Той же ночью Штаб-квартира Портовой Мафии Созыв Исполнительного комитета
— Неужели вы все абсолютно уверены в его словах? Это же полный беспредел! Дазай мягко протиснулся сквозь охрану и дверную щель, придержав по пути пальто, чтобы ни за что не зацепиться. Он любил врываться в разговоры и компании с криком, шумом и весельем, даже если компания — это сборище самых важных шишек какой-нибудь организации, но сегодня был не тот случай, не то время и не те люди. Напряжение так и витало в воздухе, и цветовая гамма в паре с жёлтым от старых ламп освещением прекрасно дополняли атмосферу. От ковра цвета бордо повсюду начинал немного ныть висок, предвещая головную боль. Плавно, невидимо, словно тень, Осаму прошёл за спинками редких занятых стульев и людей, стоявших за ними, чтобы наконец найти своё такое же статное место справа от главы стола. Сегодня самые важные и влиятельные люди разваливающейся на куски в последние месяцы мафии собрались в уже очень давно не использовавшемся кабинете с длинным столом и всего лишь пятью стульями. Эти люди сегодня должны были решить судьбу всей организации на ближайшие как минимум пару месяцев, включая и роль нового «Короля» — Мори Огая, простого докторишки с глазами цвета крови, в которых таилась темнота и хитрость. Дазай, сидя по правую руку от пока ещё не главы мафии, покосился в его сторону, отмечая, что за прошедшие часы брюнет успел смыть кровь с лица и поменять одежду на более приемлемую для Короля. Мужчина сидел молча, сложив перед собой руки в замок. Он почти не двигался, разве что чуть оглянувшись на запоздавшего Осаму, которому он коротко улыбнулся. Сейчас, в первые минуты, ему лучше всего было молчать и оценить отношение остальных четырёх исполнителей к нему, рассчитать его шансы на принятие, как главы организации. Столпы спорили, а их заместители, стоявшие позади стульев, мягко наклонившись вперёд, что-то очень недоверчиво шептали своим наставникам на ухо. Среди исполнителей Дазай приметил Коё Озаки — спокойную, даже нежную (но от этого не менее холодную) женщину с прекрасными волосами персикового цвета в кимоно, единственную женщину среди глав. Она была уникальна в своей сути, так как стала исполнителем ещё в те ужасные времена старого босса, который не выносил женщин и был слишком жестоким со своими предрассудками, но, всё же, его доверие Озаки смогла заслужить таинственным образом. Также на соседнем стуле очень яро вступал в спор Эйс — ещё один глава, мало заинтересованный в оружии и бойне. Он инвестировал довольно большие суммы денег в организацию (за что и получил столь высокий чин и лояльность прежнего босса) и заправлял казино. Дазай не сомневался, что этот человек получит лояльность и со стороны Мори, по крайней мере в первые года его правления, всё же, деньги сейчас были очень нужны на развитие. Разве что сам Эйс пока этого не очень понимал, оттого и спорил, не соглашаясь с мнением других своих коллег, готовых принять Огая как Короля. Напротив Эйса молчаливо сидел постоянно мёрзнущий Рандо* — ещё один член исполнительного комитета. Временами мужчина в пальто и меховых наушниках поглядывал в сторону Мори, встречаясь с ним взглядом. Он точно был готов и согласен назначить Огая Боссом — этот спокойный взгляд, как заметил Дазай, прекрасно видел хороший потенциал в лице Мори. И совершенно не важно, что сам Рандо едва ли полгода состоит на должности исполнителя, а Огай так и вообще был обычным врачом. Ещё одно — четвёртое — место пустовало, один из исполнителей не смог приехать по причине отъезда на другой конец Японии ради встречи с осакской мафией. Ну и последнее место занимал сам Дазай, ему тоже стоило волноваться за себя, его тоже не приняли пока что, хотя он об этом не думал. Ему было достаточно становления Мори, как Босса, а все остальное не имеет смысла. Как только Огай станет полноправным Королём — Осаму автоматически займёт место подле него, став полноценным пятым членом исполнительного комитета. О-о, Дороти-сан будет довольна. Столько новой информации, столько встреч. И никто даже не догадывается, что такой, как Дазай, сливает данные совершенно другой организации. Именно благодаря Дороти и её подопечным, включая Дазая, город в последние месяцы не потонул в крови и массовых бойнях. Видя, что творит старый босс, другие организации тоже озверели, сваливая все свои грехи на Мафию, репутация которой за последние дни оказалась на самом дне океана преступности. Если никто не будет сдерживать группировки — даже военная полиция с их хвалёными отрядами специального назначения не сможет взять под контроль Йокогаму. Отряд Дороти всячески оттягивал крупномасштабные конфликты, разрушая особо агрессивные организации. По мнению Дазая, так будет продолжаться до тех пор, пока Мафия совсем не окрепнет с новым Боссом, чтобы самостоятельно начать следить за порядком в преступном мире. — Господа! — видя, что спор медленно подходит к своему логическому завершению, Мори мягко, но достаточно громко окликнул исполнителей, улыбнувшись. — Я думаю, что вы наконец пришли к единому мнению, ведь так? — Было бы логичнее, если бы кто-то из уже действующих исполнителей занял кресло, на котором вы сидите, Мори-сан, — Коё, прикрыв глаза, спокойно проговорила все мысли, которые так бурно и непонятно выражал последние минуты Эйс. — Но? — Огай чувствовал, что у этой реплики должно быть продолжение. — Но вряд