Бафомет хранит секрет

– Марина поручила мне рассказать, что как у нас здесь. Лифт не работал. С предпоследнего этажа мы спускались пешком, минуя один за одним восемь неприглядных лестничных пролётов. Саша шёл, не вынимая из карманов руки, расхлябанной походкой типичного Бирюлёвского гопника. В мочке правого уха у него сверкал маленький серебристый тоннель.  – Так вот слушай, – на выходе из подъезда он придержал дверь, пропуская меня вперёд. – Если всё идёт по накатанной, то ничего особо делать не надо. Обходы регулярные только раз в неделю, ну вот как сейчас. А если чёт случается, то появляется Тимофей и даёт всем пизды, после чего мы отправляемся разруливать проблемки, которые прозевали, – очень доходчиво объяснил Алекс, прикуривая сигарету. – Мы в этом районе работаем, в остальных – уже другие команды.  – И так по всей стране? – я накинула капюшон, потому что недооценила пронизывающий мартовский ветер, выходя без шапки, а ещё потому что мех по краям сужал угол обзора, и я могла не видеть хотя бы часть из разбросанных по талому почерневшему снегу мерзостей.  – Увы, – Алекс развел руками. – У Ордена штаб-квартира здесь, в ХСС, а в маленьких городах дай бог по одному экзорцисту, и то им почти не платят. Да они и не нужны, вся нечисть здесь хером груши околачивает. – Что за ХХС? – Догадайся, – парень крайне многозначительно взглянул на меня, и я даже остановилась посреди тротуара, поражённая внезапной догадкой.  – Серьёзно?! Прямо в центре Москвы? Я думала вам в прикол по всяким складам в промзонах тусоваться...  – Ну, мы ж не подпольная организация, а просто что-то вроде тайной полиции, гоняем всяких... – Саня пнул подвернувшийся обломок льда, свалившийся с крыши. – Кстати, что тебе полезно знать. Помимо нас есть ещё другие: работают на адских бесов, – парень взглянул на меня так,  будто я была личной знакомой у каждого беса, и уж мне-то точно были ведомы их делишки. – Узнаешь их по чёрно-золотой форме. У нас с ними договор: они не лезут к нам, мы не трогаем их. Хотя иногда так хочется. Они творят откровенную бесовщину, а ты даже сделать ничего не можешь... – А как же те что напали на меня вчера? Это тоже было по договору?  – Нет. Это были другие. Та ещё заноза в заднице: для них никаких правил нет. Они не с нами и не с ними, сами по себе, оттого и опасны. А когда сбиваются в стаи, так вообще абзац. Короче говоря, держись от них подальше.  – Ясно.  Мне на самом деле мало чего было ясно. Такой объём информации, который свалился на меня в последние дни, вызывал настоящее отторжение. Постоянно казалось, что сплю или что меня дурят, поэтому я оставила свои попытки осмыслить её сразу. Пускай всё как-то само. На улице я постепенно расслабилась, без этих мрачных взглядов людей, которые тебе не рады, без промозглых сквозняков и скрипучий раскладушки. Привычные серые и безликие махины девятиэтажек и пустые детские площадки. Оставалось только усиленно игнорировать полусгнившие конечности и прочую дичь. С Саней было легко, он как-то выбивался из общей картины со своей раздолбайской простотой, поэтому я всё-таки решила спросить:  – А ты давно присоединился к этой дрим-тим? Всегда у вас было так уныло? – Нет, не всегда, – затянувшись, парень выдохнул в воздух густое облако терпкого дыма. Курил он отборную дрянь. – Раньше мы были, как семья. Друг за друга жизнь готовы отдать. А теперь собачимся только. – Что изменилось? – аккуратно спросила я, перепрыгивая вслед за ним через сугроб.  – Много чего, – уклончиво отозвался Алекс и резко остановился, так что я, не удержавшись на льду, врезалась ему в бок. – Вот и наш первый адресок, – Парень подозрительно жизнерадостно указал на кирпичного цвета подъездную дверь под обшарпанным козырьком. – Впе-р-рёд!  