Бафомет хранит секрет

Пожалуйста, не забудьте скрыть все рекламные объявления в тексте, чтобы они не отвлекали вас от прочтения (а то у нас тут всё ещё ангстач). Спасибо)

***

– Что тут у нас? – Тимофей потёр лоб и воззрился на меня такими красными глазами, будто это он, а не я, только что самозабвенно рыдал в три ручья. – Хвост, да? Он звучал так обыденно, будто людей с хвостами видел каждый день и ничего удивительного в этом не находил. Мы сидели в кухне, на жёстких табуретках, и босс осматривал меня сонным унылым взглядом, как последнее, что может его интересовать в этой жизни. – Осторожнее с ним, – наконец после непродолжительных и неловких раздумий продолжил он. – Вещь чувствительная. Сломаешь – так вообще получишь глубокий обморок от болевого шока. Чудесно. Восхитительно. Ощущать новую конечность было непривычно, как будто тебе прикрутили что-то лишнее, и новая информация совсем не вдохновляла, скорее наоборот. – А что ты чувствуешь? Тимофей вдруг подался вперёд, и я поёжилась, то ли от того, что он внезапно смотрел так пронзительно и пытливо и в этом взгляде отчётливо просквозило на миг что-то экзорцистко мерзкое, изучающее и циничное. Или, может, просто от того, что настежь была распахнута форточка, чтобы выветрить начисто всё оставленное Осколковой никотиновое зловоние. – В смысле? – я, наоборот, откинулась назад так резко и внушительно, что едва не завалилась на пол, потеряв равновесие. – Твоя новая конечность свидетельствует о том, что ваши души начали сливаться в одну. Хотя вернее было бы сказать, что он поглощает твою. Ты его слышишь? Он может забирать у тебя контроль? Появляются какие-нибудь странные мысли иной раз? – Вы меня до инфаркта хотите довести такими вопросами? – осторожно уточнила я, наклоняя голову в бок. Уже ведь давно его слышу. И один раз он забрал у меня контроль ненадолго, но в целом ни разу не пытался причинить вред мне или хоть кому-нибудь. И мне почему-то совсем не хочется говорить правду. – Ничего похожего, – слишком истерично помотала головой, растрепав и так не самую аккуратную причёску. – Это подозрительно. Вам стоит быть настороже, – он обратился к Саше и младшей Майоровой, которые бестолково толклись с нами на кухне. Не особо-то поверил мне. – В этом доме есть еда, хоть какая-нибудь? – поэтому я с реактивной скоростью попыталась сменить тему, пока ему в голову не пришло устроить допрос с пристрастием, кроме того, меня действительно зверски мучил голод, даже руки тряслись. – Сейчас посмотрю, – Юля шагнула было к холодильнику. – Не стоит, – Тимофей остановил её вялым коротким жестом, – лучше найди свою форму и собирайся. Мы едем в главный штаб. Ваша подопечная уже вполне готова к повторной встрече с Вероникой Львовной, у неё есть к тебе важное дело и ждать она не любит. Ясно, значит, допроса с пристрастием не будет, у нас на сегодня запланировано другое мероприятие. В затуманенном сознании всплыли обрывки воспоминаний. Эта ж та, что на заброшенном складе была и положила зачин моему знакомству с экзорцистами. Да и имя её я слышала, уже потом, от Марины, та упоминала её как кого-то, кому под силу изгнать Бафомета. – Эта та тётка, которая… – Это глава Хрустальной капеллы, – мягко прервала Юля, положив ладонь мне на плечо. – И лучше не называй её тёткой, если пока не горишь желанием расставаться с языком, – Алекс шутливо подмигнул, но глаза у него остались серьёзными, – а то она жу-у-утко мстительная. Ты и так расстроила её в прошлый раз. Думаешь, она забыла? Ну да, конечно, нужно было смирненько лежать и подставляться под майоровский фамильный кинжал. Кажется, эта будет встреча не из приятных. – Но как же обед? – я страдальчески потянулась, утыкаясь лбом в столешницу. Безумно, просто безумно хотелось есть. – Вам накроют стол, – невозмутимо отозвался Тимофей и протянул мне какой-то невзрачный замыленный пакет из