ли один из нас настолько смел и имеет такую безоговорочную репутацию, как у вас. И это не лесть, — вперев свой жёлтый взгляд в Мори, тихо проговорил Рандо, наконец подавший голос. На лице Дазая растянулась хитрая улыбка. — Неужели вы все настолько трусливы… — произнёс он, тут же будучи перебитым Эйсом. — Мальчику слово не давали! — А мне не нужно ваше слово, чтобы говорить, — Осаму чуть повысил голос, демонстрируя собственную власть, и Эйс вздрогнул от того взгляда, который получил. Это были глаза демона, пропитанные самой смертью. Дазай точно знал, что вернёт свою роль шута чуть позже, будет таким же безалаберным, но не сейчас. Не тогда, когда решается судьба спокойствия всего города, преступного мира Йокогамы и Мафии. Шатен прекрасно видел, что ни молчаливый, спокойный и временами нерешительный Рандо, ни слишком молодая Коё (какие бы равенства не устанавливались, она все же женщина, а значит с низов пойдут конфликты и слухи), ни вспыльчивый Эйс не подходят на роль Босса столь большой организации, которой сейчас нужен был уравновешенный, расчётливый, умелый и хитрый лидер, который смог бы поднять организацию как в глазах её членов и всего преступного мира, так и экономически, обеспечив ей связи, оружие и очень большое количество денег. Эйс, видя, что его осадили, заметно умолк и комната погрузилась в тишину. Даже заместители исполнителей, как верные псы до этого стоявшие рядом с хозяевами, притихли, перестав шептать, и выпрямились, скрывшись за спинками стульев. Наступала кульминация, и Дазай выпрямил спину, чувствуя, что сейчас всё решится, а Мори рядом с ним лишь коротко улыбнулся уголком губ, примечая, что его подопечный наконец проявил власть и показал сталь в голосе. Далеко пойдёт. — Каково ваше решение, господа исполнители? — Огай прищурился, наблюдая, как все три спорящих переглянулись, а Рандо едва заметно кивнул Коё, которая, чуть погодя, выступила за всех: — Беря в расчёт то, что покойный Босс по вашим, Мори-сан, словам и словам этого мальчика, — её взгляд переметнулся к замершему Дазаю, — завещал должность главы Мафии вам, а также принимая во внимание все ваши заслуги, опыт и ум, но не забывая о том, что вы были просто доктором, мы приняли решение всё-таки назначить вас Боссом, но лишь до следующего совета, где мы рассмотрим всё, что вы сделали за данное нами вам время, и уже тогда примем окончательное решение. Мори улыбнулся. — Даёте мне испытательный срок? — Да, если вы так считаете, — тихо подал голос Рандо. Кое, оглянувшись на нахмуренного Эйса, вновь обратилась к Огаю. — Следующие два года мы будем собирать Исполнительный комитет каждые шесть месяцев, потому что организация нуждается в восстановлении, быстрое течение которого невозможно с советами раз в пять лет, — Озаки поступила мудро, упомянув об этом. Дазай усмехнулся. Мори мог бы воспользоваться недосказанностью и растянуть свой испытательный срок на пять лет на случай непринятия в итоге, но так даже, пожалуй, лучше. Чем быстрее его примут, как полноправного Короля, тем быстрее Осаму займёт место правой руки. — Что насчёт меня, Озаки-сан? — с мягкой улыбкой на губах спросил шатен, щуря хитрые кошачьи глаза. — Имеет ли право Мори-сан в эти полгода назначать новых членов комитета? — Нет, Осаму-кун, — парень раздражённо дёрнул бровью, ощущая неприязнь к такому обращению. Никто не смеет называть его по имени так просто. Но Дазай промолчал, сдержался, чуть позже он обязательно выскажет своё мнение по этому поводу Коё, которая, тем временем, продолжила. — Перекраивать Исполнительный комитет запрещено пока что. Он должен быть таким же, каким и является сегодня. — В таком случае, — роль говорящего перенял Мори, — осмелюсь сказать, что Дазай-кун остаётся у меня на попечительстве, а через полгода я назначу его исполнителем. Можно сказать, что я бронирую это место, запомни, Коё-кун. — Конечно, Мори-сан, — Озаки прикрыла глаза, опуская голову в смиренном жесте. — Если вы докажете свой потенциал, что стоит сделать и Осаму-куну, — шатен вновь вздрогнул от её взгляда из-под полуприкрытых век, слыша именное обращение, — конечно, мы позволим вам назначить этого мальчика членом исполнительного комитета, когда и если вы станете полноправным Боссом. Это будет сугубо ваше право, кого назначать, а кого снимать. — Он слишком мал, кем ты себя возомнила, Коё, — гневное шептание вновь раздалось со стороны Эйса, и Дазай почувствовал, что в следующие полгода ему точно придётся поработать над отношением заведующего казино к нему. Женщина в кимоно уже хотела подать голос, даже разомкнула губы, как любые реплики прервал Босс Портовой Мафии на исполнительном сроке. — Я думаю, — он приподнял голову, чуть выставляя вперёд подбородок для пущего величия, — что все ваши споры по поводу этого стоит отложить на конец совета или обсудить всё уже после его завершения. Нам стоит заняться более важными делами. Тем, как мы организуем работу организации в следующие полгода, откуда возьмём деньги… — И как восстановим авторитет и покой в городе, — подхватил наставника Дазай, холодно улыбнувшись. — Это — самое важное сейчас, иначе как я пройду исполнительный срок без плана, — в кровавых глазах Босса играла смешинка, и Осаму отчётливо почувствовал, что сегодняшний совет продлится ещё о-очень долго. Прежняя усталость вновь вернулась, заставляя парня развалиться в кресле, сложив руки на груди. Хотя сон как рукой сняло.***