В этом подъезде лифт работал, но оттуда шёл настолько выедающий глаза смрад известной природы, что ни я, ни Алекс ехать на нём не решились. Пришлось на пятый этаж  плестись пешком, под конец этого мероприятия я немного подсдохла. И так с утра проснулась со скрипящими коленками.  Алекс, остановившись перед металлической дверью, сначала вдавил пальцем кнопку звонка, и площадку огласила приглушённая трель, оставленная, однако, без всякой реакции. Но юный экзорцист ничуть не расстроился, принявшись беззастеничиво и очень настойчиво молотить по двери кулаком.  – Открывай, карга, инспекция!  Дверь скрипнула и в узкую щель показался серый водянистый глаз. Спасибо, что на человеческом лице, а не в чёрной жиже. Глаз сощурился, и его обладательница буркнула что-то недовольное. Дверь захлопнулась обратно, бряцнула цепочка, и нам наконец позволили войти. В нос ударил спёртый запах ядрёных дешёвых духов, кошек и благовоний.  – Выручки нет, нынче люди пошли совсем безбожные, – с порога заявила мерзким голосом обитательница склепа. Она напоминала огромного ежа, закутанного в шаль и перемещающегося по комнате с характерным топотом. Бабка метнулась куда-то и притащила с собой огромный чайник, красный, в белый горох, вытащила оттуда несколько мятых соток с мелочью пополам и высыпала Алексу в протянутую ладонь. Я рассмотрела в небольшой кучке десятикопеечные монеты. – Это чё? – голосом прожжённого коллектора осведомился парень. – Тут даже на чебурек на вокзале не хватит. – Совсем потеряли стыд и совесть! Хотят ограбить старую бедную женщину, выживающую на последнюю копейку! – запричитала бабка, посильнее прикрываясь шалью, и именно в этот момент в её чертах мне почудилось что-то смутно знакомое. Да, добротного макияжа с чёрными кругами вокруг глаз не было, но определённо... – Да я её знаю, она три косаря за один приём режет и глазом не моргнёт! Я в неё ещё томиком Гоголя запустила. Бабка серьёзно изменилась в лице, прослушав эту информацию. Сквозь морщины проступила целая смесь эмоций: узнавание, негодование и дикая неприязнь. – Три косаря за приём? – Алекс торжествующе прошёл вглубь коридора и облокотился о старческое трюмо, остановившись недалеко от огромного серо-зелёного клубка змей, извивающихся на полу. – Это не по-божески. Неужели хочешь, чтобы мы меры приняли, м? Бабка, бормоча на ходу довольно отчётливые проклятия, утопала в комнату и через пару мгновений вынесла оттуда завязанную канцелярской резинкой пачку тысячных купюр, Алекс тут же пересчитал. – Тридцать штук – другой разговор, – убирая стопку в карман, довольно резюмировал он. – В следующем месяце ещё заглянем. Бабка под нос пожелала ему хуёвой половой жизни и шумно захлопнула вслед за нами дверь. По непроницаемой Сашкиной физиономии стало ясно, что этот божий одуванчик каждый раз желает ему, чтоб член отсох, и он уже настолько привык, что воспринимает эти бессердечные проклятия фоновым шумом. – Так вот значит, что за обход, – догнала его на лестнице. – Я-то думала, высокие благородные цели, мир защищать. А вы трясёте деньги с шарлатанов... – Надо же нам на что-то кушать, – развёл руками парень. – Вот ты сейчас жалуешься, а вечером с этих денег ужинать будешь, – он задержался на время, останавливаясь напротив ячеек почтовых ящиков. – Слушай, а здорово ты её раскусила, из тебя хороший напарник получится. Одержимой прикинешься, сделаешь пару трюков, и будем на живца ловить. Прикинешься? Пару трюков? – Ты что, блять, конченый? – мрачно осведомилась я, спускаясь со ступенек, чтобы высказать все, что накопилось, прямо ему в лицо. – Это несмешно. Я все время хочу спать, есть, вижу отвратительные штуки, просыпаюсь по ночам от неконтролируемых судорог и заперта в однушке с пятью обалдуями, которые меня ненавидят, и мне как-то совсем не смешно! Алекс ощутимо замялся, глядя в пол, а потом вдруг максимально неожиданно спросил: – Будешь шаурму? Мне еще в