продуктового. – Тут твоя форма, надень. Да, и если справишься и сделаешь всё, что она попросит, сможешь поговорить с ней о ритуале изгнания. Память у неё действительно хорошая. Свои последние фразы он уже говорил мне в спину, потому что к тому моменту я уже поняла, что с людьми вроде него бесполезно спорить и торговаться, безропотно взяла причитавшийся мне пакет и поплелась в комнату переодеваться. Отворила дверь и замерла, словно вмороженная в лёд. – Ма… Марина, не… По всей видимости, заметив, как с моего лица резко сползает краска, и с каким ужасом я пялюсь внутрь комнаты, застыв в дверном проёме, экзорцисты кинулись ко мне, и тогда увидели то, из-за чего я едва не завопила от неожиданности и страха. Благо, вовремя заставила себя зажать ладонью рот. Обе створки окна были распахнуты, и поэтому в комнате гулял промозглый ветер, насквозь пропитанный запахами бензина и талого снега. На подоконнике спиной к двери стояла Осколкова. Докуривала сигарету. – Марина, – низким серьёзным голосом позвал босс. – Ну-ка слезь оттуда, не дури. Она медленно повернулась лицом, заставляя содрогнуться от того, что я никогда прежде не видела таких глаз ни у кого из людей, что встречала. Усталое отчаяние и такая оглушающая пустота, от которой дыхание перебивает. Она была на краю. Во всех из доступных смыслов. – Ты не в себе, выпила слишком много. Нельзя принимать такие решения в твоём состоянии, – неуверенным голосом добавил Алекс, делая маленький шаг внутрь комнаты. – Пошёл нахер, можно подумать я раньше никогда об этом… – оконные рамы двойного стеклопакета хлопнули друг об друга, заглушив конец фразы. Пепел от сигареты осыпался на ковёр. Так значит, она уже давно, очень давно этим мучается. Господи… – Он бы этого не хотел, – ровным негромким голосом произнёс Тимофей, шагая внутрь. – Он бы не хотел, чтобы всё так кончилось. В его голосе появилось тепло, которое на миг нашло отклик в Осколковой, в её чертах на какую-то секунду просквозило что-то живое и несчастное, но тут же вновь сменилось отчаянной и горькой злобой. – А какая разница?! – выплюнула хриплым голосом, саданув по оконному косяку. Эмоции брали верх. Она задыхалась. – Его больше… Он больше… Я вас ублюдков-экзорцистов ненавижу! Не подходить ко мне! Дайте хоть что-то спокойно сделать… Тимофей остановился посередине комнаты, напуганный её предупреждением и таким резким выходом на бушующие эмоции. – Даже не захочешь отомстить? Они ведь это заслужили. Посмотреть им в глаза, прежде чем убьёшь, – босс сменил тактику, и мне очень не понравилось, что он именно местью решил купить Осколкову, но я по-прежнему, стояла как истукан, и слова не могла вымолвить. – Не подходи, – Марина сжала в кулак потухшую сигарету, закрывая глаза. У неё был тихий голос, как будто горло сжимает подступающая истерика. Босс главное заметил: прежней уверенности в ней больше не было, она пошла трещинами, будто после удара молоточком. Поэтому Тимофей, игнорируя её предупреждение, сделал ещё один шаг, протянул ладонь. Спокойный завораживающий голос. – Иди сюда, спустись, – Марина позволила взять себя за руку, стянуть со злополучного подоконника. – Вот так, моя девочка. Она тут же оказалась в объятиях босса, и по тому, как вздрагивают её плечи судорожно, я поняла, что она беззвучно плачет. Больше никто ничего не говорил, все стояли с полумёртвыми лицами, пришибленные, запуганные внезапным нарушением шаткого равновесия экзорцистской трёшки у лифта. То, что им было хоть немного не плевать хотя бы друг на друга уже грело душу. Я вышла в коридор, дрожащими руками доставая из пакета форму, чтобы хоть как-то отвлечься. Продышаться. Под пальцами оказалась дешёвая чёрная ткань, жёсткая, с грязно золотой оторочкой по воротнику и рукавам. Медные, легко гнущиеся пуговицы. Неприметная и невзрачная форма экзорциста, которую всё равно не будет видно под серой курткой.