— Что думаешь, Дазай-кун? — Мори обратил свой взгляд к подопечному, постукивая по стопке бумаг, чтобы ровно сложить документы и убрать их в папку как можно скорее. — Хироцу-сан мог бы возглавить новый отряд, — Дазай даже не оглянулся, лёжа на руке, буквально растянувшись по деревянной поверхности стола. Чёрной ручкой он лениво выводил смешные рожицы на когда-то важных, а теперь совершенно ненужных документах, которые они с Огаем разобрали сегодня. Совет исполнителей завершился совсем недавно, и все доступные папки ученик и учитель разбирали прямо в этом кабинете. Элиза, которую сразу же после завершения собрания призвал Босс, была солидарна с мнением Осаму относительно документов, так что тоже подхватила его действия, бесстыдно рисуя закорючки маркером поверх договоров влиятельных лиц, скрючившись в уютном свободном кресле Коё, которое было слишком велико для такой маленькой девочки, что позволяло ей буквально лежать там. — Нет, я не про то, Дазай-кун, — мягко прикрыл глаза Мори, признавая усталость мальчика, пусть даже и такого одарённого и неординарного. — Что думаешь о перспективе будущего назначения членом исполнительного комитета? — Ску-у-у-ка, — протянул шатен, обречённо закатывая глаза. — Вы нарушили своё обещание, Мори-сан. Вы обещали мне безболезненную смерть после того, как Вы станете главой Мафии, а взамен я получил лишь больше хлопот и ненужные бумажки. К нарисованной рожице мальчик довольно пририсовал рожки и хвост, как у чертёнка. — Помнится мне, ты сам спросил у Коё по поводу своего становления в комитете, — приподнявший в удивлении брови Огай улыбнулся, с интересом наблюдая за подопечным. Дазай уныло застонал. — Я не надеялся, что они так серьёзно воспримут мои слова. Я лишь хотел посмотреть на реакцию Коё и Эйса на моё заявления, ведь я слишком неподходящая кандидатура. На самом деле, ему было плевать, что скажут исполнители. Он выигрывал в обоих случаях. Согласись они предоставить ему должность — Дороти-сан получила бы дополнительную информацию, а возможность и время для самоубийства, даже будучи правой рукой Босса, Дазай всегда найдёт. Правда, разочаровывает то, что Мори явно не поможет ему умереть, хотя обещал. Предатель. «Надо было донести на него, а не пособничать в убийстве», — подумал мимолётно Дазай, рисуя друга своему чертёнку на документах другим цветом — пришлось отнять у Элис один из мелков. Если же рассматривать другой возможный вариант развития событий — отказ, — то шатен все равно оставался в выигрыше, так как мотиваций свести счёты с жизнью становилось больше. Одни плюсы, одна радость. — Что ж, тогда это твоя ошибка. Не стоило спрашивать об этом Коё с таким серьёзным лицом, — Мори мягко засмеялся. — И поддакивать мне в словах, лишь укрепляя её веру в тебя. — По-вашему, она верит в меня? Пфф… — вздохнул Осаму. — Она верит в мелкого Накахару. Огай слегка приподнял левую бровь. — Да, он же её подопечный. Но это не значит, что данный факт будет мешать ей, она достаточно умна и наблюдательна, чтобы разглядеть твой огромный потенциал, Осаму. Так же, как и я разглядел тебя. Шатен, всё ещё лёжа на столе, вздрогнул, опустив раздражённый взгляд в документы. Слишком непривычно, тяжело и раздражающе было слышать собственное имя, слетающее с чужих губ. Разглядели они его, как же. Их знания о нём были сравнимы со знаниями первого встречного после пятиминутного разговора. Они просто не могли по-настоящему знать его. Дазая знал лишь сам Дазай, а также те, кто вырастил его. Те, кто дал ему дом, жизнь, образование и большинство навыков. Отряд, ради которого он шпионил в мафии. «Вершители Правосудия», как говорили на языке улиц и трущоб, если вам тоже угодно это название. Осаму совсем не хотелось отвечать и уходить в философские разговоры с таким неприятным человеком, и парень совсем беззвучно облегчённо выдохнул, когда Мори сам взял на себя инициативу и продолжил собственный монолог: — Кстати о Коё. Надеюсь, ты не забыл, что завтра вечером у нас назначена с ней встреча. Дазай лишь глухо застонал, протянув: — А я хотел взять выходно-о-ой. — Дазай-кун, — Босс перевёл на него взгляд со страницы документа, и Осаму вздрогнул от того, насколько пронзительными были эти багряные глаза. На них не хотелось смотреть, где-то на краю сознания постоянно шептало что-то, призывая отвести взгляд, отвернуться, убежать, как бывает, когда смотришь на лужу крови, особенно осознавая, что эта кровь — твоя собственная. Но Дазай не был обычным человеком. Нет, не подумайте, это не освобождало его от призывающего к бегству шёпота. Это лишь заставляло его смотреть в ответ, бороться на равных с этими глазами. Ведь коньячный, пустой и совершенно безжизненный без маски взгляд Осаму был таким же, если не более пугающим. Битва долго не продлилась, и довольно быстро Мори вздохнул, прикрывая глаза. — Ладно, думаю, можно разбить выходной и перенести его половину с завтрашнего вечера на первую половину следующего дня. — Юху! — победно вскричал Дазай, поднимая руки, в одной из которых оставался цветной мелок, придававший сцене ещё большую атмосферу детского сада. Огай лишь покачал головой, возвращаясь к документам, но от шатена не скрылась маленькая, практически незаметная улыбка, скользнувшая по губам Босса. Мори нечасто строго смотрел на своего самого ценного (почти) исполнителя, практически всегда относился к его