жизни никто не предлагал так загладить свою вину. – Давай шаурму, – обречённо согласилась я. – Тут за углом готовят классную. Ряд разношёрстных палаток в перемешку с продовольственными магазинами действительно примостился прямо за углом. Повар лихо орудовал ножом, а запах был такой, что подгибались колени: мясо, приправы и свежие овощи. За те пять минут, пока мастер работал, я чуть не сожрала Сашу, потому что смотреть старалась преимущественно на него, чтобы не увидеть ненароком в снегу чего лишнего. Наконец, шавуха была готова, и мы отошли к лавочке у соседней детской площадки. Странно, – думала я, откусывая сырный лаваш с завёрнутой в него мелко-порубленной свининой, – ещё вчера (а кажется, что вечность назад), меня чуть насмерть не закололи кинжалом. Правда, это случилось после того, как я едва не попала под поезд. Я одержима беспримерно кровожадным адским герцогом, которого никто как-то не спешит изгонять. И ещё меня записали в экзорцисты. А я ем на морозе шаурму. И мне вкусно. Вкусно так, что за ушами трещит. Следующим целителем народных душ на очереди был маг Лаврентий Бычий Глаз, в отличие от предыдущей бабки –сухой, длинный и в полном облачении индейца из лесов Северной Америки. – У меня все по документам, – истерическим тоном с порога заявил он. – Проверьте лучше эту грымзу по соседству! Ничерта в магии не смыслит, а уже всех клиентов переманила. – Слышь, пучеглаз, – экзорцист с недовольным видом сложил руки на груди, всем своим существом излучая подозрительность, – я сколько к тебе хожу, никаких грымз по соседству у тебя не замечал. – Да вот, поселилась неделю назад, – раскуривая импровизированную трубку мира с криво прикрученными индийскими перьями, нервно сообщил Лаврентий. – Прямо в квартире напротив. И главное, к ней денно и нощно народ идёт. – Может, это просто сектантка какая? – предположила я, переминаясь с ноги на ногу на коврике у двери. – Всё равно это наше дело, не проверим сейчас, пошлют потом, так что придётся наведаться. Ты пока подготовь нужную сумму, – Алекс жизнерадостно похлопал короля шаманов по плечу. – Мы скоро. Соседняя квартира, ха. Дверь напротив. Деревянный косяк был исписан мелом, какие-то незнакомые знаки, я даже не была уверена, что это вообще какой-то язык. – Что это значит? – я шёпотом спросила у Алекса, когда после его настойчивого стука в подъезде воцарилась тишина. – Защита, – также негромко отозвался парень, и едва он проговорил это, дверь плавно отворилась. На пороге появилась высокая стройная женщина средних лет с неприятным прищуром. Левой рукой она придерживала дверь, и на каждом пальце её красовалось по большому перстню с запаянными в металл камнями неправильной формы. Гадалка смерила нас не слишком дружелюбным изучающим взглядом и отступила в сторону. – Чем обязана? – голос у неё был низкий, а интонации такие, будто прежде чем податься в тонкие миры, она работала надзирателем в тюрячке. – Проверка документов, постановка на учёт, – лучезарно объявил Алекс, проходя в тёмный коридор. – Процедура добровольно-принудительная, так что отказываться не рекомендую во избежании дальнейших проблем... – Я осведомлена, – прервала тираду женщина, сделав в воздухе короткий жест рукой, будто отрезала что-то. – Ну что ты стоишь там, заходи, – Алекс обернулся ко мне. – Я... Я не могу? – отозвалась, с удивлением обнаруживая, что действительно не в силах переступить порог. Как бы сильно не хотела. Нога просто не поднималась и всё. Гадалка закатила глаза и, вернувшись, внимательно вгляделась в моё лицо, так что стало ощутимо не по себе. – Ладно, входи, бесноватая, – она махнула рукой, а потом не оборачиваясь уже назад, прошла вглубь комнаты. Едва получив разрешение, я сразу смогла ступить внутрь, хотя ощущение всё равно было не из приятных. Саша легонько пожал мою руку. – Будь начеку.