — Зачем тебе? — Просто, знаешь, я владею фактически всеми видами оружия, и только лук упорно мне не даётся, а в бою никогда не знаешь, какое оружие может понадобиться, ну или просто попасть под руку. Только все, кто пробовал меня учить этому, в один голос утверждают, что я совершенно безнадёжна, — чуть смущённо проговорила она. Это в самом деле было так. Не счесть, сколько инвентаря она не нарочно перепортила, пытаясь освоить эту науку. Лучников среди охотников и так было не особенно много, и те, кто пытались, в итоге просто опускали руки, советуя Миле забыть эту идею. А один парень по сей день косо смотрит на неё за то, что она нечаянно сломала его персональное оружие. — Тебе попадались никчёмные учителя, — фыркнул Алек, — приходи завтра утром в девять в тренировочный зал. Буду учить тебя стрельбе из лука. — Спасибо! — просила Мила в ответ. И потом улыбнулась Алеку, широко и искренне, впервые за последние дни, на что он ответил ей такой же широкой и тёплой улыбкой.