выходкам, крикам и наигранному веселью снисходительно, позволяя всё, лишь бы тот хорошо исполнял свою работу и продолжал укреплять брюнета в осознании невероятных одарённости и потенциала мальчика. Но иногда вот такие битвы в гляделки проскакивали, когда Босс был слишком раздражён, устал, просто хотел вновь испытать свои силы в этом сражении или проверял самого Дазая. И ему не составило труда заметить, что с каждым разом процент выигрыша Осаму, бесспорно, равномерно рос вместе с опасностью, которую представлял собой его взгляд, становившийся по мере взросления мальчика все более и более безжизненным, пугающим и глубоким. Но вернёмся к теме разговора, отойдём от действий и метафор. Встреча с Коё. Не секрет, что Озаки с самого начала предполагала такое развитие событий, а именно: убийство прежнего Босса Мори, созыв комитета, обязательный свидетель, коим оказался Дазай. Девушка знала Огая достаточно хорошо, довольно часто приходила к нему поговорить в медкабинет о разных вещах. Они наиболее понимали друг друга, хотя Мори так и не решился раскрыть ей свой план по перевороту в Мафии. Предпочёл перестраховаться и оставить в сообщниках лишь Дазая, да и от того он многое скрывал. Но смысл не в этом. Коё прекрасно знала, что готовится что-то. И произошедшее не удивило её. Она, как заметил про себя Огай, сыграла свою роль в комитете замечательно, создав впечатление строгости и придирчивости относительно Мори, не дав ему сразу развернуться. Озаки слилась с другими исполнителями, не показав собственного знания. Но именно её слова, её спокойствие, тактичность, мягкое подталкивание других коллег и внезапное взятие на себя роли если не главной, то на уровне чуть выше остальных, позволило Мори в тот же вечер оказаться Боссом (правда лишь на исполнительном сроке). Тем не менее, теперь, после завершения заседания совета, Мори и Коё нужно было наедине, вне других исполнителей, перед которыми приходилось надевать маски и играть другие роли, обговорить всё, что произошло, а лично Огай собирался заодно выразить благодарность Озаки. Определенно, она будет одной из самых близких ему коллег в Мафии, когда он станет настоящим Боссом. Коё провела с ним много времени и прекрасно понимала, что только такой стратег и аналитик, как Мори, сможет восстановить авторитет Мафии и вновь наладить контакты со всеми поставщиками оружия, заиметь своих людей во всех сферах. Дазай мягко вздохнул, складывая документы в папку и поднимаясь с места. Хватит на сегодня размышлений. Полы его плаща, накинутого лишь на плечи, мягко развевались по мере того, как Осаму ускорял шаг, подходя к выходу. Застоявшийся в помещении воздух мешал думать, заволакивал пеленой разум и сдавливал горло. Ему нужно было выйти на улицу. Нужно было подышать. — Ах да, Дазай-кун. Но судьба предательски посмеялась над ним в лице голоса Босса. Осаму развернулся. — Да? — Не забудь одеться поприличнее. Это важная встреча. — Это, по-вашему, не приличная одежда? — шатен параллельно сарказму сделал реверанс, вдобавок наигранно покрутившись. От плаща разлетелось облачко пыли, а из-под складок помятого пиджака показался клочок рубашки с пятнышком от кофе. Мори оперся рукой на стол и закрыл ею глаза. — Хотя бы постирай костюм.***
До чего же люди обычные. Скучные, предсказуемые, шаблонные, как любая картонка, одинаковые, один к одному. У каждого видно свою цель, каждого можно прочитать, действия каждого можно предугадать. И всё это одинаково, повторяется раз за разом, круг за кругом на протяжении многих веков. Характер любого можно определить по одной лишь профессии, каждое дело оставляет свой отпечаток, и тут уж два пути: либо ты пришёл в эту стезю вынуждено, тяжко несёшь своё бремя изо дня в день, попеременно вздыхая; либо ты горишь занятием, как спичка, которая вскоре тоже погаснет, и ты превратишься в такого же унылого, уставшего и измождённого рабочего из первого случая. Конечно, бывает множество противоречий, но всё всё равно сводится к одному, время и судьба насильно исправляют все недочёты, распутывают узлы жизни и выравнивают всё в идеальную линию, нить, которая, истончаясь год за годом, когда-нибудь обязательно оборвётся. Дазай пессимистично вздохнул, оборвав мысли, и извернулся, поудобнее перемещая стопку документов в руках. Лифт спустился на пару этажей ниже, распахивая, словно пасть, свои двери, выпуская горстку людей и впуская ещё больше. Новоприбывшие, столпившись кучкой, вынудили Осаму чуть посторониться, прижавшись к стене — больно маленьким было пространство для такой большой группы, совершенно не обращавшей внимание на шатена. А другого ему ждать и не следовало, ведь сейчас Дазай для мафии — никто и звать его никак. Он лишь мальчишка без должности, не являющийся даже крохотной частью организации, гуляющий здесь от безделья, никому не нужный и бесполезный. Время тянулось медленно, словно тягучая патока, мягко стекающая с ложки обратно в банку. В столь узком помещении, наполненном столь большим количеством народу, воздух стал ещё более душным, чем во всем здании с не совсем исправно работающей вентиляцией. Дазая всё ещё не отпускало ужасно сильное желание выйти на улицу подышать, сделать что угодно, лишь бы застоявшаяся, давящая, веющая стариной атмосфера мафии не сжимала в тисках сердце. Осаму никогда не любил главное здание Мафии. Весь этот пафос, ковры, маленькие офисные лифты, старые жёлтые лампы с зелёными абажурами. Прошлый босс определенно не имел вкуса, раз наполнил весь интерьер этим противным стилем ампир, источающим лишь пустое желание показать свою власть всем вокруг, когда у тебя ничего нет, и ты боишься за собственное положение, боишься, что тебя кто-то сдвинет, оттого и демонстрируешь весь этот пафос. Но вот, раздался характерный «дзинь», оповещающий об остановке лифта и прибытии на нужный этаж. Дазай с усилием протиснулся между чёрных костюмов, придерживая своё пальто на плечах, и наконец оказался в коридоре, позволившем вдохнуть чуть легче. Какая никакая, а тут вентиляция хотя бы присутствовала. Не желая медлить, Осаму моментально сориентировался и быстрым шагом направился в сторону своего кабинета, намереваясь как можно скорее сложить все документы на стол, сменить растрепавшиеся бинты на новые и наконец спуститься вниз, в холл, к дверям на улицу. Мимо прошло несколько людей, шатен даже не обратил на них внимания, как и они на него. В Мафии все идут своей дорогой, по крайней мере рядовые и середнячок. До семьи нужно дожить и дослужиться. А низы держатся лишь на эгоистичности и других подобных вещах. Завернув за угол, пройдя почти рядом со стеной, Дазай никак не ожидал, что кто-то решит срезать путь так же, прямо ему навстречу. Два силуэта врезались друг в друга, и всё — документы, коробки, что нёс неизвестный, и сам Дазай — полетело на пол. Осаму не сразу сообразил, что произошло. В одну секунду он думал о таком желанном свежем воздухе и размышлял о возможном новом способе самоубийства, а в другую уже оказался внизу, лёжа скрюченной кучей и запутавшись в собственном пальто. Мысленно вопрошая, кто же это его сбил, шатен наконец сфокусировал взгляд не скрытого бинтами глаза и поднял голову к незнакомцу. Последним оказался молодой юноша с немного грубоватым лицом, щетиной, карими, отдающими красным глазами и густой растрёпанной копной рыже-каштановых волос. Парень взирал на Дазая не менее удивлённо, но не успел даже рта раскрыть, как снизу раздался музыкально-саркастический голос Осаму: — Думаю, можно было смотреть вперёд немного внимательнее. Юноша вытянулся в лице, про себя хмыкнув, что он-то нёс коробки, считай, ничего не видел, а вот Дазаю стоило быть менее задумчивым, раз уж в его руках была лишь стопка бумаг. Но ни одного слова не сорвалось с сухих губ незнакомца — он лишь молчаливо пожал плечами и сел на корточки, начав быстро складывать развалившиеся коробки с канцелярией. Осаму тем временем одну за одной подцеплял бумаги с пола, вновь собирая их в небольшую кучку. Бледные забинтованные руки мягко касались ковра, поддевая документы, и стучали по бокам стопки, формируя идеальную «башенку». Но вдруг прямо перед взглядом шатена появились чужие руки с загрубевшей, натёртой от долгих работ кожей с мозолями и царапинами. Руки, или лучше сказать ладони, держали в руках другие, упавшие немного дальше бумаги, а их обладатель — злополучный парень с рыже-каштановыми волосами — вперил свой пристальный, светлый и честный взгляд в макушку Осаму. Дазай замер на секунду, а после тихо, недоверчиво выдавил: — Что ты делаешь? Незнакомец вопросительно поднял бровь. — Помогаю? Шатен выпал из реальности от такого ответа. Да чтобы кто-то из мафиози, к тому же, судя по виду и коробкам, из рядовых, стал помогать? Он точно не спит? — Зачем? Юноша с рыже-каштановыми волосами только устало вздохнул, прикрывая глаза и объясняя всё таким тоном, каким воспитатели в детском саду общаются с малышами: — Мы врезались друг в друга. Оба виноваты. Ты не должен собирать свои документы в одиночку. Почему я не должен помогать? Стоило последнему слогу сорваться с губ парня, со стороны Дазая раздался очень громкий, удивлённый и определенно вырвавшийся не намеренно нервный смешок, тут же переросший в хохот, смутивший незнакомца. Шатен, смеясь, стал пристально из-под полуприкрытых сощуренных из-за сотрясающего тело смеха глаз рассматривать незнакомца. До чего тот был странный. — Это Мафия. Каждый идёт свой дорогой, а если у тебя что-то упало, виноват ты и поднимать только тебе. Забавно, что ты этого не знаешь. Юноша с каштановыми волосами лишь нахмурился. — Если люди, пускай даже мафиози, не хотят помочь коллеге, которого сбили, то они идиоты. Дазай продолжил собирать бумаги, не поднимая взгляд и не отвечая. Воцарилось молчание. Не такое молчание, когда не знаешь, что ответить, неловко ёрзаешь, кидаешь взгляды из стороны в сторону, будто пытаясь за что-то ухватиться, нет. Это было молчание из того разряда, когда все говорящие глубоко погружены в свои мысли из-за какой-то фразы, так задумчивы, что в их планы вряд ли входит беспокоиться по поводу повисшей в и так застоявшемся воздухе тишины. Дазай размышлял, периодически посматривая на незнакомца и пристально наблюдая за ним. Он никогда раньше не встречал такого человека. Этот юноша казался таким потрёпанным, таким не то, чтобы бедным, но пропитанным работой на низких должностях. Однако всё в нем казалось лаконичным, под стать. Будто бы он совершенно довольствовался своим существованием в таком виде, никак не стремился к продвижению, просто работал так, чтобы его не замечали. Парень жил в этой атмосфере, и она ему подходила. Проблема лишь в том, что он не подходил ей. Что-то в нём было не так. То ли больно резкие и чёткие для обычного клерка движения, то ли очень неожиданно обрисовавшийся под штаниной ствол компактного пистолета в дополнение к тому оружию, что успел увидеть Дазай под плащом. То ли очень странный, не подходящий ни подо что ранее описанное взгляд. Эти красно-карие глаза, которые по всем стандартам должны были отдавать кровью, тьмой и убийствами, в противоположность хранили в себе невероятно светлый, будто лазурное небо в самый жаркий день июля, добрый и понимающий взгляд. Всё в этом парне было одинаково противоречиво, противоестественно и так же одинаково привлекательно в своей странности. Однако юноша, кажется, не заметил той бурлящей деятельности, что разразилась в уставшем и безумном мозгу Дазая. Незнакомец мягко закрыл немного помявшуюся и раскрывшуюся коробку, что перед столкновением находилась на самой вершине стопки и, по логике и законам физики, упала с самой высокой точки, пострадав больше других. — Тебе здесь не место, — вдруг сказал тихо Дазай, не поднимая глаз. Юноша с красно-карими глазами напряженно замер на секунду, но тут же вопросительно поднял бровь, не произнося ни слова, молча требуя продолжения фразы. Осаму продолжил: — Ты слишком добрый и человечный. Незнакомец моргнул. — Это плохо? Застигнутый врасплох столь простым вопросом, шатен скорчил такую скептическую гримасу, что даже парень напротив незаметно улыбнулся. — Вопрос относительный. Мне-то без разницы, но таким, как ты, на самом деле не место в Мафии. Вы долго не живёте, — тут Дазай на секунду замолчал, а взгляд его замер на выглядывающей из-под плаща (лишь из-за того, что юноша сидел на корточках) портупеи с двумя пистолетами. Осаму улыбнулся. — Хотя, видя такой арсенал, — тонкий бледный палец указал на оружие, — скорее ты убьёшь, чем убьют тебя. Если ты, конечно, умеешь всем этим пользоваться. Шатен не сомневался, что юноша умел, ещё как умел. Каждое движение незнакомца было пропитано мастерством и навыками, которых не имели большинство рядовых мафии, а Дазай, дни напролёт проводя в медкабинете Мори, поверьте, повидал последних немало. Вдруг поднявшись в полный рост и захватив с собой развалившиеся несколько минут назад коробки, парень с красно-карими глазами нахмурился, отвечая: — Я не убиваю людей. До зависшего на пару секунд Дазая столь необычный ответ, казалось, по уже упомянутой паузе, доходил дольше обычного. Он что? — Чего? — непроизвольно вырвалось со стороны Осаму. Незнакомец шумно выдохнул, прикрыв глаза. Диалог для него начал приобретать совершенно неприятный оборот. Он не скрывал своих убеждений, но ему не очень-то хотелось, чтобы эти самые убеждения разнеслись по мафии, когда он только-только начал здесь работать. К тому же этот мальчик, весь в чёрном и бинтах, продолжал настораживать и пугать. «В конце концов, терять нечего», — подумал юноша, решив тут же закончить разговор. — Ты сам все прекрасно слышал, — сказал он. — Я не убиваю. В это последнее предложение так и напрашивалось слово «больше», но парень не позволил ему сорваться с губ, и фраза осталась звучать неоконченной. Такой же неоконченной, каким был их диалог, когда незнакомец с красно-карими глазами вдруг двинулся с места и, обогнув удивлённого и ещё не успевшего расстроиться Осаму, спешным шагом пошёл по коридору по своим делам, вдруг осознав, что за задержку его по голове совершенно не собираются гладить. А Дазай так и остался стоять там, правда, обернувшись и смотря странному юноше в спину. Уголки сухих губ шатена мягко дёрнулись, и парень расплылся в лёгкой улыбке, тихо выговаривая: — Мафиози, который не убивает. Какой странный. Когда незнакомец почти скрылся за углом, Осаму словно молнией пронзило желание узнать имя этого человека, которое как-то очень аккуратно прежде ускользало из мыслей. Всё-таки какое малое значение может иметь имя. Люди могут общаться, смеяться вместе, наслаждаться компанией, и никому не важно, как кого зовут. Дазай и этот юноша оказались заложниками собственного разговора. Все вокруг казались столь обычными, а эти двое, с каждой секундой удивляясь друг другу, рассматривая собеседника все больше, сверхновой вспыхнули своей необычностью в океане совершенной ординарности. По крайней мере, так казалось если не незнакомцу, то Дазаю. — Эй! Стой! — окликнул мальчик юношу. Последний резко остановился, как вкопанный. Медленно развернулся, молча вопрошая «что?» Дазай вдруг подумал, что, пожалуй, был неправ в своих размышлениях в лифте. Может, всё-таки не все люди вокруг такие уж скучные? — Как твоё имя? Ответ юноши с красно-карими глазами не заставил себя ждать. — Ода. Ода Сакуноске.***
Дазай шёл медленно. Слишком медленно даже для самого себя, буквально источая своей аурой усталость. Парень не смотрел по сторонам — было слишком темно, — лишь периодически пинал небольшие камешки на обочине дороги кроссовками, которые заменили обычные тёмные ботинки. Чёрное пальто, накинутое лишь на плечи, исчезло, а на его место пришёл уже серьёзно надетый, застёгнутый по крайней мере на половину пуговиц короткий синий плащ. Голову, дабы скрыть бинты, покрыла такого же цвета кепка. Осаму, убрав руки в карманы плаща, шёл по краю затихшей дороги на окраине Йокогамы. За спиной давно исчезли дома и последняя железнодорожная станция, впереди далеко виднелся лес, а мимо изредка проезжала едва ли пара машин за час, даже не обращая внимания на таинственного странника, если уж водителю повезло разглядеть его в темноте приглушённого света фар. Никаких столбов, никаких камер, никакой слежки. В этом Дазай ещё давно убедился лично. Но, однако, надвигались изменения. Скоро шатен должен был стать полноправным членом Портовой Мафии, начать уверенно и довольно быстро карабкаться вверх по должности, доказывать своё право на членство в исполнительном комитете. А высокий пост означал постоянную охрану и так раздражавшую слежку. И Дазаю уже не удастся уйти без надзора Мори куда-либо. Да даже если и удастся, в то место, куда сейчас направлялся парень, ему уже не попасть — слишком велик риск. Осаму, строго следуя собственному плану, буквально пару часов назад закончил разговор с таинственным Одой Сакуноске, о котором только предстояло узнать побольше, дошёл до медкабинета, сложил документы, собрал все вещи и наконец-то вышел из здания Мафии на улицу. Дальше путь лежал довольно простой — забежать домой на «родную» свалку, сменить внешний вид, оставить всё ненужное на столе и уехать из города. Все пункты были выполнены, и сейчас Дазай спокойно, медленным и усталым шагом, в полной мере наслаждаясь свежим воздухом, наполненным приятной осенней прохладой, направлялся в свой прежний дом. В первое место, которое он за всю свою жизнь когда-то смог назвать самым настоящим домом. В какой-то момент Дазай разглядел впереди ещё один силуэт, явно двигавшийся медленнее, и чуть ускорил шаг, настороженно планируя в голове, как бы аккуратно разглядеть, кто это такой идёт. Вдруг это враг? Или какой-то прохожий? Да нет, обычных людей тут точно не бывает, никаких зданий, строений, некуда идти и направляться. Что же это такое? Фигура, как было видно издалека, шла ещё более усталым шагом, чем Осаму, едва заметно прихрамывая на левую ногу. Последний факт вдруг заставил шатена вглядеться повнимательнее и, кажется, сама судьба этому способствовала: мимо, освещая дорогу светом фар, одиноко пронеслась такая редкая здесь машина. Все подозрения мигом снялись, стоило автомобилю осветить силуэт. Дазай узнал его. Этот белый пиджак он никогда не перепутает ни с чем другим. Парень ещё больше ускорил шаг и вскоре оказался прямо за спиной снова погрузившейся в темноту фигуры, что шла, едва ли поднимая или, лучше сказать, волоча ноги по земле, да и весь остальной вид говорил о том, что она готова была рухнуть на землю прямо здесь. Но, как случается обычно, этого не происходило — человеческий организм и душа предпочитали встречаться с мягкой кроватью, чем с твёрдым асфальтом, и продолжали подгонять человека, поддерживать его функционирование. Дазай, задумав по всей видимости какой-то коварный план, мягко, неслышно и тихо подкрался совсем близко к фигуре, аккуратно положил забинтованную руку на её плечо, и тогда произошло нечто необычное. Человека впереди словно подменили. В одну секунду все мышцы в его теле оказались напряжены и готовы если не к полномасштабной битве, то хотя бы к мелкой драке. Силуэт резко развернулся, и Дазай даже не успел заметить, как щёлкнули ножны на поясе фигуры, так быстро это произошло. Парень замер, тяжело сглотнув из-за мягко прижатого к его шее идеально отточенного лезвия катаны, и в следующий миг на его губах растянулась ухмылка. — Ооо, Юнча, ну как же ты встречаешь старых друзей? Серые, словно расплавленная, переливающаяся всеми оттенками серебряного сталь, глаза ещё больше обычного сузились, внимательно вглядываясь в темноту. Наконец, молодая девушка-китаянка зло цыкнула, признав в испугавшем её незнакомце Дазая, и убрала своё оружие в ножны. Всё тело вновь расслабилось, став ещё более усталым и похожим на застывшее желе. Ох уж эти рефлексы. — В следующий раз я не буду останавливаться, и твоя голова полетит с плеч, — процедила Юнча, выпрямляясь во весь свой рост человека семнадцати лет и оказываясь на добрых полторы головы выше Дазая.Юнча Вайши Способность: Сон в красном тереме
— Я удивлён, что ты не сделала этого сейчас! — воскликнул в ответ Осаму. — Ох, как бы я был благодарен, если бы ты закончила все мои мучения в этом бренном… Ай! Договорить парень не успел, как ему на голову, скидывая кепку, прилетел смачный подзатыльник. — За что? — захныкал наигранно шатен. — За то, что ты такой придурочный, — глубоко выдыхая, чтобы успокоиться, ответила брюнетка, прикрывая глаза. — Ни капли не меняешься. — Всегда рад доставлять тебе неудобства, Юнча, — широко улыбнулся Дазай, а его взгляд наполнился оттенком ненависти. Нет, не такой, какая была между ним и Чуей. Это была семейная ненависть. Ненависть сводных братьев и сестёр, которые могли спорить, ругаться и драться, но все равно стоять друг за друга в битве против общего внешнего врага. Девушка не ответила. Лишь мысленно начала считать от одного до десяти и обратно, успокаивая свой вспыльчивый характер. Парочка продолжила идти в тишине бок о бок: Юнча медленно плелась, поддерживая левой рукой свою тяжёлую ношу — отточенную катану в ножнах с прекрасно отделанной лазурным цветом рукоятью, — а Дазай мягко шагал рядом, придерживаясь темпа девушки и сложив руки за спиной в замок. Вайши смотрела только в землю под ногами, даже не пытаясь поднять взгляд, а вот Осаму с интересом стал периферийным зрением в темноте оглядывать с ног до головы свою спутницу, подмечая последние изменения за прошедшие два месяца. Казалось, почти ничего толком и не поменялось, но острый глаз шатена замечал всё. И эти морщинки в уголках сощуренных глаз, и тёмные круги под глазами, и новый шрам на скуле, и более тихий характер. Да, его родной отряд определенно потрепало за последние месяцы. Вся эта суматоха с Мафией, когда ей ещё заправлял старый босс, все эти осознавшие свою безнаказанность группировки. И какая-то горстка людей пыталась не допустить полных хаоса и анархии в городе. Конечно, они устали. Чертовски устали, и новость о новом правителе в рядах Мафии не столько потрясёт, сколько скорее всего вырвет из каждого облегчённый вздох. Если уже не вырвал. Знали ли они? Вдруг Юнча заговорила, прервав размышления Дазая. — Я слышала о том, что случилось вчера вечером, — тихо сказала она. — Дороти-сан мне рассказала. — Кто-нибудь ещё знает? — Нет. Все спят, Дороти-сан оповестит всех утром. Она надеялась, что ты вернёшься домой, — будучи правой рукой Джеймс, Юнча полностью оправдывала свою осведомлённость. — Что ж, её надежды оправдались, — мягко ответил Дазай, вглядываясь вперёд, силясь разглядеть очертания такого родного здания, но пока что перед глазами стояла лишь темнота. Вдруг он повернул голову к Юнче. — А ты?.. — Да, — устало пробормотала она в ответ. — И как? — Все прошло чисто, — ответила девушка. Больше слов не потребовалось. Думаю, не стоит говорить, о чем шёл разговор. Всё было до ужаса просто. Стоило Дазаю и Мэри получить нужную информацию от главаря банды Тиунэ Сугихары, Дороти оперативно подняла с кровати Юнчу, отправив на зачистку. Всё в ту же ночь. Быстро, чисто и без затруднений. Дальше парочка предпочла идти до места назначения молча. Под ногами мягко шуршал асфальт, Дазай играючи шёл по крайней линии разметки, а мимо всё так же редко проносилась одинокая машина, водитель которой, видимо, решил сократить путь и вместо долгой езды по широкой, освещённой и полной автомобилей Токайдо предпочёл добраться до Фудзисавы окольными, окутанными мраком путями. К тому моменту, как Дазай и Юнча достигли места назначения, путь к которому всегда был до жути скучным и утомительным, на линии горизонта забрезжило появлявшееся солнце, но оба — и парень, и девушка — всё ещё теплили в душе надежды поспать пару-тройку часиков, чтобы совсем не откинуться, как говорится. Впереди возвышался большой, растянувшийся в ширину трёхэтажный (два этажа плюс чердак) дом, выстроенный в смешанном японо-европейском стиле. Во всех окнах до сих пор стояла темнота. Какие же там сейчас спали счастливые люди. И счастливые они были именно потому, что в данный момент спали. Юнча быстро взбежала по ступенькам, ведомая внезапным порывом энергии (тело таким образом кричало своей хозяйке как можно быстрее добраться до заветной кровати), а Дазай, прикрыв глаза, медленно стал подниматься за ней, с чувством ностальгии проводя рукой по холодным, чуть влажным от росы каменным перилам, ведущим на террасу. Боже, как давно он здесь не был. Вся его душа сейчас прыгала от радости, домашнего тепла и уюта, но какой-то маленький, начавший, словно опухоль, всё больше разрастаться клочок его грязной темной натуры продолжил оставаться таким же холодным. Да, Дазай начал остывать ко всем вокруг, а в большей степени — к своему дому. Если он осмелится сейчас назвать это место домом, ведь многое так изменилось в последнее время. И он сам тоже. Передёрнувшись, словно отряхивающаяся от воды или грязи собака, Дазай откинул все мысли в сторону, стоило его ноге ступить на последнюю, самую верхнюю ступеньку небольшого портика дома. Юнча поспешно достала из внутреннего кармана пиджака ключи, отворила дверь и прошла вперёд, впуская Осаму. Оба принялись снимать обувь и верхнюю одежду. Завязался тихий разговор. — Будешь чай? — осведомился Дазай, с надеждой смотря на Юнчу. Разумеется, он думал о том, что если та согласится, то наведёт не только себе, но и ему. В подарок за приход, так сказать. Потому что у Осаму сил совершенно не было (хотя силы Вайши тоже были под огромным сомнением). Девушка злым усталым взглядом человека, раскрывшего коварный план, уставилась на шатена. — Нет уж, иди сам себе делай, если хочешь ворочаться всю ночь. Дазай лишь грустно выдохнул. — Ну ла-а-адно. Тогда без чая, — он мягко ступил на ковёр и направился к себе в комнату, намереваясь как можно скорее лечь в кровать во избежание падения на пол прямо в коридоре. Но его вдруг окликнул голос Юнчи, что осталась у входа, завозившись с обувью. — Эй, Дазай! — Чего тебе? — промямлил шатен, оборачиваясь. Всё-таки, между ними устаканились далеко не самые лучшие отношения. Они вообще раньше всегда ругались. Вернее, Юнча ругалась, а Дазай любил её бесить. Оттачивал свои навыки перед появлением Накахары, так сказать. Девушка тепло улыбнулась ему не только губами, но и усталым взглядом. — Я рада, что ты пришёл. Тебе не мешает освежиться и отвлечься от Мафии. А теперь иди спать. Спокойной ночи. Главное, не пей чай и выспись. Дазай замер на какое-то мгновение, осознав, что кто-то волновался за него. Кто-то действительно радовался его приходу? Тот самый заледеневший и разраставшийся комочек холодности и безразличия на миг потеплел, и Осаму действительно осознал, что вернулся домой. Не потому, что здание было тем, в котором он вырос. А потому, что его наполняли люди, которые, независимо отношений между ними и всех тех временами проскальзывающих волн ненависти, недоверия или злости друг на друга, всё равно волновались за Дазая. Парень улыбнулся. Потому что он в тоже был частью семьи.